Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сердце Демона помнит эту девушку, значит, Демон должен её знать и его память откроет ему всё о ней. Демону раньше не интересно было размышлять о том, кем он был до того, как стал Демоном и был ли он кем-нибудь вообще. Но после того, как перед его мысленным взором стало появляться лицо взволновавшей его девушки, ему стало интересно узнать, кем он был до того, как стал Демоном, подводным убийцей, карателем врагов своей родины. Теперь он уже не сомневался, что у него была другая жизнь до того, как он стал амфибией-диверсантом. Свою жизнь амфибии-диверсанта Демон помнил от первого и до настоящего мгновения, и девушка эта была ему незнакома. Но с другой стороны он понимал, что он знает эту девушку, просто пока не может её вспомнить. А раз он её знает, значит, у него была другая жизнь, и он кем-то был до того, как стал Демоном. И после того, как он сделал такой вывод, его перестала полностью удовлетворять его жизнь амфибии-диверсанта. Смысл его существования перестал казаться ему полным и исчерпывающим. Демон понял, что лишь после того, как он откроет свою тайну и узнает всё о той девушке и о себе, о том себе, которым он был до того, как стал Демоном, он обретёт полный и исчерпывающий смысл своего существования, в соответствии с которым он будет прокладывать дальнейший свой жизненный путь.
Демон не перестал ненавидеть врагов своей родины, но теперь его ненависть уже не пылала так ярко и порывисто, как это случалось на первых заданиях, а горела ровным холодным пламенем. Демон был уверен, что он не должен обращаться за помощью в разгадке своей тайны к полковнику и профессору. Он хорошо понимал, что благодаря им он стал амфибией-диверсантом и это они скрыли от него его прошлую жизнь, а значит им крайне нежелательно, чтобы он что-то узнал о ней, и вообще размышлял о том, была ли она у него, или нет. Если он поделится с ними своими сомнениями, они спрячут девушку ещё глубже в его память, или вообще сотрут всю информацию о ней и о его прошлой жизни. И тогда-то он точно не сможет никогда открыть свою тайну. Они и так спрятали информацию о девушке и о нём, прежнем, так глубоко, что он до сих пор не в силах её извлечь из глубин памяти, как он ни старается, а что же будет, если они узнают, что он пытается её извлечь? Ясно, что тогда он попрощается со своей тайной на веки-вечные и станет простым амфибией-убийцей, беспрекословным исполнителем чужой воли, эдаким автоматом по уничтожению людей. Такая роль его теперь не устраивала, ему хотелось теперь разобраться во всём и стать самим собой, стать больше, чем просто Демоном.
На следующий день, рано утром, 'Океания' понесла Демона и Дельфина в Средиземное море, на встречу с очередными 'объектами'. Оперативный штаб спецотдела 'Гидра', в полном составе собрался утром, как обычно, в командном пункте, на борту эсминца 'Непобедимый'.
Все сидели на своих местах и лишь профессор, по своему обыкновению, прохаживался между столами штатских и военных.
— Не понимаю, профессор, — нарушил долгое молчание полковник Сидорченко, — почему вы настояли на том, чтобы я послал на такое лёгкое задание Демона и Дельфина? Зачем нужно посылать двоих, когда один любой 'дьявол' легко справится с этим заданием? Я хотел послать на это задание одного Демона, хоть это задание и лёгкое, а Демон — лучший боец. Лучшим нужна постоянная тренировка, лучшим нужно постоянно держать себя в хорошей форме и перед долгой командировкой я хотел предоставить Демону возможность немного размяться. А теперь двое лучших бойцов идут на такое плёвое дело — ну это прямо какой-то детский сад, профессор!
— Это никакой не детский сад, Николай Иванович, — ровным голосом начал объяснять профессор Лепнин, — на любое задание нужно всегда посылать минимум двоих бойцов, будь они лучшие или худшие. Квалификация бойцов в данном случае вообще не имеет никакого значения. Все наши бойцы — это изменённые личности, а работа по изменению личностей, в том формате, в котором её ведём мы — это полная tabula rasa.
— Профессор, говорите по-русски! — строго посмотрел на профессора полковник и добавил: — Пожалуйста!
— Это новое направление в современной науке, так сказать, передовое, — профессор сделал вид, что не заметил ироничного замечания полковника. — Изменение личности — ещё неисследованная область современной науки и в этой области мы применяем самые передовые технологии. Мы, — профессор ткнул себя пальцем в грудь, — так сказать, пионеры, а пионерам всегда приходится очень трудно, ведь им приходится идти первыми, прокладывать вслепую путь, вести за собой других учёных, которым уже будет легче, ведь они смогут учиться на наших ошибках. А ошибки просто неизбежны, когда занимаешься неисследованным делом, когда идёшь по непаханой целине. У любого из бойцов возможны срывы и напарник нужен для того, чтобы в случае срыва подстраховать своего партнёра. И, кроме того, не забывайте, полковник, что всё-таки наши бойцы не роботы, а живые люди и как бы они не были натренированы, они могут допустить какие-то элементарные ошибки и погибнуть случайной, так сказать, смертью. А кому нужна случайная смерть наших бойцов? Они стоят очень и очень дорого, чтобы мы могли позволить себе так рисковать.
— Профессор, когда Демон идёт на операцию, я спокоен и отдыхаю душой, я знаю, что задание точно будет выполнено.
— Николай Иванович, как раз-таки в Демоне я в последнее время не очень уверен и посылать его одного куда-либо я бы не решился, — возразил профессор.
— А что с ним такое, профессор? — удивился полковник, — какие у него проблемы?
— Он в последнее время стал плохо спать и какой-то тревожный сделался, но абсолютно ничего не говорит. Ничего не хочет со мной обсуждать, как-будто что-то скрывает от меня. Мне кажется, к нему возвращается память о его прежней жизни и это меня сильно настораживает.
— Да ерунда всё это, профессор, — полковник махнул рукой, — учёные всегда отличаются повышенной мнительностью. Демон в отличной форме и просто жаждет рвать в клочья врагов страны. Я не заметил в нём никаких перемен. Я каждый день с ним разговариваю, и что же, вы считаете меня за идиота?
— Николай Иванович, я никогда не считал вас за идиота! — профессор был обескуражен от такого неожиданного поворота разговора, — но вы — специалист в своей области, а я — специалист в своей. И как учёный, ответственный за психическое и физическое здоровье бойцов, я утверждаю, что с Демоном что-то происходит, что-то, что меня настораживает.
— Да всё это ерунда, — опять отмахнулся полковник.
— Николай Иванович, то, о чём я говорю, это не ерунда. К этому стоит прислушаться, — настаивал на своём Лепнин. — И вообще, я считаю, что Демона пока вообще не следует посылать ни на какие задания, пока я не проведу с ним полного курса обследования. Только когда я его полностью обследую, вынесу вердикт и, если нужно, проведу с ним необходимые процедуры, только потом он сможет вновь вернуться в строй.
— Ни за что, профессор! — резко возразил полковник, — вы хотите, чтобы я вывел из строя самого лучшего бойца, да ещё и на неопределённое время? Этому не бывать! Да вы знаете, что у Демона с Дельфином через пару недель командировка на Кубу? И вы хотите, чтобы я её отменил?
— Я знаю об этой командировке, полковник, — тихо проговорил Лепнин, — и вам не обязательно её отменять. Вы можете послать вместо Демона кого-нибудь другого.
— Профессор, Демон — лучший боец! — отчеканил Сидорченко, — и в том задании должны участвовать только лучшие из лучших, вы меня понимаете?
— Я всё понимаю, Николай Иванович, — стараясь сохранять спокойствие, процедил профессор, — но я не считаю, что Торпеда и Аллигатор в квалификации намного уступают Демону. Но из-за этого вашего фаворитизма мы можем действительно потерять самого лучшего бойца, вместо того, чтобы обследовать его и выправить положение, пока не поздно, пока для этого не требуются какие-то значительные усилия.
В командном пункте на минуту повисла полная тишина. Все ожидали, что сейчас грянет буря, что полковник Сидорченко выйдет из себя и станет орать благим матом так, что эсминец закачается из стороны в сторону от его крика. Но после паузы полковник неожиданно мягко произнёс, улыбнувшись:
— Это даже смешно, профессор! При чём здесь фаворитизм? У меня нет никаких симпатий, относительно наших бойцов. Я сужу абсолютно объективно и считаю, что Демон самый лучший и, я уверен, что все здесь присутствующие со мной согласны. И охрана кубинского объекта требует присутствия самых лучших наших бойцов. Они будут иметь дело с элитными подводными подразделениями США. Вы понимаете, профессор, что это означает? Причём никто не знает, когда совершат свою диверсию эти лучшие подводники в мире. Никто. И нужно всё время быть начеку. Для этого и нужны Демон и Дельфин, потому что они лучшие, и они всё время будут начеку. Мы не можем ошибиться, профессор. Если мы потеряем тот объект на Кубе, наши позиции в мире очень сильно ослабнут и будет очень сложно восстановить статус 'кво'. А в Демоне и Дельфине я уверен, я уверен, что они справятся с этим заданием и сумеют отстоять кубинский объект.
— А вот я, Николай Иваныч, сейчас как-раз-таки именно в Демоне не уверен, — профессор не собирался сдаваться.
— Профессор, тогда позвольте мне вообще усомниться в вашей компетенции, — развёл руками полковник, — как же так, вы столько сил потратили на Демона и до сих пор в нём не уверены?
— Не пытайтесь задеть меня за живое и вывести из себя, полковник! — резко отрезал профессор и, немного смягчившись, продолжил: — вы прекрасно знаете, какое это сложное дело — формировать новую личность и поддерживать в ней новые установки. Я вам с самого начала говорил, что в этом деле неизбежны ошибки и проколы, на которых мы сами же и должны учиться. Больше нам учиться не у кого, больше никто не занимается этим делом. Или вы хотите, чтобы я тоже бросил все свои опыты и прекратил дальнейшие разработки? Так я с удовольствием это сделаю! Мне, знаете ли, тоже очень тяжело, когда у меня на плечах такая чудовищная ответственность лежит! И вы ещё стараетесь меня поддеть, уколоть! А нервы-то у меня не железные, Николай Иваныч! Можете всё валить на меня, и я тогда брошу заниматься вашими бойцами, уеду в деревню и буду выращивать там помидоры! Вы этого хотите?
— Ну ладно, ладно, профессор, — примиряюще поднял руки полковник, — я просто пошутил, никто вас ни в чём не обвиняет. Я прекрасно понимаю, что возможны проколы. Но в нашем деле без риска нельзя и в данном случае, кроме как рисковать, нам ничего не остаётся. Придётся рискнуть. Всю ответственность я беру на себя, так что можете спать спокойно, профессор. И заниматься своими главными делами. А помидоры пусть пока подождут. Вот когда станете совсем старым дедом, тогда и поедете на свои помидоры. А пока что вы ещё нужны нашей науке. Ваш острый ум ей нужен.
— Да, но как же нам быть с Демоном? — вернул разговор в серьёзное русло профессор.
Полковник помолчал, крепко задумавшись, а потом ответил:
— Всё-таки, придётся рискнуть. Демона мы отправим на Кубу, а после выполнения своего задания он будет в полном вашем распоряжении и на такое время, какое вы сочтёте необходимым для полного устранения всех помех, мешающих бытию его новой личности.
Профессор только тяжело вздохнул, но ничего не ответил.
— Профессор, ну не будьте вы таким серьёзным, — вновь перешёл на шутливый тон полковник, — ведь сейчас у нас всё в порядке. И я уверен, что всё хорошо закончится!
— Ваши слова бы да Богу в уши, — пробурчал профессор.
— Они уже у него в ушах. Можете не сомневаться.
Глава 8
Демон и Дельфин плыли неглубоко под водой, направляясь к яхте, где находился очередной враг страны, которого нужно было уничтожить, вместе с его женой и детьми. На поверхности воды было раннее утро, солнце только что показалось над морем, осветив красноватым пламенем синюю гладь воды. Демон и Дельфин плыли рядом. Они уже видели яхту, которая неспешно покачивалась на слабых волнах. До цели им оставалось проплыть не больше ста метров. Демона удивило, что полковник выбрал для ликвидации объекта не глубокую ночь, а раннее утро, но обсуждать приказы начальства он не привык. Если полковник считал, что так нужно, значит нужно сделать именно так, а не иначе. Командиру виднее, отчего он выбрал именно это время для ликвидации.
'Океания' высадила Демона и Дельфина ночью в сорока километрах от яхты, в которой находился объект со своей семьёй, и осталась дожидаться 'дьяволов' в месте их высадки. Когда до цели оставалось метров десять, Демон с Дельфином разделились, чтобы атаковать яхту с двух бортов. Демон поплыл к правому борту, а Дельфин к левому. Вынырнув осторожно из воды под правым бортом в кормовой части яхты, Демон осмотрелся, прислушался, надел присоски и стал бесшумно подниматься на борт яхты. Перепрыгнув через леера, Демон спрятался за какими-то ящиками, накрытыми брезентом. Тут же рядом с ним оказался Дельфин. Поняв, что их проникновение на яхту осталось незамеченным, Демон жестами указал Дельфину следовать к носу яхты по левому борту, а сам осторожно двинулся по правому. Подходя к каютным помещениям, Демон заметил, как из открытой двери на палубу выбежал мальчик лет шести и побежал к носовой части яхты, откуда слышались чьи-то голоса и смех. Согласно плану, Демон должен был обследовать каюты и рубку и устранить всех врагов там, а Дельфин должен был уничтожить тех, кто находился на палубе. Уже собираясь нырнуть в каюты, Демон на секунду замешкался и прошёл мимо. Он сам не мог понять, почему он изменил своё решение. Просто его манил к себе беззаботный смех женщины и детей и их весёлые возбуждённые голоса, которые доносились к нему от носовой части яхты, и ему страшно захотелось увидеть их. Он прошёл рубку и увидел женщину и двух детей, которые стояли спиной к нему в самом носу яхты и смотрели на восходящее над морем солнце. Демон застыл на месте, поднял пистолет и взял на прицел женщину. По левому борту стоял Дельфин, тоже державший на прицеле кого-то из счастливой тройки людей на носу яхты.
Дельфин заметил Демона и опустил свой пистолет. Видимо, Дельфин решил, что командир сам захотел ликвидировать всех людей на этой яхте. Полковник Сидорченко имел возможность коррекции действий 'морских дьяволов', но он уже давно не вмешивался в их действия во время операций, предоставляя им некоторую свободу.
Молодая стройная женщина, одетая в шорты и майку, стояла на носу яхты, спиной к Демону, указывая одной рукой куда-то вперёд, в сторону восходящего над морем солнца, а другой обнимая девочку лет четырёх, которая прижималась к ней слева. Тот самый мальчик, который выбежал из кают, прижимался к женщине справа, и она поочерёдно наклонялась к ним и что-то говорила, отчего они смеялись и тоже показывали руками куда-то вперёд. Женщина тоже была в прекрасном настроении, её речь перемежалась весёлым заливистым смехом. Демону отчего-то приятно было наблюдать за ними, он мешкал и никак не мог решиться выстрелить. Он не мог понять, что с ним происходит. Он чувствовал, что если он ещё дольше будет на них смотреть, он уже никогда не сможет исполнить этот приказ своего командования. Неужели эта счастливая женщина и её маленькие дети могут быть злейшими врагами его страны, которых необходимо во что бы то ни стало, стереть с лица земли.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |