Хоббит, который слишком много знал

— Что тут обсуждать? Или тебе ведомы лучшие средства защитить мир, чем драконы и мантикоры?

— Возможно.

Мезония надолго задумалась.

— Я должна доложить председателю о том, что здесь произошло, — наконец сказала она. — Я не могу заставить тебя удалиться на время разговора, но, пожалуйста, хотя бы сделай вид, что тебя нет рядом. Стань хотя бы невидимым.

Я кивнул и стал невидимым.

— Спасибо, Мезония, — сказал я.

18.

Я так и не смог подслушать магический разговор, не помогла даже схоларность. Дело в том, что схоларность позволяет понимать только те заклинания, которые понимает тот, кто их творит. А если заклинание скрыто в артефакте, а маг просто передает кодовый сигнал, заставляющий артефакт работать, схоларность бессмысленна. В данном случае я понял формат магического приказа, заставляющего янтарный шест открывать магический канал, связывающий его с другим таким же шестом, но то, как надлежит устанавливать связь с конкретным собеседником, осталось для меня тайной.

Сам разговор по янтарному шесту происходит не вслух. Судя по всему, слова говорящего всплывают в сознании слушающего путем непосредственного внесения образов специально промодулированным вихрем маны. В общем, услышать разговор Мезонии с председателем мне не удалось.

Они говорили минут пятнадцать, а потом Мезония выпустила из рук веревку, тянущуюся к закрепленному на крыше шесту, и обратилась ко мне:

— Ты умеешь пользоваться этим артефактом?

Я отрицательно покачал головой.

Мезония снова взяла веревку, и на этот раз разговор длился недолго, минуты две-три. Когда разговор закончился, Мезония сказала:

— Председатель хочет говорить с тобой. Он будет ждать тебя в обеденной зале постоялого двора "Четыре пса", что на западной окраине Аннуина у самого тракта, каждый вечер, начиная с сегодняшнего, через час после заката.

Четыре пса! Тот самый постоялый двор, где останавливался я-первый, когда мы с Дромадроном ехали в Аннуин. Случайное совпадение? Или председатель каким-то образом понял, кто я такой? Моргот его возьми!

Я обратился к Мезонии:

— Что ты теперь собираешься делать?

— Мы должны идти в Аннуин.

— Пешком?

— Пешком. Мантикоры издали чуют лошадей, наши маги ничего не смогли с этим поделать. В Могильники нельзя въезжать на лошади, а если въехал — нельзя съезжать с проезжего тракта, иначе тебе не жить.

— Значит, пешком... Может, вас подбросить?

— Как это?

— Я могу переместить вас в Аннуин точно так же, как переместил сюда из северного предела Могильников.

Мезония заколебалась:

— Нам нужно собрать вещи...

— Собирайте, — сказал я, — до вечера еще много времени.

19.

Когда мы ввалились в "Четыре пса", мы представляли собой оригинальную картину. Четверо молодых людей в забрызганной грязью дорожной одежде, с боевыми артефактами за спиной и под плащами, но без обычного оружия. Оккам держал в руках янтарный шест, Спиногрыз (это не прозвище, это имя, оказывается, второго товарища Мезонии зовут именно так, он из дорвагов, а у них все имена такие дурацкие) тащил на плече объемистый тюк со всяким магическим и немагическим барахлом.

Оккам застрял в дверях, безуспешно пытаясь протащить огромный шест через узкий проход, да еще так, чтобы янтарный паук не свалился с пояса, а рогатый посох не растопырился поперек дверей. Спиногрыз шумно пыхтел у него за спиной, пытаясь помочь и одновременно не уронить свою поклажу, Мезония, которую галантные спутники пропустили вперед, бестолково суетилась, дергая то за янтарный шест, то за рогатый посох Оккама. Многоголосый гул в обеденной зале стих в мгновение ока, будто подчиняясь неслышимому приказу. Я оставил молодых магов разбираться с узкими дверями, и направился к стойке.

Сейчас, когда моя душа заключена в человеческое тело, к которому я уже успел кое-как привыкнуть, постоялый двор кажется куда меньше, чем раньше, когда я пребывал в теле хоббита. Наверное, подросток чувствует то же самое, когда попадает в место, где бывал ребенком.

Хозяин постоялого двора неподвижно застыл за стойкой, не отводя от меня глаз. Пожилой гном, который заказывал пиво в тот момент, когда мы вошли внутрь, так же глупо таращился на меня. Да и остальные разумные, сидевшие за столами и на высоких табуретах у стойки, были заняты тем же самым делом.

Кружка, в которую хозяин наливал пиво, переполнилась, и пенная струя потекла на стойку, но хозяин этого не замечал.

— Почтенный, — обратился я к нему, — у тебя пиво разливается.

Хозяин вздрогнул, отставил кружку в сторону, потянулся было к тряпке, чтобы вытереть лужу, но вместо этого согнулся в поклоне, стараясь, с одной стороны, чтобы поклон не выглядел недостаточно почтительным, а, с другой стороны, чтобы не въехать лицом в разлившееся пиво. Не понимаю я аннурцев — какого хрена они так пресмыкаются перед магами?

Трактирщик на секунду замер в глупой и неестественной позе, затем распрямился и спросил, пытаясь смотреть на меня снизу вверх, несмотря на то, что был на полголовы выше меня:

— Что угодно почтенному магу? Ужин, комнату или... — он сделал неопределенный жест рукой, потом его взгляд упал на Мезонию, и он смутился еще больше, хотя, казалось бы, куда уж больше?

— Что ты имеешь ввиду? — спросил я, и трактирщик путано забормотал, не забывая мелко кланяться:

— Ничего такого не смею иметь ввиду, ваше волшебничество. Ничего противозаконного не держим и не предлагаем. А если вашему волшебничеству угодно что-нибудь эдакое, враз добудем. Мы тут все знаем, где что можно... а у нас нет... у нас все по закону... — его лицо осветилось новой мыслью, — а ваше волшебничество не из этих?...

— Из этих, — важно кивнул я. Ситуация начала меня забавлять. Трактирщик в мгновение ока выскочил из-за стойки и за руку потащил меня к столу, за которым только что веселилась шумная компания богато одетых молодых людей. Кстати, куда они подевались? Я огляделся по сторонам, и заметил, что народа в зале заметно убавилось, хотя вроде бы никто никуда не уходил. И чего они так всполошились?

Хозяин постоялого двора попытался усадить меня во главу стола, но мне показалось глупым сидеть на деревянном кресле, когда моим товарищам предлагаются обычные лавки, и я решительно воспротивился, тоже взгромоздившись на лавку. Откуда ни возьмись, появились две разукрашенные девицы, чьи груди мало не вываливались из-под лифов, перетянутых под самое никуда. Они стояли по обе стороны хозяина, одинаково неестественно улыбаясь, и было совершенно непонятно, зачем они здесь нужны, ведь хозяин явно вознамерился принять заказ самостоятельно. Тем временем затор в дверях рассосался, и мои спутники шумно приземлились на лавку рядом со мной. Хозяин продолжал пританцовывать на месте и интересоваться, что угодно моему волшебничеству.

— Самый лучший ужин, — сказал я. — Самого лучшего пива.

Хозяин явно ждал чего-то еще, и мне пришлось его разочаровать.

— Ужин и пиво. В чем дело, почтенный? Ты что-то не расслышал?

На слове "почтенный" голова хозяина втянулась в плечи. Он начал бормотать:

— Зачем же так сразу... мы же не без понятия... я же обещал Боромиру, что к весне сполна рассчитаюсь... я же не виноват, что моя жена убежала вместе со всеми деньгами. Мы же не без понятия... знаем, что такое счетчик... зачем же сразу с артефактами-то... вы не думайте, ваше волшебничество, что мы без понятия... вот мои дочери... хотите... вы уж извиняйте, с деньгами негусто, мы уж как можем...

До меня наконец дошло, что он имеет ввиду, я непроизвольно побагровел и ударил кулаком по столу. Оказывается, в этом теле у меня мощный голос, командный, как говорит дядюшка Хардинг. Хозяин постоялого двора смешался окончательно и поспешил скрыться за стойкой. Девки синхронно хихикнули и тоже убежали, чтобы вернуться через минуту вместе с жареным мясом, тушеной репой и холодным пивом. И это здесь называется самым лучшим ужином? Мда...

Прошло минут пять, в течение которых мы сосредоточенно пережевывали пищу. Вначале вокруг царила гробовая тишина, потом мало-помалу в разных углах возобновились разговоры, вначале вполголоса, а затем и в полный голос. Действительно, чего пугаться каких-то там магов, если они ведут себя спокойно, ни к кому не пристают, сидят себе, кушают, а то, что на них оружия понавешено больше, чем на патруле ночной стражи, так это их внутренние волшебнические дела. Прямо здесь они воевать ни с кем не собираются, и на том спасибо. Откуда-то появилась стайка гулящих девок, и уже через минуту они взяли в плотный оборот троих купцов, судя по одежде, из Серой Гавани.

За моей спиной кто-то негромко прокашлялся. Я обернулся и увидел пожилого человека невысокого роста с совершенно непримечательным лицом, одетого небогато, но и не бедно, в общем, на такого человека вряд ли захочется взглянуть во второй раз. Я сразу вспомнил Учителя — он выбрал себе человеческий облик в таком же стиле.

— Приветствую вас, почтенные, — сказал незнакомец, — вы позволите мне разделить с вами трапезу?

— Если ты тот, кого я жду, — сказал я, — прошу присаживаться.

Незнакомец сел напротив меня и заговорил совсем другим тоном, сухим и деловым:

— Мезония, Оккам, Спиногрыз, зачем вы устроили здесь балаган? Я что, просил вас тащить сюда все это барахло? — Он указал на магические артефакты, небрежно сваленные в кучу посреди лавки. — Собирайте ваши манатки и валите отсюда. Во втором переулке в сторону центра вас ждет повозка. Тебя, Мезония, я жду завтра на доклад. Место и время тебе известны. Вопросы?

Вопросов не оказалось, и через минуту мои спутники покинули постоялый двор, ухитрившись на этот раз не застрять в дверях. Незнакомец, являвшийся, очевидно, председателем ковена, пытливо взглянул мне в глаза и произнес:

— Приветствую тебя, Хэмфаст, сын Долгаста.

Я непроизвольно вздрогнул.

— С чего ты взял, почтенный, что меня зовут именно так?

— С того, как ты дернулся от моих слов, — спокойно ответил председатель.

— Психология?

— Она самая. Никанор тоже распознал тебя?

— Да.

Мне очень хотелось расспросить председателя о том, что на этот раз неправильно в моем облике и поведении, но, поразмыслив, я решил не спрашивать. Какая, в конце концов, разница?

Тем временем председатель продолжал:

— Ты узнал, кто такой твой учитель?

В моей душе шевельнулось что-то злое. Какое он имеет право допрашивать меня? Но я ответил, стараясь быть вежливым:

— Узнал.

— И кто он?

— Не твое дело, почтенный.

Председатель тяжело вздохнул.

— Не скрою, меня интересует все, связанное с твоим учителем, но больше всего меня интересует один маленький вопрос. Ты сможешь ответить хотя бы на него?

— Учитель не выступает на стороне тьмы, — ответил я, не дожидаясь, когда вопрос будет задан.

Председатель не выразил ни удивления, ни каких-либо других чувств.

— Он майар или третья сила?

— Какая тебе разница?

— Очень большая. Кто бы он ни был, он обладает важнейшими знаниями. И то, какое применение он им найдет, в очень большой степени зависит от его природы. Если он майар, сам факт его появления в Средиземье говорит о том, что либо приспешники Моргота готовят очередную вылазку против светлых сил, либо валары по каким-то другим причинам решили отставить в сторону политику невмешательства. В любом случае мир ждут большие потрясения, к которым надо начинать готовиться прямо сейчас.

— А если Учитель — третья сила?

— Тогда из-за его появления может произойти вообще все, что угодно. Кстати, ты не думаешь, что он — Орлангур?

— Разве Орлангур реально существует?

— Разве ты не читал Оранжевую книгу?

— В книги Радужной серии вплелось слишком много древних легенд. Я всегда полагал, что Орлангур — одна из них.

— Может быть. Но этой осенью впервые за все время отмечена магическая деятельность на границе Запретного Квадрата.

— А что такое этот Запретный Квадрат? — перебил я собеседника.

— Запретный Квадрат... как бы это объяснить... это квадрат со стороной ровно пятьдесят миль, строго выровненный по сторонам света. Еще имеется десятимильная граница, в пределах которой любой странник сталкивается с разнообразными мороками, имеющими разнообразную природу, но одинаково пугающими. Если путник сумеет пройти десять миль, не обратившись в бегство, а потом пройти еще десять миль, он окажется в семидесяти милях о того места, в котором впервые вступил на землю Границы Запретного Квадрата. Наши маги проводили геодезическую съемку в тех местах, складывается впечатление, что две с половиной тысячи квадратных миль просто вырезаны из ткани пространства. Куда подевалась эта территория, не знает никто.

— А причем здесь Орлангур?

— Оранжевая книга дает приблизительное описание места размещения пещеры Орлангура. Судя по всему, она внутри Запретного Квадрата.

— То есть, Орлангур закрылся в Запретном Квадрате, отгородился от окружающего мира магической стеной и... и что?

— Никто не знает, что, и в этом-то все и дело. Так ты не думаешь, что твой учитель — маска Орлангура?

Я покачал головой, и до меня дошло, что мой собеседник продолжает мало-помалу вытягивать из меня информацию. В моей душе всколыхнулась ярость, и председатель немедленно откинулся назад, насколько это возможно сделать на скамье без спинки, выставив перед собой открытые ладони.

— Стоп, стоп, стоп! Не волнуйся, Хэмфаст, я вижу, что разозлил тебя. Я приношу тебе свои извинения и обещаю, что больше не буду расспрашивать о вещах, которые ты не хочешь рассказывать. Хорошо?

Я кивнул, медленно остывая. Председатель испытующе смотрел на меня некоторое время, было видно, что ему хочется задать еще один вопрос, но он пересилил себя. И правильно сделал.

Я допил пиво и показал хозяину, чтобы он нес еще. Председатель Утренней Звезды повторил мой жест, показывая, что тоже не отказался бы выпить и закусить.

Через пару минут пиво уже стояло на столе, и председатель снова подал голос.

— Хэмфаст, — сказал он, — мне кажется, мы сможем договориться. Что ты предпочитаешь — деньги, власть или знание?

— Власть мне не нужна, — ответил я, — знаний у меня более чем достаточно. А деньги... сотворить россыпь золотых монет совсем несложно.

— Фальшивомонетничество, в том числе и с помощью магии, карается умерщвлением виновного путем сварения в пятипроцентном растворе подсолнечного масла, — задумчиво пробормотал председатель и сам рассмеялся своим словам.

Я тоже рассмеялся. Я представил себе, как меня варят в котле на Судебной Площади, а мое здоровье не уменьшается. Это и вправду смешно.

Отсмеявшись, председатель сказал:

— Ты что-то хотел от меня, Хэмфаст, когда согласился на встречу. Скажи мне, что тебе надо, и мы попробуем договориться.

— Я хочу знать, что представляет собой Ковен Утренней Звезды. История, структура, цели, место в аннурском обществе, ну и так далее.

— Это очень ценные сведения, Хэмфаст. Любой маг Ганнара без колебаний обменял бы их на свою жизнь. Но я готов поделиться с тобой, если ты расскажешь полную историю твоего учителя.