Посланник Небес

— Не говори "последнюю", — Мейкенфрут ткнул Дейка кулаком в плечо. — Я надеюсь, у тебя впереди еще немало баталий.

— Я — тоже. Ну так вот, мы, все-таки, победили. Их осталось пятнадцать человек, все они были ранены и безоружны. Но они не просили пощады, и я велел их не убивать. Это были англичане. Капитан этой шхуны погиб, но в живых остался один господин, который зафрахтовал это судно. Этот человек представился графом Эйзенвилем. Он рассказал мне свою историю. Он поведал, что приходится каким-то то ли дальним родственником, то ли близким знакомым Симону ван дер Стелу, голландцу, губернатору Капской колонии на юге Африки. Тот, якобы, за бесценок продал ему клочок земли, тем самым осуществив давнюю мечту графа, его с детства тянуло в южную Африку. Честно говоря, я особо и не вникал в его рассказ, слушал в пол-уха. Дело в том, что побежденных мы не стали как пленников связывать и бросать в трюм. Мы дали им рому, а у них от этого развязались языки. Вот граф Эйзенвиль и решил поведать мне причину, заставившую их напасть на наш корабль.

Получив этот клочок земли в Капской колонии, он начал копать. Копал, копал и вдруг нашел небольшой алмаз. Тогда он стал копать еще и еще, нанял негров, и они стали копать вместо него. Земля Эйзенвиля находилась в стороне от поселений, можно сказать, в глухомани. Он держал в глубокой тайне тот факт, что нашел алмазные копи. Местные негры не представляют ценности этих камней, для них это все равно, что стекляшки. Поэтому слухи об удаче Эйзенвиля далеко не распространялись. Когда же был найден алмаз весом в четыре тысячи карат, это скрыть уже не представлялось возможным. Эйзенвиль испугался, что его просто убьют, и продал участок. К тому времени он накопал уже такое количество алмазов, что мог бы считаться самым богатым человеком в мире.

Следующий владелец участка оказался менее удачлив, видимо, граф Эйзенвиль выкопал из этой земли все, что было возможно. А по поводу самого большого камня он сделал заявление, что его получит от него в дар первая леди Англии, то есть, как только на престол взойдет королева, алмаз будет принадлежать ей.

— А что же было дальше? — спросил Гриффитс. — Как алмаз попал на испанский галеон?

— А дальше Эйзенвиль решил отправиться в Англию. Он нанял охрану, сел в карету и поехал в Кейптаун. Но конфиденциально и без огласки это сделать не получилось, про это пронюхали бандиты и напали на него. Они перебили охрану и выстрелили в самого графа, забрали весь груз — а алмазов там было больше чем на двадцать фунтов, не стерлингов, а чистого веса! — и скрылись. Сам Эйзенвиль чудом остался в живых, он пустился в погоню по следам грабителей. Они сели на каботажное судно и отправились в Испанскую Сахару. Очевидно, побоялись садиться на английский корабль, чтобы сразу отправиться в Новый Свет. Эйзенвиль преследовал их буквально по пятам, оставаясь незамеченным, но никак не мог вернуть свое богатство. Когда же грабители пересели на галеон, перевозящий негров в Америку, он был просто в отчаянии. На его счастье в том порту оказалась хорошо вооруженная английская каперская шхуна, которую Эйзенвиль зафрахтовал. Он подарил капитану алмаз, зашитый в его камзоле на черный день, и сказал, что если пуститься в погоню за галеоном, там этих камней будет в тысячу раз больше.

Погоня длилась долго. Лишь на сороковой день пути они увидели на горизонте судно, в котором Эйзенвиль узнал преследуемый галеон. И вдруг, буквально у них на глазах, на этот галеон нападает фрегат, очень похожий на "Кассиопею". Они хотели приблизиться к месту сражения, но не заметили банку и сели на мель. Пришлось ждать прилива, а за это время все было кончено, галеон ограблен и взорван, а фрегат ушел за горизонт.

— Да, — сказал Гриффитс. — Этим фрегатом и на самом деле была "Кассиопея". Мы потопили галеон и забрали алмазы. После этого нас несколько дней преследовала шхуна. По всей видимости, та самая, на которой плыл граф Эйзенвиль. А что же с ним случилось дальше?

— Мы привезли пленников на Тортугу и там продали в рабство. Выкуп за них платить было некому, убивать мы их не собирались. Сам Эйзенвиль откупился небольшим алмазом, весом в девять карат, сказал, что это последний из тех, что он добыл на своем участке в Капской колонии. Быть может, это и так, меня особо не интересовало. Я поклялся графу, что не нападал на испанский галеон с неграми и что владею этим судном не более четырех недель. О дальнейшей судьбе графа Эйзенвиля мне ничего не известно. Честно говоря, я даже забыл про него. Вспомнил только, когда его имя назвал капитан "Виктории". А как сложилась судьба этого громадного алмаза, предназначенного в подарок королеве?

— Естественно, мы взяли его себе, — ответил Мейкенфрут. — Восемь лет назад мы принесли клятву, что вместе будем владеть Посланником Небес. Мы организовали тайный орден из восьми человек. Но среди нас оказался изменник. Нет, шестеро изменников. Доподлинно известно, что алмаз находится у одной дамы, которая выкрала его из тайника. Теперь камнем владеет она, а, может, и все шестеро. Они предали нас с Гриффитсом и послали за нами погоню. Поэтому я должен добраться до берегов Англии и не покину их, пока не отомщу предателям! Гриффитс, ты со мной?

— Да.

— А ты, Роберт? Ведь стараниями наших бывших друзей, а теперь — врагов ты лишился корабля, команды и попал в разряд разыскиваемых преступников!

— Что ж, джентльмены, я с вами.

Глава 17

Поздним вечером в один из портовых кабаков Плимута под названием "В чреве акулы" вошли трое мужчин. Внешне они ничем не отличались от присутствующего там сброда — широкие холщовые штаны, полосатые рубахи и синие береты. Обычные матросы, только что отпущенные на берег с прибывшего в порт корабля. Они заказали по кружке эля. Кабатчик подбежал к ним с подносом в руках и открыл рот от удивления. Один из посетителей приложил палец к губам и взглядом указал ему сесть напротив.

— Тихо, Вильям, — прошептал он, наклоняясь к нему через стол. — Нам троим нужна небольшая комната на четыре-пять дней.

Он бросил на стол четыре монеты по полгинеи. Кабатчик мгновенно сгреб монеты в ладонь и попробовал одну из них на зуб.

— Боже мой, мистер Мейкенфрут! Вот уж никогда не думал, что мне придется укрывать пиратов. Ведь за вами охотятся, мистер Мейкенфрут, и за этими господами — тоже. Ваше имущество уже два месяца как описано и продано с аукциона!

— Тс-с! Я плачу за вредность, — он бросил ему еще полгинеи. — И запомни. Если кто-нибудь пронюхает, что мы здесь, кровь и сало вытекут из твоего брюха так же легко, как пиво из этой кружки! — он опрокинул кружку себе в глотку. — Проводи нас и принеси поесть.

— Хорошо, господа! Выходите на улицу и зайдите с черного хода. Я вас там буду ждать.

Друзья вошли в комнату. Это было как раз то, что нужно — второй этаж, три кровати, окна во двор, два выхода. Когда кабатчик принес им ужин, все трое спали как убитые.

Постояльцы проспали до утра. Проснувшись, они съели вчерашнюю еду и обсудили план дальнейших действий.

— Нам нужна нормальная одежда, — сказал Мейкенфрут. — В этих матросских костюмчиках шляться ночью по городу нельзя. Нас схватят стражники и отволокут в порт выяснять, с какого корабля мы удрали. Это я возьму на себя, заодно разведаю, что творится в городе. Ждите меня к вечеру и никуда отсюда без меня не выходите.

— Будь осторожен, — напутствовали его друзья.

Мейкенфрут отсутствовал более восьми часов, его компаньоны уже начали волноваться. Когда он вернулся, то объяснил приятелям, что обнаружил за собой слежку и вынужден был дожидаться темноты. Он вывалил на свою кровать ворох одежды: три шелковые сорочки с кружевными рукавами, три пары панталон, чулки, галстуки, подвязки, три парика и три шляпы.

Из верхней одежды для себя он выбрал светло-зеленый расшитый золотом кафтан, Дейку рекомендовал надеть кремовый жюстокор, а поверх него черный накидной плащ, а Гриффитсу — красный брандевур. Но жизнь внесла свои коррективы: на Дейка не налезал узкий жюстокор, и они с Гриффитсрм поменялись одеждой. Шляпу Гриффитс тоже выбрал не ту, на которую указал Мейкенфрут. Это вызвало недовольство последнего, но когда Дейк спросил, какая, мол, разница, кто во что одет, Мейкенфрут не смог убедительно аргументировать.

Шпагу удалость достать пока лишь одну. Мейкенфрут присвоил ее себе, но пообещал, что скоро и его друзья тоже будут при шпагах. А пока в качестве личного оружия он выдал своим товарищам по пистолету. Все трое облачились в цивильную одежду, и были готовы отправляться на дело:

— Ну что, — обратился Гриффитс к Мейкенфруту. — К кому мы направимся в первую очередь? К Оуэн?

— Почему к Оуэн? — спросил Мейкенфрут. — Я хотел первым делом нанести визит Маттерсону.

— Зачем? Ведь это Оуэн утащила алмаз.

— А Маттерсон причастен к доносу на нас. Когда капитан "Виктории" развернул свиток, его подпись красовалась первой. Впрочем, как хочешь. Пошли к Оуэн.

Покинув теплую таверну, они вышли в прохладную осеннюю морось. Но мисс Уордли дома не оказалось — в окнах было темно, на стук в дверь никто не отвечал.

— Вот чертовка! — возмутился Мейкенфрут. — Куда же она подевалась?

— Быть может, она у Мери? — предположил Гриффитс. — Или еще у какой подруги.

— Боюсь, джентльмены, — высказал свою версию Дейк, — если, как вы говорите, она завладела алмазом, то искать ее надо очень далеко.

— Нет! Этого не может быть! — воскликнут Мейкенфрут, и с досады еще сильнее заколотил молоточком в дверь.

— Что вы стучите, джентльмены?! — раздался голос из дома напротив.

В распахнутое окно за ними наблюдала пожилая женщина с длинным, чуть загнутым носом и кудрявыми седыми волосами.

— Если вы к леди Оуэн, таки ее нет. Она гостит у своей тети и должна вернуться не раньше послезавтра. Это я знаю как то, что Авраам отец Исаака, потому что она сама оставила мне ключ, чтобы я поливала цветы. И вообще, как вы полагаете, джентльмены, прилично ли стучаться к одинокой даме в восемь часов вечера?

— Благодарим вас, мэм, простите нас, — ответил за всех Мейкенфрут и обратился к своим спутникам: — Ну что, друзья, все-таки получилось по-моему. Первым у нас будет Маттерсон.

Маттерсон был не один. Полуголая красотка гадала ему на картах. На улице моросил противный осенний дождь, но камин жарко пылал, и в комнате было очень даже уютно. Жены, дочерей и служанки, конечно же, дома не было — Маттерсон отправил их в загородное имение. Он и сам намеревался поехать туда утром на следующий день.

— Будут у тебя неприятности от крестового короля, Гарри, — промолвила красотка.

— Серьезно?

Маттерсон приуныл. Он искренне верил в гадания, в гороскопы, в астрологию, в привидения, алхимию духа и прочий эзотеризм.

— Конечно, серьезно, — убежденно заявила девица. — Карты никогда не врут!

— Я знаю.

Чтобы отвлечь милого от дурных мыслей, она села к нему на колени и запустила руку в его густую кудрявую шевелюру. Но Гарри продолжал оставаться угрюмым и думал о чем-то, о своем. Красотка пересела на стул и капризным голосом попросила:

— Гарри, свари, пожалуйста, кофе.

— Хорошо, дорогая, — Маттерсон ушел на кухню.

Оставшись в комнате одна, красотка разложила пасьянс. Пасьянс не сошелся. Потом она бросила взгляд на окно. Там, в темноте улицы, тускло светил масляный фонарь. "Надо бы задернуть штору, — подумала девица, — придет Гарри — попрошу". Как раз в этот самый момент окно распахнулось, и в него влез человек в коричневой шляпе с пером, в черной плащ-накидке и в полумаске. Красотка хотела заорать, но мужчина пригрозил ей пистолетом.

— Одевайтесь, сударыня, и немедленно уходите, — тихо сказал он.

— Ах, боже мой!

— И без глупостей.

Тем временем, в окно влезли еще двое мужчин, тоже в полумасках. Девушка быстро оделась и выскочила из комнаты. В дверях она столкнулась с Маттерсоном, который входил в комнату с подносом в руках. Поднос упал, опрокинутая турка залила ей платье горячим кофе.

— Ты куда, Дженни? — удивился Маттерсон.

— Там... там, за окном, кажется, идет твоя жена. Я лучше уйду! — ответила она и выбежала из дому.

Гарри подошел к окну, но никого там не увидел. Он обернулся и крикнул

— Дженни, вернись! Тебе показалось, там никого нет!

— Я здесь, — послышался грубый мужской голос. Из-за портьер вышли трое мужчин в полумасках.

— Маттерсон, — сказал один из них. — Наступил час расплаты! Он сдернул полумаску.

— Мейк?! — вырвалось у Гарри с некоторым удивлением.

— Да, это я'

— А по мне ты тоже успел заказать панихиду? — второй непрошеный гость сдернул полумаску.

— Гриффитс! — теперь Маттерсон не удивился, а даже обрадовался. — А кто этот господин?

Он указал на третьего в полумаске.

— Не важно. Мы с вами встречались, но сейчас это не имеет значения.

— Погодите, погодите-ка. Так ведь это же тот капитан, который купил нашу "Кассиопею". Вас зовут, кажется... Роберт?

— Я же сказал: не имеет значения, — холодно повторил тот.

— Ха-ха-ха! — засмеялся Маттерсон. — Здорово вы меня разыграли! Садитесь, господа, выпьем по рюмочке за встречу!

— Святой Петр поднесет тебе рюмочку у врат чистилища.

— Мейк, я всегда был в восторге от твоего черного юмора. Ну ладно, хватит шутить. А то ведь в городе черт знает, какие слухи ходят. Все говорят, что вас поймали и отправили в Тауэр. Каким же образом вам удалось бежать? Вы продали Посланника Небес и откупились? И привезли мне мою долю? Молодцы! А то ведь некоторые горячие головы утверждают, что вас уже и казнили!

— И ты огорчен, что на самом деле это не так? — возмутился Мейкенфрут. — Джентльмены, да ведь он просто издевается над нами!

— Да нет же, я безумно рад видеть вас живыми и здоровыми. Ну, расскажите же, как прошло ваше плавание?

— Тебе это известно во всех подробностях. Кто послал за нами в погоню фрегат?

— Какой фрегат?

— Ты прекрасно знаешь какой: "Викторию"! Хорошо вооруженный и нашпигованный солдатней.

— С чего вы взяли? Я не адмирал флота, как я могу послать за кем-то в погоню фрегат?

— А разве ты не подписывался под требованием нашей поимки?

— Ты что, Мейк?! Я ничего не подписывал!

— Вот что, Маттерсон, — глядя ему в глаза, заговорил Мейкенфрут. — Хватит валять дурака. Ты нас предал. И ты, и Эмили, и Уолтерсы, и Мэри, и Оуэн — вы сговорились завладеть Посланником, а нас с Гриффитсом сдать властям, будто бы это мы ограбили курьера, везшего алмазы с прииска. Но, как видишь, мы живы и на свободе. Мы пришли рассчитаться с тобой!

Мейкенфрут направил в него дуло пистолета.

— Я не предавал, Мейк! — в испуге заорал Маттерсон, закрываясь руками и отступая к пылающему камину. — Я не предавал! Это Уолтерс подал идею. Я не пре...

Слова его заглушил звук выстрела. Маттеосон схватился за живот, пошевелил губами, словно хотел сказать что-то еще, но не смог. Произнес только:

— Акулы...

Потом закачался и рухнул прямо в горящий камин, повалив решетку своим телом.

Когда Дженни выскочила из дома Маттерсона, она пустилась бежать по улице, не разбирая дороги.