— Ладно, рассказывай скорее, — поторопил приятеля Арчи. — А то и впрямь госпожа Турне появиться — тогда из тебя слова не вытащишь, ты при ней такой стеснительный!

— Да нечего рассказывать, — пожал плечами ильберс. — Все получилось, как ты предполагал.

— Все равно рассказывай!

— Ладно. В общем, мы нашли этого Москита по твоему "маячку". Он ночевал в сарае — видимо, его жена в дом не пустила. Кстати, у него там хорошее "гнездышко" обустроено, так что, видать, огородница его не первый раз из дома выгоняет.

— Ясно.

— Ладно, не перебивай. Дрых он. Пришлось будить...

Арчи представил себе картину и тихонько хихикнул.

— Нет, ты не понял, — махнул лапой ильберс. — Ты только представь: темный сарай, в углу — какое-то тряпье, на нем этот гад храпит, да так громко, как будто он размером со слона, а не с шавку. А на улице — гроза, гром грохочет... В общем, тут шуми — не шуми, все равно никакого толку. Хоть из пушки стреляй! Ну, госпожа Турне подумала и как заорет таким противным голосом, словно торговка на базаре: "Ах, вот где ты, поганец, спрятался!" Москит так и подскочил! А мы еще до этого под потолком несколько "волшебных огоньков" развесили и нож как раз рядом с его лежбищем пристроили на какую-то бочку. И свет я сделал так, чтобы нож как раз на свету был. А мы — в углу, под заклинанием тени...

— Ну — и?

— Ты говорил, это — последняя проверка. Все верно говорил. Если бы нож был не его, он бы просто удивился. А тут, как увидел, заорал, словно вокруг — толпа призраков. Тогда госпожа Турне вышла на свет и говорит: "Ты должен идти в стражу и все рассказать! Отдай деньги страже — будешь жить! Не отдашь — умрешь!" И завыла...

Мих, произнеся последние слова, не выдержал и расхохотался. Хохочущий гигантский кот — еще то зрелище. Ильберс фыркал, икал, потом упал на бок и задергал задними лапами.

— Кончай веселиться! — попытался успокоить его Арчи. — Что потом было?

— А что могло быть? — приподнял голову Мих. — Москит выскочил из сарая, как был, без сапог, и помчался куда-то. Госпожа Турне бросилась за ним, она эту мокреть переносит лучше, чем я, шерсть у нее короче, что ли... А я — сюда.

— Ясно, — кивнул Арчи.

В этот момент воздух посреди комнаты снова засверкал — на этот раз сиреневым и антрацитово-черным, и из вихря появилась черная кошка. Мих, едва началось появились первые признаки приближения твари Тьмы, вскочил и уселся в ту позу, в которой маленькие девочки рисуют правильных котов: хвост обвивается вокруг составленных вместе лап, голова скромно склонена...

Госпожа Турне отряхивалась с таким изяществом, что ни Арчи не посмел сделать ей замечание. Даже Мих, которому на морду летели капли, только морщился и шевелил усами.

— Ну и как это называется? — наконец промурлыкала тварь Тьмы, глядя на ильберса. — Дама одна бродит по улицам, а кавалер — в тепле и уюте...

— Ну, не одна, а в обществе убийцы, — съехидничал Арчи. — Точнее — он в вашем обществе. И сомневаюсь, что оно ему понравилось...

— Еще бы! — гордо задрала нос госпожа Турне. — Я постаралась! Это было по-настоящему красиво! Буря, гром, молнии сверкают, от них светло, как днем... пустые улицы, только деревья царапают грозовое небо... и бегущий по улице человек... так романтично!

— И вы — черной тенью, неумолимой и прекрасной, — решил польстить даме Арчи.

— О, да! Жаль, я не видела себя со стороны. И еще так обидно было, что нельзя по-настоящему повеселиться! Я его в два прыжка могла догнать, но пришлось следовать за ним до казармы — по всем этим мерзким лужам и по грязи. Только когда ему, наконец, открыли дверь, я выскочила из-за угла и слегка подтолкнула его внутрь здания. Думаю, у него пониже спины остались отметены, которые придадут вес его словам...

Арчи хмыкнул, представив себе эту сцену, но сумел удержаться от улыбки и вежливо поблагодарил гостью:

— Огромное спасибо вам за помощь! Вы не представляете, как вы нам помогли!

— Не стоит! Мне самой иногда хочется развлечься, — промурлыкала кошка. — Расскажете мне, чем дело кончится? Если что, милый Мих знает, как меня позвать.

— Конечно, конечно! — встрепенулся ильберс. — И, чтобы вы не упрекали меня в отсутствии галантности, позвольте хоть сейчас проводить вас!

— Позволяю, — милостиво кивнула госпожа Турне.

— Э, Мих, погоди, — остановил ученика Арчи, пока тот не растаял в воздух. — Разбудишь меня после рассвета. Я хочу посмотреть, что стражники с Москитом сделают.

Глава 11

Утром шел дождь.

Обычный дождь, не имевший ничего общего с тем безобразием, которое творилось ночью.

Арчи полежал немного в постели, собираясь с мыслями и, как только начал соображать, что к чему, невольно выругался.

Из окон сочился неяркий свет, но по ощущениям мага, рассвет давно минул, дело шло к обеду, а рыжий баронет так и не появился в Срединном мире. Идти в казармы стражи уже поздно. Или рано. Если с Москитом что-то и решили, то это случилось утром, когда ночные караульщики сдавали смену дневным.

— Мих, ты сволочь! — пробормотал Арчи в пространство.

Однако злость на приятеля моментально сменилась тревогой. Юный баронет обычно бывал более обязательным. Что смогло задержать его в Кромешном мире? Очень сложно представить себе грозящую ильберсу опасность. Он — не просто одна из самых мощных тварей, существующих в мире Тьмы. Пожалуй, ему не найдется достойного противника в любом из известных миров. Правда, он сам еще только начинает осознавать свои силы.

"Ладно, Мих — большой мальчик, сам как-нибудь разберется", — подумал Арчи.

Тревога за друга немного улеглась, спрятавшись где-то на краю сознания.

Приведя себя в порядок и одевшись, маг спустился на кухню. Старая Маут, как всегда, возилась около печи.

— Долгонько же вы спите, — пробурчала она.

В последние дни, после того, как Арчи ввязался в историю с убийством, квартирная хозяйка перестала относиться к молодым людям как к "господам постояльцам", но воспринимала их скорее как дальних родственников, иногда позволяя себе ворчать на них:

— Полдень не за горами, а они еще в кроватке нежатся.

Арчи рассмеялся:

— Работа у нас такая. Ночные караульщики тоже днем отсыпаются.

— Тоже мне караульщики! — фыркнула женщина, подавая на стол завтрак.

Молодой маг начал есть, размышляя, что же теперь делать. Матушка Маут налила себе травяного отвара и присела напротив. Арчи заметил, что женщина внимательно смотрит на него, и взглянул ей в глаза:

— Я хотел бы еще раз извиниться. Надеюсь, наш гость вас не сильно побеспокоил?

— Пустое, — махнула рукой матушка Маут. — Я другое хотела спросить. Правду говорят, что вы по Кромешной стороне, как по нашей земле, ходите и всех там знаете?

— Ну...

Арчи не сразу сообразил, что ответить, но продолжил, честно пытаясь объяснить собеседнице то, о чем спорят ученые:

— Ну, далеко не всех... Вот вы же не всех в Келеноре знаете, так? Только тех, кто в Порт-Суане живет, да еще, может, пару дюжин людей. А к чему это вы?

Старуха сидела, глядя, как исходит паром травяной отвар в тонкой фарфоровой чашке. Потом вдруг решительно взглянула в лицо Арчи:

— Я хотела бы вас попросить передать весточку моему мужу.

Арчи внимательно посмотрел на женщину. Только сейчас он заметил, какие у нее молодые глаза. Морщинистое, темное от солнца лицо — и яркие золотисто-карие глаза.

— Странная просьба, да? — продолжила женщина. — Разное говорят про Кромешный мир. Тимиты уверяют, что души тех, кто похоронен с соблюдением положенных обрядов, попадают в Царство Пресветлого и ждут там новых воплощений в роскоши и неге. Но Нейтака вряд ли кто хоронил. Он был старшим боцманом на "Прелестнице Лулу". Самый большой и самый новый галеон в наших водах был... ходил на север, в вольные баронства, в Иль да в Келе. Но морю все равно... "Прелестница Лулу" затонула десять лет назад где-то в Вастальском заливе. Никто не спасся, только обломки обшивки нашли где-то на островах.

Арчи молчал, боясь неосторожным словом обидеть женщину.

— Значит, Найтак, как и все моряки, вряд ли попал в Тимовы палаты, — уверенно заключила матушка Маут. — Значит, он где-то в тех местах, откуда вы этого вчерашнего обжору привели. А если так — то вы его можете там встретить...

Маг молчал, думая о тысячах и тысячах человечьих душ, превратившихся в Кромешном мире в бессмысленные клочки тумана, в корм для мелких хищников, вроде хорьков из долины у озера... Еще тысячи, сохранив цельность, забывали прошлое, становясь бездумным зверьем... Никакой гарантии, что душа боцмана с погибшего галеона хоть что-то помнит об оставшейся на земле жене и вообще сохранила хоть каплю человечности. Но Арчи почему-то вдруг захотелось поверить, что муж матушки Маут не был пустышкой, которая существует только тем, что думают о ней другие люди. И что в нем было достаточно силы, чтобы суметь остаться самим собой и за последней чертой.

И, словно в подтверждение его мыслей, матушка Маут продолжила:

— Я знаю, он живет где-то сейчас на Кромешной стороне. Попробуйте его найти, а? Нет, я не думаю, что это будет просто. Но... может быть, это хоть как-то возможно? Просто запомните, и вдруг, при случае... Его звали Нейтак Бар из Порт-Суана, он был старшим боцманом на "Прелестнице Лулу". Скажите ему, что у нас все хорошо. У Зилетты уже трое детей, и скоро будет еще один. Салина вышла замуж за сержанта из форта, живет там, в семейных казармах. У мальчишек тоже все хорошо. Марин — в Порт-Суане, живет своим домом, а Базет выучился на корабельного мастера, работает на верфи в Тигаре. Он — не такой размазня, как думал Нейтак, просто пергаменты и цифры ближе его душе, чем бьющие в борт волны... И у меня все хорошо. Пока есть силы, живу в нашем доме. А потом — как сложится. Или муж Салины выйдет в отставку, и они переселятся в Порт-Суан, или продадим дом, и пойду жить к Марину.

— Не знаю, как вам помочь... — осторожно начал Арчи. — Как же я его найду? Там, за Кромом, многие души забывают, как их звали на земле...

Но старуха упрямо тряхнула головой:

— Зря вы мне не верите! Я даже скажу вам больше. Я этого никому не говорила... иногда мне снится белый альбатрос. Он кружит в небе и кричит... Нет, он не зовет меня, не торопит. Но кричит о том, что ждет и будет ждать... Ищите альбатроса — большую белую птицу. Нейтак был настоящим моряком — вот его душа и стала морской птицей.

— Хорошо! — кивнул Арчи.

Молодой маг не знал, возможно ли то, что он обещал. Но ему вдруг захотелось хоть немного утешить женщину. Положив ладонь на ее сморщенную, черную руку, он продолжил, аккуратно выбирая слова:

— Здесь, на юге, об этом не знают. Здесь люди забыли свои корни. А вот в северных горах пастухи верят, что можно самим поговорить с ушедшими за Кром. Там в зимние Тимовы дни тоже устраивают гульбища, но сначала садятся ночью за накрытым столом, причем ставят чарки и для живых, и для тех, кого помнят. И пьют сначала в молчании. И, бывает, слышат голоса ушедших. А за Кромом... Понимаете, матушка Маут, души северян на Кромом не оказываются одиноки, как души тех, кто не верил в предков. Они живут там такими же кланами, как жили на земле, защищая своих...

Старуха внимательно посмотрела на собеседника и робко спросила:

— Вы думаете, он придет, если я позову?

— Зря не зовите. Самое большое наказание для обитателей мира мертвых — видеть, как страдают их близкие, но не иметь возможности помочь. Кто-то оказывается способен вернуться, но им приходится слишком дорого за это платить. Однако, если захотите сказать ему о своей любви и о том, что помните, — скажите, — ответил Арчи. — Просто скажите это морю. Или птицам, которые над ним кружат. За Кромом все не так, как у нас, но если он помнит, то должен услышать...

* * *

После разговора с домохозяйкой Арчи впал в задумчивость и, вернувшись к себе в комнату, улегся на диван.

Рухнувшие планы, тягучий дождливый день со странными разговорами...

Просьба матушки Маут разбередила воспоминания.

Арчи в который раз начал думать о том, что же все-таки ему самому нужно.

Он отказался от любви одной девушки — необычной, талантливой, яркой, единственной...

* * *

Норсита...

Ее вид вызывал приливы такой нежности, что рядом с ней Арчи порой не мог связать двух слов, запинался или болтал какую-то чушь, в которой не было ни слова о том, что действительно творится в его душе.

Слишком уж необычной, слишком утонченной была красота маленькой магички...

Глупые келенорцы!

Не видеть прелести в этих воздушных чертах, в этом нервном изгибе бровей, в сиреневато-розовых губах и желтовато-смуглой коже, которой не хватает солнца, чтобы набраться румянца! И не понимать, насколько она талантлива! Она видит мир не таким, каким его видят остальные — словно она живет на какой-то другой земле.

Не раз и не два Арчи замечал, что девушка, еще минуту назад мило болтавшая с приятелями, вдруг замолкает и уходит в себя, в свои иллюзии. Может быть, потому Арчи так позорно и сбежал от Норситы, что боялся: она любит не его, а свою иллюзию?

И вот теперь он морочит голову другой девушке, совершенно не похожей на Норситу.

* * *

Сайтана — земная. В ней нет ничего, кроме характера, слишком энергичного для обитательницы такого маленького городка. Не пустышка, конечно... Хорошая девушка. Но чего он хочет от нее? И что нужно ей? Сначала, наверное, Сайтане было просто любопытно, какими бывают северяне. Может, хотелось еще в очередной раз удостовериться в своей неотразимости. А сейчас... сейчас беда ее сестры полностью изменила их отношения. Сайтана готова заплатить за помощь теми радостями, которые может дать ее тело.

Но молодому магу почему-то уже не хочется требовать платы...

Дойдя до этого заключения, Арчи помотал головой и недовольно фыркнул.

О какой плате может идти речь, если еще ничего не закончилось? Если бы жениха Майливы выпустили из тюрьмы, то Сайтана не постеснялась бы прибежать к Арчи и сообщить радостную весть. Даже если бы матушка Маут запретила будить магов, то первое, о чем она заговорила, было бы это радостное известие.

Усевшись на диване, маг поскреб в затылке.

А ведь действительно — что-то тут не так.

Как всегда, столкнувшись с чем-то непонятным, Арчи стал вспоминать с самого начала.

Вот стражники находят труп.

Вот они хватают парня, который кажется им наиболее подходящим на роль убийцы, и засаживают его в холодную. Стоун ни в чем не сознается. Но его держат в кутузке в ожидании суда. Судье его признания ни к чему, судье достаточно того, что стражники считают парня виновным. Если кто-нибудь мог подтвердить невиновность Стоуна, например, доказал, что тот ни разу в течение нескольких дней перед тем, как нашли тело, не был один, его все время кто-нибудь видел, обвинение можно бы было и опровергнуть. Но это не так, на маяк Стоун отправился в одиночестве, и только потом встретил погодницу. Однако забрали парня только потому, что он за несколько дней до того, как нашли тело, поругался с Торчем. Но никто не видел ни драки, ни самого убийства. То есть у стражников нет ни абсолютных доказательств вины Стоуна, как нет и доказательств его невинности. Все будет зависеть от судьи и от того, как сумеет повернуть дело стряпчий, нанятый отцом Стоуна.