Бешеный прапорщик. Продолжение 2

Стоящий рядом Волгин усмехается и негромко произносит:

— Да, Денис Анатольевич, Вам бы эпистолярным жанром на досуге заняться... Очень яркие и выразительные эпитеты умеете подобрать... Ваши предки, случайно боцманами на флоте не служили?..

Нет, флотских в роду не было, а вот как только свободное время появится, сяду книжки писать. И первой напишу "Парень из преисподней" братьев Стругацких. Надеюсь, они не обидятся на плагиат... Но это — в далеком будущем. А сейчас есть более важные и неотложные дела...

— Если бы вы, стадо баранов, по ошибке одетое в военную форму...

— Это почемуй-то мы — бараны? — Недовольно бурчит кто-то в задних рядах.

— Потому, что когда говорит командир, все остальные должны молчать так, чтобы было слышно, как мухи на лету детей делают! Понятно?.. Так вот, продолжу с вашего разрешения... Кха-гхм... Если бы вы дослушали меня до конца, не перебивая, то сразу поняли бы, что все — в ваших руках. Завтра с утра сдаем нормативы: марш-бросок, полоса препятствий, стрельба. По рукопашке бои устраивать не будем, еще покалечите друг друга до дела. В рейд уходят шестнадцать "пятерок", показавших лучшие результаты. Снайпера и подрывники — не в счет, идут все. Я думаю, так будет справедливо...

До самого отбоя казарма бурлила, кипела, шипела и пузырилась. Бойцы, собравшись в боевые группы, увлеченно обсуждали свои шансы попасть на "праздник". Мы же с штабс-капитаном Волгиным уединились на свежем воздухе для разговора...

— Иван Георгиевич, насколько я знаю, капитан Бойко уже имел с Вами беседу по этому вопросу, но я хочу объяснить со своей колокольни...

— Простите, Денис Анатольевич, что перебиваю, но сам все прекрасно вижу. Я — человек чужой в Вашем подразделении и взят только для того, чтобы один из отрядов мог самостоятельно поработать. На что отнюдь не обижаюсь.

— Нет, Вы меня не так поняли. Не знаю, что Вам говорил Валерий Антонович, но у Митяева будут его казаки. С которыми он еще до войны жил, буквально, плетень в плетень у себя в станице. У них — особые отношения, что совсем не влияет на выполнение боевой задачи, — наоборот. Вахмистр всегда найдет способ и германцам накостылять, и всех своих сохранить. Вы же, впрочем, как и я, — человек со стороны. И все Ваши приказы казаками будут подвергаться сомнению. А в бою иногда дело решают доли секунды. Еще, кажется, Суворов говорил, что промедление смерти подобно.

— Ну, Вас-то, положим, они слушаются без всяких сомнений. Скажите, как Вы этого добились? Откройте секрет, Денис Анатольевич.

— Для этого нужно было всего лишь пройти вместе с ними через все трудности и в учебе, и на операциях. Чтобы они видели, что командир требует от себя столько же, если не больше, чем с подчиненных. И никогда не пошлет их на бессмысленную гибель. А если надо, сам первый встанет.

— Да, господин подпоручик, интересные вещи рассказываете... Что ж, буду учиться у Ваших казаков... Да и у Вас заодно, если к себе возьмете. — Видя мое недоумение, добавляет. — Мне кажется, за этим способом боевых действий большое будущее. Да и люди у Вас на фоне всеобщего уныния в бой рвутся с радостью. А разница в чинах меня не смущает...

На следующий день мы провели мини-олимпиаду по военно-прикладным видам спорта и различным видам умервщления ближнего своего. Как и было обещано, отобрал "пятерки" с самыми лучшими результатами, потом пришлось особо проследить, чтобы среди остающихся не возникли разборки с применением подручных средств по вопросу "Кто виноват?". Предупредил, что одной только мысли об этом будет достаточно для списания в элитные сортиростроительные подразделения. Затем отдал оружейку "на поток и разграбление", в смысле, бойцы готовили оружие, запасались патронами, подгоняли снаряжение, точили ножи, — в общем, готовились к операции.

Немного дополнительных хлопот добавил Валерий Антонович, приехавший проверить подготовку к рейду и попутно доставивший подарок "с барского плеча", — два ящика пироксилиновых шашек в дополнение к имеющимся, и ящик каких-то очень новых гранат англичанина Миллза. Вместе с командирами отрядов пошли посмотреть на это чудо. Ну, граната, как граната. По форме очень похожа на французскую F-1, то бишь, "лимонку", но вот запал!.. Почти такой же, как на гранатах моего времени. Прижимная скоба с чекой в виде кольца. Единственное отличие от "феньки" — с другой стороны нужно выкрутить перед броском пробку, вставить капсюль-детонатор, и снова закрутить. Ну, это — дело несложное. Гораздо важнее то, что эти гранаты существуют в качестве винтовочных. В будущем надо будет этим озаботиться, а сейчас нет времени, — надо все проверить и перепроверить...

Выезжаем после обеда, ближе к вечеру. Машины уже готовы, три из автоотряда, присланные капитаном Бойко, и одна наша. Отвезут нас на "передок", потом вернутся, чтобы перевезти все оставшееся имущество на новое место. Ну, да это — уже проблема Дольского. А наша задача — очень тихонько пройти в тыл гансам, и там уже начать безобразия нарушать и дисциплину хулиганить. То бишь посмотреть насколько крепок знаменитый германский орднунг. Как там у классика? "Ди эрсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт...". Вот и посмотрим, как они будут "марширт", если им нарушить снабжение разными плюшками. Из своего будущего помню, что взвод янки в одном из мест установления свободы и демократии отказался воевать ввиду того, что на позицию не были доставлены свежие биотуалеты. Гансы, конечно, не такие привереды, но и им мало будет удовольствия считать каждый патрон из подсумка и каждую галету из "железного пайка"...

Погрузка подходит к концу, иду в казарму за своими вещами и, проходя мимо кустов, слышу какую-то возню и шепот. Теперь понятно, куда наша сладкая парочка делась. Останавливаюсь и обращаюсь в пространство:

— Федор, через пять минут вижу тебя в кузове. Время пошло... Племяшка, до свидания!

Или мне показалось, или даже кусты покраснели в смущении. Ладно, пусть прощаются...

Учитывая наступление немцев, линия фронта не была сплошной, и найти подходящую дырку для сотни человек особого труда не составило. Прошли по небольшой ложбинке, выставив наверху по обе стороны по пулеметному расчету, затем дождались их и тихонько двинулись к лесу, в котором планировали устроить лагерь. Добрались, выставили охранение, всухомятку перекусили (костры зажигать запретил "во избежание") и стали ждать рассвета.

Светать начало примерно через час. Ну, что ж, пора начинать делиться как амебе. Подзываю Оладьина, который о чем-то шепчется с Волгиным. Подходят оба. Ну, ладно, у меня тайн нету. Пока...

— Сергей Дмитриевич, доставайте карту... Сейчас собираете своих и по этому лесу уходите как можно дальше на юго-запад. Там будете почти на месте. День отдыхаете, потом выходите на берег Равки, двигаетесь вдоль реки и ищете, где гансы переправляются. Таких мест там несколько, правый берег, в основном, лесистый, на восток ведет пара дорог. Ну, а дальнейшие действия, — на Ваше усмотрение. Чем дольше немцы не смогут переправить через реку ни повозки, ни солдата, тем лучше для наших. Старайтесь не держать группу вместе, пусть "пятерки" рыщут по местности в поисках объектов для диверсий. Только не засветите свою базу. Через неделю возвращайтесь сюда. Если в течение дня никто не подойдет, выходите к своим самостоятельно, только оставьте нам знак, — например, две зарубки косым крестом вот на этом дубе. Если нам придется раньше уйти, сделаем также. Вопросы ко мне есть?

— Нет, Денис Анатольевич, все понятно... Разрешите действовать?..

— Идите. И Бог Вам в помощь...

Жму руку своего зама, затем смотрю, как собирается его отряд... Вот и все, последний боец неслышно растворился в утренних сумерках. Хочется надеяться, что вернутся все... Ну, а мы поворачиваем на север и идем до речушки с очень интимным названием — Пися. Двигаемся днем потому, как достаточно углубились в глухой лес, и встретить тут немца будет очень проблематично. Ну не любят европейцы русские леса. Наверное, еще со времен Ивана Сусанина. Которого Глинка потом прославил в своей опере. Его все считали и поныне считают героем и патриотом. А в моем будущем кто-нибудь, наверное, додумается скоро этого крестьянина назвать палачом и организатором геноцида против благородных польско-литовских шляхтичей, несших свет свободы и демократии на Русь... Так, что-то я сам с собой разболтался не по делу. Не расслабляться!..Витать в облаках потом будем, когда дела сделаем...

Третий отряд ушел дальше по берегу до самого Сохачева, там по дороге должен быть интересный мостик, который надо проверить на взрывоустойчивость. А мы повернули на запад и крадемся в сторону уже известного нам Ловича. Скоро к дядьке Михасю в гости заглянем, узнаем, что на станции новенького, только по пути чего-нибудь испортим. Тот же мост, например, который через Равку у Болина перекинут. Мне лично он уже несимпатичен тем, что по нему гансы свободно ездят. Как по своему собственному.

Опасаться пока некого, вокруг пустынно, но — береженого Бог бережет, дозоры налегке разослал во все стороны. Остальные бойцы малость притомились со своей и чужой поклажей, как-никак, навьючились мы будто ослики. Один только Федор свое ружье тащит, не напрягаясь, за спиной помимо обязательного джентльменского набора диверсанта еще тренога в сложенном виде, патронов с полсотни, а каждый, между прочим, двести грамм весит, десятка два пироксилиновых шашек, детонаторы, шнур, да еще у кого-то вещмешок взял. Здоровый бугай, да и гормончики пошаливают, вот и прет как тяжелый боевой слон... Так, пора остановку сделать. Торможу колонну, по цепочке передаю волшебное слово "привал", народ тихонечко расползается по укромным местечкам.

Вечером разведка сбегала к Воле Шидловской. Возле которой должна была состояться немецкая газовая атака, которую мы, скорее всего, сорвали в прошлый раз. Во всяком случае, я про применение газов ничего не слышал, а когда пристал с расспросами к капитану Бойко, был вежливо послан... подумать над режимом секретности, да еще и с цитатами из классиков древнего мира. Типа: "Во многих знаниях — многия печали, и вообще, что Вам, Денис Анатольевич, так неймется по поводу оберст-лейтенанта и его необычного дыхательного аппарата?".

В деревне квартирует около роты гансов, так что мы обойдем их незаметно. Хоть и есть искушение зайти "в гости". Но и поднимать шум преждевременно тоже не хочется, их коллеги у моста могут насторожиться. Поэтому, еще немного стемнеет, и идем к мосту, до него верст восемь осталось. Вот там и повеселимся...

Дошли, лежим, смотрим. Наверное, когда наши отступали, либо взрывчатки не хватило, либо спички отсырели, либо срочно драпать надо было. Короче, мостик-то через реку цел и невредим. И гансы по нему много чего нужного везут своим передовым подразделениям. А рядом в силу своей немецкой основательности наладили понтонную переправу. Запчасти для второй такой же сложены на берегу. Я так понимаю, — для пехоты, чтобы не мешала тяжелые грузы переправлять на этот берег. Охраняется все это богатство тремя часовыми, — двумя на мосту, и одним — возле палаток. Их — две. Одна, поменьше, — наверняка для офицера, побольше — человек на двадцать. А хорошо, что гансы на этом берегу устроились. Всем кагалом, включая повозки и лошадей. Значит, ждем рассвета, а пока посмотрим как часовые службу бдят.

Гансы здесь непуганые. Вот что значит глубокий тыл. Боятся, наверное, только одного — своего унтера-разводящего. Как только начинает светать, собираю командиров "пятерок", ставлю им задачу. Одна остается в тыловом прикрытии, одна идет к мосту снимать часовых, остальные четыре бесшумно окружают лагерь, оставляя свободным только берег. Со стороны моста дважды ухнула сова, — значит, там часовых уже нет. Третий пережил своих товарищей на пару минут. Подбираюсь к командирской палатке, откуда слышен заливистый храп. Бойцы тем временем блокируют выход из второй...

Ну, начали! Откидываю занавеску на входе, пригнувшись, ныряю внутрь. Фонарик — в левой руке, "Оборотень" — в правой. Жму на кнопку, направляю луч света по звуку на храп, который тут же меняется на хриплый спросонья голос "Вас ист лос?". Да, собственно, ничего и не случилось, просто к вам в гости пришел толстый и пушистый полярный лис. Вы, майн хер, все равно этого не поймете, поскольку не знаете всех тонкостей великого и могучего русского языка. Но лучше вам от этого не будет.

Не давая его обладателю подняться, несильно бью углом фонаря в висок, разворачивая голову, лезвие ножа входит в шею сбоку между ключицей и трапециевидной мышцей, перерезая сонную артерию, яремную вену и трахею... Все, готов клиент. Вылезаю из палатки, мои показывают мне семь винтовок, составленных в козлы. Это что же, тут только караул? Тем лучше для нас и хуже для колбасников. Киваю бойцам на маузеры, в смысле, работаем штыками, подрезаю растяжки, палатка оседает вниз и тут же начинается шевеление с недовольными возгласами. Это даже и лучше, не промахнуться. Какой-то самый прыткий пытается вылезти из парусины, получает мой клинок в печень и валится под ноги. Палатку разрезают и проводят контроль. Или мизерикордию, это как посмотреть. Теперь идем и смотрим что тут у нас сложено на берегу. Так, Брикеты сена, какие-то доски, брусья... На воде качаются шесть жестяных понтонов. Подзываю подрывников, мол, работайте, ребята... Хотя, стоп! А зачем тратить взрывчатку попусту? "Взрывателей" посылаю минировать уже готовую переправу. По паре шашек между днищевыми досками и жестянкой, думаю, будет достаточно. Командирам групп выдается задача — натаскать сено на пиломатериалы, переправу и мост, благо, что он деревянный, вытащить из воды приготовленные полулодки и сделать из них решето трофейными топорами. После чего две штуки водрузить на будущий костер, остальные утащить на мост, и ждать сигнала. Идем дальше. Так, а что это тут так противно воняет?.. Скипидар в бочке. Замечательно! А рядом — еще бочечка, поменьше. Там какая-то липкая, тягучая, дурнопахнущая масса. Может быть, деготь? Хрен его знает! Зачем это все тут, хотел бы я знать?.. Пропитывать настил?.. Не знаю, да и не важно это.

Озадачиваю двух человек поиском ведер, затем начинаем обильно поливать сено, чтобы лучше горело. Через несколько минут весь берег благоухает специфическим запахом, аж лошадки заволновались. Кстати, надо бы их отвязать, жалко животинку. Еще двое бойцов побежали к коновязи...

Группа переправилась по пока еще целому мосту на ту сторону, остались только подрывники. Ко мне подбегает довольный и радостный Максим-химик, докладывает, что все готово. Ну, поехали!.. Даю сигнал, в предрассветной мгле видны огоньки горящих шнуров. Проходит секунд тридцать, слышны негромкие хлопки взрывов. Четыре... Пять... Шесть... Все! Теперь в каждом "корыте" по паре больших дыр в днище. Переправа оседает в воду, ее настил и доски на берегу разгораются, освещая неровным багровым светом прибрежные кусты. Пропускаю вперед себя студента с Савелием-бомбардиром, бегу через мост замыкающим. Кричу командирам, чтобы проверили людей. Вроде, все на месте. Возвращаюсь на мост к наваленным брикетам сена, воняющим скипидаром и накрытых очень дырявыми лодками, разжигаю приготовленную трофейную газетку, кидаю в кучу. Язычки пламени, набирая скорость, заплясали свой веселый танец огня, в небо поднимается качающийся дымный столб... И вот уже на мосту горит огромный костер. Все, дело сделано. Пока гансы прочухаются, мост, по любому, сгорит. Хорошо, если остатки свай останутся. Командую "Вперед", и отряд растворяется в лесу...