В коридоре уже строились другие отделения. Раздался вой сирены. Впереди нас в стене открылась дверь и мы, стуча по металлическому полу "берцами", пошли в посадочный модуль. Сердце защемило, а под ребрами сжалось что-то в тоске.
Посадочный модуль вмещал несколько сотен человек. Была ли в модуле техника, я не знал. Если бы я видел десантный корабль со стороны, то я мог увидеть, как от многокилометровой туши отваливаются, как мухи маленькие коробочки и десятками устремляются к планете.
При высадке трясло так, что я думал, у меня внутренности отвалятся. Так как мы сидели, как куры в курятнике друг над другом, и тем, кто снизу, доставалось от тех, кого рвало сверху.
Наконец последний раз тряхнуло, и отошла аппарель. Прозвучала команда к выходу. Я на ватных ногах, волоча за собой вещмешок, вышел за другими на посадочное поле.
Рев от двигателей стоял неимоверный. Уши закладывало. С неба сыпались посадочные модули. Сержанты толкали пехотинцев в плечи и показывали места сбора и построения. Что-то кричали, так все равно не услышишь. Впервые, за много дней, я увидел голубое небо. Пахло асфальтом и керосином. Пехотинец рядом со мной споткнулся, упал, и вдобавок его еще вырвало. Меня пихнули в бок. Я обернулся. Это Коля показывал мне на что-то в стороне. Я посмотрел в этом направлении и увидел, как из посадочного модуля выезжают один за другим "камазы".
К модулю подъехала большая машина с цистерной, видимо, топливозаправщик. Нас загнали на приземистые колесные платформы. Как только платформа наполнилась, она двинулась в сторону строений, которые виднелись вдали на краю поля. Кто тащил платформу, я сначала не понял. А потом рассмотрел, что она шла по рельсам, и тащил ее трос. Я оглянулся. И увидел высадку. Модули еще садились. Некоторые уже опустошенные, взлетали. Платформа резво неслась вперед, а мы держались друг за друга. Над краем поля барражировала пара вертолетов.
Пехотинцы строились на вытоптанной траве. Солнце припекало и в бронежилетах стало уже жарко. Пахло потом и еще чем-то пряным, возможно выжженной солнцем травой. Сержант постучал мне по плечу и показал рукой в сторону высокой белой башни, окруженной низкими строениями. Я кивнул, нашел взглядом Колю. Подошел к нему, показал на башню и мы, взвалив на плечи вещмешки, пошли в ее направлении. Пот заливал глаза, а я удивлялся, неужели нельзя было этим лидянам какое-нибудь более удобное обмундирование придумать, чтобы не жарко в нем было там, где жарко.
Около башни стояла черная машина и рядом с ней несколько человек в форме.
Машина была похожа на Мерседес Штирлица, только с тремя дверями по бокам. Из стоящих рядом с ней людей я сначала узнал Флипа. Тот стоял без каски, а уж подойдя ближе, я узнал и Лизу с Женей, которые стояли в касках с короткоствольными автоматами на груди.
-Господа, офицеры!— бросив к ногам мешок, тяжело дыша, произнес я и отдал честь.
-Привет!— с улыбкой сказала Лиза.
-Здравствуйте!— кивнула Женя.
Я расстегнул ремешок под подбородком и снял каску. Вытер со лба рукавом пот и опустился на мешок.
-Привет!— с улыбкой произнес Флип.
-Ненавижу жару!— сказал я.
-Вам еще зимнее обмундирование выдали,— сочувственно сказал Флип. — Накладочка вышла.
-А!— махнул я рукой.— Бывает! Когда служил во Вьетнаме, нам для машин всегда зимнюю резину присылали!
-Вьетнам — это что?
-Страна такая на Земле.
-Понятно!
Тут подошла Найт с плоским белым чемоданчиком в руках.
-Привет!— улыбнулась она.
-Улыбаются они все!— раздраженно буркнул я.
-Да ладно, чего расстраиваться? Пока все неплохо, кажется!— открывая чемоданчик, произнесла Найт.— Подойдите с Колей!
Найт открыла среднюю дверь машины и присела на низкое сиденье. Все тут было каким-то низким. Найт протянула мне пачку сиреневых листков и такую же Коле.
-Деньги что ли?— удивился я.
-Да! Десять тысяч!
-Это много?
-Прилично!
-Распишись в ведомости!— протягивая ручку и тыкая пальцем в листок, сказала Найт.
-Бюрократы!— снова удивился я.— Они везде есть!
-А то?!— усмехнулась Найт.
-Предписание!— протянула она мне и Коле листки.— И билеты на поезд до Нантуки. Это главный город здесь.
-А вы куда? С нами не поедете?
-Нет!— сказал Флип.
Он стоял, широко расставив ноги и щурясь, смотрел в небо. Высадка продолжалась.
-Вы на поезде. А мы сейчас в штаб ВВС на машине. До вокзала мы вас подбросим.
-Флип, и все-таки, какого черта ты нас вольнонаемными сделал? Я ведь офицер, хоть и в запасе!— вспылил я.
-Ах, оставь!— отмахнулся он.— Всему свое время!
-Ни слова лишнего, блин!
-Ладно, не кипятись!— Флип хлопнул меня по плечу.
Найт улыбалась. Лиза с Женей сняли каски и смотрели на поле, приложив к глазам ладонь. У нас над головами пролетел вертолет и поднял пыль.
-Поехали!— бросил Флип и сплюнул.
Флип сел за руль. Найт рядом с ним. Мы с Колей сели по середине, девчонки сзади. Миновав один блокпост мы проехали мимо аэродрома, заставленного самолетами, похожими на истребители времен Второй мировой войны. Флип набрал скорость и, миновав аэродром, остановился у другого блокпоста. Пехотинец с короткой винтовкой на плече посмотрел на жетон, показанный Флипом, взмахнул рукой, и перед нами подняли шлагбаум. С дороги, взревев двигателем, и пустив струю сизого дыма из выхлопной трубы, отъехал гусеничный бронетранспортер. Мы выехали на прямое, как стрела шоссе, которое делило пополам раскинувшуюся до горизонта степь.
Желтая высокая трава, которая покрывала степь, колыхалась под сильным ветром.
-Трава всегда желтая или выгорела на солнце?— спросил я Флипа.
-Выгорела!— ответила за Флипа Найт.
-А вы здесь были уже?— обратился я к Найт.
-Нет!— ответил за Найт Флип.
Мы проехали мимо разбившегося большого самолета. Хвост с оперением торчал из земли. Все окна в машине были открыты. Теплый ветер обдувал лицо, но все равно было душно. Машина пошла на подъем. На вершине холма Флип остановился и вышел. Мы последовали за ним.
Внизу раскинулся небольшой поселок из плотно стоящих белых домиков. Река. Через реку мост, по которому, пуская жирные черные клубы дыма, паровоз тянул десяток вагонов. За рекой раскинулся лес. За лесом вдалеке виднелись горы.
-Паровоз!— удивленно произнесла Лиза.
-Паровоз,— подтвердил Флип.— Поселок называется Ми-Ка.
У вокзала мы пожали друг другу руки. Флип достал из багажника ранец и протянул мне.
-Это что еще?— удивился я.
-Там сигареты и коньяк,— хмыкнул Флип.
-Ага! Можно значит!— съязвил я.
-Здесь можно! До встречи!
-Пока-пока!
Лиза с Женей помахали нам с Колей ручками и машина, подняв пыль над выщербленным асфальтом привокзальной площади, уехала.
Небольшое здание вокзала было так же побелено, как и другие здания в городе. Только под крышей были серые потеки на стенах, а у земли желтые. У входа в вокзал стоял пузатый, усатый мужик в темно-синей форме полиции и, заложив руки за спину, с любопытством смотрел на нас. Слева под длинным навесом из травы за прилавками стояли несколько пожилых женщин. Все были в шляпах из желтой соломки. Перед каждой стояли банки и кастрюльки.
-Ну, что, Коль, пойдем, посмотрим, какие тут харчи предлагают,— подняв с земли вещмешок, и закину за спину ранец, предложил я.
Мы подошли к бабулькам, которые взирали на нас с настороженностью. Еще недавняя их оживленная беседа смолкла.
-Здравствуйте!— поздоровался я, оглядывая всех сразу.
-День добрый, господа военные!— откликнулась одна бабулька, возле которой стояли несколько стеклянных банок с какой-то снедью.
-Это что у вас?— кивнул я на банки.
-Грибочки, сама собирала!— похвасталась она
-Грибочкиии,— с недоверием разглядывая банку, произнес я.
-Очень вкусные!
-Соленые?
-Маринованные!
-А где собирала то? Вдоль железной дороги, небось?
-Да какой дороги! — возмутилась бабулька.— В лес ходила! Чистые они! Попробуйте!
-Да нет, спасибо. Коль ты будешь?— обернулся я к Коле.
-Не!— помотал он головой.
-Берите, берите, не пожалеете! — настаивала бабулька. — Только баночку мне потом верните!
-Спасибо! В другой раз!— с сожалением произнес я.
Слюна все равно навернулась. Удивляло, что привокзальная площадь была пустынна. У ноги раздалось какое-то пыхтение. Я опустил взгляд и оторопел. Рядом со мной сидело, что-то вроде маленького вислоухого кенгуру и смотрело на меня снизу вверх жалобным взглядом.
-Что это!— оторопело, показывая на животное, спросил я бабульку.
-Собака.
-Кусается?
-Неее, не кусается. Старая уже. Зубы повыпадали. Побирается тут,— охотно ответила бабулька.— Не бойтеся.
Тут раздался паровозный гудок.
-Мексика какая-то!— бросил я.— Пошли Коль!
У полицейского я уточнил, когда будет поезд на Нантуки. Тот, щелкнув каблуками, ответил, что уже стоит под парами. Скоро отправление и предложил помочь господам офицерам, нести кладь. Я отказался. У вокзала, на вокзале и на перроне пахло вокзалом, железной дорогой, углем, дымом, всем тем, чем и на Земле пахнет. Я уже стал задумываться, что эта планета может с Землей как-то связана, типа, может параллельный мир.
Показав проводнику у вагона билеты, я еще раз уточнил отправление. Оказалось, что через пятнадцать минут, ответствовал нам, неожиданно беззубый, проводник в фуражке с расколотым надвое пластиковым козырьком Я бросил на перрон вещмешок, достал из ранца пачку сигарет. Угостил Колю, и мы закурили. Проводник помялся и шепеляво попросил сигаретку. Угостил и его.
Проводник понюхал сигаретку и, чиркнув о засаленный коробок кривой спичкой, закурил.
-Шнатно!— выпустив дым, осклабившись, произнес он.— Пшемного благодашен! Табашок на рынке нынше дошоковат.
-Долго ехать до Нантуки?
-Два чаша!— плюнув в ладонь и притушив окурок, сказал проводник.
Он снял фуражку и спрятал окурок под тулью.
Вагон был плацкартным. Деревянные лавки. Окна открыты. Кроме нас с Колей в вагоне никого не было.
-Коньяк будешь?— спросил я Колю, как только мы устроились в купе.
-Не,жарко!
-Тогда можно подремать!
-Давайте, я не хочу. Посмотрю в окно на окрестности.
-Ок,— бросил я и, подложив под голову вещмешок, почти сразу, заснул. Услышал только паровозный гудок и почувствовал, как, вздрогнул, трогаясь, вагон.
Проснулся я оттого, что меня тряс Коля.
-Вставайте, через полчаса подъезжаем!
-Угу!— я вытянулся на лавке.
Я был совершенно "разбит" и вял. Всегда так, когда надышусь кислорода. Голова болела. Я протер глаза, широко зевнул и закинул ногу на ногу. Мерно стучали колеса вагона.
-Я когда в Тирасполе служил, — начал я.
-Сергей Сергеич, сигареткой не угостите?— прервал меня Коля.
-Господи, да возьми там, в ранце сколько хочешь!
-Так вот!— продолжил я. — Подполковник один, мой сосед по общаге, рассказал такую историю: выводить его часть из Венгрии должны были куда-то в чисто поле в палатки. Он жену с детьми и контейнером с вещами отправил к теще, в маленький городок под Воронежем, а сам, получив назначение в Тирасполь, приехал туда один на своей машине и с частью барахла. Потом там война началась. А как поуспокоилась обстановка, он решил вещи отвезти тоже к теще, так как привозить в зону конфликта семью не собирался, да и дембель ему скоро светил.
И вот дали ему отпуск на три дня. Собрал он свой скарб в два громадных баула. Знаешь, такие называют — "мечта оккупанта" и на поезд. Оделся он просто: синие спортивные штаны с пузырями на коленях и армейскую, зеленую рубашку.
Так как поезд на его станции останавливался ночью и стоял минуты две, он попросил проводника разбудить его пораньше и предупредил, что он контуженный малость и спросонья может быть неадекватен, так что его без разговоров с барахлом надо вытолкнуть из поезда. Проводник удивился, но согласился.
И что думаешь? Проснулся он от луча солнца, поезд подъезжал к Воронежу. Проклиная проводника, за то, что тот его не разбудил, он врывается к нему в купе и видит картину: сидят два проводника с фингалами, а у его проводника еще и рукав у рубашки оторван. Те с удивлением смотрят на подполковника, и один говорит другому: "Кого же мы ночью из вагона выкинули?"
Как оказалось: к проводнику вагона, в котором ехал подпол зашел с бутылкой проводник из соседнего. Ночью они вспомнили, что надо одного типчика выкинуть из поезда. Типа, тот сам просил, но перепутали купе. А в том, другом купе, тоже ехал мужик в тренировочных штанах и зеленой, армейской рубашке. А так как подпол предупредил, что бывает неадекватен, то проводники оба и не удивились, что тот пассажир им навесил кулаками хорошо и яростно сопротивлялся, да и они здорово тому пассажиру наваляли ну, и выкинули не того вместе с вещами...
-Представляю, что чувствовал тот мужик, когда его ночью где-то выбросили!— рассмеялся Коля.
Я поднялся, сел на лавку и закурил. За окном тащились склады, и параллельно нашему, тянулись железнодорожные пути. Проехали водокачку. Раздался паровозный гудок. Поезд стал замедлять ход.
Вокзал был огромным. Людей внутри здания с высоченным куполом оказалось мало. Наши шаги гулко разносились вокруг. Я спросил у патруля, состоящего из трех пехотинцев с короткими винтовками, дорогу до Администрации. Как оказалось, она находится на другой стороне привокзальной площади. Мы пересекли площадь, пропустив угловатый трамвай и красную легковую машину. Высокие здания и особенно автотехника вокруг навеяли мысль, что я попал в фильм "В джазе только девушки", кажется, там город был — Чикаго. Угловатые машины. Женщины в длинных платьях, мужчины в широкополых шляпах. На нас никто не обращал внимания. И хорошо.
Дежурный в холле Администрации подсказал нам, что Отдел кадров находится на втором этаже. Мы нашли кабинет и вошли в комнату, где сидели три женщины в возрасте. Женщины сидели за ноутбуками и стучали по клавишам. Все три, когда мы вошли, оторвались от компьютеров и посмотрели на нас.
-Предписание кому?— спросил я.
-Давайте мне!— протянула руку полноватая, седая дама в очках.
Я и Коля отдали бумажки. Дама посмотрела мое предписание и, порывшись в столе, достала штамп. Брякнув им по бумаге, вернула ее мне.
-Полицейское управление!— бросила она.— Доберетесь на такси!
-А вы направляетесь в автохозяйство Администрации!— сказала она Коле.
-Круто!— выдавил я.
-Еще вопросы?— строго сказала дама, глядя на меня поверх очков.
-Как у вас такси обозначаются?
-Машины красного цвета,— медленно произнесла она.
-Спасибо!
-Заходите еще!
-А где это автохозяйство? — спросил Коля.
-Дежурный на входе подскажет!— возвращаясь к компьютеру, сказала дама.
У дежурного мы пожали друг другу руки и со словами "Увидимся!" расстались.
Я быстро поймал такси и через пятнадцать минут оказался перед зданием полицейского Управления. Впервые расплатился тут деньгами. Как оказалось такси обошлось мне в 1 дин. Так тут назывались деньги. Шофер долго отсчитывал мне сдачу с пятидесяти. Теперь у меня и мелочь в кармане забренчала.
