Честь и Польза - 2

Сразу вслед за этим, с противоположного края загрохотали винтовочные выстрелы, внося дополнительный переполох среди солдат. Впрочем, дисциплина и опыт быстро взяли свое. Под грохот мортир, часть пехотинцев бросилось противостоять махновским гренадерам, а отряд капитана Можери храбро кинулся на стрелков Спиридона Бульбаша.

Уланы уже покинули лагерь и, размахивая саблями, бросили своих коней вскачь на махновцев, полны уверенности в скорой победе. Но не успел отряд проехать с десяток метров, как в бой вступили новые действующие лица.

Первыми по французам ударили два ручных пулемета, удачно скрытых в низкорослых кустах. Их длинные очереди мгновенно выкосили передний ряд улан, вместе с самим капитаном Можери, рвавшимся окропить свой клинок кровью беглых каторжников. Среди кавалеристов, избалованных тем, что противник постоянно отступает, возникла паника. Всадники сгрудились на месте, представляя собой великолепную мишень для стрельбы, но это замешательство было быстро ликвидировано. Лейтенант Жубер быстро перехватил командование и отдал команду уланам на обход вражеских пулеметов.

Одновременно с этим, обнаружив наличие у махновцев пулеметов, майор Пелиссье отдал приказ лейтенанту Юссону идти на помощь уланам. Всадники смело бросились в седло и в этот момент по солдатам генерала Виданлека противник нанес свой главный удар.

Когда одна из маленьких пушек привычно выплюнула в черный мрак ночи огненный шар, в тот же момент с противоположной стороны ей ответили. Словно соперничая в моще яркости и света с французским зарядом, в небо взлетели русские осветительные ракеты. Но если запущенный мортирой брандскугель стремительно набирал высоту, то выпущенные махновским оружейником ракеты неслись над землей по небольшой траекторией, прямо к лагерным палаткам.

Руководивший обстрелом Сафронов точно рассчитал угол возвышения ракетных станков, и выпущенные им по противнику ракеты плотно накрыли вражеский лагерь. Ни один из снарядов не прошел мимо цели. Каждый из них поразил ту или иную палатку, вызывая в ней пожар. Один за другим вспыхивали яркие языки пламени, принявшиеся прожорливо пожирать парусиновую ткань палатки и её содержимое.

Разом возникшие по всему лагерю многочисленные пожары, вызвали сильную панику среди подчиненных генерала Виданлека. Они были готовы отразить нападение беглых каторжников, мужественно преодолевать трудности похода по африканским дорогам, но откровенно спасовали, столкнувшись с огнем.

Многие солдаты не знали, как бороться с этим рыжим хищником при полном отсутствии воды. Кто-то пытался сбить пламя песком, но удушливый дым и языки огня сильно затрудняли работу смельчаков вооруженных небольшими лопатками. Кто-то пытались повалить палатку на землю и сбить пламя подручными средствами, тогда как другие лихорадочно выбивали колья и рубили веревки стоявших рядом палаток, пытаясь тем самым спасти их от уничтожения. Однако подавляющее большинство французских солдат, бестолково бегало по лагерю, внося хаос и неразбериху своими криками.

Сержантам и офицерам пришлось затратить много усилий и времени, чтобы навести порядок среди своих подчиненных и заставить их заняться обороной лагеря от противника, спокойно ведущего прицельный огонь по французским солдатам. Правда, к этому моменту у махновцев кончились патроны, и они отступили, бросив ставшие ненужными ракетные станки.

Утром, когда отряд зуавов нашел их, солдаты с остервенением принялись крушить их топорами, мстя за свои недавние страхи и гибель своих товарищей.

Столкновение с анархистами стоило французам шестнадцать человек убитыми, и втрое больше обожженных и раненных двенадцать из которых от полученных ран скончались в течение суток.

— На войне — как на войне — холодно изрек генерал, когда ему доложили о понесенных его войском потерях. Прошедший жестокую школу Соммы, он не привык обращать внимание на потери, при выполнении поставленной задачи. — Как я рад, что нас не сопровождают газетчики. А то уже весь мир наверняка знал бы, как мои доблестные солдаты "храбро и отважно" боролись с огнем. Что только благодаря их идиотскому поведению отряд лишился части запаса фуража, провианта и обмундирования. Слава богу, что уцелели боеприпасы! Иначе чем бы мы воевали бы с Махно?! Пальцем!?

— Солдаты не виноваты в случившемся, господин генерал. У них просто не было опыта борьбы с огнем, — подал голос в защиту пехотинцев помощник Виданлека подполковник Камбер. — Никто из нас не предполагал наличия у беглых каторжников ракетных станков, которые они применят против нас столь необычным образом. К тому же, Махно сильно повезло. От жаркой погоды палатки буквально просмолились и они не были установлены на положенном расстоянии друг от друга.

— Не надо оправдывать баранью беспечность и вопиющую безграмотность своих подчиненных, Камбер. Чтобы вы не привели в их оправдание, для меня они виновны и будут обязательно наказаны.

— Хочу попросить господина генерала, отстрочить наказание виновных. В настоящем моменте это вызовет недовольство среди вверенных вам солдат и сыграет на руку противнику. Махно будет, несомненно, рад этому.

— Наличие противника не является оправданием нерадивых действий солдат и офицеров, Камбер. Виновные должны быть обязательно наказаны, иначе у них сложиться опасное убеждение, что дисциплину можно нарушать, — назидательно произнес Виданлек, — однако в ваших словах есть резон и я готов на первый раз воздержаться от телесного наказания и отправки на гауптвахту. У меня нет возможности заменить пшеницу ячменем, как делали это древние римляне в отношении провинившихся в бою легионеров. Поэтому я приказываю на сегодня урезать продовольственные пайки всем солдатам и офицерам.

— Как, всем!? — недоуменно воскликнул Камбер. — Это не справедливо, уравнивать правого и виноватого!

— Это будет своеобразным напоминанием о коллективной ответственности. Пусть хорошо помнят, что правительство послало нас уничтожить Махно, и эта задача будет обязательно выполнена, во что бы ни стало.

Генерал хлестко хлопнул ладонью о стол, пресекая дальнейшие дискуссии.

— Меня больше беспокоит, откуда у русских ракеты, пусть даже осветительные? Им их поставил Котовский или это их прошлогодний трофей.

— Какая разница, господин генерал, трофей это или тайная поставка из Ломе. Они сыграли свою роль и вряд ли у Махно есть ещё ракеты. Теперь он наверняка перейдет к своей излюбленной тактике изматывания мелкими стычками, которую он великолепно опробовал на генерале Барсаке.

— Значит, нам следует ждать мини на дороге, переправах и внезапных ударов по нашим передовым частям. Что же, к этому мы готовы. Посмотри, у кого больше будет потерь на дороге к Ниамею, — уверенно заявил Виданлек. — Необходимо усилить передовые соединения пулеметами. Пусть они как следует, охладят свинцом наступательный пыл господина Махно.

— Думаю, что в авангард надо направить пулеметчиков имеющих боевой опыт прошлой войны.

— Здравая идея, я полностью согласен. Пусть они с процентами расплатятся с русскими каторжниками за нынешнюю неудачу — изрек генерал и мелко зло рассмеялся в предвкушении грядущей мести.

Смеялись и радовались в этот день и в походной ставке атамана, отмечая удачный ночной фейерверк. Как водится в таких случаях, на стол был поставлен бутыль с самогоном и нехитрой местной закуской. Все дружно поднимали граненые стаканы за здоровье батьки и его удачу, закусывали и горько жалели, что среди снеди не было капусты и картошки, недоступной экзотики в этих местах.

Праздник был в самом разгаре, когда атаману доложили, что прибыл посланник от губернатора Котовского. Это сообщение вызвало за столом гневный гул. Махно и его помощники считали, что власти колонии предательски бросили их в самый трудный момент.

— Так, давай, его сюда к нам, — приказал атаман караульному. — Посмотрим, кого это господин бригадир к нам прислал.

Сидевшие за столом соратники дружно загалдели в ожидании веселья. У всех в памяти был недавний случай, когда батька сгоряча, приказал выдать двадцать горячих, одному из таких посланников. После исполнения приказа, несчастный не мог сидеть на лошади и покинул лагерь анархистов на повозке, под издевательские крики.

При появлении нежданного гостя, анархисты разом притихли. Посланник губернатора Котовского оказался коренастым малым, крепкого телосложения. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять — этот сам кому угодно всыпит по первое число. Смело шагнув к столу, во главе которого сидел Махно и коротко, по-военному представился атаману: — Родион Малиновский, прибыл для оказания помощи.

— Ну и какую помощь вы нам привезли от нового губернатора, господин хороший? Наверно винтовки, патроны, гранаты или как в прошлый раз, только один горячий привет и массу наилучших пожеланий? — язвительно поинтересовался у крепыша Махно и притихший стол, вновь обретя голос, заговорил.

— Может его помощь состоит из новых хлопцев для борьбы с французами? Если так, то пиши их батька в мою сотню. Сделаем их знатными рубаками, если крови не испугаются! — насмешливо крикнул Кошевой.

— Да, нет. Он наверняка баб нам привез! Ох, и надоели мне эти негритянки. Я как нашу Маруську обниму так сразу столько сил прибавиться, что Виданлека как щенка за шиворот к тебе батька притащу! Ей богу!— выкликнул Бульбаш, чем ещё больше развеселил честную кампанию.

Много едких и острых слов полетело в адрес крепыша, но тот и бровью не повел. Со спокойным лицом слушал он остроты подвыпивших махновцев, как слушает взрослый мужик, лепет петушащихся подростков. И чем спокойнее было его лицо, тем злее становились выкрики соратников атамана. Сам он, по заведенной привычке только поднимал стакан с брагой, в полглаза присматривая за всем происходящим. Быстро уловив нехороший настрой их голосов, он властно вскинул рук, и стол послушно затих.

— Так чего ты молчишь, господин посланник?

— Жду, когда можно будет говорить.

— Так говори, где оружие? Где патроны, гранаты, пулеметы и мины? Где все это? Там за окном, в коляске лежит?! Чем нам прикажите сражаться с господином Виданлеком, саблями да шашками!? — распалял себя Махно, умело играя выпившего человека, однако это Малиновского ничуть не испугало.

— Оружия у вас в избытке, господа анархисты. Надо только его умело и грамотно использовать — смелые слова посланника вызвали новую волну гнева.

— Так выходит, что мы с французов второй подряд год неправильно бьем, и ты к нам приехал, чтобы научить, как правильно воевать!? Я все правильно понял?! — гневно воскликнул Бульбаш.

— Ты все правильно понял.

— Братцы!! Значит — эта штатская крыса хочет меня учить, как правильно шашку в руках держать, чтобы лягушатников рубать!? — взвился сотник или точнее сказать, с недавнего времени есаул.

— Что боишься, не потянешь, мою учебу? — насмешливо по слогам произнес крепыш, уперев руки в боки.

— Да, я тебя гада сейчас в расход пущу!!! — Бульбаш выхватил из кобуры наган и стал яростно трясти перед своим лицом.

— Отставить! — громыхнул командирским голосом Малиновский. — Охолодись, дядя, перед капитаном стоишь. Я, таких горячих, на фронт быстро в чувство приводил.

Для наглядности посланник, как бы невзначай продемонстрировал крепкий кулак.

— Кто неумел — научили, кто не хотел — заставили.

— А почему я тебе верить должен? Может он только гладко гутарит, а сам фронта и в глаза не видел? Правда, батька, пусть докажет! — предложил обиженный Бульбаш.

— Верно, пусть докажет!! — поддержали есаула соратники.

— Что же, народ имеет право знать, кого к нам прислали боевого офицера или штабную штафирку — с беспристрастным видом изрек Махно, явно уподобляясь Понтию Пилату. — Но как это сделать. Спросить бумагу?

— К черту бумагу, батька. Проверить его надо. Пусть встанет у стенки, а я по нему поверх головы три раза пальну. Если он под пулями был, то глазом моргнуть не должен, а если моргнет то пусть себе в Лому обратно катиться, на болтуны не нужны.

— Ну и как тебе такое предложение? Согласен? — пытливо заглянул атаман в глаза посланника, но не увидел в них, ни капли страха.

Бывалый фронтовик, Родион Малиновский моментально принял решение. Конечно, как посланник губернатора он мог отказаться от столь унизительной проверки, но лучшего случая быстро завоевать доверия анархистов не было.

— Согласен, — с достоинством ответил он Махно. — Куда становиться?

— А вон туда — ткнул пальцем Бульбаш и сидевшие рядом с ним махновцы радостно загалдел в предчувствии веселого развлечения. Одни стали спорить с какого раза моргнет Малиновский, другие стали давать есаулу шутливые советы.

— Да ты не бойся, капитан. Я когда два стакана выпью никогда не промахиваюсь — балагурил Бульбаш, демонстративно досылая патрон в патронник своего маузера.

Вид взбудораженного махновца сидящего на скамейке с пистолетом в руках, довольно сильно бил по нервам. Не каждый согласился бы на спор стать под пули нетрезвого человека, но Родион Яковлевич смело шагнул на указанное Бульбашом место и гордо вскинул голову.

Стрелял новоиспеченный есаул хорошо, но откровенно опасно. Первая пуля просвистела рядом с левым ухом, вторая рядом с правым, а третья всколыхнула стоящий дыбом на теме хохолок. Все это было сделано, чтобы заставить капитана моргнуть глазом, но вопреки всем стараниям Бульбаша — этого не случилось. Малиновский с честью выдержал этот трудный экзамен.

Раздосадованный махновец со злостью пихнул маузер в кобуру и повернувшись к товарищам взял стакан самогона. Сидевшие за столом махновцы, бурно заговорили на разные голоса, бурно обсуждая стрельбу есаула, но разом смолкли, когда капитан достал из кобуры свой пистолет, и демонстративно передернув затвор, подошел к ним.

— Ты это чего господин хороший? Пострелять нас решил? — с вызовом спросил Кошевой, положив руку на засунутый за пояс наган.

— Не бойся, солдат казака не обидит. Меня вы проверили, теперь мой черед узнавать стоит ли вас обучать или нет. Ну, что, встанешь на мое место пан атаман или боишься? — с ехидной участливо спросил Малиновский Бульбаша, который в этот момент пил самогон и от неожиданно брошенного в его адрес оскорбления поперхнулся.

Обвинение, пусть даже хитро завуалированное, брошенное в лицо при всем честном народе должно было быть смыто кровью обидчика. Таков был кодекс в махновской вольнице и зло, помянув чью-то мать, Бульбаш грохнул недопитым стаканом об стол, развернулся к обидчику, выхватив из кобуры ещё не успевший остыть пистолет.

Его примеру последовал сидящий рядом с ним командир конной разведки Мишка Самсонов, но Махно не дал разгореться конфликту. Он властно хлопнул нагайкой по столу.

— Ша, я сказал. Если господин капитан хочет проверить нас на вшивость, пусть проверит. Теперь он на это право имеет, а заодно пусть нам покажет, как он умеет стрелять — изрек атаман и сидевшие за столом махновцы нехотя, но повиновались ему.

— Тоже три раза в Бульбаша палить будешь? Только знай, если, что народ у нас ой как горячий — предупредил Малиновского Махно.