-Ну, а с тобой, перспективный зам, посложнее. Как я понял, под меня копали и успешно? Одно только не учел ты — все активы и все, что у меня имеется, вплоть до последней рубахи, отписано моему ребенку, старшему. Имеется, имеется.

Позвонил по телефону:

-Иван Иваныч, приветствую, Тонков. Ты грозился, у тебя есть толковый ревизор? Да-да, да мне хоть сейчас. Да, очень серьезно, думаю, что скорее всего уголовное, да, жду.

Помолчал, внимательно разглядывая свою "правую руку".

— Ммда, печально! Ну, что, можешь идти, проводим ревизию и по результатам оной делаем выводы, пока свободен.

-Быков! И этого господина на выход, никуда, даже в туалет не пускать. Запрет на вход самый строгий, если кто пустит — штраф в размере пяти окладов, доведи до всех. Лапин где? В приемной? Пусть посидит. Пошли кого-то за сигаретами, вот деньги, 'Парламент' нужен.

Оставшись один, достал из шкафчика початую бутылку коньяка, налил рюмку, выпил, налил ещё, сел и пригорюнился.

-Сорок шесть лет, а итого, как в ведомости бухгалтерской, охренительное, две жены — бывшие, одна, вон, ядом плюется, другая, мало того, что свалила к евреям, так и ребенок теперь усыновленный, не мой. А второй, интересно, кто? Хорошо бы, сын. Ага, разгубастился. Как ты его найдешь, ведь ничего про мать не вспоминается, вроде Аля, а полное имя как? Алевтина, что ли, фамилию тоже в упор не помню, училась где-то в Свердловске? Да, точно, техникум какой-то, или ПТУ, что-то вроде с питанием связано? Ни хрена не помню, и спросить-то не у кого, Анна ещё лет десять назад синюшная была, может, уже и в живых-то нету... короче, облом по всем направлениям. Да и ребенку где-то лет под двадцать, на кой я ему? Если только семья не полная, а так... Полез в компьютер, набрал "техникумы в Свердловске". Три — общественного питания, мукомольный и пищевой промышленности плюс ПТУ. Надо крепко подумать, с Серегой посоветоваться, что ли?

И такая тоска навалилась вдруг на Тонкова, хоть вой.

-И впрямь, кукушка, под полтинник, а ни семьи, ни детей, одни вон тёлки, которым шопинг, кабак и секс нужен. Интересно, какая хоть стала дочка? — впервые задумался папик.

Ревизию или, по-современному, аудит проводила присланная старым знакомым немногословная женщина, лет сорока. Когда она принесла результаты проверки, Тонкову поплохело, он позеленел, и Вере Вадимовне пришлось отпаивать его корвалолом.

-Вот это да! Получается, подпиши я вот этот договор, а я склонялся к его подписанию, и все... остался бы без штанов?

-Однозначно! Я вам ещё нужна?

И Мишка, кто его знает, по какому-то наитию, выдал:

-Я хотел бы... Вы же меня спасли, может, Вы согласитесь поужинать в ресторане со мной? Пожалуйста, очень прошу, не отказывайтесь!

Вера подумала, что-то прикинула в уме:

-Если только в субботу, часов в семь.

-Идет, я закажу столик и заеду за Вами. И, Вера Вадимовна, у Вас на примете нет порядочного бухгалтера? Такого, чтобы не побоялся разгрести все эти завалы, что накрутили мои соратники-сотрудники. А ведь с главбухом мы начинали с нуля. Я на него как на себя надеялся, и в деньгах не обижал... да, противно, плеваться хочется. Спасибо Вам ещё раз, преогромное!

Оплатив её работу, опять долго звонил нужным людям: по результатам проверки завели уголовное дело по статье 292 — служебный подлог и статье 160 — присвоение чужого имущества, совершенного группой лиц — зам, главбух и два охранника. Мишка не стал жалеть никого, избежала этого только его бывшая пассия — успела свалить из Москвы.

Ужин получился удачный. Оказалось, за внешне суровой маской ревизора таится рассудительная, понимающая, какая-то надежная женщина, и Тонков, к своему немалому удивлению, поймал себя на мысли, что не помнит такого, чтобы с женщиной было так надежно-уютно. Он не гусарил, не распускал перья, как обычно, не старался произвести благоприятное впечатление, просто наслаждался общением и незаметно для себя вывалил умеющей слушать Вере всю подноготную.

— Вот, Вера, такой я непутевый оказался. И дети есть, да вот меня для них нету, если дочку имел счастье видеть, то старшего даже пол не знаю. Я почему-то был уверен, что все впереди, а теперь, вот, когда мордой об стол получил, задумался: ведь большую часть жизни прожил, а что имею? Ну, охранное предприятие, квартиру неплохую, машину, всякое другое барахло, не бедствую... Казалось бы, все, что надо, а как узнал про ребенка... Поверите — душа даже не болит, а ноет, спать стал плохо, корвалол, вот, прикупил... И хотел бы узнать про ребенка, а ничего толком не помню про ту девочку, да и боюсь, вряд ли я там нужен кому. А с другой стороны, может, перебивается моя кровь с хлеба на квас, когда я мог бы помочь. Странно, я обычно никому душу не раскрывал, все больше комплименты, а с Вами, Вера, уютно. Можно, я ещё Вас куда-то приглашу?

Стали перезваниваться, иногда выбирались куда-то. Вера не любила ни шопинг, ни кабаки, зато объездили с ней все города Золотого кольца. Тонков, опять же себе удивляясь, постепенно втягивался в совсем другое времяпрепровождение, что радовало, но все сильнее тянуло за душу, что дети, его кровиночки, не знают о нем.

Мишук закончил уже два курса. Учиться было трудновато, но интересно, по усвоенной с детства привычке все доводить до конца, он не отступал от этого правила, радуя и себя, и родителей. Времени катастрофически не хватало, львиную долю съедала учеба, а ещё были тренировки, соревнования. Девушки как таковой у него не было, он, имея перед своими глазами пример Авера с Алюней, не торопился, уверен был, что все впереди. Они с сестренкой, не сговариваясь, пришли к одному выводу: любовь должна быть как у родителей, а такую можно и подождать.

Настя в пятнадцать лет набила, как говорится, руку, и были у неё постоянные клиенты на модные стрижки, что мальчишки, что девчонки. Она подбивала Миньку на что-то новомодное, типа выбритые виски или ещё чего, но братец, воспитанный и впитавший все привычки своего самого лучшего бати, как отрезал:

-Насть, я с детства стригусь, как папка. Менять ничего не собираюсь. У тебя, вон, постоянный клиент имеется, — кивал он на младшенького.

Младшенький же приезда Миньки ждал с огромным нетерпением, и ходил за ним хвостиком — мама, папа, Настька,— все были на втором плане, главным в его жизни был Минечка.

Собрался, наконец, в тридцать семь лет жениться их дядька Серега. Серый, прочно обустроившийся и осевший в столице, жену нашел в Смоленске — был в командировке там и встретил свою Аннушку. У них с Чертовыми дела шли неплохо, оба крепко стояли на ногах.

В девяносто девятом по весне Алька много дергалась и переживала, особенно, когда узнала о бомбардировке града Ниша в Сербии. В Караганде сходили с ума Поречные, сидевшие, как говорится, на чемоданах, собрались ехать в Россию, назад, в Набережные челны, но не имеющие вестей от своих Стоядиновичей.

В начале июля Минька, гуляя вечером с Филюнькой, восседавшим как всегда на шее у брата, издали увидел идущих со станции мужчину и женщину с двумя детьми. Пара часто останавливалась передохнуть из-за множества сумок и чемоданов.

-Пойдем, братишка, поможем?

-Да!

Подойдя ближе, Мишук изумленно остановился, осторожно снял братика и, взяв его за руку, почти бегом полетел навстречу семье.

Измученная, какая-то серая женщина устало подняла голову, глядя на приближающегося молодого человека, и вдруг, взвизгнув совсем как Настька, рванулась ему навстречу.

-Минька!! Минечка, это ты?

-Я, Валя, я, — он бережно обнимал когда-то такую высокую для него, а сейчас чуть повыше Настьки Валюху.

Та расплакалась:

-Боже, не верю своим глазам, Минька. Ты такой огромный.

— Драган, привет!

Драган крепко обнимая его тоже сказал:

-Добре вырос, син.

-Михайлик, какой ты большущий стал!

Сильно стесняющийся Михайлик застенчиво обнял своего тезку:

— Я тебья мало помню, помладите был.

-Здравствуй, Любица! Какая ты красивая!

Маленькая Любица, светленькая, с Валюхиными глазками полностью оправдывала свое имя — такая нежная, совсем как цветочек, тоже стеснительно посматривала на Миньку. А Валюха нацеловывала Филюньку:

-Маленький Аверушка, какой ты славный!!

Аверушка сначала надулся:

-Я большой, в группе выше всех мальчиков. А ты Валя, да? Мама плакала и ругалась на каких-то гадов-натов.

И ввалились к Аверам нежданно-негаданные Стоядиновичи, вот уж где было слез и радости!

Стоядиновичи, пережив страшную бомбежку, по настоянию матери Драгана, она просто не стала слушать доводов сына, можно сказать, взашей вытолкала их, собрались в спешке за два дня.

-Езжайте в Руссию, дети не должны гибнуть под бомбами, если наладится жизнь — вернетесь, я стара, мне не страшно, а внуки должны жить, и жить спокойно!!

Вот и ехали через пол Европы Стоядиновичи почти месяц, здраво рассудив, что в Караганду ехать нет смысла, а в Горнозаводске их всяко примут и найдут, где разместить.

Узнав про смерть деда, опечалились оба — "Многославнен бях дядо".

Алька сказала:

-Его квартира, перешедшая к Сереге, пустует. Зимой ещё мамка приезжает, живет в ней, а летом её из Медведки не выгонишь. С жильем проблемы не будет, да и с работой что-то придумаем. Самое главное, вы живы! Эта неизвестность с ума сводила.

Стоядиновича Михайлика с легкой руки Настьки мгновенно стали звать 'баскетболистом', в свои шестнадцать он был тонким, звонким и высоким. Если Любица в силу небольшого возраста — девять лет, не особо зацикливалась на пережитом, то Михайлик не сразу привык, что пролетающие изредка в спокойном и мирном небе самолеты не несут угрозы. Первое время он, услышав гул самолета, зажимался и спешил уйти под деревья, но Настька не была бы Аверушкой, если бы не расшевелила его, и недели через три Михайлик, или попросту, Миха, ходил за Настей как Филюнька за Мишуком.

Алька и Валюха посмеивались, намекая, что, похоже, быть им родней вскорости. -Жалко, Валь, твоего Михайлика, ведь будет им вертеть как захочет моя оторва.

Валюха посмеивалась:

-Подожди, это он пока. Как освоится, тогда посмотришь, там упертая сербская кровь взыграет ещё не раз, пока у него словарный запас невелик, но все впереди.

И, конечно же, в школу Миха пошел в один класс с Настькой, — "няма значения, заштото годину теряю". А до этого в августе в Медведке полностью отошел от пережитого, там были Чертовы детки, вот это трио, — Настька, как всегда, третья оторва — полностью и расшевелило Стоядиновича. Он перестал дергаться от громких звуков, привык к гулу самолетов, но никак не мог привыкнуть к костру. Пояснил с помощью слов и жестов, что "огон-много плохо".

Любица подружилась с Филюней, детки дружно играли, читали, рисовали, а Драган мучился кошмарами.

Приехав в Медведку, попал в крепкие объятия своих 'русски приятэли', расчувствовался:

-СССР и Югославия — двете страны были, я мэчтал, ви за мои гости, посмотреть моя красивый страна, не думать за такое горе эх, политика, гадост, проститутки!

-Драган, самое важное — вы живы. Мы вот надеемся, что все придет в норму, тоже не могли представить, когда вы уезжали, что такой бардак случится, — задумчиво сказал Васька, — крутимся вот как можем. Ты не переживай, мы вас точно не бросим, как говорится, поможем всем миром.

Первого сентября пошли сербины в русскую школу, первые полгода было сложно из-за языка, потом и Миха и Любица стали бегло говорить по-русски, а на Новый год приехали Валюхины Поречные — 'русски дядо и бабо'.

Баба Люба облила слезами всех, долго нацеловывала мужиков Стоядиновичей, а на внучку не могла наглядеться.

Дед Коля же выдал сразу:

-Любица и Люба — одно лицо, ай, Драган, угодил!

Драган работал в строительной бригаде, которая строила коттеджи и дома для новых русских, мотался по всей необъятной Пермской области, Валюха пошла на хлебозавод, все как-бы понемногу наладилось. Дед Поречный обещал, как приживутся на новом месте, вытащить их в Набережные Челны — Камазовский завод-то держится на плаву.

Аверы же крепко задумались — Миньке исполняется двадцать лет, что подарить своему замечательному сыну?

Ванька тут же выдал:

-Чё голову себе морочите — подарим ему от всех компьютер самый навороченный, мужик нам всем дорог.

Серый же, прикупив себе новую 'Ауди', задумал отдать Миньке свою совсем неплохую иномарку.

-И будет наш Авер — упакованный жених, — посмеивался Чертов. Там, глядишь, Витек чего надумает, со своего полковничьего плеча.

Витек с Галинкой служили аж в Улан -Удэ, но не жаловались. Витьку предстоял перевод и, скорее всего, в подмосковную Кубинку. Доронины наконец-то решились на второго, Галинка летом должна родить.

Егору уже тринадцать, пора, парень наш от дяди Авера что ли почерпнул страсть в кулинарии, такие блюда готовит, закачаешься, — хвастался Витек. — Говорит, что только шеф поваром хочет стать, а я и не против, это в СССРе хотел, чтобы сын по моим стопам пошел, а при нынешнем бардаке... не получилось у нас, у всех троих продолжить служить Родине, не судьба.

Филюшка собирался в первый класс, в подготовительной группе его хвалили, он все так же старался делать все как Минечка, а братик в школу пошел, умея и читать и писать. Аверы уже привыкли, что Минька для мелкого высший авторитет.

У Серого со дня на день ждали прибавления, он смеялся:

-Вот точно, родится мужик на Восьмое марта! — Так оно и вышло,родился Даниил Сергеевич Цветков утром в женский день.

А после праздников получили Аверы письмо от папашки.

-Чего хоть сейчас-то потребовалось от нас? Столько лет не вспоминал, вон, даже на письмо о смерти деда не ответил! — раздражалась Алька.

-Узнаем сейчас, не кипятись, — успокаивал Авер.

Папашка написал, что умерла его жена и дети должны связаться с его падчерицей Ириной, чтобы определиться с наследством.

-Странно, какое ещё наследство, мы с Серым тут при чем? — удивилась Алька.

А вечером позвонил Серега. К нему на фирму явилась вся такая супер умная отцова падчерица и начала, по выражению Серого, гнуть пальцы:

-Да вы никакого отношения к маминой квартире не имеете, да я отслежу по компьютеру все папины расходы, если он вам что-то отправит, судиться буду с вами.

-Стоп, дама! Я вижу Вас первый и, очень надеюсь, последний раз. Папа он для Вас, вот и разбирайтесь с ним. Нам ни Вы, ни мамина квартира, ни что там ещё у вас имеется, абсолютно не нужны. И где же Ваше хваленое воспитание, которым родитель не уставал хвастаться? Воспитанные люди с порога не начинают пугать судами. Он отец Вам, но никак не нам с сестричкой, на будущее потрудитесь вести себя прилично. Вы не со слесарем ЖЭКа говорите и не на Черкизовском рынке находитесь. Идите, как говорится, с Богом!

-Там, Аль, ларчик просто открывался: папашка и его жена имеют совместное жилье, двушку, переделанную из кабинетных комнат какой-то конторы. Жена умерла, он подсуетился, оформить квартиру на дочку, а оказалось, ещё два наследника прямых имеются, вот они и заволновались. А чё, Аль, может, встанем в позу, хай на три части делят 'наследство'?