'Ага! Мир, оказывается, имеет свое название. Одно название уже наводит на размышления' — подумал я, присаживаясь вместе со всеми к центральному столу классной комнаты.
— С чего начать? — посмотрев на Лонгвея, спросил Лионтион.
— Сначала просто расскажи, что увидел, а потом — что успел узнать.
— Хорошо. Как ты понимаешь, название мира появилось не само по себе, — начал Лионтион, уже глядя на меня. — Представь себе мир, который по всей окружности прорезает канал. Абсолютно ровный. Шириной — строго в семьсот метров. Одет в гранитные берега. Вдоль канала — бесконечно длинный Город. Именно, с большой буквы, как и Канал. Город — один, других нет, и, соответственно, называется просто — Город. Сам Город не такой ровный, как Канал. Где шире — в пятнадцать-двадцать, параллельных каналу улиц; где — довольно узкий — в две-три улицы. Расположен на обеих берегах. Через равные промежутки, через канал перекинуты широкие монументальные мосты. Есть, естественно, и поперечные улицы, уходящие, в том числе, и за Город, где параллельно каналу, с одной стороны, идёт широкое шоссе, с другой — железная дорога. За этими магистралями, до горизонта, простираются фермерские усадьбы. На горизонте, с обеих сторон, виднеются вершины гор. Между горами и каналом, с обеих его сторон, змейками вьются реки. Как и канал — круговые...
— Как понять: 'круговые'? — перебил я Лионтина, не совсем 'въехав' в описываемую им картинку.
— Поясняю: и канал, и город, и реки опоясывают планету. Что за горами — не знаю. Никто не знает, никто не смог мне ответить. Сказали только, что те, кто пытался это выяснить либо не возвращались, либо возвращались не в себе и толком ничего не могли сказать. Да и общался я очень недолго. Из суток на свободе я пробыл всего лишь четыре часа. Причем большую часть времени потратил на поиски собеседника. Не очень они там расположены к беседам с незнакомцем.
Сказать, что я впечатлился, — не сказать ничего. 'Канал, город и реки, опоясывающие всю планету' — несколько выбивали воображение из привычной колеи. Зацепившись за некоторую несуразность, я спросил:
— А как они определили, что вы — незнакомец? Как я понимаю, город этот огромный, хотя и вытянутый в такую длинную нитку... Как они могут всех знать?
— Это просто. Каждый район города имеет свой опознавательный знак. Фермерские области — свои. Естественно, я этого не знал, и, соответственно, такового не имел, — не задержался с ответом Лионтион. — Каждый носит этот знак, где хочет. Кто — на груди, кто — на рукаве, кто — на шапке, но носит — обязательно! Некоторые, особо патриотичные, делают его в виде татуировки прямо на лбу. Примитивно, но против таких, как мы, на первых порах работает.
— Но ведь при повторном приходе это уже не сработает, — предположил я.
— Оно так... Но, кроме нас двоих, меня и старика Мерлока, никто так и не сумел туда попасть. Тропинки, по которым мы просочились, сейчас закрыты. Так что я не понимаю — на что вы надеетесь? — искренне удивился мой собеседник, и после паузы продолжил: — хотя, если ты туда попадешь, некоторую пользу моя информация принесет. Во-первых, пару их территориальных знаков я запомнил, и Лонгвей их знает. Во-вторых, вид наличных денег — тоже существенное подспорье.
Тут в беседу вклинился Лонгвей:
— Я думаю, общее понятие о Мире Канала ты получил. Местный диалект языка я тебе уже подбросил, вместе с несколькими другими в очередном 'языковом блоке'. Теперь Лионтион передал тебе ауру того мира. Но перед этим — надень вот эту курточку. У неё на рукаве шеврон с одним из знаков этого Города, а в кармане — немного денег. Надеюсь, всё воспроизвели достоверно...
— А-а! Вот вы как! — понимающе воскликнул Лионтион. — Ну, попробуйте! Простому Проникающему такой тип перехода недоступен, а у полиглота-Настройщика — может и сработает.
— Видимо, моя репутация меня обгоняет. Все знают о моих нестандартных особенностях, — не без сожаления подумал я.
— Вот и хорошо. Сам понимаешь, Евгений, что от тебя сейчас потребуется. Вспомни, пожалуйста, как ты с Фенгом учились переходам по ауре мира.
Надевая куртку я действительно вспомнил этот способ. Обучающий — максимально точно, настраивается на то место, куда нужно перейти, а обучаемый — пытается ментально впитать в себя эту информацию. Если обучающий проделывает свою часть хорошо, то обучаемый, чаще всего, перемещается туда, куда следует. Но обычно это делается на 'тропе'. В моем же случае — находиться на 'тропе' было необязательно.
— Евгений — сосредоточься, Леонтион — настройся, — почти в форме приказа, произнес Лонгвей.
Как ни странно — все удалось! Видно, уж очень сильное впечатление произвел Мир Канала на Лионтиона. Две минуты медитации — и вот я уже стою на гранитной набережной Канала. Как-то даже слишком легко...
В глаза сразу бросились странности Канала. Субстанция в Канале — явно не была водой... Притом её поверхность была абсолютно ровной...
Некоторое усилие и анализ показал, что поверхность закрыта... силовой пленкой, имеющей розоватый оттенок.
Тут моё ментальное исследование было грубо прервано.
Из глубины Канала, вдруг вынырнула жуткого вида тварь и, не мигая, нагло уставилась на меня. Я вздрогнул — и потерял концентрацию. Слава Богу, эта гадина явно не могла преодолеть силовую пленку. Это я понял по тому, как расплющился её широкий, уродливый нос, когда она уперлась в её поверхность с другой стороны. Некоторое время поиграв со мной в гляделки, тварь отодвинулась немного вглубь, развернулась — и уплыла по своим делам явно разочарованной.
Пару минут я постоял, переваривая увиденное. Потом перешел к экспериментам. Перво-наперво, подобрав небольшой камешек, я бросил его в Канал. Как я и предполагал, на поверхности он не остался и благополучно ушел в глубину — силовая пленка была одностороннего действия, т. к. иначе — на поверхности Канала валялось бы куча хлама. В действительности же — гладь Канала оставалась девственно-чистой.
Пока я торчал у парапета, мимо меня прошло несколько человек. Особого внимания к себе я не заметил. Моего появления, видимо, никто не 'засек', т. к. праздношатающихся было очень мало.
В глубине Канала снова мелькнуло несколько массивных силуэтов. Но на этот раз к поверхности они не приближались. Как я понял — жизнь в Канале била ключом — и это была явно очень своеобразная жизнь.
Медленно обернувшись, я посмотрел на прилегающую к Каналу улицу.
Типичная архитектура конца XIX-ого века. Двух-трёхэтажные кирпичные домики. Довольно большие дворики. Где-то — с невысокими деревьями, где-то — с декоративными кустарниками, кое-где — просто трава с цветочными клумбами.
Дальше проглядывала площадь. Трактир в стиле 'салун'. Небольшая церквушка. Угадывалось ещё несколько параллельных улочек, такого же патриархального вида.
Но если смотреть вдоль канала — на горизонте виднелись... небоскребы. Это — на Севере. На Юге — тоже более высокие здания, чем здесь, но не особенно — этажей в девять-двенадцать. Анклав девятнадцатого века простирался, в общей сложности, километров на двенадцать-пятнадцать.
Обозрев это все и нацепив на лицо маску занятого человека, я медленно двинулся к площади. Думаю, в 'салуне' — я смогу найти источник информации...
И не ошибся. Кроме двух групп, вполне респектабельных, посетителей, в нем 'отирался' ещё один посетитель. Явно 'завсегдатай' — вида помятого и в меру бомжеватого. В любом, сколько-нибудь значимом заведении подобного типа, всегда присутствуют такие персонажи. Они — как рыбы-прилипалы. Может, для Города и его властей — не очень желательные типы, но для меня — самое то. За стаканчик-другой я получу уйму здешних сплетен, в которых — обязательно! — будет присутствовать толика нужной мне информации...
Прямо к нему я подсаживаться не стал. Присел за соседний столик и, кивнув подошедшему официанту, сделал заказ:
— Вина. Получше. И фирменное блюдо.
— Фирменное — дорогое. Один серебряный империал, — предупредил официант.
Не отвечая, я выложил на стол две серебрушки, которые тут же исчезли, почти незаметно для глаза.
Завсегдатай моментально мной заинтересовался, т. к. был я нездешний и при деньгах ('здешних' он, явно, знал наперечет), а это для него значило, что можно сделать попытку выпить за мой счет.
Ладно, пусть созреет, а я пока перекушу. 'Фирменное' оказалось мясным блюдом с разнообразным гарниром. Думал, что какое-то редкое мясо, но потом выяснилось, что совсем наоборот. Дорогой оказалась какая-то зелень с горных перевалов. Блюдо заканчивалось, как и вино, слишком быстро! Я уже думал, что завсегдатай не решится. Но он просто был деликатным товарищем. Подсуетился ко мне под самый конец трапезы:
— Позволит ли господин присоединиться?
Допив последний глоток вина, я ответил:
— Позволит. Только предупреждаю — покупать я ничего не буду.
— О-о! я ничего не продаю. Просто, вижу, что вы нездешний и прибыли издалека. По расписанию — поезд уже давно прошел, а следующий — к вечеру. Так что вы по делу, которое, наверное, уже сделали, — попытался завязать разговор завсегдатай. — Меня зовут Тоиб Динов. Путешественник...
— О, как?! Путешественник! И что, много денег приносят путешествия? — насмешливо спросил я.
— Не спорю. Мало, но оно того стоит. Вот я, например, прошел-таки через горы. Больше таких я не знаю! Иногда за мой рассказ... вообще-то, платят... Правда, никто не верит. Хотя я — не вру! Кое-какие обстоятельства моего похода настолько невероятны, что выдумать такого я не смог бы, — нисколько не тушуясь, ответил завсегдатай.
— И сколько же стоит твой рассказ? — продолжая улыбаться, спросил я.
— Недорого... Обед — с бокалом вина и десяток медяков, — несколько поспешно ответил путешественник.
— Ладно. Время, действительно, есть. Послушаю, — согласился я и подозвал официанта.
Подойдя к нашему столику, тот окинул презрительным взглядом моего собеседника и брезгливо бросил:
— Ерунду рассказывает. Сказки. Если продолжит в том же духе, то скоро докатится до 'Исчезновения'.
Слово 'исчезновение' я услышал, именно, с большой буквы.
— Я рассказываю эти 'сказки' уже два года — и не исчез! Значит, Спящий — одобряет! — огрызнулся Динов.
— Простой обед, стакан вина, недорогого, — для него и повторить бокал того же, что подавали — для меня, — прервал я перепалку. — Все равно ожидать. Так что — послушаю...
Бросив на Динова уничтожающий взгляд, официант пошел выполнять заказ. Мое вино принес сразу. Обеденные блюда — с приличной временной протяжкой. В принципе то, что я услышал, стоило потраченных пятидесяти медяков за обед и вино моего собеседника.
Предисловие я пропущу и приведу, по моему мнению, самое основное.
— Когда я спустился с перевала, передо мной открылась ровная, как стол, местность, поросшая, исключительно, травой. До самого горизонта не просматривалось ни кустика, ни деревца... По этому полю я шел довольно долго, пока не начала твориться полная ерунда. Постепенно становилось все темнее и темнее. Настал момент, когда сзади погас последний лучик света. Я уже думал повернуть, но тут впереди я увидел проблеск и решительно двинулся вперед. По мере моего продвижения — свет постепенно стал возвращаться...
Самым неожиданным было то, что я вышел туда же откуда пришел... Первой мыслью было, что я, незаметно для себя, где-то повернул назад. Но пройдя мысленно по своим воспоминаниям, я такого момента не нашел. Но сомнение оставалось.
Еда ещё была, и я решил проверить. Это заняло ещё сутки. На этот раз, я контролировал себя очень тщательно, но снова — вернулся в исходную точку... Как это объяснить — я не знаю... — закончил свое повествование собеседник.
— А другие тоже имели такой же опыт? Не поверю, что вы один делали попытки разузнать, что там — за горами? — в меру скептически, спросил я.
— А это — ещё более странная история, — угрюмо произнес собеседник. — Мало вообще кто смог перейти перевал. Все или заболевали, или умом трогались, а некоторые и вовсе пропадали. Так что я и Яргиш — единственные в нашей части Города, вернувшиеся из-за гор.
— А этот ваш, Яргиш, подтверждает ваш рассказ? — спросил я.
— Да, подтверждает, но делает это крайне редко и неохотно. Боится, что Спящему это не нравится, и испытывать его терпение не стоит, — доев свой обед, заключил собеседник.
— Ну что же... Спасибо. Рассказывать вы мастак, но пора — на станцию, — вставая, я бросил на столик две монеты в пятьдесят медяков и двинулся к выходу.
Мгновенно материализовавшийся у столика официант подхватил монеты, слегка мне поклонился и сказал моему собеседнику, что пора и честь знать.
Я быстро вышел из салуна и направился к мосту. Железнодорожная станция была на другой стороне Канала.
Идя по мосту, ещё раз осмотрел Канал, уже с другого ракурса.
Совершенно прямые линии гранитных парапетов, тянущиеся до самого горизонта в обе стороны. Весьма сюрреалистический вид. Как на картине с абстрактным содержанием.
Уже сидя в вагоне поезда и рассматривая проносящиеся мимо городские кварталы, я обдумывал услышанное. Объяснение может быть лишь одно — пространство от берегов канала свернуто в петлю Мебиуса. И эти две петли закручены в кольца. Да уж, мозголомная конструкция. Не совсем понятно — зачем такие сложности?
Глава 9
'Спящий' проснулся — и проснулся не вовремя...
Георгий Иванович мирно посапывал в своей московской квартире, когда загремел будильник — что-то тревожное и неотвратимое настойчиво пыталось выдернуть его... в Мир Канала. Но очень не хотел терять послевкусие уютного сна и выползать в шероховатую реальность.
'Что-то стряслось... и не здесь... — всплыла мысль, выталкивая сознание из объятий сна. Следующую озвучило подсознание — 'Спящий, вставай!'
Ага! — 'Спящий' — стало ясно, откуда ветер дует.
Уже долгое время он жил двумя жизнями, одновременно. Жизни эти текли параллельно-последовательно (а может... и параллельно-перпендикулярно? — обычные аналогии, к такой ситуации, не подходят). Сначала было очень интересно, потом интерес притупился — все превратилось в рутину.
Покряхтев, Георгий Иванович поднялся с постели, пальцем погрозил будильнику, который показывал всего лишь пять утра, и пошел на кухню. Раньше он реагировал более резво, но затем понял, что в его случае спешка вообще не играет никакой роли.
Кот, с классической кличкой 'Василий', потянулся за ним. Подойдя к своему блюдечку и выяснив, что оно пустое, укоризненно посмотрел на хозяина и густым басом озвучил свои претензии:
— Мя-а-а?
Именно — 'Мяа', а не 'Мяу', как у воспитанных котов.
— Имей совесть, Василий. Ты видишь — сколько времени?! Я ещё даже не умылся.
— Мя-а-а...
— Что значит: 'Не важно'? — вступил в дискуссию с котом Георгий Иванович. — Как раз очень важно! Режим приема пищи нарушать не рекомендуется.
— Мя-а-а! — возразил кот.
— Что — сам? Ты же видишь, этот мой подъём не добровольный. Вот — и спроси у будильника, чего он всполошился — ни свет ни заря!
— Мя-а-а?! — слабость 'отмазки' хозяина была очевидна.
