Болото

-Да ну тебя... мне повезло просто. Он на меня как кинулся, а я его одной рукой за лапу, другую в пасть... ну, он меня конечно тоже покусал славно.

-Да, но крысу-то ты победил!

-Ну победил. Да только я бы через пять минут после этой победы помер, если б не Аня. Крысы-то ушли, только этот, побитый, остался. Аня меня под мышку схватила и поволокла; как только утащила! Это я сейчас тощий, а в юности-то круглый был...

-Хи-хи...

-Вот, значит, тащила она меня, и вдруг слышит сзади выстрелы. Это друзья Андрея в погоню кинулись. Она от них, а я-то без сознания, тащит меня... вот и получилось, что мы убегали от смерти; потому и попали сюда.

-На Болоте многие люди убегают от смерти. Что, все попадают в эту деревню?

-Не все, конечно. Нужно некоторое стечение обстоятельств... но я не знаю, каких. Могу лишь порадовать тебя: многие из сталкеров — как вольных, инфицированных, так и наших, лагерных, пропавших без вести — живы. Они с нами.

-А как же, они, инфицированные — то здесь живут? Разве не гонят их эти, психокоды назад, в города?

-Я же говорил, наша река лечит нас от всех болезней. А вирус — это, как ни крути, болезнь.

Так вот, отвлек ты меня... обустроились мы здесь, люди помогли — вот домик поставили. А однажды отправился я за грибами, смотрю — и вдруг выходит тот самый. Ну, крысак, с которым я дрался; я конечно испугался, а он подходит и ложится у моих ног. Вроде как, сдается. Я за крысами-то много наблюдал; вот, есть у них такой обычай: побежденный становится рабом победителя. Я его, конечно, пытался прогнать, да он не уходит. Ну, что было делать? Оставил жить здесь...

Глава 23

Когда мои раны под действием чудесной воды затянулись, я понял, что пора возвращаться. Алексей попытался меня отговорить, но я не мог оставить своих друзей.

-Понимаешь, мы же команда. Они там, а я здесь. Это же несправедливо...

Алексей проводил меня до старой бензоколонки. Крысак выполз из своей конуры и подошел к нам. Я спросил:

-А можно еще каких-нибудь мутантов приручать? В смысле, таких вроде крысы, чтобы польза от них была?

-Они не мутанты... — удивленно глянул Алексей. — я думал, ты знаешь.

-Знаю что?

-Те, кто много времени проводит на Болоте, рано или поздно это понимают, ну или хотя бы догадываются...

-О чем?

-О катастрофе.

-Так... о ней же никто не знает? Ученые даже, не знают отчего. Хочешь сказать, ты знаешь?

-Знаю. Просто наш мир умер.

Я не хотел обидеть Алексея, но не смог удержать смех:

-С чего ты взял?

-А ты вдохни воздух... да не так. Вдохни, и уже на пределе, когда кажется, что больше не можешь, вдохни еще и постарайся почувствовать запах.

Я попробовал, но ничего, кроме обычного для Болота запаха гнилой травы не почувствовал.

-Ты объясни, а?

-Знаешь, что представлял из себя наш мир перед катастрофой? Ты ведь видел, наверное, фильмы. Изобрели все, что было нужно, прогресс заменила стабильность, благодаря модификационному вирусу не осталось преступности. Нет безработицы, нет никаких опасностей... мир был идеален. Люди стали жить лишь ради удовольствия. А ты ведь знаешь, что происходит с человеком, чья жизнь лишена всяких трудностей? Он ищет все новых и новых удовольствий, и в конце концов погибает от банального обжорства. То же произошло и с нашей планетой; как видишь, обошлось без третьей мировой и без ядерных ракет. Просто мир умер и начал гнить.

-Но города ведь развиваются...

-Ага, у человека после смерти тоже, говорят, волосы и ногти растут.

-Я не понял, а мутанты здесь причем?

-Да не мутанты они! Ты посмотри на него! — кивнул Алексей на крысака. — Разве может столь совершенное существо появиться за несколько лет случайных мутаций?

"Совершенное существо" сунуло когтистый палец в нос, извлекло длинную соплю и принялось сосредоточенно ее изучать.

-Эволюции потребовались миллионы лет, а радиация справилась быстрее? Не может быть.

-Тогда откуда они?

-Раз уж я сравнил наш мир с человеком... в каждом человеке живет множество микроорганизмов, и это нормально; однако когда человек умирает, ну или слабеет его иммунитет, в его организм могут проникнуть другие бактерии, извне. Я думаю, этот мир не родной для крыс; наверное, они родом оттуда же, откуда этот туман, все затянувший.

Мы некоторое время постояли молча. Наконец Алексей протянул мне руку:

-Ну, прощай, что ли. Удачи.

Я пожал его руку; Алексей указал направление:

-Беги туда. Только не иди, нужно именно бежать, иначе снова придешь к деревне. Такое вот странное место... беги очень быстро.

И я побежал, сначала неловко прыгая через кочки, потом, когда выбежал на ровную поверхность, быстрее. Ветер дул навстречу, туман клочьями пролетал мимо меня, и казалось, что я бегу со скоростью автомобиля. Закололо в боку, в глазах поплыли красные пятна, запульсировала болью вроде бы зажившая рана на виске. Я бежал, пока хватало дыхания, потом остановился. Я сделал несколько глубоких вдохов и задержал дыхание, чтобы успокоиться, и вдруг почувствовал тот запах, о котором говорил Алексей.

Когда мне было десять лет, мне в лицо угодил футбольный мяч. Кровь из разбитого носа хлынула непрерывным потоком и залила футболку. Тренер перепугался, вызвал врача, но к счастью, травма серьезной не была. Залитую кровью футболку я забросил в ящик стола, испугавшись, что рассердится мать — футболка была дорогая, хлопчатобумажная. Через неделю, когда родителей не было дома, я вынул ее и попытался отстирать. Теоретически я знал, что кровь нужно отстирывать в холодной воде, поэтому я бросил футболку в ванну и замочил. Через полчаса я зашел в ванную и попытался стирать футболку, но не смог. От запаха крови, замоченной холодной водой, меня чуть не стошнило.

И теперь в мои ноздри ударил тот же запах мертвой крови. Я зажал руками нос и начал часто дышать ртом, пытаясь сдержать рвотные порывы. Постепенно запах ушел; я вытер холодный пот с лица и посмотрел вокруг. Теперь Болото виделось мне совершенно иначе: я словно в первый раз увидел низкие и кривые деревья, обезображенную плесенью землю и желтую, неживую траву. Алексей был прав; наш мир был давно и безнадежно мертв.

Невдалеке я увидел луч прожектора нашего Лагеря и потерянно поплелся к нему. Я не реагировал на радость друзей, я не позлорадствовал изумлению "Алых", гневную нотацию начальника я пропустил мимо ушей. Весь день я не мог есть; лишь вечером, когда потрясение перед тем, что я узнал, ослабло, я пошел в столовую. Я проглотил что-то безвкусное, пошел назад и уже у порога своей комнаты увидел Лизу.

-Максим! Мне только что сказали, что ты вернулся! Мы все тут чуть с ума не сошли, исчез куда-то! А ты, подлец, хоть бы зашел, сказал, что жив! Где ты пропадал-то? Начальник говорит, ты заблудился... минуточку... а это что такое?

Она дотронулась до моего виска. Пуля вырвала кусочек кожи с волосами, и хотя рана уже зажила, на виске остался большой шрам.

-Это давно уже... не трогай. — сказал я, мягко отстраняя ее руку.

-Как давно? Почему ты ко мне не обратился? Здесь же была дыра с футбольное поле размером, если я хоть что-то понимаю в медицине! Давай-ка быстренько в кабинет, надо тебя осмотреть.

-Не надо. Я пойду, пусти...

-Никуда ты с дырой в голове не пойдешь. Живо в кабинет!

-Да отстань ты!!! — заорал я и тут же пожалел об этом. Губы Лизы дрогнули.

-Сначала Вовка помер, потом ты исчез... я же думала, ты пропал...

-Вовка? Командир "Пиратов"?

-Нет, из "Алых". Ну, по прозвищу "Танк" который.

-А что с ним случилось?

-Да вот через день после того, как ты пропал, принесли его с разбитой головой. Говорят, с высоты упал... Максим, ты чего? — испугалась она, увидев, как я побледнел. — я не знала, что вы дружили...

-Да нет... просто голова закружилась.

-Пойдем-ка, все же я осмотрю тебя.

Уже после отбоя, когда весь Лагерь спал, ребята заперли дверь и обступили меня.

-Рассказывай. Зачем ты ушел-то? Мы тебя несколько дней искали.

-Ребята... говорят, Танк умер.

-Да, умер. Разбился. А что?

-Это я его убил.

Мои слова словно образовали вокруг меня невидимый ледяной кокон, и на секунду мне показалось, что сейчас ребята отойдут от меня и никогда больше не смогут приблизиться, обжигаясь об него. Но это длилось лишь секунду, а потом ребята разом сдвинулись, ломая лед.

-Ничего, Максим. Расскажи, как было.

Когда я рассказал про "Танка", Толик хлопнул себя по коленке:

-Ах ты, как нехорошо получилось... ладно, Максим, ты уж не вини себя. Кто ж знал, что так будет? А "Алые"-то, вот суки...

Мой рассказ про затерянную деревню ребята выслушали, как очень добрую сказку. Игорь поправил очки и смущенно сказал:

-Максим, ты уж не обижайся, но не могу я в это поверить. Ты... уверен, что все это было? Может, тебе просто показалось все это? Знаешь, пуля в голову — это ведь не шутки...

-Так ведь рана-то зажила! Вот, смотри! А еще на руке...

-Вижу, что зажила. Да только мало ли как оно могло быть.

Я вздохнул и прислушался к себе. Было все или показалось? Может и правда, я все это время бродил по Болоту с пробитой головой, и что-то излечило меня? Алексей, его жена и дочь мне тоже привиделись? Пожалуй, нет. Я сказал упрямо:

-Я был в той деревне. Алексей живет там с женой и дочерью.

-Что ж, пусть так. Давайте спать уже, глаза слипаются...

Глава 24

Утро "обрадовало" нас дрянной погодой. Усилился ветер, туман почему-то стал неоднородным. Я влез на вышку, где в этот день дежурил дядька Петро, и мне показалось, что мимо меня проносятся облака. Петро явно нервничал. Он без конца курил и наконец сказал:

-Шторм будет. Видишь, туман какой рваный? Это к шторму.

-А сейчас что? Не шторм разве? Вон как дует.

-Смеешься? Щас так подует, этот ветерок просто тьфу...

-А девчонки, ну, ячейка "Ртуть", как раз в поход отправились. Наверное, уже в Ист-Каменске.

-Начальник с ними связался, велел найти какую-нибудь прочную хату и запереться крепко. Им-то ничего, нормально, а вот нам туго придется. Самое поганое, что во время шторма мутанты беснуются. А у нас тут всего лишь сетка слабенькая.

Днем начальник собрал всех в актовом зале. После обычного разбора полетов, начальник объявил:

-Близится шторм, как вы могли заметить. Во время шторма мутанты обычно смелеют и могут попытаться напасть на Лагерь; поскольку сейчас у нас лишь четыре охранника, я принял решение усилить оборону с вашей помощью. Каждый, кто изъявит желание оборонять Лагерь, получит пятьсот кредитов. А кто не изъявит... пусть пеняет на себя.

Борецкий, тоже находящийся в зале, занервничал:

-Я тогда, наверное, вызову свой бот? Чтобы, так сказать, вам не мешаться...

-Не получится, в такую погоду ему не приземлиться. Еще вопросы есть?

Толик поднял руку:

-У меня вопрос... я изъявляю желание оборонять Лагерь, только вот проблема — как я могу это делать с огнеметом при таком страшном ветре? Я себя подожгу или еще кого-то...

Начальник заскрипел зубами: Толик уже давно доставал его из-за оружия.

-Арбалет возьмешь, и точка.

Я тоже взял арбалет и вышел на площадку. "Алые" выстроились вдоль северной стены, "Гидра" — вдоль южной, "Пираты" — вдоль западной, нам же, "Покойникам", досталась восточная. Я встал прямо под вышкой и время от времени перекидывался парой слов с дядькой Петро. На второй вышке занял место за пулеметом охранник Серега, еще двое охранников — Гена и Влад охраняли оставшиеся углы. На площадке появился хромой Андрей и тоже потребовал оружие; начальник послал его куда подальше и тот, бурча под нос нехорошие слова, ушел.

Мы простояли так полчаса, и ничего не произошло. Холодный ветер пробирал до костей, и я пожалел, что не надел чего-то потеплее: джинсовая куртка почти не грела. Я накинул капюшон и туго завязал тесемки, но толку от этого было мало. Начальник решил, что выполнил свой долг и спустился под землю — отогреваться. Едва лишь дверь за ним закрылась, на северной стороне дважды хлопнули выстрелы "Алых". Спустя секунду застучал пулемет на дальней от меня вышке. Дядька Петро крикнул сверху:

-Готовься! Сейчас на нас полезут!

Он передернул затвор четырехствольного пулемета и начал стрелять короткими очередями в кого-то, не видимого мне. Я взвел арбалет, вложил стрелу и опустился на колено. Из тумана прямо на сетку прыгнула крыса; я выстрелил, но промахнулся, и крысу тут же уложил Мишка.

Это был его день: Мишка явно наслаждался снайперской стрельбой. Он лег на землю, подложив под локти свернутую куртку, и еле успевал перезаряжать арбалет. Не знаю, как ему удавалось что-то различать в тумане, но судя по визгу крыс, ни одна стрела не пропадала даром.

Стрельба шла по всем направлениям; мои руки устали взводить арбалет, а конца этой атаке не было видно. Неожиданно Толик начал смеяться; я недоуменно посмотрел на него.

-Помнишь, я северным завидовал? Больше не завидую!

Я оглянулся; и действительно, завидовать им больше не следовало: после нескольких сотен выстрелов их пистолеты-пулеметы нагрелись так, что они не могли держать их в руках.

Раздался крик дядьки Петро, первым увидевшего опасность:

-Держись! Шквал идет!

Порыв ветра был настолько силен, что показался мне ударом огромной подушки. Те, кто стоял на ногах, упали; я лег и вцепился руками в асфальт. Теперь я понял, почему Лагерь был окружен лишь стальной сеткой с крупными ячейками — ни одна стена не выдержала бы такого.

Крупный летучий мутант, имевший неосторожность спуститься к земле, разбился о перила вышки и обрызгал дядьку Петро своей кровью. Ветер перебросил через сетку шестилапого мутанта размером с собаку с вытянутой, кончающейся острым жалом мордой. Он завизжал и бросился на Сашу, но тут же упал с двумя стрелами в теле; мы с Игорем кивнули друг другу, а Саша, похоже, ничего не заметила.

-Максим! — Крикнул дядька Петро. — у меня патроны кончаются; сбегай, принеси!

Я закинул арбалет за спину и побежал ко входу. Спускаясь вниз, я столкнулся с начальником; тот взревел:

-Почему не в бою?!

-За патронами, Владимир Сергеевич. Петро послал.

"А сам-то ты почему не в бою, старый козел?" — ругнулся я про себя на бегу. Чуть не выбив дверь, я ворвался на склад. Кладовщик Саня сунул мне в руки рюкзак с тяжеленной коробкой пулеметных патронов, и я побежал назад. Навстречу мне две девчонки — Юля из "Пиратов" и Валя из "Гидры" вели под руки Вовку, командира "Пиратов". Его лицо было залито кровью.

-Что случилось?

-Порыв ветра был очень сильный, он лицом приложился...

Следующий шквал накрыл нас, едва я открыл дверь наружу. Дверь захлопнулась и пребольно стукнула меня по лбу; шипя и ругаясь, я добежал до вышки и полез вверх. Еще один порыв настиг меня на лестнице; к счастью, он был не таким сильным, иначе я, несомненно, полетел бы вниз.