Слева, в полутора километрах, из-за прибрежных зарослей на поле выполз приземистый танк и попер наперерез. Повёл на ходу стволом и плюнул огнём и дымом. Снаряд прошуршал прямо перед капотом и уничтожил ни в чём не повинный садовый домик за дорогой.
Пашка поставил свой пулемёт в боевое положение, покрутил, глядя в прицел.
То, что он увидел впереди, ему очень не понравилось. К ним, по разбитому шоссе, с бешеной скоростью направлялись четыре машины, похожие на надувные лодки. С парой пропеллеров на корме каждая. Черная юбка и белоснежный верх, с обтекаемыми рубками. А уж гул стоял, как от эскадрильи "кукурузников". Катера на воздушной подушке.
— Бабка, что это?
— Твою мать! Внешники!
— Попали! — завыл Шило.
Багги долетела до поворота на дорогу в дачи и юркнула за домики и сады.
Ухнул ещё один танковый снаряд. Полетели комки земли, срубленные осколками сучья и какие-то гнилые доски.
— Твари! **ные! **тутки! И тут перекрыли! — Материлась Бабка.
Скорый поймал в прицел два пикапа, перегородившие дачный проулок. Он хищно усмехнулся и выстрелил шесть раз. Шесть человек умерли.
Подлетели к осиротевшим грузовичкам. На одном стоял, присобаченный на стойку, РПК. А на втором — знакомый Корд. Решение пришло мгновенно.
— Стой! — заорал он Бабке.
Не дождавшись полной остановки, выпрыгнул из багажника и сиганул в кузов пикапа.
— Уходите!... Бабка! Уходи нахрен!
Бабка медлила.
Пашка крутанул корд и выстрелил в землю, рядом с колесом пепелаца.
— Уходи, твою мать! Не тупи!
Багги рванула, выбросив фонтан гравия, и помчалась меж садов.
Пашка развернулся. И вовремя. С шоссейки, поднимая клубы пыли, с самолётным рёвом, скатился катер. Скорый влупил пулю в правый двигатель.
Катер развернуло и бросило на металлический забор. Взлетев на смятом препятствии, как на трамплине, он встал на дыбы и опрокинулся на крышу. Пропеллеры, молотя лопастями, взметнули ошмётки земли и водопроводных труб.
В узкое пространство между дачными заборами протиснулись ещё сразу два катера поменьше. Застрекотали пулемёты. Пули задолбили как кувалды по кузову. Завыбивали высокие фонтаны пыли на дороге.
Два выстрела и обе машины, столкнувшись, встали поперёк дороги, развернувшись кормой к Скорому, загородив проезд.
Пашка открыл крышку короба с лентой. Полный!
— Ну, ребята, повеселимся!
Он приложился к прицелу и методично, одиночными, отстрелял выползающих из перевёрнутого катера бойцов. Приговаривал.
— Ну что, мультики? Вы же все дубликаты. И ты дубликат. И ты. И ты... — Разносил он головы человечкам в камуфляже.
Потом разгромил палубные надстройки на заклинивших машинах, разбил их пулемёты. Один катер задымил чёрными клубами откуда-то из недр.
— Хрен вы Машку получите! Я вам самим все органы извлеку, суки!
И собрался было уже садится в пикап и гнать вслед за своими, как раздвинув корпусом искалеченные машины, в переулок протиснулся танк.
Дугин как-то растерялся. Куда стрелять?
Эти потерянные доли секунды стали решающими. Для сто двадцати пяти миллиметровой танковой пушки, двести метров, это почти в упор...
Кузов пикапа с Дугиным подлетел метров на пять. Может больше. Оценивать было уже некому. Скорый потерял сознание.
Глава 11. Внешники
Возвращение из небытия было болезненным.
Он лежал на ребристом металлическом полу, в темноте. Ныло всё тело. Каждая косточка отзывалась страданием в отдельности.
Сначала мозг восстанавливал элементарные вещи. Кто он? Имя? Фамилия?... Пол, бля? Пашка глупо хихикнул. Потом вспомнил, что он знахарь и начал обследовать свой организм.
Диагноз: Множество внутренних кровотечений. Тяжёлое сотрясение мозга — две гематомы. Где это он так два раза башкой треснулся? Трещина в голени, уже зарастающая. Вывих ступни другой ноги. Проникающих ранений нет. Всё остальное конечно мелочи. Такие повреждения в Улье — пустяки. Незначительные недоразумения. Влил в повреждённые органы силу, и проследил за процессом восстановления. Надо бы что-то сожрать...
Воняло тухлятиной и мочой.
Осторожно попробовал пошевелиться. Руки за спиной связаны. Ноги? Ноги свободны.
Ну, что же. Пашка смотрел всякое кино и вспомнил, как герои фильмов переводили руки вперёд
Лёжа на боку, он попробовал просунуть ноги в кольцо связанных рук. Получилось. И довольно легко.
Сел, пошарил вокруг, поискал свой рюкзак — пусто. Пистолеты тоже исчезли. Бронежилёт и каска остались на нём.
Только встал, как открылась дверь, заставив его зажмуриться от света.
Стало понятно, что он валялся в пустом автомобильном фургоне. В отрубе был недолго, до вечера ещё далеко. На полу чернела старыми пятнами засохшая кровь.
Руки связанные пластиковыми наручниками-стяжками, затекли.
Он огляделся. Вдоль стен фургона тянулась труба-поручень. Пашка сразу понял, что к этой трубе пристёгивали наручниками пленников.
В раскрытую дверь смотрели три человека. Два мужика в тяжёлых брониках и одна высокая брюнетка, с красивыми чертами лица. Симпатичная баба, но с таким спокойным и равнодушным холодом во взгляде, что как женщина она уже не воспринималась.
Как опасный человек и беспощадный противник — да. Как женщина — увы.
Она кивнула на него головой, приказала мужикам:
— В штабную.
И спокойно пошла к бронированному шестиколесному автобусу.
Один из мужиков, усатый боец, поманил его пальцем.
— Выходь, хлопец.
Пашка медлил.
— В колено пальнуты? — поинтересовался усатый.
Пашка понял. И полез из загаженного кунга.
Молодой боец, в горке, возмутился.
— Я же ему руки за спиной стянул!
Хохол заржал.
— Не смиг визнаты дупу вид писуна!
И толкнул Пашку прикладом в спину.
— Пийшов, погань.
Пашка пошёл. А что оставалось делать?
Подумал — Надо как-то выпросить пожрать. Силы подорваны самолечением... Кроме того он кое-что придумал. Если его дар восстанавливает чужие организмы, даже на расстоянии, значит что? Правильно. Тогда он сможет и портить эти самые организмы.
Выходит, сейчас его мозг — главное его оружие.
Самое время поэкспериментировать. А начнём — с начальства.
Его грубо приподняли за шкирку броника и закинули в раскрытую дверь передвижного штаба. Мадам начальница строго спросила:
— Почему жилет не сняли?
— Водну хвылынку, — залез следом хохол. И стащил с Пашки броник и каску.
Пашка за пару дней так привык к бронежилету, что почувствовал себя как-то... голым.
— Привяжите его к стулу, — мадам протянула хохлу рулон коричневого скотча. — Только сначала стяните руки сзади.
Хохол резанул наручники ножом, достал новые и застегнул их на Дугиных руках за спиной. Пашкины ноги притянули к ножкам железного стула, привинченного к полу. Руки примотали к дужке спинки. Дама одобрительно кивнула, и мужики вышли, захлопнув дверь. В автобусе никого не осталось... Значит баба — ментат. Сама будет допрашивать, сама отделять ложь от правды. Насколько сильный ментат? Наверное не очень. Хорошего специалиста в боевую операцию не пошлют. Хорошо, что ботинки не сняли, пальцы на ногах будут целы. Пашка усмехнулся.
— И что в этой ситуации смешного? — брезгливо спросила дама.
— Да это я так.. Своим мыслям. Простите, а как к вам обращаться?
— Ко мне никак не надо обращаться, — по-прежнему брезгливо ответила дама. — Вы будете просто молчать. И говорить только то, что я спрошу. И тогда, когда я разрешу.
Пашка дёрнул плечами. Мол, молчать, так молчать. Осторожно просканировал женщину. Как и у всех в Улье — абсолютно здоровый организм.
Женщина села напротив, в офисное кресло намертво присобаченное к полу.
— Ну-с, приступим. Имя, фамилия, отчество... Говорите.
— Скорый, — коротко ответил Пашка.
— Меня не интересуют ваши клички. Имя, фамилия, отчество. Говорите.
— Так я же и говорю — Скорый.
Дама не спеша встала, взяла со столика кастет, и, хорошо поставленных хуком, врезала Дугину в челюсть. Удар вышел не по-женски тяжёлый. Пашка тут же проверил — в кости трещина. Вот сучка! Больно-то как!
Спокойно усевшись в кресло, нога на ногу, женщина продолжала:
— Я прошу вас назвать ваши настоящие фамилию, имя и отчество. Говорите.
Пашка понял, что дама не остановится ни перед чем.
— Дугин, Павел Дмитриевич.
— Уже хорошо. Я рекомендую вам сотрудничать со мной. Во избежание более тяжёлых травм. Давайте продолжим. Где вы были шестьдесят дней назад?... — подождала, — Говорите.
— Дома, — откровенно признался Пашка.
Женщина поняла, что тот говорит правду. Ментат.
— То есть, вы появились в Стиксе недавно... Сколько времени прошло?... Говорите.
— Четыре дня.
Женщина надолго задумалась, сложив руки на груди.
Пашка кашлянул.
— Простите, а можно...
— Молчать, — спокойно скомандовала дама.
Пашка расстроено вздохнул.
Наконец его следовательница ожила. Наклонилась поближе.
— У Бабки... У той женщины, с которой вы перемещались по Стиксу, есть нечто...
— Карта, — подсказал Пашка.
Дама даже не оскорбилась на то, что он заговорил без разрешения. Она оживилась.
— Да, вы правы. Меня интересует некая карта. Вы её видели? Говорите.
— Да, видел. Только...
— Молчите. — опять скомандовала женщина.
Пашка успокоил мозг и начал погружать его в сон.
— Что? — забеспокоилась дама. — Вам плохо? Говорите.
— Да я же всё время пытаюсь сказать. Мне надо что-то съесть. И живец. Я теряю сознание.
И он увёл себя в беспамятство. Если бабе нужна информация, то уж пусть подсуетится.
Очнулся от того, что его хлопали по щекам.
Над ним навис молодой парень, шлёпавший его по физиономии.
— Подъём, боец. Обед.
Пашка застонал. Выпрямился на стуле. Потер руками физиономию. О! Руки развязаны.
Перед ним на столике стоял поднос. На подносе открытая жестяная полукилограммовая банка с красной икрой, нарезной батон и здоровенный кусок сыра. Рядом лежала его фляжка с живцом.
Он быстренько всё это смёл, пока не отобрали, черпая икру куском хлеба и ломая сыр и хлеб руками. Запил живчиком, и сразу почувствовал себя намного лучше. Говоря бабкиным языком подумал.
— Так. Ладно... Теперь повоюем, — крикнул — Эй! Кто там!
Зашла женщина в сопровождении бойца.
— Спасибо.
Женщина кивнула солдатику и тот, собрав посуду, выметнулся на улицу. Люди бабу явно боялись.
— Теперь вы можете нормально говорить? Говорите.
— Да, могу.
— Тогда продолжим. Итак. — Она снова уселась в кресло.
Руки Пашке не связали.
— Вы утверждаете, что видели карту. Говорите.
— Мельком.
— Вы можете её описать. Говорите.
— Очень примерно...
— На столе бумага. Попробуйте нарисовать. Действуйте.
Пашка взял карандаш и начал набрасывать увиденный у Бабки план Отрадного. Крестиком отметив место потайного склада. Он не успел закончить, как женщина сказала:
— Это не та карта.
— А какая вам нужна? Другой у неё нет.
Женщина сложив руки на груди, сидела задумавшись.
— Мне кажется... — начал Пашка.
— Молчать, — всё так же спокойно остановила она его. Долго думала.
— Вы хотите сказать, что другой карты у неё нет? Говорите.
— Я уверен, что другой нет. А эту она и так отдаст. Не столько уж она...
— Молчать, — снова приказала женщина. Встала и зашагала по салону из угла в угол.
Остановилась перед Пашкой.
— Странно, но вы говорите правду. Молчать. Где она хранила ту, что вы нарисовали? Говорите.
— В планшете. Планшет в рюкзаке.
— Вы видели открытый планшет? Говорите.
— Да.
— Сколько раз? Говорите.
— А вам не надоело всё время повторять "говорите"?
Дама снова не торопясь подошла к столику, взяла кастет и врезала Дугину в висок. Тот, хоть и ожидал удара, и руки были свободны, но ничего не смог сделать. Баба била уж очень быстро. Профессионально.
Скорый выключился.
Очнулся от того, что на него лили воду. Он застонал:
— О-о! Чёрт!
— Итак, — продолжала как ни в чём ни бывало следователь, — вы видели открытый планшет? Говорите.
— Да. — Простонал Дугин.
— Сколько раз? Говорите.
— Один.
— В планшете были ещё какие-то бумаги? Говорите.
— Да.
— Они выглядели, как свёрнутая карта? Говорите.
— Нет.
Следователь опять пошла к столику с кастетом.
— Да! Да, она выглядела как свёрнутая карта.
Пашке нельзя было терять силы на самолечение.
— Меня не надо обманывать. Я ментат. Вы прекрасно знаете, что это такое. До сих пор вы говорили правду. Почему сейчас решили соврать? Говорите.
— Не знаю. Что-то нехорошее в этой карте...
Всё съеденное внутри Павла уже усвоилось, разогнало кровь, придало сил. Он подумал.
— Наверное — пора.
И вошёл в режим лечения.
Вспомнил, о скачке напряжения электропроцессов в темной речке. Увидел наиболее яркие места в мозгу следователя. И добавил интенсивности в их энергетике. Немного. Но хватило. Женщина дёрнулась, вытянулась в струнку, потом расслабилась и упала прямо у Пашкиных ног. Он вытащил из ножен, на поясе следователя, изящный, даже кокетливый кортик и разрезал скотч на ногах. Взяв подмышки, оттащил женщину на кушетку и посадил в расслабленной позе. Прикинул. Огляделся.
— Надо оружие найти... А вот сейчас поэкспериментирую.
Он вернулся к следователю. Вошел в режим и попробовал послать ей в мозг покорность и подчинение. Потом плеснул здоровья и бодрости. Она очнулась.
— Имя, фамилия? — приказал Скорый.
Женщина с готовностью откликнулась:
— Ванесса Мазур.
— Ванесса, мне нужно выбраться отсюда. Мне нужно моё оружие. Где оно хранится?
— Всё трофейное оружие хранится в броневике ноль три, — отчеканила Ванесса.
— Далеко он от штабной машины?
— Нет. Не далеко.
— Рядом?
— Да.
— Уточните Ванесса его положение.
— Броневик ноль три стоит непосредственно за штабным автобусом на расстоянии пяти-шести метров.
— Ванесса, вам не надоело быть следователем и палачом?
Долгое молчание. Потом:
— Я не поняла вопроса.
— Механизм хренов, — пробормотал Пашка.
Пошёл в хвост салона, осторожно отодвинул штору. Зря осторожничал. Вместо окна, зияла узкая амбразура. Через неё он увидел БТР с распахнутым десантным люком.
— Ванесса, — он повернулся к женщине, — а вы можете принести мне мои пистолеты?
— Я не знаю, как выглядят ваши пистолеты.
— Хорошо. А здесь, в этом автобусе, есть стрелковое оружие?
— Да, есть.
Пашку раздражало то, что всё из этой роботоподобной бабы приходилось тянуть клещами.
— Где оно находится?
— Вот в этой кушетке.
— Пересядьте, пожалуйста, в кресло.
Она подчинилась.
Подняв ложе, Скорый обнаружил небольшой оружейный склад. Потерев в предвкушении руки, он достал... американскую эм шестнадцать. Ну и как тут... Покопался ещё, обнаружил ака семьдесят четвёртый. Но магазинов к оружию — ноль.
Он вернулся к Ванессе:
— Сколько человек личного состава в группе.
