1. Шадах. Если хочешь - не верь.

— Дикость какая, — пробормотал Михаил. — Он ее не любит. К ребенку испытывает отвращение. Почему же просто — не отпустить. Выгнать к чертовой матери и делу конец.

— Ну да, — ухмыльнулся участковый. — Прогонит такой, а как же. Она ж ему натуральная девочка для битья. Громоотвод, иными словами. Потому не только он, его родственнички в ней заинтересованы. Васька на Маринке отрывается, остальных уже не цепляет. Где они вторую такую дуру разыщут, чтоб молчала в тряпочку и побои сносила день за днем? Добровольно точно не отпустят. Вперед ногами, разве.

— А спасение утопающих — дело рук самих утопающих. — Иронично процитировал Михаил. — Будем действовать. Пока не захлебнулись.

Кивнул, прощаясь, сделал шаг к двери. Притормозил, оглянулся.

— Вот те крест, отец. Не трону. Ни его, ни семейку гребаную. Девчонок увезу своих и точка.

— Думаешь, согласится?

— Марина? — Михаил просиял улыбкой. — А как же. Главное, чтобы Анечка не подвела.

* * *

И мнение крошечной Ани действительно победило. Пока Михаил в двадцатый раз по кругу уговаривал Марину, а та, заламывая руки и плача, мотала головой и твердила, как заведенная: 'Нет, нет, пожалуйста, я же вас не знаю совсем'! — девочка, вжавшись в прутья кроватки покрасневшей от недавних рыданий мордашкой, пристально за спором наблюдала. А потом, вдруг, громко вскрикнула, как от сильной боли и, когда Михаил метнулся к ней, поднял на руки, неожиданно крепко обняла его за шею здоровою ручкой, повернула к матери сосредоточенное строгое личико и четко, сердито выговорила:

— Аня — папа! Аня папа — Миса!! — И зашлась гневным ревом, замахиваясь на мать малюсеньким кулачком.

Марина остолбенело смотрела на дочку, на счастливо светящегося мужчину. Развела растерянно руками. Прошептала тихонько: 'Хорошо'. Побрела собирать вещи...

А потом еще много чего случалось. И тяжелого, и радостного, и тревожного. Одного в их личном мире больше не стало — одиночества, скандалов и нелюбви. Михаил, поселив Марину в своем доме на правах полноправной хозяйки, ничего взамен не требовал, не пытался ускорить события и как-то надавить. Дал свободу действий, обеспечил средствами и поставил единственное условие — на Анюту денег не жалеть, сам при этом включившись в заботу о ребенке. Лучшие врачи, квалифицированные массажисты, плавание и спецтренажеры, регулярные поездки в столичный дельфинарий. Во что ему это выливалось, одному богу известно. Марина вначале нервничала, пыталась протестовать, но наткнулась на каменную непреклонность. Михаил, не повышая голоса и не раздражаясь, заявил: финансовая часть — его забота. А она пусть занимается дочерью и хозяйством. Если, конечно, не против. Слова звучали приветливо, но за ними крылся железный холодок. Молодая женщина благоразумно решила в позу не становиться. А еще через неделю, когда Миша возвратился из очередной рабочей поездки, вымученный, но довольный, с кипой подарков для малышки и ворохом обновок для нее самой, Марина встретила его настоящим праздничным ужином, принарядившись и уложив волосы. Михаил обомлел прямо, такой она ему показалась красивой, и весь вечер робел и прятал глаза, смущаясь, как паренек на первом свидании.

Атмосферу разрядила Анечка, вот кому не было ровным счетом никакого дела до изысков в родительской внешности. Она смеялась, без умолку лопотала, требовала внимания и ласки. Взрослые на пару развлекали ее, как могли, и под конец обнаружили, что общаются уже совершенно свободно, затянувшееся отчуждение испарилось. Чуть позже Маринка понесла дочку укладывать спать, Миша отправился к себе, но ложиться окончательно расхотелось. Он долго стоял у раскрытого окна, сбросив рубашку, всматривался в ночное безоблачное небо, облегченно, радостно улыбаясь. Неожиданно за спиной послышался шорох, на плечо легла прохладная ладонь. Несмелый голосок запинаясь пробормотал:

— Я тоже звезды люблю. В школе много про них читала... Они такие прекрасные. Как ожившая сказка!..

Михаил круто обернулся, затаив дыхание глядел в искрящиеся карие глаза. Сглотнув, горячо прошептал:

— Ты — моя сказка.

Они ступили навстречу одновременно. В едином порыве, нахлынувшем облаке чувств. И до утра не размыкали объятий. Не в силах насытиться обретенной близостью. А с утра пораньше отправились в ЗАГС... Не расписываться — заявление на развод подавать, и одновременно — на лишение биологического папочки Ани его родительских прав.

Чиновничья волокита растянулась на год. А еще в борьбу вступила тяжелая артиллерия из родни бывшего Маринкиного мужа. Откровенные угрозы, запугивания, преследования в потугах неразумную невестку приструнить. И регулярные записки от самого Василия с обещаниями четвертовать ее и дочку, если на коленях не вернутся к брошенному семейному очагу. Видя, что Марина на грани срыва, Михаил, продумав все варианты, смирил-таки гордость и обратился за помощью. Криминальная дознавательная машина сработала профессионально. Выяснилась сногсшибательная вещь. Отец Василия, в свое время порвавший с его матерью и рванувший за границу на пмж, благополучно окончил жизненный путь, сколотив приличное состояние. Он хотел завещать капитал сыну, поскольку повторно семьей так и не обзавелся. Но, наведя справки и выяснив о чаде подноготную, передать ему средства не рискнул. Вместо этого объявил наследницами Марину и ее новорожденную дочь, но с многочисленными оговорками. Львиная доля доставалась Анюте, но могла быть ею востребована лишь по достижению совершеннолетия. До того, финансы оставались замороженными, а Марине на содержание дочери и мужа ежемесячно присылалась оговоренная сумма. Если Марина с мужем разводится, дотации прекращаются и деньги остаются на счету — дожидаться, пока повзрослеет Аня. Если Марина погибает, обладателем текущих начислений становится супруг, или его поверенный. А вот если умирает Аня, все свободные финансы немедленно переводятся на счета нескольких благотворительных фондов... Занятная пляска получилась!

Марина, переварив информацию и справившись с полученным шоком, вспомнила, как муж, заручившись поддержкой родни и приглашенного на дом нотариуса, три года назад заставил ее подписать какие-то бумаги. Мол, что она на квартиру и имущество не претендует. Оказалось, то была генеральная доверенность на получение наследственных средств, ее оформили на мужнину сестру. С тех пор денежки благополучно делились на троих предприимчивых родственников, Марина о них знать не знала. И не узнала, если б не Михаил. Больше того, жить ей оставалось недолго. Сплоченная семейка продумала детальный план, как от неугодной снохи избавиться. Марину предполагалось довести до суицида, предварительно признав ее невменяемой. В таком случае, опекуном Ани назвалась бы любящая тетя, уже являющаяся таковой для своего неуравновешенного братца. И все ниточки благополучно связались бы в один тугой клубок. Думается, Аня, получив на руки паспорт и при участии родни наследство обналичив, тоже бы долго по земле не ходила. Теперь же, оставшись в пролете, родичи не на шутку озверели и могли выкинуть от бессильной ярости бог знает какие фортеля.

Приходилось действовать на опережение. Позабыв обещанную лояльность. Сам Михаил скорее руку бы себе отрезал, чем воспользовался дармовым подношением. Но речь шла об Анином будущем, и он не видел причины, для чего ей отказываться от благ. Ведь, если кто и заслужил компенсацию, так это сто процентов Аня и Маринка. И он позаботится, чтобы деньги остались при них. Какою ценой — дело второе. Но садисты, в грош не ставящие детскую жизнь, жалости не заслуживают, однозначно.

С помощью старых связей и новых поручителей была заключена сделка. Он сознавал, что фактически продает себя в рабство. Но в пересчете на благополучие и безопасность игра стоила свеч. Поэтому, организовав себе последний предрабочий бонус и, заодно, дополнительное алиби, Михаил наскоро собрал чемоданы да и вывез свое маленькое семейство в Карпатскую частную водолечебницу, предварительно объявив знакомым о желании отдохнуть. Свидетелями стали соседи, согласившиеся в отсутствие хозяина приглядывать за домом. Позже, откровенничая с милицией, они умиленно и дружно подтверждали — миролюбивее человека не приходится встречать. Словом дурным о неприятелях жены не заикнулся. С окружающими неизменно участлив, никогда в помощи не откажет, а что срок отмотать пришлось, так это юность глупая виновата. Грешно ставить на споткнувшемся крест, если поневоле оступился. А уж как о супруге и падчерице печется — любому поучиться не мешало бы. Не опустится он до мести, тем более — настолько изощренной...

На протяжении недели пребывания в комфортной маленькой гостинничке Яремчи мобильный Михаила, выставленный в беззвучный режим, прилежно фиксировал эскапады уже привычных хамских эсэмэсок и голосовых угроз. (Марина, по убедительной просьбе мужа, телефон с собой не брала). Но потом, в один миг, звонки с посланиями прекратились. Предусмотрительный Миша сутки еще выжидал, отключив аппарат и изображая благодушную умиротворенность. После чего они дружно возвратились домой — посвежевшие, веселые и довольные, как и положено влюбленным молодоженам. И узнали о жуткой драме, буквально накануне разыгравшейся.

Василий умудрился сбежать. Придушил охранника. Похитил ключи. И через несколько часов уже орудовал у дома Михаила. Выдавив окно, пробрался внутрь, не найдя врага, взялся крушить обстановку. Вспугнутый соседями, помчался прямиком к сестре, где и был настигнут погоней. Разумеется, стражам правопорядка добровольно беглец не сдался. Обвинив несчастную женщину в предательстве и намеренном на него доносе, хладнокровно перерезал ей горло, а потом выпрыгнул из кухонного окна.

Третий этаж. Кустарники и насыпные клумбы. Вроде, реальный шанс. Но на беду Василия, старушка с первого этажа задумала перестеклить балкон, а старые стекла выставила за внутренней оградкой палисадника, чтобы позже соорудить из них что-то на манер теплички. Прыгуна распороло вдоль — лицо, грудная клетка, живот. Увидавшим это чудное произведение пришлось самим вызывать неотложку, а потом еще не раз у психиатра консультироваться.

У милиции появились вопросы. Их основательно прибавилось, когда сутками позже обнаружился мертвым в собственной сауне загородного особняка родной дядя Василия, известный и уважаемый в городе генерал-майор в отставке. Согласно найденным отпечаткам, полоумный племянник отчего-то сначала наведался к нему.

Застал, мол, дядюшку в парилке, подпер снаружи дверь и от души прибавил жару. После чего забрал со стоянки джип и уже на нем к Михаилу отправился.

На первый взгляд, ситуация выглядела складно. Безумец сбегает из психушки и мстит по кругу всем, кого застукать удалось. Но взгляд второй рождал немалые сомнения.

Василий к сестре, при всей агрессии и невоздержанности, был с детства очень привязан. Кого-кого, но ее действительно уважал, прислушивался и даже голос лишний раз старался не повышать. И сестра искренне любила брата, потому и заботилась, поддерживала, вытаскивала из неприятностей и передряг даже в ущерб собственным интересам. Как бы эти двое не презирали окружающий мир, друг за дружку они стояли горой, и друг в друге были уверены. Что заставило Василия нежданно радикально измениться? С дядей он тоже вполне нормальные отношения поддерживал, пусть и не такие тесные, как с сестрой. И частенько прибегал к его помощи, а случалось, помогал и сам. Не было у него причин родственников жизни лишать, если забыть о том, что сумасшедшим не требуются причины.

Неубедительным смотрелся и погром, оставленный в доме у Михаила. Василий на почве мести мог бы посерьезнее ущерб нанести основному виновнику судьбы своей порушенной, кроме сломанных кухонных табуреток, перебитой посуды и зеркал. Ну вот хотя бы устроить поджог или взрыв. Несмотря на вмешательство соседей, время у него на это оставалось. Да и соседи-пенсионеры могли нехило на орехи схлопотать. Вместо этого, маньяк припустил оттуда, словно дурной подстреленный заяц и чуть не с порога отыгрался на ни в чем не повинной сестре. Кстати, не настолько он был сумасшедшим. Независимые эксперты уверенно заключали: Василий несомненно являлся садистом, но к необратимому душевному расстройству сей факт отношения не имеет. По необходимости мужчина вполне себя контролировал, принимал здравые и взвешенные решения. Поддерживаемый же образ буйного неврастеника — сознательно выбранное амплуа, значительно облегчающее жизнь и привносящее определенную романтику. На момент рокового побега ему до перехода под домашний арест меньше трех месяцев оставалось. Родственники готовились забрать на поруки, а сам пациент вел себя в больничке тише воды, смотрясь со стороны раскаявшимся голубем белым.

Отчего же он сорвался? Может, ему кто-нибудь помог?

Думаю, вы тоже с этим сталкивались, не прямо так косвенно точно: правовой механизм у нас любит действовать от противного. Если в милицию обратится, к примеру, избиваемая жена, ее просьбу о помощи вероятней всего проигнорируют или на тормозах спустят. Если девушка заявление об изнасиловании принесет, дело обернут так, что она сама окажется виноватой. Но если в отместку распоясавшемуся обидчику такая жертва от безвыходности черепок проломит попавшимся предметом потяжелее — ее тут же под белы рученьки хвать, и в кутузку по полной программе. Превысила самооборону или умысел злой поимела, попрала, понимаешь, закон. А защититься?? Шикарный ответ — 'когда убьют, тогда и приходите'.

Здесь же был эпизод вопиющий, неординарный и для выслуги лакомый. Обширный комплект мертвецов. Оставшаяся бесхозная недвижимость. Единственная прямая преемница — девчушка по имени Аня. В комплекте с юной мамочкой, из-за которой сыр-бор и разгорелся. Редчайшая комбинация. Мотив на поверхности. Одна беда — доказательная база по нулям. Начисто, черт бы ее побрал! Белый-белый листик.

В общем, еще через полгодика отменной нервотрепки и выматывающей неопределенности следствие от Михаила с Мариной отвязалось. Благодаря, в основном, зубастым адвокатам, оперативно подключенным криминальной братвой. По этой же причине Мишу поостереглись прессовать в открытую, а на подвохи и провокации он не велся и Марину из-под крыла не выпускал. В доме неотлучно дежурила охрана под видом гостящих приятелей, и в одиночку женщина даже в киоск за хлебом не отлучалась. В итоге, когда волнения и обвинения остались в прошлом, большая часть долларов, вырученных за продажу дядюшкиной вотчины и городских квартир, ушла на погашение скопившегося долга, но родители Ани все равно выходили в плюс. Теперь у них были средства на главное — начальный этап лечения дочки, включающий первую базовую операцию и пятимесячный восстановительный курс. Марина с Аней переселились в клинику, а Михаил ударился в работу, готовый, если нужно, костьми полечь, но Аню из болячки вытянуть.

Родные были уверены — он дальнобойщик, бригадир колонны. Колесит по миру, куда жребий забрасывает. Марина шутила, что он у них с Анечкой капитан шоссейных дорог. Миша образ честно поддерживал, но его настоящая профессия звучала как в известном триллере — перевозчик. Иногда он действовал в одиночку, иногда подключались помощники, но общее правило не менялось — доставка объекта из пункта А в пункт В. В кратчайшие сроки. Головой отвечая за сохранность.