— Да нет, Алесь, полковник прав — лишнее знание зачастую только вредит, особенно в нашей работе. Придётся доложить ему о моём знании и я бы не советовал тебе проявлять свои способности.

— Извини старшина, но решения я принимаю сам, так что поехали в адрес. Ну... по адресу.

И мы поехали без всяких возражений со стороны старшины. Правда Алоизыч умудрился, до начала лечения, взять со студента и его матери расписки о неразглашении. Интересно, он что с собой бланки возит или в произвольной форме писали? После этого студент летал как на крыльях и работа у него спорилась. Профессор увидев результат устроивший меня только хмыкнул и поинтересовался наличием требуемых материалов. Потому как у проектировщика в этом деле был полный карт-бланш. Я сильно не переживал по этому поводу — в Минске полно заводов работающих на оборонку, а у меня есть старшина Сокол. И в принципе оказался прав, старшина обещал через месяц представить искомое в осязаемом виде. Кстати, а студенту я посоветовал запатентовать свою работу, чем чёрт не шутит, вдруг пригодится.

Дома всё было хорошо, потихоньку обживали новую комнату, хотя в основном там хозяйничала Летка с подружками. Мама толстела, а батя вдруг засобирался на курсы в ДОСААФ открывать категорию легковушек, грузовики у него были открыты в армии. Я посоветовал не мелочиться и открыть всё что сможет. Жизнь длинная, а за плечами не носить. И как это я этот вопрос раньше упустил, ведь про гараж подумал заранее.

На этом белая полоса в моей жизни закончилась и началась, судя по всему произошедшему, чёрная. В последнюю пятницу месяца вдруг пропал Юрка. Его мама стала названивать нам уже после шести вечера, но я попросил её не волноваться, зная что тот собирался с Софьей в кино. Но когда он не объявился и к восьми я сам позвонил Софе домой. Трубку поднял Семенович, сказал что та принимает ванну, но обещал поинтересоваться у неё насчёт кавалера. Перезвонил через несколько минут и сказал, что они поругались и в кино не ходили. Странно это — Юрка и поругались, а ещё страннее что этот чёртов перфекционист не объявляется дома. Примерный сын из еврейской семьи и вдруг такое, тут уже и я задёргался. Юра у нас никогда и никуда не опаздывал, не мог, в отличии от нас с Андрюхой, заиграться на улице или не предупредить своих о задержке. Да и снести голову от размолвки с первой детской любовью такому парню не должно. Вот не верилось мне и всё тут. Помню, ещё в той прошлой жизни, играли с ним в "отроков во вселенной". Соорудили себе звездолёт под письменным столом, Юрка понарисовывал на листах из альбома различных кнопок штук сто и не поленился подписать каждую, раскрасив в разный цвет. Включили радиоприёмник на какой-то воющей волне и вот вам полное погружение в игру. И постоянно гнобил меня если я тыкал не в ту что надо. Тут его позвала бабушка и что-то явно не радостное сообщила. Смотрю он чуть не плачет, но игру не бросил и мы "долетели" до нужного места. Потом только узнал, что в тот день их кошка попала под машину. Так что уйти в своеобразный загул от переживаний и не сообщить маме о своей задержке — это не про него. На фоне этого события я задёргался и вызвонил старшину и как оказалось совсем не зря. К Юркиному счастью через час его нашли замёрзшего, лежавшего в лыже от самолёта с разбитой головой . А я ещё раз убедился в том, что не всегда алкоголь вреден. Три троллейбусника из общаги моего дядьки решили достойно встретить выходные и отработав вторую половину "разрывной" смены уединились на природе. Ещё в начале зимы ребята постарше уволокли со свалки 407 авиаремонтного завода лыжу от кукурузника. Ну чем не бобслейные сани при наличии довольно высокой и крутой железнодорожной насыпи. Конечно затянуть её наверх ещё та работка, но поездка вниз окупала все затраченные усилия. Вот на неё и решили примоститься почитатели зелёного змия, всё лучше чем просто стоять — время то зимнее. И в ней они и обнаружили Юрку. Решив что пацан съехал с горы и побился и не придумав ничего лучшего, чем влить в него полстакана вина, они поволокли его бегом на вахту в общаге. Там его растёрли какой-то дрянью и вызвали скорую, но тот стребовал звонок маме. А испуганная за жизнь сына еврейская мама, воспитанная в Союзе — это поверьте что-то с чем-то. На ноги была поднята, как мне показалось, добрая половина города, определённой национальности, хоть как-то связанная с медициной. Старшина привёз меня к нему в больницу, но я понял что лучше мне тут со своими способностями не светиться — парня и так залечат по самое не могу. Юрка хоть и стеснялся окружающих, но стал меня пытать как дела у предмета его воздыханий.

— Какие дела, вы же с ней поругались. Она вон по ваннам валяется —

удивился я.

— По каким ваннам, тем более у неё папа ногу сломал и не ругались мы — теперь уже удивление было на лице моего товарища.

— Стоп, давай по порядку, рассказывай что вообще произошло — попытался я внести ясность, но меня оттеснил мой, можно сказать коллега, но в белом халате.

— И вообще, попрошу посторонних покинуть приёмное отделение, пациенту ещё предстоят срочные медицинские процедуры и возможно некоторые, гм, хирургические действия. Так что приходите завтра после четырёх.

Услышав про хирургию, Юрина мама сразу завладела носителем белого халата, а я усиленно заморгал Алоизычу. Тот, к счастью отреагировал правильно и помахавши какой-то книжицей перед медсестрой стребовал для нас пять минут приватного разговора. И шикнув на меня приступил к допросу, ну или опросу.

— Юра, это может быть очень важно, поэтому расскажи пожалуйста всё что произошло с того момента как ты ушёл из школы и до того как ты разбился на лыже — старшина, ласково улыбаясь, придвинулся к моему товарищу. А улыбка то какая добрая и ласковая, ну прям дедушка Ленин, так и хочется ему всё рассказать.

— На какой лыже? Я нигде не разбивался — опасливо оглядываясь в сторону матери стал отпираться Юрка.

— Мы после школы с Софьей хотели сходить в кино, но не дошли. Жалко, в "Ударнике" как раз показывали "чингачгука", а она его не видела. Возле сада ДорОрса, ну там ещё новая стройка недалеко, возле нас остановилась машина и тётенька из машины позвала Софу. И всё — потом какие-то дядьки несли меня на руках.

— А ты помнишь какая была машина и может эта тётя говорила что нибудь? — явно напрягся старшина.

— Синий "Москвич", на дверях написано "неотложная помощь". Да вы у Сони спросите, она эту тётеньку знает. Та сказала, мол хорошо Сонечка, что мы тебя встретили, а то твой папа ногу сломал и позвала её в машину. Больше я ничего не помню, честное пионерское.

— Хорошо Юра, ты большой молодец. Завтра мы ещё с тобой поговорим, а теперь давай выздоравливай — и уже мне — Пошли в коридор, пусть его увозят. Ты с ней разговаривал, когда звонил?

— Нет, Семёнович сказал, что она в ванной — буркнул я, коря себя за невнимательность, ведь чувствовал что что-то не так.

— Хорошо, то есть плохо. Постой тут, мне срочно нужно позвонить.

Ага, прям столбом тут стану. И я тихонько двинулся за старшиной, который перебрав несколько дверей видимо нашёл таки городской телефон и выставив хозяйку кабинета, принялся набирать номер. Пристроившись неподалёку я весь обратился в слух. Хоть и хороший у меня слух, но полностью подслушать все разговоры старшины я не сумел. Правда и того что сумел услышать хватило для задумчивого почесывания носа и затылка. Подслушанные "приказываю", "доложите" и "выполняйте" заставили взглянуть на старшину по новому, да и на старшину ли? Был звонок и моей маме, тут уже Сокол голос не понижал и я понял, что домой меня не повезут. Это он правильно сделал вывод — знает что бесполезно. Странно, что звонок Андреевичу был последним по очерёдности, но после него мы направились к Рабиновичам домой. Хорошо быть на колёсах, но очень плохо что эти колёса являются горбатым "Запорожцем", да ещё с неработающей печкой. А конец марта в это время ещё во всех отношениях зимний месяц и кстати Юрка за это время вполне мог окочуриться от холода, да видно не пришло ещё его время — штоб он был здоров.

На тропинке по дороге от машины к дому Рабиновичей я разыграл целую постановку, упрашивая своего, якобы деда, на покупку мне железной дороги. Хорошо у того хватило ума не начать меня воспитывать прямо там. Но в подъезде он уже не вытерпел.

— Алесь, это что сейчас было? — довольно строго поинтересовался он.

— Ну мало ли, а вдруг за домом следят.

— И с какой целью, позволь поинтересоваться? — довольно ехидно вопросил дед.

Он действительно не понимает, что происходит или просто дурака включил? Или это благославлённые семидесятые так сказываются, когда о киднеппинге и слыхом не слыхивали, ну разве где-то там за бугром.

— А Вы, что думаете, Соня действительно окажется дома? Я вот в этом совсем не уверен, скорее наоборот.

— Не важно что я думаю. Звони.

Я вжал кнопку звонка и слегка отошёл от двери, так меня лучше будет видно, а то я очень сомневаюсь в наличии панорамного глазка. Семёнович увидев меня не стал торопиться с открытием двери, а завёл шарманку о том, что уже поздно и все спят и не пошёл бы я домой. Это, надо сказать, здорово меня разозлило и я наплевав на собственные установки ментально заставил его открыть дверь. Да уж, вид у доктора был ещё тот. А на вопрос Сокола о его дочери он просто сел на пол и заплакал. Зрелище конечно не привычное и не красивое. Хотя чего только за свою долгую жизнь я не видел, а вот меня пробрало. Зато старшина видимо с таким сталкивался и не однажды — раз через несколько минут мы слушали более-менее внятный рассказ о произошедшем. Для Союза того времени дело конечно неординарное, но мне, прошедшему "лихие девяностые", не в новинку. С Рабиновича требовали пятьдесят тысяч в обмен на дочь и полный запрет на общение с милицией за гарантию её здоровья. Деньги по тем временам конечно совершенно дикие, но видно кто-то был в курсе медицинского гешефта доктора. Что доктор и подтвердил, указав в качестве "письмоносицы Стрелки" нянечку из своего отделения. Скорее всего в машине, увёзшей девочку, тоже была она. А вот Юрку видимо приголубил шофёр, пока тот огорчался расстроившимся свиданием. И довольно нетривиально решил проблему с телом. Попав в такую ситуацию Семёнович совершенно растерялся, даже не вспомнив на какую организацию он работает, ну кроме Минздрава, конечно. И бросился собирать деньги, поскольку личные сбережения были очень далеки от запрашиваемой суммы. Кстати, в процессе сбора денег, он многое узнал и понял о своих родственниках, друзьях и знакомых. Что не добавило ему положительных эмоций, а только ещё больше ввергло в пучину отчаяния. Эту часть словоизлияний старшина быстренько закруглил и снова повис на телефоне. И, как я понял, ему здорово досаждали временные рамки. Ну да, время к полуночи, а люди предпочитают в это время спать. Дети, кстати тоже, что было категорично доведено до меня и естественно, никоим образом меня не устроило. Пришлось вспомнить одну из русских народных сказок и довольно долго канючить, что "я вам пригожусь". Жаль номер не прокатывал, но появилась возможность переметнуться под крыло, своевременно появившегося, полковника. Пока они , на пару со старшиной, снова общались с Рабиновичем, я сумел разжиться кружкой кофе у, находящейся в прострации, мамы Соньки и отправил ту в страну сновидений, притушив или убрав некоторые эмоции. Участившиеся телефонные звонки показывали что, хоть и медленно, со скрипом, но маховик принятия решений и действий, стал раскручиваться. И я, вполне обоснованно, сомневался что там найдётся место для меня. А у меня, как у любого приличного "мистера Фикса" имелся свой план. Ха, да у меня было три плана. Дождавшись, в засаде на кухне, зашедшего покурить полковника я сумел убедить того воспользоваться одним из них. Правда нужда заставила применить всю свою силу убеждения и немножко ментального воздействия. Здесь явно не тот случай, а я не красна девица считающая такие действия неприемлемыми. Заодно отметил для себя, что с людьми гораздо приятнее общаться, слегка применив менталку. Но и злоупотреблять этим явно не стоит, это подсказали округлившиеся глаза старшины на заявление полковника о нашей небольшой поездке. Идея была проста как три копейки — адрес нянечки уже пробили, в ауре Сони стоит моя метка и сканер мой тянет почти на полкилометра. В принципе таким образом я мог прочесать весь город, сколько того Минска, так почему бы не начать с места жительства этой Бабы-Яги? Естественно всё это было доведено до полковника завуалированно и иносказательно, с упором на "а вдруг". Прибыл Янович на "Волге", да ещё со знакомым капитаном, в качестве водителя. Машина пряталась в соседнем дворе, двигатель урчит — капитан спит. Неудачи я не опасался, спальников в которых было бы трудно работать, ещё почти нет и если Софья в городе, то мы её обязательно найдём. Пусть не за час или два, но весь город прочесать реально. Правда гадкая мыслишка — жива ли она, иногда заставляла меня поёживаться. Путь наш лежал в Сельхозпосёлок, а я думал может стоит как-то визуализировать применение сканера? А то полковник скоро разочаруется , видя что я просто сижу на заднем сидении и ничего не делаю. Как назло в голову ничего толкового не приходило и я просто достал из рюкзака прыжковый браслет. Штука красивая и непривычная, сбрешу что типа компас такой. Не успел нацепить на запястье как объявился Склиф.

— Шеф, они коннектятся, интересненько...

— Кто они? Ах, чёрт... я и забыл, что у меня один постоянно одет. Это нам чем-то грозит?

— Да нет, не должно... да и у меня всё под контролем. Интересно дальность прыжка увеличится или нет?

— Ладно, пока не до этого, метка не проявлялась?

— Пока нету, ты же сам всё прекрасно видишь...

Конечно вижу, а ещё вижу как Андреевич посматривает на мою руку с браслетом. Чуть шею не свернул, когда услышал как я полез в рюкзак.

— Склиф, можем сделать небольшое свечение на браслете, когда засечём метку? Только прошу, действительно небольшое и не надо авангардных цветов. Мне ещё от этого отбрехиваться.

— Усё буде у парадку, шэф. Сядем усе.

Вот жеж, юморист хренов. Однако похоже подъезжаем. Что ж, посёлок есть посёлок и непонятно чего тут меньше — фонарей или асфальта. С большим трудом капитан вырулил на нужную улицу, отрицательный результат меня не смутил и я попросил проехать, насколько возможно, по всему посёлку. Капитан чертыхался выруливая из очередной ямы, я пытался удержаться на диване, а полковник извернувшись вдруг ухватил меня за руку.

— Смотри — то ли зашипел, то ли захрипел он — Степа остановись, я пересяду.

Действительно, по браслету пробегала небольшая зелёная искорка и как он только усмотрел. Пока он подсаживался ко мне я по быстрому прибрал браслет в рюкзак. На его немой вопрос кивнул на руки пояснил что так будет надёжнее. С умным видом поводил руками и выдал направление и расстояние для водителя. Несколько минут и я отчётливо вижу ауру пропажи со своей меткой и ауры ещё троих человек. Близко подъезжать не стали и полковник пересел к рации. Передав данные он выгнал капитана курить и взялся за меня.