Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Многообещающее начало, от которого уже появились нотки будущей мигрени.
— Не за что, — сложил я приборы на тарелку и приподнялся с места.
— Давно нашел? — Продолжала она смотреть куда-то вбок.
— Вчера доложили, — встал я рядом со столом. — Отрядил пару бригад просеивать свалку, сказал — пропала флешка. Нашли. Еще что-нибудь?
— Я буду вести себя тихо на время приезда Федора.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я.
— Если ты не будешь подходить ко мне.
— А как же помощь в учебе?
Я, вроде, что-то такое даже обещал.
— На тебе мир не сошелся, — все еще не смотрела Ника на меня. — У меня теперь много подруг, — чуть дернулся уголок ее губ.
— Идет. — Я собрался уже уходить, но раз у нас такое общение, то неплохо бы поинтересоваться. — Состав снотворного... Его можно у тебя купить?
— Спрашивай у сестер, — пожала она левым плечом. — Это из той жидкости, которой я якобы должна была тебя отравить. Прихватила на дорогу.
Я чуть не спотыкнулся на полушаге, а недоверие в моем взгляде столкнулось с железной уверенностью в глазах Ники.
— Да, они хотели меня подставить. Ты не знал? — С иронией уточнила девушка. — Потом выгнали из дома, в ночь.
Осторожно присел на стул обратно. Это что ж деется-то...
— Вокруг множество людей, которые знают, как тебе лучше. Они были правы. — Поднялась Ника из-за стола.
— Как мне лучше, знаю только я, — ответил я без заминки, вновь поднявшись с места.
А то как-то неудобно сидеть, когда девушка стоит.
— Семье всегда виднее, — не согласилась Ника. — Моей — тоже.
— Прости? — Не понял я.
— Меня отдают замуж. Поэтому, будь так добр, не пятнай мою честь и не подходи ко мне. — Вновь повторила она просьбу.
Но от этой формулировки неприятно сжало в груди.
— Кто? — Постарался уточнить я спокойно, но напряжение все-равно пробилось в голосе.
— Какая разница? — Легко ответила Ника. — Я уже согласилась, кого бы ни выбрал отец.
— Я, может, переживаю, — чуть расслабил я руки, отчего-то впившиеся ногтями в ладони. — Вдруг человек плохой.
— Он вряд ли станет хоронить меня заживо под горой земли. — Покачала Ника головой. — Всего хорошего. — Пошла она к выходу.
А я так и замер на месте, не став ни догонять, ни в чем-то убеждать. Этот матч мы еще не проиграли, хоть и двенадцать тонн автоголов в свои ворота сияют на табло.
На следующую практику оставаться не стал. Отпросился и пошел готовиться к встрече с князем. По пути в коридоре, правда, перехватил Артем и минуту спрашивал о всякой ерунде вроде погоды, смурнея с каждой секундой.
— Максим, ты меня слушаешь? — Уточнил он.
— Все будет хорошо, у всех, — честно пообещал я ему, и не уточняя деталей отправился дальше.
Понятно его беспокойство — если завтра ничего не произойдет, то в среду он будет обязан участвовать в налете. Но произойдет, обязательно.
В общем, к башне-резиденции княжеского рода Панкратовых я прибыл не в самом лучшем расположении духа. Что, впрочем, никак не сказалось ни на манерах, ни на вежливом прослушивании инструктажа от референта князя.
— Михаил Викентьевич не любит, когда говорят первыми, — мягко инструктировал меня импозантный старичок прямо в холле первого этажа, намекая на обычную практику высокородных. — Правильно будет ответить на вопросы: четко, сжато, емко. И не волнуйтесь, мы читали ваше письмо, нужные вопросы обязательно будут заданы. — Положил он ладонь на мою спину и подтолкнул к лифту.
Первый этаж башни Панкратовых напоминал средний деловой центр — в общем-то, потому что и являлся его частью. В башне клана располагались офисы крупнейших подчиненных предприятий — если не целиком, то верхушка правления. Попросту, все ключевые вопросы решались исключительно здесь, княжеским словом, и собрать слуг рода для доведения приказа было очень удобно.
— Я вас понял. — Кивнул я, входя в хромированную кабину лифта с огромным зеркалом на одной из граней.
— Вот и хорошо, — по-отечески похлопал меня референт. — Сейчас мы отправимся в гардеробную, где вам подберут подобающий для аудиенции костюм и аксессуары.
— Мои чем плохи? — Осторожно поинтересовался я.
Стандартный и недешевый черный костюм — где тут можно ошибиться со стилем? Специально же брал в ателье, по мерке.
— У нас действует дресс-код, — улыбнулся старик. — Прошу, — указал он рукой в коридор за открывшимися створками.
Не скажу, что предложенная мне альтернатива была особенно хороша — дама, заведующая помещением с практически бесконечными наборами костюмов, брюк и сорочек, навязала темно-синий костюм в еле заметную полоску, черные полуботинки, синеватую рубашку с коричневым галстуком и такого же цвета платок для нагрудного кармана пиджака. В зеркале смотрелось неплохо.
Дополнением к этому шли часы с платиновым браслетом и швейцарским механизмом, платиновые же запонки, а еще крикливый и неопрятный перстень со слишком большим камнем.
— Спасибо, у меня свой, — спохватившись, переложил я из своего костюма мешочек с перстнями, который прибыл на днях из дома.
Для сватовства готовили, но и тут, для солидности, пойдут. Выудил из него самый первый, с клеймом Самойловых и показал сопровождающему.
Своего герба им не полагалось, но несколько завитков на черненном металле были хорошо известны в узких кругах.
— Вы им родственник? — внимательно рассмотрев клеймо и вроде даже озадачившись, уточнил референт.
— Приемный сын.
— Пожалуй, так будет даже лучше, — кивнул референт. — А на остальных?
— Остальные для украшения, — пожал я плечами. — Показать?
— Не имеет значения, пойдет и так, — отмахнулся старик. — За старую одежду и ваш телефон не беспокойтесь, мы отправим их курьером к вам домой. Все что на вас — это подарок клана, — улыбнулся он обаятельно.
— Спасибо, — кивнул я, довольно равнодушно относясь к местным порядкам. — Только папку с документами мою оставьте. Там важные распечатки.
— Безусловно, очень важные, — показалось, или он ухмыльнулся? — Теперь возьмите меня за левую ладонь... Вот так... Посильнее, не бойтесь.
Рука референта была сухой и горячеватой, а множество перстней с прозрачными крупными камнями укололи кожу острыми гранями.
— Поклянитесь, что не таите против князя Панкратова Михаила Викентьевича зла явного или не явного, прямого или затаенного, не несете беду ему опосредованную али сокрытую с собой, внутри себя или на коже своей. — Произнес он и внимательно посмотрел на мою руку поверх своей.
— Клянусь, — легко ответил я.
— Поклянитесь, что не желаете смерти, мора, глада али разрушения великому роду Панкратовых.
Я подтвердил, внимательно прислушиваясь к собственной руке. Вроде, никаких изменений — но и зла я клану вовсе не желал.
С другой стороны, кидаться на князя — действующего виртуоза — надо быть сумасшедшим, не желающим жить. Либо иметь очень вескую причину и основательную подготовку. Никто, в общем-то, не бессмертен.
— Идемте, я провожу вас в приемную, — удовлетворился моими ответами референт и вновь указал по коридору в сторону лифта. — В назначенное время вас примут.
— Документы проверять не будете? — Указал я на папку, которую никакими сканнерами не просветили.
Зачем-то они же меняют одежду? Значит, боятся отравляющих веществ или контактного яда — а тут целая папка не просмотренная.
— Ах, оставьте. — Махнул он рукой. — Вы прошли через шесть или семь охранных рамок, давно бы выявили. Нет причин для беспокойства. К тому же, если эти распечатки так важны и только для взгляда Михаила Викентьевича...
— Именно так.
— Вот видите. Тем более. — иронично глянул референт и зашагал впереди. — Давайте поторопимся. У нас еще есть время, но вдруг сложится так, что князь освободится раньше? — Разумно отметил он.
Княжеская приемная больше напоминала огромный зал, в дальнем уголке которого приткнулся стол секретаря и чуть поодаль — единственный мягкий диван на две, максимум три персоны. К тому же — уже занятый человеком. Словом, чтобы просто дойти до секретаря, пришлось совершить около трех сотен шагов по мрамору, собиравшемуся под ногами в какое-то громадное батальное полотно, непонятное с роста человека. Над головами ярко сияли золоченые люстры, каскадами спускающиеся с высокого потолка — и это при огромном, во всю стену, панорамном окне напротив входа с видом на центр Москвы и Кремль. Очень грандиозно и немного подавляюще, с точки зрения обычного человека. Я же довольно быстро прикинул, сколько на все это нужно динамита и успокоился.
— Григорий Андреевич, ну когда уже меня примут? — Стоило подойти ближе, поинтересовался с диванчика ожидавший там господин.
По внешности — характерно утомленной и чуть помятой — давно уже ожидавший.
Господин был одет в коричневую жилетку, белую рубашку в клетку с узким лезвием галстука и обычные, чуть широковатые и коротковатые черные брюки, из под которых выглядывали лакированные туфли и белые носки. Сам господин был сильно в возрасте, с небольшим брюшком и слегка лысоват, с зачесом седых волос набок. Смотрел он на нас через массивные очки с простыми стеклами — которые, в общем-то, вряд ли ему были нужны и точно не украшали лицо. Но к которым он наверняка привык. К груди, обеими руками, господин прижимал портфель из коричневой кожи, явно плотно наполненный документами — даже ремешки, обхватывающие сверху, были с трудом застегнуты на последнее деление.
Общее впечатление — странноватое, особенно с учетом места, где мы находились. Похож на просителя, но во взгляде — упрямство и огонь. Достаток в одежде перечеркивается некой помятостью и нескладностью, из-за которой жилет и рубашка выпирают складкой у плеч и живота. И определенно — не ведаю, какой тут дресс-код, но одеяние ему не подбирали. Или же попросту постеснялись такое предлагать, исходя из статуса и положения гостя.
— Аркадий Алексеевич, у вас время на два часа дня, — словно легонько укорил его референт.
— Да, но вы обещали поспособствовать!
— Не получается, — харизматично улыбнувшись, чуть развел руками старик. — Знакомьтесь, пожалуйста — Максим Самойлов, из мещан. Ему назначено на час.
Господин неприязненно покосился, словно это время назначил я сам, и во вред ему.
— Колобов, Аркадий Алексеевич, — протянул он руку, чуть согнув пальцы.
На загорелой руке отчетливо была видна белая полоса вокруг указательного пальца — словно еще недавно на нем был перстень, но теперь его нет. Золотая полоска обручального кольца, впрочем, присутствовала.
Поиздержались? И Колобовы — что-то знакомое, но точно не припомню. По ощущениям — юг, но туда ходят составы с топливом, а обратно — с зерном, так что мне не сильно интересно. Формат вагонов уж больно специфичен, под мои нужды не подходит — ни танк не поставить, ни САУ.
Я подхватил его ладонь и обозначил осторожное рукопожатие. Все-таки, еще час тут сидеть минимум, и уж лучше не нагнетать обстановку.
— Господа, я вас оставлю на какое-то время. Прошу простить, дела клана, — референт изобразил виноватую мину, легонько поклонился и отправился по залу к выходу.
А буквально через минуту со своего места поднялся секретарь и тоже заспешил с бумагами из приемной, и мы остались в огромном зале одни. Коротая время, встал с дивана и сделал шаг к панорамному окну — сверху что-то недовольно прорычало, а окно немедленно закрыла металлическая створка.
— Не мельтешите, юноша, — попросил со своего места Колобов. — Иначе охрана подумает, что вы передаете сигналы сообщникам.
Я недоуменно качнул плечами и вернулся на свое место, под звук вновь открывающейся створки. Глянул на циферблат — целый час времени, без малого, впереди. Нерациональная трата времени, откровенно говоря — но пусть так.
Двадцать минут потратил на анализ прошлого и этого дня, вспоминая слова и взгляды, реакции и поступки, относясь к ошибкам с точки зрения вероятности их совершения отдельно и в комплексе. Получалась какая-то нездоровая черная полоса с крошечным шансом, но во вселенной любая вероятность выше нуля обязательно рано или поздно сбудется...А уж если она имеет искусственный характер... но это еще надо доказать.
Ладно. Покосился я вновь на циферблат и занялся единственными доступными мне приготовлениями — а именно, принялся надевать перстни. Вроде и ерунда, но тоже действие, которое необходимо совершить. К тому же, их многовато, они не подстроены под толщину пальцев — попросту, большинство из них я никогда не надевал, незачем — и стоит подумать, как расположить их лучше. Хотя бы, чтобы не упали с пальца в неподходящий момент.
Перстень Самойловых — черный, с симметричным клеймом двух рун в виде стилизованной буквы 'С'. На безымянный палец левой руки, бесспорно.
Перстень Юсуповых — алый герб, перечеркнутый по диагонали черной линией — знаком бастарда. Выкинуть бы, но вескость тех данных, что лежали в папке, как подтверждать? Одному честному слову поверят ли...
Перстень Борецких — синее серебро, переходящее в аквамарин волны на вставке из драгоценного камня. Бабушка подарила. Говорит, много у нее таких, а вот кому носить — уже не осталось.
Перстень Долгоруких — алмаз внутри алмаза в кайме из белого золота. Вручил князь Долгорукий за спасение сына — нашего куратора, которого смыло волной на турнире, я нашел, но спасла его Ника...
Нике ничего не подарили. Страшно было дарить той, семью которой могли во всем обвинить. Всем было страшно сделать хоть что-нибудь, и только Шуйский Артем в ярости клялся мне, что ему плевать, как там решит отец, и если их решат уничтожить, то девчонку он спрячет сам.
Перстень Де Лара — кусок самородного золота, в котором сделали отверстие под палец. Дед из крепости Биен. Говорит, внуку полагается.
Блин, пальцы на левой руке кончились. А что у нас достойно правой? Я бы бабушкино и дедово перевесил.
Перстень Тенишевых. Просто пришло обычной почтой, без сопроводительного письма. Без причины, без ничего. Так, бабушкин — на правую руку, это на левое.
Перстень Шуйских. Это понятно и просто — его очень долго пытался подарить мне Артем, искренне уверяя, что ничего в нем такого нет. Я же подозревал систему слежения за собой и вежливо отказывался. Но переупрямить медведя — это крайне, крайне трудное занятие. Сошлись на том, что подарок беру, но могу не носить (что, в общем-то, не принято).
Перстень цесаревича Рюриковича Сергея Дмитриевича. Он его просто снял с руки и отдал после моей просьбы защитить род Ники и объяснения, почему именно это надо сделать. Говорит, чем-то призера все равно должен одарить.
Восемь. Еще два пальца свободных.
— Тот, кто посоветовал вам надеть все это, — голос Колобова, раздавшийся от правого плеча, заставил на него покоситься. — Определенно желал вам зла.
— Отчего же? — Вежливо поинтересовался я.
— За такие, — акцентировал он на этом слове. — подделки вам отрежут руки, даже не разбираясь. Но, увы, руками вы не отделаетесь, молодой человек. Вы собрали самую нелепую коллекцию гербов, которая оскорбительна для благородных сама по себе.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |