На задворках Галактики

— Он пожертвовал собой ради нас, — прокомментировал Джерри, когда мы остались с ним вдвоем.

— И давно это с его родственником? — спросил я.

— Говорят, что он всегда был немного не от мира сего, ну а в последнее время совсем сдал. Но, вообще-то, он вполне безобидный. Иногда, правда, надоедает своей болтовней, а так все бродит, бормочет себе что-то под нос. Здесь на него никто и внимания не обращает.

— Что ж ты подбил меня раскланиваться перед ним? — упрекнул я друга.

— Нужно же соблюдать этикет, — ухмыльнулся Джерри.

В тот же вечер в имение прибыл Андерсон. На следующий день приехал Ли, а за ним Майер из Кенвелла. Усадьба постепенно наполнялась людьми. И все они один за другим привозили тревожные вести. По подполью прокатилась волна арестов, ряд важных операций был сорван. Подполье в Шентоне было практически обезглавлено. Создавшееся положение необходимо было срочно обсудить. Из Мо прибыл некий Форман, Браун был арестован. Арманд Шнайдер, лидер молодежного крыла Движения, и Дюпен прибыли одновременно. Дюпен сказал, что Роумена задержали какие-то неотложные дела, но следует ждать Гленвера и Шульца. Майер рассказал нам, что Германа тоже схватили.

— Когда? — тихо спросил Джерри.

— В общем, точно не известно, недавно. Он не пришел на условленную встречу.

— Вы уверены, что это арест, а не несчастный случай? — спросил Байерд.

— Да,...

— Так вот ты где, Эдмонд, мой мальчик, а я тебя ищу, — радостно воскликнул неслышно подошедший дядюшка, которого вновь охватила неуемная жажда общения. Все последние дни он вел себя тихо и никому не мешал. — Ну, так ты последовал моему совету? Твой отец всегда слушал меня и никогда об этом не жалел. Это ведь я тогда посоветовал ему судиться с Колхиром, не помню из-за чего. И он ведь выиграл, был мне благодарен, еще как. Да, а ты не помнишь, из-за чего же мы тогда судились?

— Нет, дядюшка.

— Ну, как же, ты ведь молодой, у тебя должна быть хорошая память, — огорчился дядя. — "Фредерик, ты дал мне самый лучший совет за всю свою жизнь", — сказал твой отец. А я... я не могу вспомнить какой! Ну, что же это такое?

— Герман успел оставить условный знак, что его взяли, — продолжал Майер, терпеливо пережидавший, пока граф не отвяжется от своего родственника. — А в соседней закусочной сказали, что вот уже недели две, как его там не видели.

На душе у меня стало тяжело. Единственная утешительная мысль, что я додумался не идти к Герману, а направился сразу к Байерду. Нечего и говорить, что настроение у всех было далеко не радужным. В сердцах поселились унылая озабоченность, неуверенность и подозрительность. Я внес свою лепту, сообщив о подслушанном в кабинете Дэнкфорта телефонном разговоре. Мы всемером: я, Джерри, Гленвер, Шульц, Дюпен, Арманд и Байерд собрались на конфиденциальную встречу в какой-то неуютной каморке в заброшенном крыле замка. Перед обсуждением Байерд встал и тщательно запер дверь массивным ключом.

— На всякий случай. Не думаю, чтобы кто-то мог нас здесь подслушать, — сказал граф, поймав мой вопросительный взгляд. — Я оберегаю нас скорее не от чрезмерного любопытства, а от глупой назойливости.

Мы начали обсуждение.

— Нет, до этого момента нам ничего не было известно о том, что противник готовится к некоему дню Х, и самому Роумену, могу ручаться, тоже, — выслушав меня, хмуро заявил Дюпен.

— Вот еще не хватало, — пробурчал Шульц. — Никогда еще за последние десять, а то и пятнадцать лет мы не были так слабы и плохо подготовлены к серьезному натиску противника. Все полетело вверх тормашками. Почти все руководство подпольных комитетов в крупных городах арестовано, наши лучшие люди... Наступление на Датмор сорвано.

— Они выследили тайные счета графа Дортхема. Не знаю уж, будет ли Повелитель к нему так же милостив, как к Гонтри, но мы потеряли еще один крупный источник финансирования, — вздохнул Дюпен.

— Как человек я, конечно, надеюсь, что Дортхем попадет на гребень той же волны, что и маркиз Гонтри. В мое время любая материальная помощь повстанцам была сопряжена со смертельным риском, — отозвался Гленвер.

— Да, маркиз, как же вам удалось избежать ареста? — воспользовался я моментом, чтобы прояснить мучивший меня вопрос.

— Мне просто повезло. Они явились в усадьбу, когда я осматривал свое имение. Старый верный слуга встретил меня и предупредил. Я тут же повернул коня и поскакал прочь. Мне пришлось самому пробираться на освобожденные земли.

— Да, помню, мы все тогда думали, что маркиз арестован и, возможно, его уже нет в живых, — подхватил Шульц. — И вдруг он появляется через месяц, грязный, голодный, измученный. Ему пришлось самому пешком пробираться чуть ли не через всю Шиндрию, представляете?

— Ужасно, что мне пришлось тогда пережить. Я и сейчас не люблю ни вспоминать, ни говорить об этом, — нахмурился Гленвер.

— Да, конечно, — спохватился Дюпен. — Мы и так уже довольно отклонились от главной темы нашего совещания. Роумен ясно сказал, первым делом надо точно узнать, откуда идет утечка информации.

— Непонятно, — задумчиво проговорил я, — их агент давно был внедрен в вашу организацию, но глубоко законспирирован или же он завербован недавно?

— Конечно, последнее, — хмыкнул Гленвер. — Ведь раньше ничего подобного не было. Повальные аресты начались недавно.

— Но, возможно, они просто боялись потерять такого ценного агента и шли на определенные жертвы ради того, чтобы сохранить его, а на активные действия пошли только перед решающим броском.

— Нечто вроде массированной артподготовки перед крупным наступлением, чтобы максимально ослабить силы противника и подорвать его дух, — кивнул Дюпен.

— Не слишком ли большое значение вы придаете этому дню Х, о котором известно так мало, — фыркнул Гленвер. — Сомневаюсь, чтобы военные бездействовали, если б знали заранее об операциях в Экстере или Глайвере. Разве б они пожертвовали, скажем, гарнизоном Глайвера?

— Ну, я бы на их месте пожертвовал не только гарнизоном Глайвера или губернатором Экстера, но и многим другим, чтобы сохранить в тайне источник столь ценной информации, — ответил Байерд. — Впрочем, это мое личное мнение. Но я уверен, что не стоит так отмахиваться от сведений Джеймса Гарвея, это очень серьезно.

— Рискую вызвать шквал негодования, но ведь информация-то, действительно, ценная, с самого верха, — вмешался Джерри. — Или она исходит от различных агентов, надежно внедренных и разбросанных по всей организации.

— Час от часу не легче, — выдохнул Гленвер, — то нам доказывали, что в наших рядах вот уже несколько лет как окопался предатель, а теперь вы утверждаете, что вся наша организация, как паутиной, опутана целой сетью вражеских агентов.

— Да, чтобы сплести такую сеть, нужны годы и картина тогда вырисовывается совсем безрадостная. Получается, что спецслужбы давно уже были осведомлены о каждом нашем шаге и лишь выжидали, чтобы нанести решающий удар, — заговорил Дюпен.

— Не могу поверить, — выпалил Гленвер, — давайте рассмотрим и другие варианты.

— В самом деле, необходимо рассмотреть и другой вариант, а именно, что предатель один и завербован недавно, — согласился Байерд. — В таком случае, спецслужбам следует отказать в той осторожности и железной выдержке, какую приписывает им Гарвей. Напротив, похоже, что они начинают действовать, как только что-нибудь узнают.

— Они что, хотят, чтобы мы скорее разоблачили их агента? — хмыкнул Шульц.

— Какая самонадеянность с их стороны! — сказал возмущенно Арманд. — Неужели они так уверены, что мы никогда не догадаемся, кто это?

— А может, торопятся все подчистить перед началом своей операции и согласны, в крайнем случае, пожертвовать своим человеком. Они готовятся нанести сокрушительный удар и думают, что потом он будет им не нужен, — предположил я.

— Когда я собирался сюда, то не думал, что дела так плохи. То, что сообщили ребята... И все произошло так быстро. Мы просто не успеваем адекватно отреагировать, — мрачно пробурчал Шульц.

— Мои люди делают все возможное, — сухо отозвался Дюпен.

— Надеюсь, ведь, судя по всему, времени у нас осталось не так уж много. А у них, извергов, как я понял, все уже на мази.

— Что за пораженческие настроения, — резко оборвал его Гленвер.

Как только мы вышли из нашей каморки, то, ко всеобщему неудовольствию, столкнулись вдруг нос к носу с дядюшкой Фредериком.

— Что вы здесь делаете? — удивленно спросил Байерд.

— Ищу тебя, Эдмонд, — жизнерадостно отозвался дядя. — Ищу тебя, мой мальчик.

— Чего ради? — нахмурился граф.

— Послушай, Эдмонд, я ведь вспомнил, из-за чего тогда мы судились с этим мерзавцем Колхиром. Помнишь, как его кони потоптали наш урожай? Ну что за неприятный субъект этот наш сосед! Постоянно потравы, порубки. Просто мелкий пакостник какой-то! Вот наш бывший западный сосед — другое дело. Благородный человек, истинный дворянин, граф... граф... как там бишь его... Ну, Эдмонд, почему ты никогда не хочешь мне помочь, подсказать! Ведь ты так дружил с его сыном.

Глаза Байерда потемнели.

— Милый такой мальчик. Ты ведь всегда за ним, как нитка за иголкой. И добрый такой. Никогда не давал своему отцу наказывать прислугу. Такие скандалы ему тогда закатывал, ох-хо-хо, про справедливость все кричал. Несдержанный такой, горячий. Да, очень горячий. Но все-таки славный мальчуган, очень славный. Да, кстати, где же он теперь? С тех пор как он уехал я его вроде еще ни разу не видел. Ты-то ведь должен знать. Где он?

— Очень далеко, — тихо ответил Байерд.

— Видно, так. Сколько лет ни строчки от него. Напиши ему, Эдмонд, возобнови знакомство, вы ведь так дружили. И отец его благородный человек, очень знатной фамилии... какой, какой, а? Ну, как же это я забыл... не помню... не помню.

Дядя огорченно опустил голову и вдруг резко повернулся и удалился, что-то бормоча себе под нос. Граф лишь тихо вздохнул.

Поздно вечером мы с Джерри остались одни в гостиной с Байердом. Граф меланхолично перебирал струны местного народного инструмента, называемого гитарой. Он был тих и задумчив.

— Вас тревожат воспоминания? — участливо заметил Джерри.

— Да, — глухо ответил граф.

— У вас был друг, — вспомнил я.

— Да, друг детства. Самый близкий, самый дорогой мне человек. Мы были с ним такими друзьями, о которых говорят "не разлей вода". У нас были общие мечты, общие идеалы. Когда он достиг совершеннолетия, то уехал покорять мир. С его талантами, его знатным происхождением и связями он мог сделать блестящую карьеру. А я остался здесь, в глуши. Я не хотел славы и не верил в возможность совершить на общественном поприще что-либо полезное. А потом.... — граф запнулся.

— Что же с ним стало? — не выдержал я.

Байерд слегка прикрыл рукой глаза.

— Я не хочу сейчас говорить об этом. Может быть, позже, когда-нибудь. Но не сейчас. Прошу вас, Джеймс.

— Да, да, конечно, — смутился я.

— Не доставите ли вы нам удовольствие, граф, не споете ли что-нибудь, — вмешался Джерри. — Я еще никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так проникновенно исполнял каларийские песни.

— О да, конечно, к вашим услугам, — улыбнулся Байерд, снова взял гитару и негромко запел своим приятным голосом.

Я улучил момент, чтобы остаться с Дюпеном наедине.

— Честно говоря, я чувствую себя среди вас вроде как ненужным, неудобно, что я как-то в стороне и ничем не могу сейчас помочь.

— Что вы, ваши сведения очень помогли нам.

— Я хотел бы большего. В обстановке на Деметре и в ее людях я, может, и не очень пока разбираюсь, но в технике вполне. Без приборов я тут как без рук. Знаю, что на Деметре многого нет, но нельзя ли достать кое-что из этого, чтобы я мог сам что-нибудь изготовить.

Дюпен бегло просмотрел поданный ему список деталей.

— Хорошо, думаете смастерить из этого что-то путное?

— Да.

— А это что? Хотите поискать здесь в замке жучки? Мы это уже делали, граф попросил. Хм, ну, ладно.

В каморке, где собирались мы всемером, как я и думал, никаких подслушивающих устройств не оказалось. Но когда я (на всякий случай) стал обходить замок, в гостиной вдруг запищало. Я замер. Потом нашлось еще несколько таких мест. Так, около одного окна любили останавливаться мы с Джерри, чтобы поболтать о том, о сем. Честно говоря, я и не замечал этого за нами, пока не извлек из-под подоконника "жучок". Затем я аккуратно вставил все на место. Глаза у Дюпена, когда я рассказал ему об этом, стали круглыми.

— Значит, он здесь, среди нас, прямо сейчас.

— Работка-то нетрудная, поставить эти штучки мог любой и когда угодно. Может, один из слуг Байерда? — предположил я.

— Да, ох уж эти слуги. Эти аристократы почему-то вечно воображают, что слуги и рабы просто обожают их и будут верны до гроба. "Ему можно доверять", — передразнил Дюпен. — Как же. Того подкупят, этого припугнут. Но значит, и Байерд раскрыт, и нам небезопасно здесь оставаться. Эх, а хорошо бы точно узнать, кто тут у нас шпионит. Тогда можно было бы сыграть с его хозяевами в увлекательнейшую игру.

— Что ж, придется подежурить по ночам, — ответил я.

Я считал, что надо искать передатчик. Дюпен думал, что предатель ходит куда-то на встречу со своим связным. Я не спорил, ему виднее.

— Скажите, граф, вы абсолютно уверены во всех своих слугах? — спросил я Байерда.

— Разумеется, — твердо ответил он.

— И все-таки, боюсь, вам придется в ком-то из них разочароваться.

— Как, отчего? И в ком же? — Байерд слегка напрягся. — Что случилось?

— Ну, пока ничего конкретного... — протянул я.

— Нет, полагаю, что вы ошибаетесь, Джеймс, — граф опять расслабился. — Поверьте, здесь со мной только старые испытанные слуги. Все они проверенные люди. К тому же приняты все необходимые меры безопасности. Вы же знаете, что я, по просьбе Дюпена, запретил всем покидать замок, пока у меня здесь гости. Хотя сам я и считаю это излишним.

— И вы строго следите за тем, как выполняется ваше распоряжение?

— Нет, но если кто-то нарушит приказ, другие слуги обязательно об этом доложат. У них все всегда на виду.

— Я заметил, у вас здесь в провинции очень рано ложатся, — сменил я тему.

— Да, как только появится первая луна. Но и встают рано, с рассветом, — откликнулся Байерд.

— И нет любителей ночных прогулок?

— Среди тех, кого я знаю, нет. Ну... — граф замолчал.

— Что?

— Дядя Фредерик любит иногда побродить по саду, подышать свежим ночным воздухом.

— Да?

— Но он всегда был таким, сколько я себя помню. А в чем все-таки дело? Мне не по душе ваши вопросы, — граф слегка нахмурился. — Есть какие-то факты?

— Если появится что-нибудь более конкретное, я вам скажу, — заверил я его.

— Но если вас что-то тревожит... — медленно начал Байерд. Тонкая морщинка пролегла между его бровей. — Тогда, возможно, будет лучше... Если вы сочтете нужным... Я мог бы пока отправить дядю пожить куда-нибудь... На время.

— Нет, не стоит, — успокоил я его.

— Хорошо. Вы так думаете? — Байерд вздохнул.

— Да. Так, значит, граф, у вас ни в ком нет сомнений, и вы уверены во всех своих слугах?