На сей раз Кирис задумался надолго. Он попытался представить себе одиннадцать измерений разом, но ничего не вышло. Он не смог вообразить даже четыре. Ну, вот если взять круг на плоскости, то в трехмерном пространстве выйдет шар. А в четырехмерном?
— Фиг знает, — наконец честно сказал он. — Не для слабых умов такая математика. А вы можете представить одиннадцатимерный шар? Вы же компьютер вроде...
— Небиологический интеллект, если точнее. Дэй Сэйторий, я воспринимаю мир совершенно иначе. У меня нет ни воображения, ни глазомера, ни интуиции, исключительно математические модели и алгоритмы их обработки. А в моделях количество измерений особой роли не играет. Но вернемся к теме. Вы устали и взволнованы, и чтобы не напрягать сверх меры, просто перейду к заключению. Путь, которым вы вели капсулу к дэйе Винтаре, выглядит хаотичным и запутанным в стандартной метрике трехмерного пространства. Но в одной из метрик полного пространства, имеющей номер три и применяющейся, в частности, для гиперсвязи, он выглядит примерно так...
Белая ломаная линия перед Кирисом зашевелилась и начала изменяться, словно змея, собирающая кольца. Несколько секунд — и вместо нее появилась скручивающаяся от края к центру спираль, неровная и кривая. Последний внутренний виток окрасился желтым.
— Дэй Сэйторий, вы вели капсулу примерно так же, как на слух разыскивали бы источник звука.
— Но я и шел на слух! Точнее, на звук! — Кирис в возбуждении даже подпрыгнул на своем сиденье.
— А точнее?
— Мне казалось, что я... слышу что-то. Словно в ушах звенит. Только очень тихо, даже дыханием заглушается.
— Любопытно. Если предположить, что ваша способность ощущать дэйю Винтаре связана с кольчонами — точнее, с вашими псевдоэффекторами — то траектория становится если и не понятной, то объяснимой. Я заметил закономерность и просто продлил траекторию в той же самой метрике — и в конце пути действительно нашлась дэйя Винтаре. Последние мои просьбы указать на нее закономерность подтвердили: вы почти точно определяли направление, продиктованное третьей метрикой.
— Ух ты... — Кирис принялся переваривать новость. Сказанное координатором плохо укладывалось в голове. Метрики какие-то — ну ладно, пусть. Но он-то к ним каким боком? Неужели действительно от волют заразился? — Дэй координатор, а волюта в меня огнем плюнула.
— Вы не ранены?
— Да она, похоже, промахнулась. Или плюнула не всерьез. Вроде как в морду попала, а я ничего не почувствовал.
— Сенсоры боэй не замечают на вашем лице никаких повреждений. Дэй Сэйторий, вы долго находились в компании волют?
— Я... э-а-а-а! — неожиданно для себя Кирис широко зевнул. — Не помню. Ну, минут десять. Или меньше. Часов же нет...
— Понятно. Дэй Сэйторий, мы с большим интересом выслушаем все, что вы сможете рассказать про поведение чужих артефактов. Однако вы утомлены. Вам нужно как следует отдохнуть.
— Да ничего я не устал!.. — запротестовал Кирис, и тут же зевнул снова.
— Тем не менее, вам следует поспать. Я отключу все раздражители и задействую ультразвуковой массаж кожи. Просто расслабьтесь, и уснете. Приятного отдыха.
— Да не хочу я!..
Голубой экран отключился, и вокруг снова сгустились тишина и темнота, нарушаемые лишь слабым подрагиванием капсулы. Невидимое сиденье поплыло, превращаясь в упругую лежанку. Кирис досадливо цыкнул. Взрослые! Всегда лучше знают, что ты хочешь. Вот не стану спать, просто из принципа! Сколько там до Хёнкона осталось? Полчаса? Интересно, а что с тайфуном? И не гонятся ли за ними волюты?..
Но прежде, чем успел додумать мысль, он провалился в глубокий тяжелый сон без сновидений.
05.02.1232. Ставрия, Эйград
— Каварова, зайдите.
Таня вздрогнула и вскочила со стула. В течение получаса ожидания в пустынном коридоре она пыталась читать книгу. Однако приключения отважных космонавтов, свергающих кровавую диктатуру на далекой планете, категорически отказывались лезть в голову. Тело мелко дрожало, как от холода — хотя в громадном здании областной канцелярии было тепло, куда теплее, чем в ее тесной однокомнатной квартирке. Наверное, все-таки от нервов. От поспешности она уронила на грязный затоптанный пол сначала книгу, потом сумку, а затем, когда наклонилась подбирать, и пальто.
Соберись! — мысленно прикрикнула она на себя. — Чего мандражишь, дура? Тебя что, расстреливать собираются? Ну-ка, успокоилась и осторожно подобрала манатки.
Самовнушение помогло. Под нетерпеливым взглядом полного мужчины в поношенном костюме, стоящего в дверях, она сунула книгу в сумку, сложила пальто вдвое и, взяв вещи в охапку, прошла в кабинет. Массивная деревянная дверь с глухим стуком захлопнулась за ней. Ну, кабинет и кабинет. Метра три на три, большой портрет Народного Председателя на стене, и рядом с ним другой, поменьше — наместника. Несколько шкафов, заставленных толстыми скоросшивателями, заваленный бумагами стол с царящим каменным письменным прибором, хозяйское кресло на вертящейся ножке, несколько стульев вдоль стены и еще два — возле стола. Обычная канцелярская обстановка странным образом подействовала успокаивающе. Таня остановилась посреди кабинета и выжидающе посмотрела на чиновника, безуспешно пытаясь вспомнить хотя бы имя-отчество. Старший инспектор облоно, но вот как зовут... Кстати, а куда делся мужчина, прошедший в кабинет десять минут назад?
— Садитесь, Каварова! — сурово сказал хозяин, усаживаясь в кресло. — Вещи положите вон туда, на стулья.
Дождавшись, пока Таня усядется, он поставил на стол локти, сложил пальцы в замок и уставился долгим немигающим взглядом.
— Вы, безусловно, знаете, зачем вызваны, — наконец проговорил он так недовольно, словно Таня ворвалась в его владения силой.
— Ну, я догадываюсь... — несмело проговорила девушка.
— Вызов от паладаров, — прежним тоном, словно и не услышав реплику, продолжил чиновник, — требует вашего незамедлительного отбытия в Хёнкон. Скажите, Каварова, в чем причина подобной спешки? Каким образом вы вообще знакомы с инопланетянами?
— Ну... э-э... так случилось, что я работала... что в нашей школе находился паладар... Вакай, ой, ну то есть его звали Сергей Миртаевич, Дратаев фамилия, -заторопилась Таня, зажав руки между коленей. — Я случайно узнала. И потом я еще с его другом познакомилась, когда он... Сергей Миртаевич, в смысле, провожал меня домой, они от хулиганов меня защищали...
— Что-то вы темните, Каварова! — брови чиновника сурово сдвинулись на переносице. — Почему паладар перед вами раскрылся, если даже я не знал о нем до недавнего времени? Да что я, даже сам директор облоно! Отвечайте!
— Да не знаю я! — жалобно пискнула Таня, съеживаясь. Вот попала так попала. — Честное слово!
— Не запирайтесь! — чиновник грохнул ладонью по столу. — Мы все равно узнаем! Вас вербовали, Каварова? Пытались узнать секретную информацию? Что именно? Говорите, не раздумывайте!
Таня с ужасом смотрела на него, машинально обхватив себя руками. Он что, с ума сошел? Какие еще секреты в школе — статистика успеваемости в старших классах?
— Я вижу, Каварова, что сотрудничать не хотите, — зловеще проговорил старший инспектор. — Ну что же...
— Погодите, Ваин Михайлович, — остановил его чужой голос.
Таня дернулась, оборачиваясь. Давешний мужик в длинном черном пальто, оказывается, сидел в углу кабинета, почти скрытый шкафом. Точнее, сейчас он уже оказался без пальто, в штанах и водолазке. Он выбрался из своего укрытия и подошел к столу.
— По-моему, куда-то не туда разговор пошел, — незнакомец развел руками. — Простите, Таня Владимировна, разумеется, вас никто в шпионаже не обвиняет.
Заметив быстрый взгляд, который гостья бросила на хозяина кабинета, он расстроенно пожал плечами.
— Ну вот, Ваин Михайлович, перепугали вы человека до смерти. Ну как теперь разговаривать? — он на секунду задумался. — А знаете что? Время сейчас обеденное, так что, может, сходите пока в столовую? А мы с госпожой Каваровой пообщаемся наедине. Как вам идея?
— В столовую? — инспектор нехотя поднялся. — Ну что же, можно. Вы уверены, что помощь не потребуется?
— Абсолютно, — кивнул незнакомец. — Да нам всего-то минут двадцать-тридцать потребуется, много полчаса, не беспокойтесь.
— Хорошо, вам виднее.
Инспектор подошел к двери, взялся за ручку, но прежде чем выйти, обернулся и пробуравил Таню взглядом исподлобья. Когда он удалился, незнакомец с облегчением выдохнул и опустился на гостевой стул перед Таней.
— Ф-фу... — сказал он, оттягивая ворот свитера пальцем. — Ну и кадр. Видно человека старой закалки, теперь таких уже не делают, да-да. Как иностранец, так обязательно шпион и диверсант. Простите, Таня Владимировна, что так неудобно вышло. Я Верест Георгий Владович, Служба безопасности Ставрии, капитан первого класса. Вообще-то я работаю в Асталане, но вижу, что не зря прилетел в Эйград. По крайней мере, познакомился с такой красивой девушкой!
Он улыбнулся, слегка застенчиво, но располагающе. Таня невольно почувствовала к нему симпатию. Сбас. Опять сбас — но что она хотела? Разумеется, СБС интересуется не только паладарами, но и теми, кто с ними общался.
— Но я честно ничего не... — начала она, но капитан перебил ее, замахав руками.
— Успокойтесь, Таня Владимировна, очень вас прошу. Разумеется, вы ничего секретного не рассказали господину... как его?.. ну, пусть Дратаеву. Не такие уж у нас идиоты работают, чтобы верить в школьных учителей, знающих страшные государственные тайны. Совсем в другом дело. Вот...
Он дотянулся до бумажки, лежащей на краю стола, и протянул Тане. Девушка быстро пробежала глазами по первым строчкам.
"85/01-07, Ставрия, город Эйград, улица Стрелочников, дом 32, квартира 15. Госпоже Каваровой Тане Владимировне. Канцелярия международного университета "Дайгака" уведомляет, что в соответствии с итогами предварительного собеседования вы избраны кандидатом на должность педагога-куратора в подготовительном колледже при Университете. Вам предлагается в течение двух декад после получения данного приглашения прибыть на территорию государства Хёнкон для проведения окончательного собеседования и, в случае его успешности, приступить к исполнению должностных обязанностей. Срок предлагаемого контракта: бессрочный.
Условия контракта следующие: зарплата — триста лемов (эквивалент трехсот кайтарских леер или пятидесяти ставрийских бирсов) в декаду; проживание..."
— Таня Владимировна! — напомнил о себе сбас. — Прочитаете еще, успеете, никуда вызов не денется. Хорошие условия, я бы точно не отказался. Но давайте сначала кое-что обсудим.
— А вы читали? — переспросила Таня. — А, ну да...
— Работа у нас такая, сами понимаете, — капитан индифферентно возвел глаза к потолку. — Честно говоря, у нас в ведомстве из-за паладаров полный бардак творится. Никто не понимает, чего от них ждать и чего они вообще добиваются. Вроде бы и не враги, но кто их знает, Чужих... Профессиональная паранойя, никуда от нее не денешься. Начальство нас дрючит, требуя непонятно каких результатов, а у него свое начальство, которое тоже дрючит, и так вплоть до самого... — он многозначительно повел глазами в сторону портрета Народного Председателя. — Все на ушах, а что делать, никто не понимает. Вот и изображаем активность. Конечно, каждое письмо из Хёнкона едва ли не на молекулы разбираем, благо немного их пока.
— Да нет, я не в претензии, — быстро сказала Таня.
— Да и на претензии я бы не обиделся. Все-таки тайна личной переписки нарушена. Могу только извинения принести от лица всей Службы.
— А-а... да-да...
— Ну, Таня Владимировна, я, видно, совсем вас смутил, — капитан поерзал, устраиваясь на стуле поудобнее. — Наверняка вы задаетесь вопросом: что именно мне нужно? Разумеется, вы правы: не полетел бы капитан СБС в Эйград из Асталаны, если бы не острый интерес к вашей персоне, возникший... в определенных кругах. Даже не столько интерес, сколько... хм, ревность.
— Ревность? — искренне удивилась Таня, на мгновение забыв о смущении. — Ко мне?
— Ну, может, я употребляю не вполне верное слово, но... Вот вы сами представьте: три декады назад по Академии педнаук и областным отделам народного образования разослали оповещение о подборе персонала для Хёнкона — на должности воспитателей в колледж и студенческих кураторов. Список требований к кандидатам — на страницу мелким шрифтом, там и стаж, и достижения, и публикации, и даже психологические профили. Тем не менее, на каждое место в Хёнконе уже сейчас подано шесть заявлений. Такие зубры педагогики в свалку бросились — закачаешься, вплоть до маститых академиков. У некоторых наградами вся грудь увешана, статьями и дипломами стены оклеены вместо обоев. А паладары придираются, с каждым в отдельности общаются, и почти всех отсеивают. Пока что лишь восьмерым, если вас с другом не считать, предварительное согласие дали. И что, вы думаете?
— И что? — машинально переспросила Таня.
— Ну вот представьте: заслуженный педагог Ставрии с педстажем в тридцать лет, руководитель кружков, секций или даже целого Центра школьника, получает от паладаров по носу, а какая-то девчонка... уж простите меня, Таня Владимировна, но ваши двадцать два года возраста и год педагогической практики иначе не охарактеризуешь... а какая-то девчонка вот так легко и просто...
Он щелкнул в воздухе пальцами.
— ... вот так просто берет и получает работу, за которую полстраны друг другу зубами глотку рвет. Таня Владимировна, вы, судя по отзывам, девушка умная, выводы и сами сделать сможете. Теперь понимаете?
— Да уж... — Таня помолчала, переваривая сказанное. — Но ведь я ни в чем не виновата! И потом, что я могу сделать, даже если меня смертельно ненавидят? Пусть.
— Не пусть, — вздохнул сбас. — Видите ли, многие из отвергнутых обладают очень серьезным авторитетом и большим влиянием в министерстве народного просвещения. А назначение в Хёнкон подлежит утверждению лично министром. Вам могут устроить серьезные неприятности — вплоть до отказа в выездной визе. И тогда вызов, не вызов — значения уже не имеет.
— Ну и ладно, — Таня постаралась придать лицу безразличное выражение, хотя желудок скрутило ледяным спазмом. Неужели из-за глупых обид совершенно незнакомых людей она так и не увидит Хёнкон? — А ваш-то интерес в чем, господин капитан? Почему СБС мной заинтересовалась? Сами же сказали, что я не шпионка паладарская.
— Затем, Таня Владимировна, — сбас многозначительно поднял палец, — что на нашей Службе лежит большая ответственность. Наша задача — не просто защищать страну от внешних и внутренних угроз, но и поддерживать ее развитие во всех отношениях. Сейчас лично Народным Председателем поставлена задача: университет "Дайгака" должен послужить на благо ставрийского трудового народа. Несмотря на Удар и до сих пор продолжающийся кризис, соревнование двух экономических систем, народной и западной, никуда не делось. Мы должны по-прежнему высоко нести флаг истинного самоуправления, доказывая миру правильность своего выбора. И в нашей борьбе жизненно необходимо любое, пусть даже самое микроскопическое преимущество.
