После Пламени. Венец Феанора

Меня подняли. Подтащили к скале. Заставили вытянуть вверх правую руку — и металлическая петля наглухо сомкнулась на запястье.

Отпустили. Я прижался спиной к скале, стараясь стоять прямо — тогда наручник меньше впивался в кожу.

Враги начали спускаться по лестнице. Все так же молча и деловито. Равнодушно. Я смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду. Потом закрыл глаза.

Все мышцы ныли, болело ободранное колено, отчаянно ломило прикованную руку, но в остальном я был цел. И тяжесть, что придавливала к земле, исчезла.

Сейчас главное — отдохнуть. И не сдаваться, не поддаваться страху, не подда...

Скала, у которой я стоял, содрогнулось. Волна жара обожгла спину, камень под ногами заходил ходуном.

Что это — обвал? Извержение?! Так мне поэтому не позволили спрыгнуть: Морготу непременно самому хотелось убить меня!

Я расхохотался — безудержно, до слез, до кашля. Треск ломающихся камней заглушил мой смех. Скалу у ног прорезала трещина. Я снова закашлялся — на этот раз от едкого дыма. И вдруг почувствовал, что падаю, что опоры нет... Руку рванула боль.

Каменная лестница рушилась. Обломки скалы с грохотом катились вниз. Клубы пыли смешивались с облаками.

Я устоял каким-то чудом. Вжался спиной в скалу и устоял. Удержался на выступе шириной в полступни.

Удержался — а ведь петля на запястье все равно не позволила бы упасть. И я бы висел на руке, пока не порвались бы мышцы и связки... нет, уж лучше стоять!

На скальный выступ слева от меня опустился крупный ворон и громко каркнул — как засмеялся. Взгляд у него был явно не птичий. Очень знакомый взгляд.

— Радуешься? — спросил я его сквозь зубы. — Ну, радуйся, Моргот. Ничего. Сочтемся!

Я и сам не верил в свои слова. Мне впору было завыть от ужаса. Вместо этого я изловчился и плюнул в ворона. К сожалению, не достал.

Тот, похоже, потерял ко мне интерес. Перья принялся чистить. Не торопясь, очень тщательно. А когда закончил и снова посмотрел на меня, в его взгляде не было и тени чуждого разума. Обыкновенный ворон.

Снегопад усилился. Птице это не понравилось, она захлопала крыльями, стряхивая снежинки, и улетела, оставив меня одного среди скал и клубящихся облаков.

Время остановилось.

15

— Карниз ему мог бы и побольше оставить. Зачем поскупился-то?

— Он убил Рданга, Властелин. И едва не сбросил в пропасть Ортага.

Вала нахмурился. Он, как и я, не любил терять хороших бойцов. Особенно из первого поколения орков.

— Властелин, если тебе требовалось сломить пленника, это можно было сделать проще. И обойтись без жертв, — я шагнул вперед, впившись взглядом в черные глаза Мелькора.

— Если бы я хотел сломить Маэдроса, я сделал бы это, — невозмутимо ответил Вала. — Но он нужен мне для другого.

— Приманка?

— Нет, обмен.

— Обмен? С Воплощенными?!

— С сыновьями Феанора. Почему бы нет, Саурон? Я намерен заключить с ними мир.

— Зачем?! — не выдержал я. — Нам ничего не стоит перебить их всех, как щенят! Аман может в любой момент снова напасть на нас, а ты тратишь драгоценное время на возню с квэнди!

— Аман не нападет, — спокойно возразил Мелькор. — И залог этого — те самые нолдор, которых ты предлагаешь уничтожить.

— Залог?

— Именно! Валар прокляли этот народ и предоставили его судьбе. То есть — мне, — Властелин улыбнулся, совсем как Тевильдо после удачной охоты. — Тем самым они отрезали себе путь в Эндорэ. Так что нолдор нужны мне, как щит против Валар, а Маэдрос — как щит против нолдор.

Восставший замолчал, откровенно наслаждаясь эффектом своих слов.

Так вот оно что! Я посмотрел на него с искренним восхищением:

— Красиво придумано! А сколько времени ты его на скале продержишь? Квэнди довольно живучи, но и у них есть предел возможностей.

Вала пожал плечами.

— Это зависит от него самого. Или от его братьев. Как только Маэдрос одумается или Маглор согласится заключить мир, я отпущу пленника.

— А если он умрет раньше?

— Он не умрет, Саурон. Я поручу Ирбину и Тевильдо поддерживать в нем жизнь. И Талло за ним присмотрит.

— Тогда какое значение имеет ширина выступа? — не сдержался я. Но тут же спохватился. — Конечно, если тебе будет угодно, я изменю форму склона.

— Ради удобства Воплощенного? — Мелькор засмеялся. — Не стоит портить Тангородрим, Саурон. В конце концов, у Маэдроса есть выбор.

— А Феанор свой выбор уже сделал? — задал я вопрос, который давно меня занимал.

— Он мой друг, — сказал Вала.

Я нахмурился: в его голосе не было уверенности, только желание убедить. Меня? Себя самого?

Видимо, сомнение отразилось на моем лице слишком явно. Властелин помрачнел.

— Феанор мой друг, Саурон, — повторил он настойчиво. — Кроме того, он мне нужен. Есть у меня один план...

Глаза Мелькора блеснули, совсем, как бывало в Удуне, когда его захватывала очередная идея, и у меня даже в груди защемило от тоски по былым временам. Впрочем, я всегда умел обуздывать чувства.

— Ты хочешь с его помощью подчинить себе нолдор? — предположил я.

Властелин весело прищурился и покачал головой:

— Нет, Саурон. Всю Арду.

16

Шабрук наслаждался жизнью. Сначала-то, когда ему и еще нескольким парням передали приказ явиться к Властелину, у снаги аж брюхо свело с перепугу. Обошлось, ничего страшного Великий не сделал. Рассказал, что требуется от орков, велел повторить. Шабрук справился с первого раза: он всегда был памятлив. Властелин внимательно выслушал, покивал, других парней отпустил, а смышленому снаге распорядился выдать двойной паек. Да еще посулил такой же по возвращении. И порцию косорыловки — а уж этакое счастье выпадало только командирам, да и то редко.

А задание Великий дал и вовсе пустяковое, даже драться не надо. Прогуляться до стана квын-хаев, передать послание ихнему старшему — Мала-гыру и вернуться с ответом.

Шабрук важно ехал впереди небольшого отряда, одной рукой на всякий случай придерживая свернутый в трубку пергамент за пазухой.

Нгырт первым почуял запах чужих, вздыбил шерсть на загривке и тихо зарычал, предупреждая всадника. Шабрук поднял руку, останавливая отряд. Очень медленно, как приказывал Великий, спешился. Отстегнул пояс с мечом, бросил на землю. Расстаться с оружием было трудно: всё существо орка противилось подобной глупости. Но ослушаться Властелина снага не рискнул. Впрочем, волк сразу же встал над хозяйскими вещами и глухо заворчал, так что свои едва ли рискнули бы подступиться. Нгырт заслуженно слыл зверем серьезным.

Шабрук поднял вверх руки, в одной из которых был зажат пергамент, и пошел в сторону невидимых пока квын-хаев. Один.

Когда впереди показались темные фигуры, снага остановился, подняв на всякий случай руки повыше, и окликнул квынов, старательно выговаривая слова чужого языка:

— Слово Властелина Эндорэ. Для принца Мала-гыра.

17

— Орки, командир!

— Да, Алталло. Я тоже чувствую. Сюда идут.

— Атака?

— Скорее дозор, — определил я. — Ярости в них не ощущается. Настороженность только.

— И не разглядишь ничего в этом Вражьем тумане! — Алталло плотнее запахнул плащ.

— Я вижу их, командир! — Карнион подался вперед. — Верховые. Десяток. Не прячутся, открыто едут. Сейчас...

— Нет! Опусти лук.

— Я достану отсюда, я и дальше бью!

— Опусти.

Упрямец обиженно поджал губы, но подчинился. Я обернулся к остальным:

— Не стрелять без моего приказа.

— Да, командир.

Разочарованы, понимаю. У меня у самого руки к оружию тянутся, как вспомню, что делают эти твари с убитыми. Или с ранеными, попавшими в их лапы. Лучше не думать.

Если это ловушка, от нас ждут нападения. Но что еще может...

— Слово Властелина Эндорэ! Для принца Мала-гыра.

Малагыра? То есть — Маглора? Принца Маглора. Значит, король жив!

Так, спокойно. Прежде всего — послать осанвэ Маглору. Показать этих орков.

"Ждите меня, Альго".

— Ждем, — приказал я своим. — Принц будет говорить с ними сам. Алталло!

— Командир?

— Бери своих — и исчезните. Луки наготове держите, но не высовываться.

— Сделаем.

Я пошел навстречу орку с пергаментом. Медленно, держа на виду пустые руки.

— Принц Маглор скоро будет здесь, — я старался говорить как можно более внятно, чтобы вражий посланник понял. — Надо подождать.

18

Облака, клубившиеся подо мной, рассеялись. Словно кто-то — да не кто-то, Моргот, конечно — окошко сделал. По бокам-то, насколько я могу разглядеть, тучи остались. И над головой тоже.

Теперь мне очень хорошо видны скалы внизу и зеленая равнина к югу от Ангбанда. Ну, и меня самого теперь с земли можно рассмотреть. И узнать.

Для кого это сделано — понятно. Вопрос — зачем. Заманить в ловушку тех, кто попытается освободить меня? Или потребовать что-то в обмен на мою жизнь и свободу? Если Враг не лгал, он будет добиваться от Маглора заключения мира. Но Морготу верить нельзя. Тогда на что он рассчитывает? Захватить в плен всех сыновей Феанора, а потом подчинить себе народ, оставшийся без предводителей? Так не получится же! Ни захватить не получится, ни подчинить. Не может Враг не понимать этого, он жесток и коварен, но, вроде, не глуп.

Значит, все-таки не ловушка? Тогда — обмен. "Ты можешь спасти своих воинов, Маэдрос. Одно твое слово — и я остановлю балрогов". "Ты можешь спасти брата, Маглор. Одно твое слово — и..." Я тогда выдержал. Думал — рассудок потеряю, жить не смогу после такого. Не потерял. Выжил. Не поддался Морготу. А Маглор — он не поддастся? А если братья не согласятся на мир — что они станут делать? Келегорм ведь наверняка попытается меня вызволить.

"Маглор! Не надо..." — зов ушел в пустоту. В который раз уже. Я звал их всех, по очереди — тщетно.

Нет, так ничего не выйдет: Враг предусмотрителен. Но сработает ли его план, если я буду мертв? Нет. Тогда братья станут ему мстить, и ни о каком мире даже речи не будет.

Добровольно уйти в Мандос, зная, что уже его не покинешь? Поменять одно заточение на другое? Здесь я могу противостоять Морготу и... надеяться, вопреки всему. Что отец освободится от наваждения. Что братья придумают, как мне помочь. Что Враг ослабеет. Глупо надеяться, бессмысленно, но... иначе я не могу А вот там, в Чертогах Ожидания для меня надежды не будет. Ни для кого из нас. Наше ожидание не закончится никогда, так решили Валар. Попасть к ним в руки еще хуже, чем к Морготу. Этот хоть условия какие-то ставит, пусть и невыполнимые.

Но если другого выхода нет? Если моя смерть — единственный способ уберечь от беды братьев, избежать гибельного для нолдор союза с Морготом?

Другого выхода нет.

19

На перевале показались всадники. Наконец-то!

Скрылись за деревьями, появились снова, обогнули выступ скалы. Не самой короткой дорогой ехали, зато хорошо проходимой для верховых, даже если все время гнать коней вскачь. Удобных троп в Эред Вэтрин хватало. Как и укромных пещер, подходящих, чтобы устроить засаду. Явно Моргот потрудился, приспособил горы для нужд своего войска, да удержать не смог.

Маглор первым соскочил со взмыленного коня. Подошел к приземистому орку, державшему в когтистой лапе свернутый пергамент. Остановился. Требовательно протянул руку. Вражий посланник остро взглянул в лицо сыну Феанора, потянул носом, принюхиваясь по-звериному, и отдал письмо.

Сарати, знаки для записей, придуманные когда-то Румилом. Только начертание непривычное — такое Маглору доводилось видеть только на самых старых свитках, написанных еще в Эндорэ или в первое время после прихода в Аман.

"Король нолдор — ныне мой пленник", — с трудом разобрал принц. От волнения было трудно сосредоточиться. Он медленно перевел дыхание, заставляя себя успокоиться. Представил, что он не на восточной заставе, а в Библиотеке Тириона, и не сверлят его взглядами десятки нолдор, не ждут напряженно известий и его решения, и не письмо от Моргота в руках, а древний пергамент. Помогло. Чтение пошло легче.

"Дальнейшая его судьба будет зависеть от ваших действий. Если вы отступите на юг Эндорэ, Маэдрос будет освобожден от оков и останется жить в Ангбанде в залог мира между нашими народами. Если же вы осмелитесь вновь угрожать мне войной или попытаетесь освободить пленника, нет такой муки, которую он не испытает. Ни умереть, ни потерять сознание я ему не позволю, и пытки продлятся до тех пор, пока вы не согласитесь на мир. До того, как вы примете решение, Маэдрос останется прикованным к скалам Тангородрима".

— Король жив, — сказал Маглор, обведя взглядом воинов. — Он в плену.

Ни звука в ответ. Даже не шевельнулся никто. Обманчивое спокойствие: одно слово предводителя, один знак — и засвистят стрелы, вылетят из ножен мечи, и ни один враг не покинет заставу.

— Посланников не трогать, — приказал принц.

Повернул голову, глядя сквозь орка, холодно бросил:

— Ступай.

— Какой ответ передать Властелину? — спросил тот.

— Когда придет время, он узнает ответ.

20

"Он узнает ответ..." Какой ответ? Что же делать-то?!

Замкнулись пути — прости.

Осталось нанизывать дни

На нити зимы.

Стихи... К чему они мне теперь? Прежний Маглор, сочинитель и певец, остался в Амане. Здесь только Маглор-воин. Предводитель. И брат. Старший.

Брат... Все время с тех пор, как Маэдрос уехал на эти проклятые переговоры, я надеялся, что он вернется. Надеялся, вопреки очевидному: шестеро уцелевших воинов из его отряда рассказали, как все случилось.

Я знал, что брат в плену — нет, я знал, что его попытались захватить. Но ведь он мог бежать, мог придумать что-то, наконец, его могла спасти случайность. Не знаю, какая — ну, может, отвлекся бы Моргот на что-то... Нам, нолдор, на чудеса уповать не приходится, но и Врагу тоже. Он проклят, как и мы.

Осталось надеяться на

Наличие дна

У пропасти.

Нет. Не стоит себя обманывать. Это — все. Не выйти Маэдросу из Ангбанда. Даже если мы отступим. Что заставит Врага сдержать слово? Хотя... если Морготу действительно нужен мир, может, он и не станет пытать пленника. Да только — сколько выдержим мы сами прежде, чем Клятва заставит нас напасть на Ангбанд? Рано или поздно это случится, и мы будем знать, что обрекаем на мучения брата. А ведь Маэдрос тоже клялся вернуть Сильмариллы! Каково ему будет жить в Ангбанде, так близко от цели?

Жить... Да жив ли он еще? Морготу верить нельзя. Если брат и вправду висит на скалах... будь ты проклят, Враг!

Маэдрос, Маэдрос, как бы ты поступил на моем месте? Ты же нашел бы выход, непременно нашел бы! Ты всегда знал, что делать — и в Амане, и потом, когда началось все это... безумие.

Осталось не думать о том,

Что был у нас дом,

Забытый почти.

Надо послать разведчиков к Тангородриму, вот что! Если Маэдрос там прикован, если тот, кто прикован, действительно Маэдрос — тогда и буду решать.

21

Не получилось. Легко было решиться уйти... хотя нет, решиться было как раз очень непросто, но тогда казалось, что именно это и есть самое трудное. Что уход в Мандос получится сам собой — главное захотеть.