Взрослая колыбельная

А я так и не поблагодарила. Кстати, откуда он узнал о вчерашнем?

— Откуда ты?

Надо же... Быстро он двигается. И обнимать не стесняется. Но... зачем же сразу с поцелуями лезть? Даже если это он, мой суженый, что ещё не доказано! Надо вначале поговорить, разобраться, узнать, что произошло в лесу, отчего я осталась там одна. И только после разборок я готова целоваться. Вот так!

Я отвернулась и нахмурилась. Его губы настойчиво лезли дальше, не понимая намёков.

— Ну, давай, — шептал Жегло. — Чего ты упираешься?

Что давай? Нет, ну как навалилось всё это на мою голову, аж гудит! Летяшка, занятия, плохой сон, и он со своими приставаниями. Куда вообще лезут его руки?

— Что ты делаешь, Жегло? Перестань!

— Ну, давай! Неужели тебе не интересно, как это делают у нас?

— Что это?

Чёрт, не нужно было спрашивать, он, похоже, принял вопрос за разрешение и поощрение на дальнейшие действия и принялся лезть с удвоенными усилиями.

— Жегло! Хватит!

Придётся толкаться, а что делать, мне сейчас совсем неохота, чтобы меня лапали.

Так разошлась, отпихнула с такой силой, что Жегло отлетел и ударился бедром о спинку кровати. Его лицо тут же замкнулось, глаза прищурились. Он что, правда, рассчитывал на компенсацию?

— Я думал, ты поумней. — Словно выплюнул он.

— Я?!

К чему он клонит?

— Я Первый сын! — его улыбка выглядит жестоко, узкие глаза почернели. — Могла бы жить, как сыр в масле кататься, если бы не упиралась.

— Ты о чём? Ты хочешь на мне жениться?

Боже, неужели я его нашла? Своего суженого?

— Жениться? — он вдруг некрасиво открыл рот и захохотал. — На тебе? Размечталась! Что ты из себя представляешь, чтобы на тебе женился Первый сын? Кто ты такая? Ни рода, ни силы. Ну, как любовницу я бы тебя и подержал, пока ты бы меня тешила. Но про жениться смешно, скажи кому, до смерти ухохочется.

У меня так щёки горели, будто меня по ним отхлестали. Любовницей?

А ведь чуть раньше я Белке чуть ли не тоже самое предлагала. И ещё удивлялась, отчего она так резко реагирует?

— Уходи, Жегло. Я не буду твоей любовницей!

— Ну, как хочешь. — Он расправил плечи, поправил рубаху, пояс и лениво пошел к выходу. — И получше найду, невелика печаль. В тебе только и хорошего, что неизвестность и интерес — что в вашем мире по-другому. Может, вы по-другому это делаете. Ну ничего, глядишь, через годик-два одумаешься, оценишь, что тебе предлагают. Может и я тогда ещё надумаю спросить.

Жегло развернулся и ушёл, и мне с трудом удалось удержаться, чтобы не сказать ему вслед все гадости, вертевшиеся на языке.

Что за невезение? Разочаровывают один за другим, как сговорились!

Хорошо, что дел много, есть чем отвлечься. Почесав летяшку, уютно устроившуюся в корзине, я ушла на занятия в полной уверенности, что все неприятности, которые могли случиться, случились с утра, так что остаток дня можно ни о чём не переживать.

А оказалось, жизнь никогда нельзя предугадать. Когда после занятий я вернулась в комнату, зверёк был мёртв. Совсем, безвозвратно, окончательно, бесповоротно, неисправимо мёртв.

Полную версию романа можно купить тут: http://samlib.ru/editors/j/julija_sholoh/plata.shtml