***надцать лет спустя (пишется - обновление от 31.08)

— Ну, и пусть завидуют. Так что там было про Бали?

— Сказал, что хочет устроить второй медовый месяц. Его родители приедут за Мартышкой посмотреть, а мы уедем в тропический рай, где цветут орхидеи и сбываются мечты. Чего глаза таращишь, между прочим, почти дословно его речь.

Лариса помолчала, а потом осторожно уточнила:

— А он выглядел здоровым?

— Во всяком случае, в падучей не бился, — Ира хмыкнула, а потом резко посерьезнела. — Ты меня совсем перестанешь уважать, если я поеду?

Совсем не совсем, но расстроится точно. Не из-за отдыха, это как раз пожалуйста. И свекры никакие не нужны, за Мартой она и сама пару недель присмотреть очень даже в состоянии, о чем сразу и сказала. Просто надеялась, что в этот раз все изменится.

— Все и изменится, — Ириша несколько суетливо пригладила волосы. — Я решила разводиться. Посмотрела на него сегодня и поняла, что всё, не могу больше.

"Йес!"

Это Лара только подумала, но полностью радость скрыть не смогла. Хотя и стыдно немного было — у подруги семья рушится, а она от этого счастлива.

— А как же тогда поедешь, если разводиться?

— Если мы разведемся, куда-нибудь поехать мне в ближайшие годы точно не грозит. — Зарплата у неё была хоть и приличная, но и на ребенка траты огого какие, так что зерно истины тут было. — Вот и решила съездить напоследок, мне кажется, заслужила за все это. Я меркантильная дрянь, да?

В глазах Иры заблестели слезы, так что Лара поспешила её успокоить:

— Да хватит тебе, придумала тоже! Ну, хочешь, так езжай.

— А ты точно не обидишься?

— Господи, а я-то тут причем?! — Лариса обняла Иру. — Делай так, как хочешь, чего ты у меня разрешения спрашиваешь. Только ничего, что медовый месяц предполагает секс? Ладно, дня четыре можешь месячными отовраться, а потом?

— Перед тем, как ехать, я у него справку из кожвена стребую. А там как-нибудь разберусь. Сто лет на хороших курортах не была...

Иришка, непривычно бодрая и деятельная, вскочила с кровати и метнулась к шкафу, из которого тут же вытащила домашний сарафан.

— А вдруг я там ночью выйду в одиночестве гулять на пустынный пляж...

— И тебя изнасилуют трое туземцев.

Лариса с интересом и даже легким азартом наблюдала за разошедшейся Ирой. Такой она подругу уже давно не видела, и теперь только радовалась, что она начала хоть как-то вылезать из раковины. Хотя блеск глаз немного лихорадочный и в голосе порой нотки надрыва.

— Не опошляй мечту! Так вот, выйду на пляж, луна отражается в волнах океана, цикады поют, ветер качает пальмы... И тут навстречу он.

— Валерка?

— Тьфу на тебя, причем тут Валерка, если мы разводимся?

— Логично, — Лара хихикнула и удобнее устроилась на подушках.

— А навстречу мне он... Высокий красивый миллионер. Нет, миллиардер!

— Лучше миллионер, они обычно моложе.

— Ладно, миллионер, — Ира подумала пару секунд и согласно кивнула. Девичья мечта не предполагала пивное пузо и проблем с простатой. — Так вот, мы с ним столкнемся взглядами и поймем, что шли к этой встрече всю жизнь.

— Ты стиль Валеркиной речи копируешь?

— Нет, у нас сегодня работы было мало, полдня роман читала, так ты дальше слушать будешь?

— Да-да, конечно, — Лариса даже рот рукой зажала, чтобы с мысли не сбить.

— Мы сольемся в объятиях страсти прямо на песке. А нет, песок потом изо всех мест выковыривать...

— Ты ж не голая выйдешь, платьице и подстелете, — Лара почувствовала, что уже сопереживает подруге, потому что как-то тоже приобщалась к радостям пляжного секса. Радости оказались сомнительными.

— Да, точно. Так вот, сольемся мы в объятьях, под утро я сбегу в номер, полюбовавшись напоследок его мужественной фигурой и родимым пятном в виде сердца на заднице. И уже днем улечу сюда.

— А через девять месяцев родишь ребеночка с таким же родимым пятном на той же ягодице.

— Черед двадцать лет встречу его — старого, сморщенного, жрущего пачками "Виагру", зато уже миллиардера, предъявлю сына, и будем мы жить в богатстве и роскоши.

— С миллиардером?

— Да на кой черт он мне старый нужен? Пусть даже и с "Виагрой"... С Мартой, сыном и тобой.

— А потом набежит толпа его наследников, и все, как один, с родимыми пятнами, — Лариса уже вовсю хихикала в подушку.

— В общем, даже нормальный курортный роман завести не могу, — Ира перестала расхаживать по спальне. — А у нас есть чего-нибудь пожевать?

— Зеленый борщ и салат.

— Меее...

Но руки пошла мыть безропотно.

Лара переместилась на кухню, накрыла на стол, а потом поняла, что мытье рук затянулось.

Иришка сидела возле стиральной машины, обняв руками коленки, и давилась слезами. Открытый кран не смог полностью заглушить звук рыданий, приходилось стискивать рот ладонью.

Спрашивать, что случилось, Лара не стала. Закрыла воду, села рядом, обняв вздрагивающие плечи Иры, и начала чуть раскачиваться. Судя по тому, что плач уже переходил в икоту, ревела она минут десять, не меньше. И успокоиться пока не получалось.

Вся та глупость, которую они наболтали в спальне, хоть и подняла настроение, но главного не заглушила.

Боли. Страха. Ощущения беспомощности.

Но у Иры есть Марта. Пусть сейчас она и не рядом — и слава Богу, не хватает только, чтобы ребенок это увидел — сам факт её существования был таким стимулом жить дальше, равного которому у Ларисы не было.

Постепенно Иришка успокаивалась, во всяком случае, рыдания чуть стихли. А вот трястись всем телом продолжала, исходя нервной дрожью.

— Лар, а как ты это тогда вы-вынесла? — Она подняла зареванное лицо, все в следах размазанной туши. Настоящие слезы редко бывают красивыми. — Ну, с Сашкой...

Хотя в то время Ира находилась рядом, их с Валерой роман был уже в самом разгаре, так что кое-что от внимания подруги ускользнуло. Да Лариса и сама старалась на людях вести себя естественно. Дома в подушку выла, испытывая что-то сродни ломке, но внешне оставалась спокойной.

— Плохо, солнце, — вспоминать тот период она не любила, да и было за что. — Физическую боль хоть заглушить можно, а эту... Если точно решила уходить, терпи. Постепенно отпустит.

— А тебя когда отпустило? — слезы ещё не высохли, но хоть дрожать перестала. Продолжая держаться компактным клубком.

— Будешь смеяться, но сегодня. Он приходил днем, расспрашивал о тебе. Беспокоился.

— А ты что сказала? — Ира выпрямилась и склонилась над раковиной, пытаясь смыть следы слез.

— Что это твое дело, если понадобится помощь, ты скажешь. А просто так в жизнь лезть не надо.

— Все-таки жалко, что вы разбежались. — Холодная вода, несмотря на приписываемые чудодейственные свойства, помогла слабо. — А не хочешь тоже махнуть куда-нибудь на пляж? Будем на пару мечтать о красивых и умных миллионерах.

— Нет, спасибо, я уж как-нибудь обойдусь. Идем ужинать?

Дождавшись кивка, Лариса первой прошла на кухню.

Может, идея с отдыхом не так и плоха. Глядишь, уехала бы на пару недель, развеялась. Легкий и непринужденный флирт, не предполагающий последствий, лишь бы почувствовать себя женщиной. Привлекательной и желанной. И перестала бы против воли на места миллионера представлять Сашку. Тем более что у него нет родимого пятна в виде сердца. Особенно на заднице.

Глава 10

" — И тебе не интересно, чем все кончилось?

— И тебе не интересны жизнь и страдания других людей?

— Ты свинья.

— Да"

Э. Хемингуэй "Праздник, который всегда с тобой"

Удивительно, но Лариса позвонила на следующее утро. Александр ещё даже не поднялся, хотя уже и проснулся. Порой приятно давать себе несколько часов дополнительного отдыха, тем более что делать все равно особо нечего.

— Да?

— Саш, есть дело, — торопливо зашептала в трубку, судя по некоторой глухоте голоса, ещё и ладонью трубку прикрывала. — Это касается Иришки.

В то, что она позвонит по другому поводу, ему и в голову не пришло. Не потому что не хотел слышать, но вчерашний разговор кое-что прояснил. А нет, ещё по поводу ремонта могла связаться, но эта переделка уже в горле стояла. Прикрытие замечательное, никто не спорит, но слишком уж муторное и требующее постоянного внимания. А у него и так есть, на что его обратить.

— Говорить сейчас можешь? — он поднялся, с удовольствием потягиваясь всем телом.

— Нет, давай лучше встретимся часа через полтора. Сможешь?

— Да, конечно. Где?

Лариса на пару секунд задумалась.

— Ты же сейчас в вашей старой квартире? Тогда давай в кафе "Мельба", оно в соседнем доме, вход со стороны музыкальной школы.

— Найду.

Отключилась она без предупреждения. Эта новая Лариса, деловитая и сдержанная, интриговала. Прежде всего потому, что совершенно не походила на себя же образца пятнадцатилетней давности. И это порой ставило в тупик. Вот как вчера.

Нет, он понимал, что их расставание было для неё болезненным. Да и ему самому доставило немало крайне неприятных минут, чего уж от самого себя скрывать. Но предложения, вроде того, что сделал отец Тимофея, бывают раз в жизни, это Сашка прекрасно понимал. Как и то, что в случае отказа потеряет очень многое. И тогда, взвесив отношения с Ларисой и возможности для построения карьеры, выбрал второе. Хотя во время того их последнего разговора почти решился резко все переиграть. Но сдержался.

Из душа полилась вода, стекая по лицу прозрачной пеленой и туманя зрение. Поэтому старое воспоминание возникло из ниоткуда настолько ясно, словно запись просмотрел.

Четырнадцать лет назад

Чуть стылый майский вечер, перрон железнодорожного вокзала. На соседней платформе суетятся отпускники, пытающиеся за те пятнадцать минут, что стоит проходящий на Сочи поезд, погрузиться вместе с чемоданами, сумками и баулами. Сотрудники в штатском, прогуливающиеся между пассажиров — их он научился определять едва ли не мгновенно. Вроде, обычные люди, не то праздношатающиеся, не то встречающие, но было в их повадках нечто такое, что знающему человеку бросалось в глаза. После известных событий на Северном Кавказе охранять вокзалы начали внимательнее. Ну, или создавать видимость, что точнее.

Воздух родного города не был пьянящим, скорее, пыльным, с приторными нотками свежих выхлопных газов, от которых тут же запершило в горле. Но, несмотря на всю свою "невкусность", ощущение было приятным. Те пару месяцев, что Сашка провел сначала в госпитале, потом в каком-то режимном санатории, где они с Максом уже через неделю готовы были на стенку лезть от тоски, дались нелегко. Но это смотря с чем сравнивать.

Юрий Семенович напряг связи, и вместо светившего трибунала их комиссовали по состоянию здоровья. Это было настолько неожиданно и даже странно, что первые пару дней они не могли поверить. Молча косились друг на друга, не решаясь завести разговор, а потом Макс, сосредоточенно рассматривающий абсолютно чистый беленый потолок, выдохнул:

— А ведь мы оттуда выскочили...

И только тогда пришло ощущение снятого с души камня, острое и яркое, с нотками эйфории. Сожалений по поводу того, что уезжает раньше времени, Сашка не испытывал абсолютно. Разве что потаенный стыд — понимал же, что не все из тех ребят, что остались служить, доживут до дембеля. Только изменить это все равно никак не получится.

Она стояла в полусотне метров, вертя головой и смешно вытягивая шею. Но стараясь при этом выглядеть взрослой независимой барышней. В этом вся Лариска. Порой ему казалось, что она ещё дите дитем, и тогда приходили неприятные мысли о педофилии. А порой выдавала такое, над чем стоило задуматься.

Лорик росла на его глазах. Ну, не то, чтобы прямо за руку в садик водил, нет. Но часто видел, они с Иркой дружили с первого класса. Чудная девчонка с косичками, которая любила посмеяться и панически боялась мышей. Они с его сестрой была неразлучны, вместе ходили в школу, ездили в пионерский лагерь и путались под ногами. Мелкота, что с неё взять. А потом как-то неожиданно заметил, что она уже не девчонка, а молоденькая девушка. Ещё немного нескладная, голенастая, но очень привлекательная. И это понимание было весьма неприятным. Хотя стыдливый интерес, который загорался в её глазах, когда они встречались взглядами, льстил. И если поначалу Сашка старался сам себя одергивать, все-таки ей только-только шестнадцать исполнилось, против природы не попрешь. Да ещё и сама эта "природа" вспыхивала и смущалась, стоило ему подойти ближе, чем на пару метров. Родители увлечение сына не одобряли. В первую очередь потому, что слишком уж она была молода. Ирке тогда тоже досталось — отец внезапно понял, что дочь у него уже выросла, и добавил строгости в режим. Так что положение усугублялось ещё и бойкотом со стороны сестры, обиженной на такой произвол. Мама же пыталась донести до сына, что ему ещё учиться, дай Бог, когда придет время служить, закончится эта война. Необъявленная, скрывая за каким-то обтекаемыми фразами, но от этого не менее страшная. А Лариса ещё школьница, ветер в голове. А если, не приведи Всевышний, ребенка сделают?! От этих страхов Сашка отмахивался, в конце концов, какой стороной презерватив надевается, знал прекрасно, но мнения родителей это не изменило. И отношение к Лорке изменилось — раньше её всячески привечали, как хорошую подругу Иры. Все-таки из интеллигентной семьи — отец работает, в пристрастии к алкоголю не замечен, что по тем временам уже хорошо, мать заведующая детским садиком — такие связи тоже всегда нужны. Да и сама девочка воспитанная, учится хорошо, с подозрительными компаниями не гуляет, все больше с Ирой над книжками сидят. А потом все резко переменилось, и былой душевности не стало. Лариску это задевало, как ни пыталась скрыть, а обида на такое отношение порой прорывалась, самому же Сашке было по барабану. Его жизнь, ему и решать, с кем быть. А быть хотелось с ней.

Кто знает, что это — влюбленность ли или все-таки любовь, не вынесшая испытания всего, что произошло за последний год, но после Чечни Александр чувствовал себя по-другому. Не лучше, нет, совсем не лучше. Да и рассказы тех, кто уже вернулся, как на гражданке рвет крышу от ожидания выстрела в спину, ничуть не успокаивали. В том, что это на самом деле так, убедился на собственном опыте. Эта мирная, суетливая и немного мелочная возня, которую все называли жизнью, казалась картонными декорациями. И они вот-вот рухнут, погребая под собой всех и вся. Ощущение скрытой угрозы все никак не отпускало, сжимая в солнечном сплетении тугой холодный комок. Избавиться от него не получалось, несмотря на все попытки мысленно твердить, что все уже закончилось.

Как ни уверял себя год назад, что он уже взрослый мужик, быстро дошло, насколько ошибался. И сомневался, что та картинка, которую они с Ларисой рисовали в мечтах, это его дорога. Во всяком случае, в настоящий момент. В этом городе перспектив немного, особенно если нет покровителя. Это Сашка понимал очень хорошо. Потому предложение переехать в северную столицу, чтобы начать карьеру там, было и будоражащим, и немного пугающим, но очень заманчивым. В конце концов, можно же Лариске все объяснить, если любит, они подождет несколько лет, все равно только-только первый курс закончила, тоже ещё не до семьи. О том, чтобы перевезти её с собой, и речи не шло. Во-первых, Сашка не был уверен, что сможет сразу обеспечить достойный уровень жизни. А мыкаться по грязным съемным хатам не вариант. Во-вторых, её учеба, перевестись будет совсем непросто. Да и сама по себе Лариса будет здорово отвлекать. Первое время придется работать по шестнадцать часов в сутки, насчет этого иллюзий он не строил. И смысл тогда забирать её с собой, если видеться практически и не будут? Зато начнутся скандалы, упреки в невнимании и прочая ерунда. Спасибо, такого добра не надо.