Механический солдат-1

Когда я вылез из машины, ко мне прибежал Самохин и сказал, что уничтожено 2 гиганта. Я удивился, как это могло быть. Оказалось, что замок... извините, товарищ генерал, замкомвзода химиков сержан Лихович взял огнемет и самовольно пошел в сторону объекта. Своим идти с собой запретил. Его неплохо видел один из наблюдателей, он и рассказал все, как было.

Сержант перебегал от одного танка к другому, где-то полз. В общем, когда он был на полпути к объекту, один из этих гигантов отошел от объекта метров на 500 и начал обстреливать отступающие танки и окраину поселка из пушки и ракетами. От сержанта он оказался довольно близко. Тогда сержант поднялся из-за подбитого танка и выстрелил в грудь этого гиганта.

Тот закачался и рухнул. Потом в нем что-то стало взрываться — похоже, боекомплект. Сержанта тут же накрыло огнем. Стреляли все оставшиеся гиганты, про танки они сразу забыли. Там сейчас все перепахано и сожжено, от танка только остатки бронекорпуса остались.

После этого все три гиганта методично стали взрывать все подбитые машины. Сейчас там все поле покрыто металлическими обломками, ни одной более-менее целой машины нет.

Тут на связь вышел командир головного дозора подкрепления. Он высадил мотострелков в лесополосе, те начали окапываться. Сам он попросил отвлечь противника, чтобы операторы ПТУРов могли нормально прицелится и поразить гигантов в спину. Я отдал приказ. Все, что могло стрелять, открыло огонь в сторону объекта. Гиганты начали нам отвечать. Вдруг один из них взорвался, другой на бегу перевернулся, сломал ногу да так и остался лежать. Самый здоровый устоял. Он крутанулся на месте, выстрелил в сторону лесополосы, потом начал движение вдоль окраины поселка. Из лесополосы выехали несколько БТРов и поехали за ним. Близко не подъезжали, стреляли из КПВТ. Когда гигант обернулся, шустро рванули в сторону объекта и укрылись за ним. Началась игра в кошки-мышки. БТРы высовывались, стреляли и тут же уходили обратно. Минут через 15 такой чехарды гигант вдруг свалился — его БМПешки в спину достали. Пока его гоняли, один танкист из прибывших уложил два снаряда точно внутрь объекта. Хотел еще, но я запретил. Я собрал мотопехоту и выехал в поле. Вот и весь бой.

— Какие потери?

— 29 танков, все под списание; 3 БМП, одному требуется замена вооружения и легкий ремонт, остальные — списывать. Погибло 87 человек, 12 ранено.

— Какие трофеи?

— Один гигант — который кувыркнулся — вроде цел, только нога сломана. Второй — лишился руки, разбита броня на груди, что внутри повреждено — не знаю, но горелым оттуда отчетливо несет. Третий — тот, которого вертолетчики изувечили, я про него говорил. И последний, самый здоровый — вся спина в дырках, когда шел — хромал, да и грудь у него вся побита.

— Как объект?

— Стоит, аппарель откинута, движения не замечено. Внутреннее пространство под прицелом, там танк и БТР прямо около люка стоят. Внутрь мы не заходили.

— Это все?

— Никак нет, еще пленный есть.

— ЧТО! Откуда?

— Когда мы подъехали, увидели, что около одного гиганта — того, которого мы свалили — лежит кто-то. Подъехали — а это женщина лежит, похоже, из гиганта вывалилась.

— Как выглядит? Где она?

— Обычно выглядит. Рост где-то 180, волосы короткие, рыжеватые, лицо ближе к азиатскому типу. Одета во что-то вроде комбинезона. Лежала без сознания. Ранений не видно, следов крови нет, пульс вроде нормальный. Оружия не было. Сейчас лежит связанная в комнате вон в том здании. С ней сейчас 5 человек сидят в одной комнате и взвод — вокруг дома.

— Проверили — других нет?

— Так точно, проверили все. В том, около которой ее нашли, никого. Кабина на одного человека. Тот, который без головы — там следы крови и какие-то ошметки мяса и какой-то жилет, весь издырявленный и окровавленный. Солдатики потом минут пять блевали. Который огнеметом подбили — не знаю, он до сих пор горит, не прикоснешься. Вряд ли там кто выжил. Который взорвался — от него только ноги и остались. Остальные — не знаю. Который кувыркнулся — у него сквозь триплекс видно человека. Лежит, не шевелиться, уж третий час пошел. А которого последним достали — упал триплексом вниз, не видно ничего. Около каждого гиганта стоит парный пост, около последних двух — утроенный.

— По-о-онятно... А где сейчас остальные?

— Раненые отправлены в Дзержинск. Остальные в оцеплении вокруг объекта.

— Ну что ж, капитан, ты молодец. Честно, молодец. Все сделал правильно. Жаль пацанов, конечно, но результат того стоит.

А теперь слушай внимательно. Скоро сюда подойдет батальон ВВ и основная колонна из 60 дивизии. Они ставят оцепление в два слоя, своих тогда снимешь. Пусть поспят ребята, им это надо. Ночью должна прилететь спецгруппа КГБ, главный — капитан Свиридов, Кирилл Олегович. Ему сдашь свою пленную с рук на руки. И поступаешь в полное его распоряжение. Понял?

— Так точно, товарищ генерал, понял. Разрешите идти?

— Идите, капитан. И готовься много писать и говорить. Очень много. Сейчас такое завертиться...

Библия говорит, что сначала было слово. Некоторые шутники даже говорят, какое — почему-то чаще всего нецензурное. В данном случае вначале было чувство. Ощущение того, что что-то не так и надо что-то сделать. Человек попытался сделать это что-то, не понимая даже толком что. Но тут уже другое чувство ворвалось в мозг словно поток и смыло серую пелену беспамятства. Это была резкая вспышка боли. И словно последовательно включающиеся блоки самодиагностики стали просыпаться остальные чувства.

Боль локализовалась — ладонь правой руки. Левая рука зажата и затекла. Ноги согнуты в очень неудобной позе. Болит голова. Затем плавно пришел слух. Какой-то гул, неразборчивые голоса, удары по металлу. Человек открыл глаза. Сначала он видел только расплывчатую черно-серую мешанину пятен. Потом словно начали наводить резкость, и пятна получили четкость, объем и цвет. Потом пришло воспоминание — я Вэнс Стиллмен, командир второй роты боевых роботов в наемном подразделении Эскадрон смерти. Потом пришло понимание — я в рубке боевого робота.

Я повис на ремнях лицом вниз, один ремень то ли порвался, то ли расстегнулся, из-за чего оставшиеся врезались в тело и затекла левая рука. На мне нейрошлем, причем разбитый: перед левым глазом — паутина трещин, сквозь которое почти ничего не видно, перед правым — почти целое пластиковое забрало, сквозь которое видно приборную панель и окровавленную правую руку. Панель мертва, не горят ни огоньки — индикаторы, ни информационные экраны. А потом я вспомнил все.

Вздохнув, пилот попытался снять шлем. Не вышло — правая скользила из-за крови, левая не поднималась, нейрошлем показался страшно тяжелым. Тогда он начал расстегивать крепления пристяжных ремней. Наконец это ему удалось и он мешком осел на триплекс, ставший полом. Ноги не удержали тело, и он улегся в позе эмбриона.

Последующие несколько минут он сосредоточился только на том, чтобы не кричать, не шевелиться и не блевать. Левую руку скручивало и кололо, поясница ныла. Голова вообще превратилась в комок боли, где после каждого удара сердца словно взрывалась граната. Тем не менее он пытался сделать выводы из своего положения. Похоже, левая рука была зажата и затекала где-то час. Судя по голове, у него сотрясение мозга средней тяжести. Плохо, если не сказать грубее.

Через несколько минут уровень боли снизился до терпимого. Пилот попытался пошевелиться. Опять вспышка боли. Снова перетерпеть и снова пошевелиться. И еще. И еще. И еще раз. Наконец на попытку поднять левую руку рука послушалась, а не попыталась взорваться болью. Хорошо. Теперь двумя руками снять нейрошлем. Черт, голова по-прежнему просто взрывается от боли. Нужно просто полежать и подождать, когда боль немного успокоится. Чуть-чуть. Несколько минут. Совсем не много...

— Товарищ сержант, разрешите обратиться!

— Ну, обратись.

— Товарищ сержант, можно сбегать за лопатой?

— А нафига она тебе? Окоп рыть? Так не поможет.

— Никак нет, товарищ сержант. Я вот думаю, что если подкопать землю вон там, около того бугра, то можно будет внутрь посмотреть.

— Ну и зачем это тебе? Что, поработать хочешь? Так я тебе это щас в момент обеспечу.

— Никак нет, товарищ сержант. Просто на душе легче будет, хоть увидим, что там внутри.

— Черт с тобой, валяй. Заодно воды прихвати, попить. На фляжку. Давай, беги.

— Есть!

Вэнса разбудил шум. Кто-то скреб по металлу прямо около уха, причем звук становился все сильнее. Голова болела уже не так сильно, но чувствительно. 'Черт, кажется, я вырубился'. Стоп, а что за шум? С трудом поднявшись, Вэнс посмотрел вниз. 'Так, судя по направлению, кто-то роет слева. Зачем? Или меня засыпало? Да вроде бы не было такого. Тогда зачем? И почему до сих пор не открыли люк? На любой, даже самой задрипанной планете знают, как это сделать. А сколько времени прошло?'. Решив начать с последнего вопроса, Вэнс подтянулся к креслу и стал шарить по его спинке.

'Каждый пилот меха — ценность, многократно превышающая ценность машины' — таков был постулат Звездной Лиги. Поэтому каждый мех имел систему катапультирования, прообразом которой стала аналогичная система на боевых самолетах. И любое катапультируемое кресло имело либо за спинкой, либо в ней небольшой ящик, который можно было быстро снять. В нем хранился небольшой комплект выживания, состав которого был стандартен и не менялся столетиями. Там была фляга с водой, концентраты, складной стакан, набор для очистки воды, нож в ножнах с комплектом выживания в рукоятке, набор сигнальных средств (дымы, фальшфаеры, сигнальный ракеты с ракетницей) и аптечка. Каждый пилот вносил в этот набор свои коррективы. У Вэнса, к примеру, там лежал миниатюрный прибор, напоминающий не толстую книгу, более объемная аптечка и пистолет с запасом патронов. Причем пистолет — не игольник и не лазер, а обычный пулевой, калибра 10 мм. Патроны к нему можно было найти на любой планете и он не выдавал причастности хозяина к водителям мехов. Если ты наемник, то это было совсем не лишним. Жизнь — это такая штука, которая любит преподносить сюрпризы и чаще всего — неприятные или очень неприятные.

Вытащив ящик, Вэнс тяжело сел на триплекс, ставший полом и несколько минут сидел неподвижно. Потом открыл ящик, вытащил мягкую сумку с красным крестом на боку и аккуратно открыл ее. 'Так, сначала обезболивающее — голова болит просто жутко. Никакое похмелье рядом с ним даже рядом не стояло, а мне есть что вспомнить. Хотя бы прощальная вечеринка после выпуска из Академии. Боже! Ну что за гадость! Где вода? Это надо срочно запить!'

Отложив сумку, Вэнс быстро достал из ящика пластиковую флягу и присосался к ней. Оставил он ее только тогда, когда выпил всю. Внезапно вспыхнувшая жажда просто не дала оторваться. Посидев несколько минут, Вэнс снова потянулся к ящику и вытащил прибор. Достав его, он улыбнулся. О, это был не простой миникомпьютер, какие продаются в специализированных магазинах электроники. Это был весьма хитрый прибор, сделанный под заказ. Стоил он очень дорого, но он того стоил. Корпус из титана, водонепроницаемый. Сенсорный экран прикрывает защитная крышка. Прибор мог работать и в воде и под водой, не боялся ударов и падений. Начинка была еще интереснее. Источником тока был миниатюрный изотопный реактор. Сильно удорожив и утяжелив прибор и сделав невозможным его выключение, он дал ему возможность работать непрерывно около 10 лет без перезарядки. А электронная начинка включала в себя микрокомпьютер, радиосканер, передатчик, фотоаппарат, несколько датчиков и систему ориентирования. В памяти компьютер содержал множество баз данных и программ. Он мог взламывать несложные шифры и шифровать сам, определял тип передатчика, мог отслеживать его положение и перемещения. Мог выдать подробнейшую карту практически любой планеты Внутренней Сферы. Мог определить положение на планете по сигналам орбитальных спутников. На коротком расстоянии мог заменить прибор ночного видения и магнитный сканер. Мог идентифицировать любой мех по комплексу признаков и выдать его описание. Про такую вещь, как точное время, можно было бы даже и не говорить.

Достав прибор и проведя идентификацию, Вэнс глянул на экран. Если верить ему, то с момента высадки прошло почти 20 часов.

— Ну, как работа? Идет?

— Так точно, товарищ сержант.

— А что так невесело?

— Да не видно ничего! До стекла докопал — а оно затемненное. И посветить нечем.

— А как же у второго все разглядели?

— А там внутри свет был, поэтому и разглядели.

— Получается, зря работал? Ладно, не горюй. Сменимся — схожу к старшине, попрошу фонарик. Может, даст, вот тогда и посмотрим. Ладно, заканчивай.

Вэнс, спрятав прибор в ящик, встал и прислушался. Шум прекратился, вокруг было тихо. Головная боль стихла. Потянувшись, он открыл щиток и посмотрел в угол открывшегося экрана. Там горел желтый огонек. 'Так, аккумуляторы разряжены примерно наполовину. Включаем систему диагностики. Гироскоп... в хлам. Защита реактора... пробита, сам реактор заглушен в аварийном режиме. Значит, запустить можно только после ремонта, сейчас это невозможно. Оружие... все выведено из строя. После такого удара о землю — неудивительно. Катапульта... в порядке. Вот радость то! Как сейчас катапультироваться? Лететь вдоль земли на высоте несколько сантиметров? Смертельный аттракцион, исполняется до первой кочки. Более подробное тестирование... не надо, и так все ясно'.

Выбора нет. Вздохнув, Вэнс одел пояс, прицепил кобуру, прицепил ящик с аварийным комплектом на спину словно ранец, и потянулся к потолку.

Выйти из робота можно было двумя способами — либо из люка, находившегося в 'затылке' робота, или отстрелив макушку. Вэнс решил пойти по первому пути. Еще существовал мизерный шанс уйти незамеченным.

Люк открылся легко — даже удивительно. Аккуратно высунувшись, Вэнс осмотрелся. Ночь, темно. Тихо. Интуиция молчит. Высунувшись по пояс, Вэнс достал свой прибор, активировал систему 'кошачий глаз' и обвел прибор по кругу. Никого, ничего. Видно только тушу шаттла. Странно как то. Охрану что, не поставили?

Только спрыгнув в торса меха на землю и услышав где-то сбоку вопль: 'Руки вверх, стрелять буду!' — Вэнс понял, что охрана все-таки была. Она просто была около меха, затаившись после шума открывающегося люка. Боль в голове, вспыхнувшая после вопля, поставила крест на мысли оказать сопротивление.

Медленно обернувшись, Вэнс увидел молодого парня, одетого в какую-то незнакомую форму и направившего на него какое-то оружие. Ничего не поняв из того, что он сказал, но догадавшись о смысле, Вэнс медленно расстегнул пояс и бросил его на землю. Потом медленно поднял руки.

О плавучести субстанций.

Десантно-транспортный кокон, опалённый ядерным пламенем, но спасший жизнь Кота, увлёк его на дно Рейна. Сковав движения робота, устройство ещё раз спасло жизнь пилота, хоть он понял это не сразу. Ах, Рейн... Речная магистраль, сказочная река, обитель русалки Лорелеи (помните — 'Ich weiss nicht, was sohl es bedeuten...') и сказочных омутов. Река, по которой бродил Михель и вытаскивал свои клады. Источник легенд и вдохновения для поколений поэтов. Да уж... Если Рейн образца 1977 года и мог вдохновить поэта, то разве что на длительный запой. Сточная канава наиболее промышленно развитых регионов Европы, жидкая помойка, медленно сползающая к морю. Примерно в эти годы немецкие студенты провели свой впечатляющий опыт, проявив фотопленку водичкой, которую зачерпнули прямо из Рейна перед объективами камер. Конечно, они точно знали, когда именно и где именно зачерпнуть, но тем не менее...