Я не люблю пятницу /final edition/

— Придется. Пребывание на этом месте может фатально отразиться на твоем здоровье, — я поглядел на Алису, но она смолчала.

Альф был слишком слаб, чтобы спорить.

— Хорошо. Только дай мне пять минут, чтобы немного прийти в себя.

— Только пять.

— Почему ты вернулся?

— — Моя проклятая кобыла завезла меня почти до Черной топи. Пришлось возвращаться. А потом она захромала, и я услышал крик.

— Это, наверное, я кричал.

— Не знаю. Как бы там ни было — я здесь.

— А кобыла?

— Учитывая то, что в моем мешке было полторы тысячи талеров, я думаю, что она пошла искать какие-нибудь лошадиные кабаки или бордели. Не знаешь случайно, лошадей в казино пускают?

Альф слабо улыбнулся. Алиса закончила бинтовать ему голову (по-моему — ночной рубашкой) и молча вернула мне банку с мазью. Мази оставалось чуть. В Тако-Ито надо будет заказать целую бочку. А лучше — две или три. Потом мы помогли ему забраться на неказистую лошаденку каурой масти. Альф вцепился руками ей в шею и сказал:

— — Я готов.

В этот момент зашуршали кусты. Я схватился за меч, но кусты раздвинулись, и оттуда появилась... Пуговка. Она обвела всех своими глазами, сделала губами "п-пф-ф-ф-фр-р" и принялась спокойно щипать траву. Жизнь, похоже, налаживалась. Нельзя сказать, что меня очень расстроила бы потеря золота — у Виктора было еще много, но в мешке лежал арбалет, который мне на заказ сделали гномы-оружейники из Вейонеса. Я подошел к Пуговке и снял с нее свои вещи.

— Молодец, старушка. Грамоту за честность ты заработала, но работу лошади героя потеряла. — Я отсалютовал ей и начал расстегивать подпругу.

— Стой, — Алиса нарушила свой обет молчания. — Я поеду на ней.

— Ты же говорила, что это паршивая лошадка.

— Я ошибалась. Эта лошадка поумнее многих, — взгляд Алисы не оставлял сомнений кого именно поумнее старая пегая лошадь.

— Тебе виднее. Ты ж вроде ей, как крестная мама. Только имей ввиду, что у нее что-то с ногой. Она хромает, а мы не можем задерживаться.

Алиса присела перед Пуговкой на корточки, выдернула щепку, застрявшую между подковой и копытом, и повертела ею перед моим носом.

— Ее давным-давно следовало перековать.

Я сделал последнюю попытку:

— Она страдает водобоязнью. Мы больше не будем объезжать каждую лужу. Я не буду ждать ее ни секунды.

— Все будет хорошо.

* * *

Несмотря на мои опасения, двигались мы в относительно приличном темпе. Задержки происходили только из-за Альфа, которого постоянно тошнило. Когда подъехали к первому ручейку, возле которого в прошлый раз Пуговка впала в ступор, я приготовился произнести загодя заготовленную фразу о круглосуточных живодернях. Однако эта животина спокойно прочапала по воде и обернулась только на другом берегу. Я готов был поклясться, что она мне подмигнула. Следовало признать, что с лошадьми Алиса управлялась лучше, чем я. После "мелкой дряни" она демонстративно игнорировала мое присутствие. Я от этого не страдал, Альф — просто не замечал, занятый борьбой со своим организмом. Но долгое молчание было не в характере Алисы. Через полчаса я заметил, что она беседует с Пуговкой. Слов не было слышно, но, судя по интонации, она жаловалась на черствость и бессердечие некоторых представителей нашей экспедиции. Пуговка прядала ушами и всем своим видом соглашалась с девушкой. Я усмехнулся про себя — женский заговор в отряде Питера Фламма. Кому из старых знакомых сказать — от смеха подохнут.

В этот раз, для разнообразия мне достался вполне приличный коняга. Он был, видимо, очень молод; определенно — очень глуп, но нрава добродушного и веселого. Мы с ним хорошо поладили. Я даже хотел дать ему какое-нибудь имя, но ничего не придумал и назвал его просто Конь. Конь бодро топал за пегой кобылой, и я начал даже задремывать, убаюканный его ровным ходом.

Алисе надоела беседа с лошадью. Она придержала пегую и поравнялась со мной и Альфом.

— Нам пора сделать привал, — она указала на солнце, которое уже наполовину скрылось за горизонтом.

Я поглядел на Альфа. Ему было очень плохо, но он держался.

— Нет. Он еще может ехать.

Алиса тоже посмотрела на брата.

— Ты — скотина. Бесчувственный чурбан.

— Да, — спокойно сказал я.

Этот ответ ее немного обескуражил.

— Ты что хочешь, чтобы он умер?

— Нет. И именно поэтому мы будем ехать до тех пор, пока он сможет держаться в седле.

Алисе понадобилось некоторое время, чтобы обдумать эту фразу.

— Куда мы едем?

— Я уже говорил — в Тако-Ито.

— Но нам не надо в Тако-Ито.

— В Фаро вам не надо тем более. Ты знаешь, кто такой Большой?

— Нет.

— Это глава одной из семей. Его резиденция находится в Фаро. У Большого до недавнего времени было три генерала — Крест, Лисёнок и Болтун. Креста неделю назад убил я. Случайно. Сегодня ты убила Лисенка. Нарочно. Болтуну удалось уйти. Ты еще хочешь ехать в Фаро? Если да, то слушай дальше. Альф говорил мне, что подозревает, что разбойники, напали на вас не случайно...

— Да, он говорил, что...

— Он был прав. За вами охотятся люди Большого. Зачем — я не знаю. Поэтому мы едем в Тако-Ито.

— Но нам не надо в Тако-Ито.

Я рванул поводья так, что мой Конь чуть не сел на свой зад. Он повернул голову и укоризненно посмотрел на меня. Но меня мало занимали чувства Коня. Я был готов высказать все, что думаю о наследниках Квинт. Спас положение Альф, который ехал рядом и прислушивался к разговору.

— Прекрати, Алиса... Делай что он скажет.

Алиса заткнулась и дальше, к счастью, ехали молча.

На ночлег расположились, когда уже совсем стемнело. Я бы продолжал ехать дальше, но лесок становился гуще и наша крейсерская скорость упала почти до нуля. Разводить костер я запретил, да в нем и не было особой необходимости — есть было нечего и ночка была довольно теплой. Я присел у дерева, положив рядом с собой заряженный арбалет. Алиса и Альф расположились напротив. Я почти сразу начал дремать, но брат с сестрой долго шушукались, но, наконец, затихли и тогда я тоже заснул со спокойной совестью.

Под утро стало холодно. Выпала роса и одежда стала влажной. Солнце уже взошло, но здесь его еще не было видно. Я разрядил арбалет и начал седлать лошадей. Когда закончил, Альф и Алиса проснулись. Младший Квинт выглядел гораздо лучше, чем вчера.

— Доброе утро, Макс.

— Угу.

— Макс, что мы будем делать в Тако-Ито?

— Еще не знаю. Посмотрим по обстоятельствам. Надо вначале добраться туда.

— Его зовут не Макс, Альф. Его зовут Питер. — Алиса демонстративно не смотрела в мою сторону.

— Да, — я не стал ждать вопроса. — Меня зовут Питер. Питер Фламм.

Это имя им ни о чем не сказало. Ну и прекрасно.

— Но почему...

— Альф, я ничего не собираюсь объяснять. Я знаю вас, квинтов, чуть меньше, чем двое суток, но надоесть вы мне успели на две жизни вперед. Я полагаю, что в Федерации найдется немало людей, которые охотно расскажут вам, кто такой Питер Фламм. Только когда будешь их расспрашивать — не показывай на меня пальцем.

Альф обиженно замолк.

До Тако-Ито мы добрались в гробовом молчании.

* * *

Я опустил бинокль и сполз чуть вниз по склону.

— Я отправляюсь в город. Нужно купить что-нибудь поесть и другую одежду для вас. Вы ждете меня здесь. Из леса не выходите. Если я не вернусь до захода солнца, то значит что-то произошло. Тогда выпутывайтесь сами. Попробуйте обратиться к муниципальным властям, если сможете до них добраться. Все понятно?

Они синхронно кивнули головами. Я отправился в город, надеясь, что достаточно запугал их, и за пару часов Алиса не успеет влипнуть в какую-нибудь паршивую историю.

В городе все было спокойно. Вернее, там было очень суетно и шумно, но зато нигде не висели плакаты с нашими портретами и надписью "Разыскивается". За последние три дня нам удалось съесть только одну небольшую дикую утку, которая каким-то чудом залетела на южную сторону, поэтому вначале я купил две ковриги хлеба и большой кусок холодной говядины. Потом потолкался по рыночной площади и приобрел обновки для Альфа и Алисы, выбирая вещи поношенные, но опрятные.

Пока я отсутствовал, ничего плохого не произошло, что само по себе уже было достижением. Мы перекусили, запив невкусную говядину таким же невкусным яблочным вином, которое я принес во фляге. Когда Альф и Алиса переоделись в принесенную одежду, я оценил их внешний вид. Альф выглядел слишком хрупким для крестьянского работника, зато Алиса целиком походила на мальчика-подпаска. Портила впечатление не по сезону теплая овчинная безрукавка, но без нее было никак нельзя — косматая овчина скрывала развитые женские признаки.

— — Нормально, — вынес я свой вердикт. — Теперь слушайте меня внимательно. Мы проходим через Тако-Ито, нигде не останавливаясь. Вы — крестьяне, сопровождающие меня. Самим ни за что не платить. Ни с кем не разговаривать. От меня не отходить ни на шаг. По мосту или на пароме переправляемся на тот берег — в Тако-Но. Там я определю вас в гостиницу или на постоялый двор. Все. С этого момента я не желаю слышать ни слова. Вы — немые крестьяне. Или станете таковыми в самое ближайшее время, потому что я отрежу вам языки.

* * *

Я сидел в трактире "Дева и фазан" и был растерян. Очень растерян. Такое со мной не очень часто случается, но сегодня для этого были серьезные причины. На столе передо мной лежал экстренный выпуск местной газетки "От и до" недельной давности. Если убрать из него все вранье, домыслы и плоские шуточки, то содержание можно было передать несколькими фразами. Виктор Карелла убит на пороге своей резиденции в Фаро. Нападавших было не менее пяти. Дьявольская меткость и особое оперение стрел, позволяет предположить, что в нападении приняли участие эльфы с Вороньей равнины. Как минимум семь ран оказались смертельными. Все.

Я сидел, пялился в черную типографскую краску заголовка и на душе у меня было черным-черно. Что делать дальше я не знал. Виктор внезапно появился в моей судьбе, походя, уничтожил все, что смог уничтожить и самоуничтожился, оставив меня на руинах того, что раньше было моей жизнью.

— Надеюсь, что ты сейчас горишь в аду, скотина, — пробормотал я вполголоса.

— Не особо вы покойника любили, а?

Я мрачно оглядел грязного и небритого бродягу, который откуда-то материализовался за моим столиком.

— Вам, Карелла, надо колокольчик на шее носить. А то когда-нибудь я башку вам снесу прежде, чем вы что-либо успеете сказать.

Человек, сидевший напротив меня, мало походил на того щеголя с маникюром, который посетил бар "Овца и мельница" две недели назад. Всклокоченные волосы, грязное лицо, недельная щетина, грязь под ногтями и рванье, которое он, очевидно, снял с пугала. А вот глаза — умные, ироничные и чуть печальные — были глазами Карелла.

— Значит узнали.

— Да вы мне каждую ночь в кошмарах снились.

— Рад, что у нас такая сильная ментальная связь, — Виктор улыбнулся. — Купите мне что-нибудь выпить. Человек в моем наряде не может иметь денег по определению.

— Для покойника с недельным стажем вы выглядите вполне прилично, — успокоил его я, сделав заказ. — Может вы вкратце объясните мне, что происходит, а то рассказ о моих приключениях выйдет долгим.

— Один наш общий знакомый, узнав, что Совет семей послал в Фаро наблюдателей, расстроился настолько, что организовал на меня два бездарнейших покушения. Чтобы его немного успокоить, третье покушение я организовал на себя сам и погиб.

— Вы что, подкупили репортера?

— В этом не было необходимости — газета и так принадлежит мне. Все дельце я провернул лично при помощи одного очень надежного человека. Он купил в муниципальной покойницкой неопознанный труп какого-то бродяги, одел в мою одежду и нашпиговал стрелами. К тому времени, как новость попала в газеты, я уже был в Тако-Ито.

— Это же глупость полная. Любой судмедэксперт...

— Тело уже кремировали. Я не надеюсь, что этот ход надолго собьет всех с толку. Но необходимую долю сумятицы в общую картину хаоса он уже внес. Кроме того я подумал, что находясь на виду, я представляю собой очень уж привлекательную мишень, а в последнее время у меня почему-то появилось много влиятельных недоброжелателей. Не все же такие болваны, как Большой. Одно из покушений может оказаться и удачным. Поэтому я решил все же попутешествовать вместе с вами.

— А ваш бизнес? — я решил ничему не удивляться.

— У меня целая куча жадных родственников. Пока они не разорвут мою империю на куски, никто из посторонних даже приблизиться туда не посмеет. А им на это понадобится лет сто потому что у меня очень хорошие уравляющие и великолепные адвокаты. Теперь рассказывайте вы.

Я очень подробно рассказал все, начиная со слов "...простите, но я не очень вежливый человек..." и до слов "...а свою сестру лучше привяжи за ногу к кровати...". Виктор ни разу не перебил меня, лишь иногда чертил грязным ногтем какие-то знаки на столешнице.

— Та-а-ак... — сказал он когда я наконец закончил. — Та-а-к... о Дэниеле Ферте и Давиде Буковски я знаю. О Флинке Тимтае слышу в первый раз, но теперь по крайней мере становится ясно, почему так резко изменилось отношение ко мне со стороны наших промышленников. Я даже догадываюсь, что он им наплел.

— Мне нужно об этом знать?

— Пожалуй, да. Вы знаете, что Федерации идет жесткая борьба между промышленниками и колдунами. Все считают, что борьба идет из-за денег, но вопрос гораздо серьезней. Это столкновение двух идеологий. Сторонники одной считают, что мы, люди, должны развивать высокие технологии, а сторонники другой отдают предпочтение магии. В этом противостоянии я нахожусь на стороне технического прогресса.

— Почему?

— Нам никогда не достичь в магии тех высот, которые эльфы, гномы, цверги и прочие даже и высотами не считают. Эльфы живут несколько тысяч лет, а их цивилизация гораздо древнее нашей. У нас просто нет того запаса времени, и того запаса знаний, который есть у них. Средний уровень нашего колдуна соответствует уровню деревенского шамана орков. Для вас же не секрет, что вся эта публика считает нас условно разумными? Условно! Каково?

— Но цверги...

— Не заблуждайтесь, Питер. Если цверги и гномы позволяют покупать вам свои товары, то это вовсе не значит, что они считают вас равным себе. Да, мы живем здесь всего лет семьсот-восемьсот, а они — века и десятки веков. Но даже за это время мы построили города. Мы построили заводы и фабрики. Пусть у нас пока только один сталелитейный завод, но он принципиально отличается от гномских и цвергских заводов. Мы начали строить электростанции. Они уже пользуются нашими товарами и изобретениями...

— Ближе к делу, если можно.

— Ах, да... Извините, — Виктор смутился. — В общем... у меня был роман... с одной... женщиной...

— Это обнадеживает. Вот если бы у вас был роман с мужчиной, то я начал бы волноваться. Не терзайте себя, Виктор. Не хотите говорить — не говорите.

— Я скажу. Это важно. Она... — он снова замялся.

— Магичка?

— Нет. Настоящая чародейка. Полина "Шэннон" Грин.