Единственная

— А можно мне узнать...

— Тихо! — шикнул на меня Джар. Через несколько мгновений резкий отказ смягчил негромким пояснением: — Лес любит тишину, а мы — мясо. Поэтому идти будем молча.

Илэр, смерив меня понятливым, снисходительным взглядом, о чем-то шепнул напарнику и начал забирать влево. Конечно же мужчины сомневались в успехе охоты, когда рядом с ними, бесшумными десантниками, будет 'прогуливаться' — хрустеть сломанными ветвями, сопеть от духоты и натуги и топать как слон, — Таяна Синичкина, поэтому разделились. А я прикусила язык, ну хоть обратно не отправили.

Джар вскоре удивил: почти незаметно тряхнул кистью — и в его ладони, словно из ниоткуда, как у фокусника, появилось узкое матовое стальное лезвие с плоской черной ручкой. Я невольно протянула восторженное: 'О-о-о...'. Здорово, высокотехнологичный девайс космодесантников еще и холодным оружием служит. Хорошо придумали! Затем мой спутник по ходу дела резал длинные гладкие прутья и вскоре сплел широкое блюдо. По окончании свернул его в толстую трубку и сунул под мышку, а нож исчез на предплечье.

— Это для фруктов? — шепотом спросила я.

Он с улыбкой кивнул.

Мы постепенно спускались вниз, осторожно ступая по мягкому растительному опаду, и я увлеклась, разглядывая яркий полярный лес. Преобладали деревья с толстыми стволами, высокие, с широкими, пышными, разноцветными кронами, сквозь которые пробивались лучи светила. Множество света и красок, смешиваясь, придавало лесу фантастический, нет, сказочно-причудливый, феерический вид. Вчера, глядя на этот лес сверху, я сравнивала его с разноцветным океаном, напоминавшим осенние таежные массивы на родине. А оказавшись среди этого великолепия, была приятно ошеломлена буйством красок и запахов.

Мы ушли примерно на километр от лагеря, когда я ощутила тонкий привлекательный аромат. Потянула носом, пытаясь сообразить, что бы это могло быть, и услышала от Джара тихое предупреждение:

— Сейчас проблемный участок пройдем. За ним растет дарука, ты за ужином ее пробовала.

Чем дальше, тем запах, вскоре перебивший все остальные, становился более сильным, зовущим, кружил голову от восторга и желания вдыхать и вдыхать. Вдруг пейзаж изменился, словно кто-то провел невидимую границу. Многоцветье осталось позади, а мы шагнули в прекрасный сад, устланный грязно-розовым мхом, будто мягким ковром, впору разуваться. На симпатичных невысоких деревцах висели сочные с виду плоды, похожие на персики, выглядевшие настолько аппетитно, что я сглотнула слюну.

Идущий на шаг впереди Джар смотрел то на экран сканера, то по сторонам и хмурился. Почему хмурился? Зачем вообще куда-то идти, когда здесь полным-полно чудесных фруктов? У меня аж зубы заныли, до чего захотелось попробовать наверняка нежную ароматную мякоть, исходившую сладким соком. Вот они — ветки с глянцевыми зелеными листочками и нежно-розовыми цветочками, сами просились ко мне, буквально предлагая плоды, только руку протяни...

Завороженная тысячами оттенков божественно-прекрасного аромата, я сорвала ближайший плод. Ощутила его мягкую, бархатистую кожицу, льнувшую к руке, и восторженно выдохнула:

— Персик!

Но вкусить не успела — Джар резко выбил его из открытой ладони. Проводив тоскливо-голодным взглядом плод, я с ненавистью воззрилась на, оказывается, недоброго, хитрого пришельца и обиженно, зло зашипела:

— Ты что творишь?

И кинулась за вожделенной вкусняшкой, пока рант-конкурент не забрал себе все-все. Гад! Но он заступил мне дорогу. Ослепленная яростью, я бросилась на него и замолотила кулаками по груди, горячечно повторяя:

— Пропусти! Слышишь, пропусти! Я хочу, мне надо...

Джар, перехватив меня под грудью и прижав к себе спиной, настойчиво пытался достучаться до моего сознания, пока я извивалась и брыкалась:

— Не дыши этой дрянью, Таяна! Этот сад — огромный плотоядный организм, коварное растение, а плоды — ловушка. Если попробуешь — уснешь прямо здесь, на мху, и сама пойдешь на съедение корням.

Я безуспешно рвалась из стальной хватки Джара, пока его слова не пробились сквозь вязкий ароматный туман, застилавший разум. Перестала вырываться и невероятным усилием воли абстрагировалась от убийственного запаха, концентрируясь на голосе и руках державшего меня мужчины. Почувствовала его горячую ладонь на своей груди, другую — на животе. Я конвульсивно дернулась, но он крепко держал меня. Не больно, но очень чувствительно, особенно в тот момент, когда адреналин ураганом несся в моей крови. Возбуждение переросло в телесное и не менее острое. Все мои органы чувств пробудились, кожа в тех местах, где ко мне прижимались мужские руки, пылала, посылая жаркие волны желания, отдававшегося дрожью. Низ живота почти горел...

Мы одновременно замерли, ощутив перемены. Меня поглотила масса новых ощущений, неожиданных и потрясающих. Джар, если мой воспаленный мозг еще был способен соображать, почувствовал мое состояние и, вероятно, изменившийся запах. Крепче перехватил меня, приподняв над землей, и понес куда-то, будто пещерный человек пойманную самку. Я больше не сопротивлялась, отдавшись чувствам, откинула голову ему на плечо и смотрела, как бисеринки пота катились по его вискам, лоб прочертила глубокая морщина, выдавая дикое напряжение.

Мужчина уносил меня прочь от опасного места и... оглаживал мою грудь, распаляя желание, не давая прийти в себя окончательно. Коварный сад закончился, но словно пытался дотянуться незримыми щупальцами. Наконец Джар поставил меня на землю, но не выпустил из объятий, продолжая прижимать к себе спиной. Склонившись надо мной и тяжело дыша, ласкал мою грудь поверх футболки.

Я не видела его глаз, только сжатые от напряжения челюсти. А пятой точкой ощущала возбужденный та-ран. Запах пленившего меня ранта усилился, к нему добавилась тягучая пряность, которая обволакивала посильнее плотоядного растения. Джар терся о мои волосы виском, зарывался носом, жадно вдыхая и, кажется, не мог надышаться мной. Я тоже прижималась к нему, вторя его движениям, его ладоням, жадно ласкавшим мою грудь, и опять сходила с ума. Еще чуть-чуть — и мы перейдем грань...

Вдруг я услышала его хриплый приказ:

— Попроси!

— О чем?.. — каркнула я, вынырнув из собственных ощущений.

— Когда... если хочешь меня, только попроси... Без твоей просьбы я не имею права взять тебя сам... в первый раз.

Воздух, горячий, но чистый, без дурмана розовой дряни, помог проясниться в моей голове. Поэтому не менее напряженно прохрипела, буквально силой отрывая себя от желанного мужчины:

— Обязательно, но не сейчас.

Мы стояли друг напротив друга, как бойцы на ринге, тяжело дышали от возбуждения и не отводили лихорадочно блестевших глаз. Наконец адреналин схлынул, накатила усталость и легкая апатия. Я словно шарик сдулась, ссутулилась; поправив сбившуюся футболку, обняла себя руками и виновато прошептала:

— Прости за ту безобразную выходку... драку.

Джар, наоборот, словно новую силу обрел, выпрямился, резко шагнул ко мне, поднял руку, отчего я внутренне дрогнула. У нас за такое — возбуди, а потом обломи, не важно под влиянием чего, — можно схлопотать. Слышала от приятельниц про подобные случаи. А рант удивил: его рука на долгий миг зависла надо мной, а потом медленно легла на мой затылок, затем он мягко привлек меня к груди и осторожно погладил по волосам. Я доверчиво уткнулась в нее и слушала его приглушенные, хриплые утешения:

— Все хорошо. Это не твоя вина...

Мы так и стояли какое-то время, унимая дыхание, приходя в себя, а потом он чуть рассеянно, задумчиво высказался:

— Мы думали, что люди менее чувствительны к запахам, чем ранты, а ты так остро на мертвого сонника отреагировала...

— Разве ты не чувствовал сводящего с ума аромата? — не поверила ему. — Я даже думать ни о чем не могла.

Он усмехнулся:

— Особенно остро мы чувствуем запах женщины. О том, насколько наше обоняние отличается от вашего, пока сложно сказать. А с лешками мы схожи. С дронами тоже, правда те с трудом переносят запах меди, поэтому наша кровь для них — словно нечистоты.

— Теперь понятно, почему они вас вонючками называли, — хихикнула я.

— Думаю, вас за спиной тоже, — ухмыльнулся Джар. — Пойдем дальше или вернемся в лагерь?

— Ой, ты где-то уронил плетеное блюдо, — расстроилась я, обнаружив пропажу.

— Главное — фрукты найти, а в чем нести — разберемся, — беспечно отмахнулся Джар.

— Согласна, — кивнула я. — Идем дальше?

И смущенно опустила глаза, вспомнив, что, пока была под влиянием растения-убийцы и плохо соображала, меня лапали. Сам Джар, по его словам, 'сходил с ума' исключительно от моего запаха.

Значит, я ему все же очень нравлюсь? Остальные ранты всячески проявляют интерес ко мне, а Джар только заботится. Молча! Буду надеяться, именно так проявляет чувства. В конце концов, мы друг друга всего сутки знаем. Конечно, он осторожничает. Присматривается к свалившейся на голову инопланетянке. Это же у меня 'горит' необходимость в янте, а у него всего-то двадцать три нулевки. Плевое дело, когда вся жизнь впереди...

— У меня на Ранте большой дом в зеленом квадрате, — отвлек меня от извечных женских дум занимавший эти думы мужчина.

Я вскинула на него растерянный взгляд: к чему это он про дом заговорил?

— Ты живешь там с родителями? — решила поговорить, раз приказ о молчании отменился.

— Нет, один.

— Наверное, так удобнее, — согласилась я тихо, а потом грустно добавила. — А я жила с родителями.

Мы прошли еще немного, спускаясь вниз с холма, когда Джар продолжил рассказывать о себе:

— Моя военная подготовка не узконаправленная. Я владею сразу несколькими специализациями и без проблем могу сменить сферу деятельности.

Я удивленно посмотрела на шагающего рядом Джара. Строгий, серьезный профиль. Это он поддерживает легкий разговор? Или... или свои достоинства в качестве будущего мужа описывает? Неужели сватается!.. Я едва не запрыгала от радости!

Джар поймал мой сияющий взгляд, но тут, как назло, сканер пискнул. Интерактивный экран раскрылся над его рукой всего на секунду, дернулся, словно получил под дых, — и погас. А мой замечательный рант едва слышно помянул 'шака'.

— Полярная доконала? — посочувствовала я.

Он кивнул и после того, как тщательно обыскал взглядом местность, с досадой сказал:

— Наберем фруктов и отведу тебя в лагерь, нечего здесь прогуливаться.

Тревога передалась и мне, хотя рядом с Джаром ничего не страшно. Минут через пять мы подошли к зарослям густого колючего кустарника, облепленного крупными знакомыми плодами. Он снял футболку и, сделав из нее мешок, наполнил дарукой до отказа.

На обратном пути нам пришлось забирать правее, чтобы обойти розовый сад-убийцу, занимавший большую территорию. Вот так мы и вышли к высоченным раскидистым деревьям, похожим на секвойю и, казалось, подпиравшим небо. С гладкими стволами метров сто, не меньше, разлапистыми ветвями и торчащими из дерна мощными корнями.

В какой-то момент, пока я глядела под ноги, опасаясь поскользнуться на корнях, не заметила, что Джар резко затормозил, и уперлась ему в спину лбом. Шепнув извинения, отступила на пару шагов в сторону и удивленно уставилась на спутника, поскольку на меня он внимания не обратил — сосредоточенно 'слушал' лес, принюхиваясь как собака, напряженный как тетива.

Только подумала, что не мешало бы и самой осмотреться, — прямо перед нами, будто огромная фиолетовая капля упала. А в следующую секунду обернулась кошмарным зубастым созданием! Все произошло настолько неожиданно и стремительно, что среагировать мы не успели. Едва дыша, не отводя глаз, я смотрела на крупного зверя с красивым блестящим фиолетовым мехом, под которым дрожали от напряжения сильные мышцы.

Хищник, никаких в том сомнений, с поджарым продолговатым телом явно был не прочь перекусить разумными пришельцами. Мощные когтистые лапы, готовые рвать и терзать плоть, узкая морда с маленькими лысыми ушами, прижатыми к макушке, огромная клыкастая пасть и узкие щелочки злобно сверкающих глаз — жуткая смесь ягуара с игуаной, да и только.

Я замерла, ни жива ни мертва, чтобы не привлечь внимание зверя, остановившегося всего в шаге напротив Джара. Враги сверлили друг друга глазами, готовые атаковать. Вот только у полярного хищника страшные клыки и когти. А у ранта вместо оружия — голые руки. Да и то, одна занята мешком с фруктами. Боже, мы сейчас умрем! У меня внутри все сжалось, скрутилось в одну напряженную пружину от ужаса, от мысли о смерти и дрожало, грозя вот-вот лопнуть. Как же жутко умирать вот такой смертью, в чьей-то пасти...

— Отвлеки его внимание! — едва слышно донесся простой и страшный приказ Джара.

Скосила глаза: он даже не шелохнулся, продолжая удерживать взгляд зверя, ведь отведешь — умрешь. Но если я сейчас дернусь, хищник сразу кинется на меня. Без вариантов! А у меня ноги словно свинцом налились, далеко не убегу, меня догонят сразу и...

По щеке побежала слеза: да, все правильно, смерть невозможно обмануть! Я должна была умереть уже десяток раз, еще там, на погибающем корабле, от голубого яда. Но упорно цеплялась за свою жалкую жизнь. Как глупо! Единственная оставшаяся в живых землянка. Никому не нужная! Хватит оплакивать себя, может спасу хотя бы Джара? Отплачу за лишний, подаренный мне день жизни.

Зверь ощерился, его мощное тело напряглось — а в следующий миг я, взмахнув руками, с криком ринулась прочь. Один шаг, второй и все — сильный толчок, между лопатками словно кипятком плеснули! Упав на землю, больно ударилась и пропахала ладонями и коленями добрый метр. В ужасе обернулась навстречу смерти, но крик застрял у меня в глотке, я лишь хрипела, глядя на оскаленную фиолетовую морду. Прямо у моих ботинок врезались в дерн острые когти на вытянутых лапах. Верхом на зверюге сидел Джар и раз за разом вонзал ему в нож в основании черепа. Полуголый, заляпанный кровью, охваченный яростью воин — вряд ли такое забудется!

Время текло густым киселем, мое сердце бухало в горле, в ушах шумела кровь... Я не верила, что осталась жива и могу дышать. Джар вскочил с поверженного хищника и дернул меня за локоть вверх, приказывая:

— Уходим отсюда! Это мануки, они всегда парами охотятся.

Я молча следовала за командиром, не чувствуя тела. Заколка для волос опять в критический момент 'сбежала' от хозяйки-экстремалки, когда я растянулась на земле. А волосы рассыпались по плечам и спине. Мы успели сделать всего несколько шагов от злополучного места, а с другого дерева опять падала зловещая фиолетовая 'капля'.

— Держись за деревом. Как только мы с ним столкнемся, беги к лагерю! Не оглядываясь! — прорычал опекун, затолкнув меня к себе за спину, сгруппировался и выставил нож. — Поняла?

— Да, — я сначала кивнула, а потом замотала головой.

Но он не видел моего отчаяния. Мне не убежать, да и зачем? Без Джара? Вопреки судьбе? За два дня убедилась: только этот мужчина — моя надежда и опора. А если он сейчас погибнет — продлевать мучения нет смысла.

Я приготовилась к любому исходу, горькое смирение принесло странное спокойствие. Пустым голосом объявила себе: