Был и третий вариант, почему эти люди напали на отряд, но его я озвучивать не стал. Возможно, что они атаковали нас именно потому, что узнали в нас служителей ордена. Не секрет, что в королевстве есть немало людей обиженных или злых на орден. Друзья осужденных в низости, родные обвиненных в занятии волшебством, близкие тех, кого казнили за злонамеренное или неумышленное препятствие работе исполнительных органов ордена. Таких людей не слишком много, но и не то чтобы мало. И они всегда находят друг друга, сбиваясь в подобие неких скрытых сообществ. Несколько раз на служителей высших чинов даже совершались покушения, а на монастыри были предприняты пара набегов. Но всегда заговорщики были найдены и наказаны самым жестоким образом. Кардиналы не любят, когда власть Высшего ставят под сомнение.
Но даже и помимо тех, кто берется за оружие и решается на крайние меры, хватает и других. Тех, кто просто осуждает орден за драконовские методы и любовь к радикальным решениям проблем.
Я не брался судить, кто тут прав, а кто виноват. Когда начинаешь лезть в чьи-то конфликты, обязательно получаешь по голове от обеих сторон. Кроме того, я вроде как принадлежал к одной из них. Да и разобраться вряд ли получится — слишком много подводных камней. В жизни редко бывает так, чтобы кто-то был однозначно прав, а кто-то — однозначно нет. А соизмерять правоту сторон — нет уж увольте. Я не судья, я — охотник на магов.
Мне показалось, что старший инквизитор больше склонялся к моей версии. Он задумчиво на меня посмотрел, но развивать тему не стал.
— Зачем гадать? — ушедший осматривать тела Дикон вернулся, волоча за собой раненого нападавшего. — Вот сейчас и спросим. — Он уронил стонущего врага на землю недалеко от нас, врезал ему ногой по ребрам и уже совершенно другим тоном, холодным и жестким, обратился к нему. — Предупреждаю один раз, возиться с тобой времени нет. Так что отвечай быстро и четко. Кто ты такой? И почему вы напали на нас?
Парень затравленно огляделся, но промолчал.
— Как хочешь. — резкий взмах меча, и рука раненого врага, на которую он опирался, подломилась. Кисть отделилась от тела и упала в траву рядом с ним. Нападавший взвыл.
Бич Отступников наконец-то решил вмешаться. Правда сделал он это совершенно неожиданным для меня способом. Шагнув к воющему врагу, он одним мощным ударом своего молота прекратил мучения бедняги.
— Разницы нет, что послужило причиной для этих людей напасть на нас. — грозно заявил Огюст, усилив эффект своего голоса сдвинутыми бровями. — Они напали — мы понесли потери. В другое время я бы приказал преследовать негодяев и отыскать их всех. После чего отдал бы всех брату Корвуту на недельку. Но сейчас на это нет времени, наша миссия важнее. Собирайтесь, мы отправляемся дальше. И добейте всех раненых.
Как бы не рвался в путь старший инквизитор, заминка у нас все равно произошла. Погибшего оруженосца нужно было хоронить, и искатель правды отдал приказ закопать тело у одного из деревьев без должных такому случаю обрядов, так как обычно они занимают довольно много времени. Но на это воспротивился старый капеллан. Он заявил, что не оставит человека, который доверил ему заботу о своей душе, без погребального ритуала. Инквизитор ответил, что на это нет времени. Но капеллан уперся рогом и объявил, что отряд может двигаться дальше, но он и с места не сдвинется, пока не выполнит ту работу, которую на него возложил орден и Высший. А затем, если будет на то воля Высшего, он догонит отряд.
Оставлять старика одного в странном колдовском лесу, где неподалеку еще и бродят разбойники, означало с большой долей вероятности распрощаться с ним навсегда. Предоставить ему солдат для охраны — ослабить отряд. Огюст, подумав, вышел из этой ситуации тем, что решил не оставлять никого, забрав с собой и тело погибшего.
Кроме павшего оруженосца, которого вроде звали Курт, из отряда похоже больше никто особо не пострадал. Еще один солдат получил совсем легкое ранение ножом и все. Если бы атакующие не застали нас врасплох, мы бы точно все ушли из этого места на своих двоих.
Остаток дня прошел без эксцессов и новых сюрпризов. Мы двигались скорбной процессией сквозь лес, почти не разговаривая, и не забывая хмуро поглядывать по сторонам. Но в этот день больше никто не решился нас беспокоить. Ни человек, ни зверь, ни мистическое существо. Быть может враг отступил решив, что мы крепкий орешек и им не по зубам, а возможно затаился, выжидая подходящего момента. Если в этом лесу вообще был хоть кто-нибудь еще, кроме нас, недобитых бандитов и этих жутких, следящих за нами исподтишка, деревьев.
Преодолеть зеленый массив до темноты у нас не вышло. В прочем, вряд ли кто-то на это всерьез рассчитывал. Одинокому всаднику, возможно легкому курьеру на специально подготовленной лошади, и удался бы этот подвиг, но не нам. Многие из нас были слишком тяжелы, для того чтобы кони могли поддерживать достаточно долго нужный темп. Да и где здесь разгоняться? От когда-то широкой дороги осталась хоть и приемлемая, но все же тропа.
Тени в сумрачном лесу сгустились еще больше. Это означало, что где-то там, где видно солнце, на землю опустился вечер. Пора было останавливаться на ночлег.
Подбором места сильно не заморачивались, лагерь разбили прямо на бывшей дороге. А что? Вполне себе удобно. И заросли не такие густые, чем в округе, и в том случае, если придется спешно сниматься, направление долго искать не придется.
Предстоящая ночевка в незнакомом и зловещем лесу многих нервировала, поэтому к ней решили подготовиться основательно. Солдаты рассудили, что для этого дела одного костра будет маловато, и потому, когда старший инквизитор приказал собрать хворост, многие отправились выполнять его поручение с особым энтузиазмом. Увидев, что все бросились в рассыпную, Айронхарт прокричал свой приказ: по лесу ходить двойками, и не отдаляться от лагеря больше чем на сорок метров.
Я тоже решил внести свою лепту, и предложил Алексу прогуляться за топливом для костра. Не то чтобы я сильно верил, что свет его огня разгонит всех магических существ и мистических сущностей в округе. Правда была в том, что я захотел размять ноги. Седло за эти несколько дней в конец опостылело. Все-таки путешествуя вдвоем с Агорником, мы чаще передвигаемся на своих двоих.
Должно быть у моего духовника были схожие с моими проблемы. Он подозрительно быстро согласился составить мне компанию.
— Знаешь, мой мальчик. — стоило нам отойти на достаточное расстояние от лагеря, чтобы нас невозможно было послушать, и Алекс тут же решил затеять разговор. Молчание для него было одним из самых не любимых занятий, и долгое время придаваться ему он не мог. — Мне кажется, я уже слишком стар для подобных происшествий. И переживаний.
— Брось, Алекс. Какой из тебя старик? Тебе ведь еще даже и пятидесяти нет. — возразил я своему другу. — Дело не в возрасте, а в восприятии. Я тоже не люблю кровопролитие.
— Я думал, — духовник говорил медленно, как это делает человек, подбирающий слова и опасающийся обидеть собеседника. — Что с твоей профессией, ты уже к этому привык.
— Возможно в какой-то степени и привык. — вдохнул я. — Но это не значит, что из-за этого я поменял свое отношение.
Агорник промямлил что-то типа "понятно", и между нами повисло неловкое молчание. Чтобы его прогнать, я решил сменить тему.
— Знаешь, Алекс, у меня никак не идет из головы рассказ деревенских детей.
— Про девочку?
— Да.
— И что тебя смущает?
— Да вся история странная. На первый взгляд обычные фантазии ребятни, но что-то в ней такое есть, что постоянно цепляет мое внимание и заставляет думать, что я что-то упустил. Пока мы пробирались через лес, я все время мысленно возвращался к этому рассказу, ну и решил поломать над этим голову подольше. Благо, время было. — Я наклонился, чтобы поднять сухую ветвь с земли и продолжил. — И вот что я подумал. Что если девочка и в самом деле была, но являлась не тем, кем показалась деревенскому мальчишке? Она появилась в деревне примерно в одно время с колдуньей и пропала, когда та ушла. Так может не было никакого похищения, и девочка ушла вместе с чародейкой добровольно. Просто потому что они вместе путешествуют.
Я замолк и остановился, осознав, что уже несколько мгновений говорю в пустоту. Обернулся и увидел, что Агорник замер в пяти метрах позади, удивленно выпучив на меня глаза.
— Хочешь сказать, что девочка, если она вообще была, может быть дочерью колдуньи?
— Почему нет? — не понял я удивления своего духовника. — Дети-то у них могут быть. В этом плане от обычных людей они не отличаются. Ладно, прекращай так на меня таращиться, это всего лишь предположение. Уверенности касательно этой версии у меня у самого маловато. Тем более ни епископ, ни инквизиторы не заикались о том, что у чародейки могут быть попутчики. Эх, надо было сразу идти к той старухе, что устроила у себя дома приют. Глядишь, и прояснила бы кое-какие моменты. А так остается только гадать. Приспичило же Огюсту отправляться с такой поспешностью! Да и мальчуган тот не вовремя полез со своими вопросами о личном.
Алекс как-то странно на меня посмотрел и вновь принялся за сбор хвороста. Он мне так ничего и не ответил по поводу моей догадки, но видно было, что она его заинтересовала. Выглядел он задумчивым.
Разговор у нас снова не задался, но на этот раз я не стал делать попыток, чтобы опять его возродить. Я тоже ушел в свои мысли.
Выполняя механическую работу, легко слишком сильно отрешиться от действительности. Такое редко бывает на пользу, особенно если ты находишься в месте, где, возможно, притаилась опасность. В этом случае заметить ее получится слишком поздно.
Глубокий уход в себя — это моя слабость. Мне нередко выговаривали наставники за излишнюю отрешенность, заявляя, что иногда приходится звать меня по пять раз, прежде чем я вернусь в реальность.
На этот раз я вынырнул из омута размышлений самостоятельно. Мгновенно и рывком. По затылку словно пробежали легкие холодные пальцы. Не раз выручавшее меня чутье кричало, что что-то не так.
Я резко развернулся и повел взглядом вокруг. Моего духовника нигде не было, среди деревьев я стоял один.
Это не я ушел далеко — голоса из лагеря доносились, хоть и приглушенно, но вполне отчетливо. Значит, это Алекс куда-то решил отлучиться.
Крик застрял у меня в глотке. В тот момент, когда я хотел поднять тревогу, между стволов мелькнула знакомая спина. Все-таки далеко он уйти не успел.
Я рванулся следом. В три прыжка сократил дистанцию до половины и решил негромко его позвать.
— Алекс. — Нуль внимания.
— Алекс! — Никакой реакции. — Агорник!
Только после того, как моя ладонь опустилась на его плечо, мой духовник остановился и недоуменно поднял на меня взгляд.
— Ты куда это собрался? — мои пальцы стиснули его плечо еще сильнее. Я не собирался его отпускать, пока не разберусь, что с ним такое.
— Показалось, будто увидел женский силуэт у тех кустов. — кивнул он неуверенно в сторону головой. — Вот решил посмотреть поближе.
— В одиночку? В лесу Сестер? После того как утром убили одного из оруженосцев нашего отряда? Несмотря на это все, тебе захотелось потешить свое любопытство?
— Знаешь, — растерянно почесал в затылке мой духовник. — Теперь, после того как ты привел все эти доводы, мне и самому это кажется странным. Но до этого все казалось таким разумным и логичным. И кроме того, мне действительно было очень любопытно.
— А сейчас как ты себя чувствуешь? — я цепким взглядом прощупал заросли, на которые кивнул мой духовник, но ничего подозрительного так и не заметил.
Сосредоточившись до головной боли, я посмотрел на заросли другим взором, но следов магии тоже не обнаружил. Правда, даже после этого, я не был уверен, что их там нет. Дело в том, что я сомневался в своих способностях поиска следов чародейства в этом месте. Лес Сестер словно накладывал какую-то темную печать на пространство. Он будто бы отбрасывал тени не только в визуальном смысле, но и в плане слуха и обоняния. За этой тенью вполне можно было спрятаться от меня. А учитывая поведение моего старшего товарища, я почти не сомневался, что там, за ней, что-то есть.
— Потерянным. Не знаю, что и думать. — ответил духовник.
— Хорошо. Двигай тогда. — я подтолкнул Алекса вперед, перед собой. — Пора возвращаться в лагерь.
— Касий, мой мальчик, тебе никто не говорил, что у тебя железная хватка? — скривившись, потер свое плечо Агорник. — Руки тонкие, словно птичьи, но зато такие же цепкие.
Командир отряда к сообщению о новой возможной угрозе отнесся со всей серьезностью. Первым делом провел перекличку, боясь, что кто-то мог уже исчезнуть. Но, слава Высшему, такому же воздействию, как мой духовник, больше никто не подвергся. Увеличив минимальную группу по сбору топлива для костров, Бич Отступников снова всех разогнал.
Мы с Агорником ни в одну из этих групп не попали, так что остались сидеть в лагере.
— Ну ты как, оправился? — подошел я к нему, после того как помог сиру Лайону пристроить наших коней.
Алекс показался мне задумчивым и меланхоличным.
— Да вот, сижу и проигрываю в памяти эти события. — то ли поделился, то ли пожаловался он мне. — Пытаюсь понять, как я это допустил. Как вышло, что я, словно марионетка на ниточках, шагал туда, куда укажут.
— О, Высший! — воскликнул я. — Что ты вообще мог поделать? Не думай, что в произошедшем есть какая-то твоя вина. Или что у тебя проявилась какая-то слабость. Никто не смог бы ничего предпринять в такой ситуации.
— Ты бы смог.
— Кстати, не факт. Тебе же известно, что мы не абсолютно непробиваемые.
— Знаешь, — Алекс, казалось, даже и не слышал моего ответа. — Это странное ощущение, осознавать, что только что тебе указывали как думать. Выделили только одно направление для мыслей, а все остальные заслонили. Но ты при этом все равно считал, что все в порядке, потому как не знал, что тебя ограничивают. Осознавать это неприятно. И страшновато.
— Само собой, неприятно. — я опустился на землю рядом с толстым монахом и дружески хлопнул его по спине. — Никто не любит, когда его свободу ограничивают. А уж если речь о той свободе, на которую обычно не могут повлиять другие, как например, на свободу мышления, то дело вообще швах. Становится так тоскливо, что хочется пойти и утопиться.
— Не думал, что ты будешь... — сквозь маску меланхоличного самокопания на лице Агорника проступила нотка удивления. Значит, я на правильном пути. — Настолько прямолинейным.
— Думал, я буду поделикатнее? — усмехнулся я. — Стану уговаривать тебя, что все в порядке? Что ничего страшного не произошло? Но это было бы враньем, о котором мы оба знали бы, что это вранье. Хотя кое-какую щепетильность я все же проявил.
— Да? И какую это?
— Я сказал утопиться. И где в этом лесу ты найдешь подходящий для этого водоем?
— Это скорее хитрость, чем деликатность. — с улыбкой возразил мне духовник.
— Возможно. — я тоже расплылся в улыбке, но тут же стер ее с лица. — Но, если говорить серьезно, подумай вот о чем. Ты сидишь и грызешь себя, из-за ситуации, в которой поддался чужому влиянию. Хотя ничего не мог сделать, но ладно, опустим этот момент. Можно сказать, что ты проиграл один бой. Но сейчас ведь происходит ровно то же самое. Теперь уже твоя прошлая неудача влияет на тебя негативным образом. Ты переживаешь из-за этого, и снова проигрываешь. Борись со своими эмоциями, не давай им влиять на твой рассудок. И второй бой будет за тобой.
