Тем временем, школьники попытались подманить кота колбасой. Тетка со вздохом выпутала из мегабаула баул поменьше, из баула сумку, из сумки пакет, из пакета ридикюль... Из ридикюля, внезапно, сосиску. Дядька все теми же флегматичными движениями оторвал у воблы голову. Кот эти действия полностью одобрял — только ветка раскачивалась при любом его движении. Слезать кот не осмеливался.
Тут со скрипом распахнулись двери — занявшись котом, автобус все прозевали. Школьники бросились бегом в переднюю. Тетка с дядькой поднялись. Кряхтя, поделили на двоих баулы и степенно взобрались на среднюю площадку — из-под автобуса выдвинулись для них дополнительные ступени.
— Двенадцатый, — ответил Змей на вопросительный взгляд, — а нам пятьдесят восьмой нужен.
Сергей сел на лавку, откинулся на руки, поглядел в небо. В интернате он бывал один. К примеру, отмывая ночью туалет за какой-нибудь залет. Но там он постоянно, всякую минуту, кому-то и что-то считался должен. Сейчас невидимые нити порвались. Да, Сергей помогал “Факелу” — но мог и уйти в любой момент. Как там обещал Змей? Еды на два дня, и адрес в следующем городе. Так и вправду можно страну пересечь...
— Смотри!
Сергей повернул голову. Кот, убедившись, что жалельщики оставили все приманки под березой, одним прыжком покинул шаткий насест, приземлился прямо на травяном откосе... Огляделся — и смолотил колбасу, сосиску и рыбную голову так быстро, как будто всосал. Затем значительно поглядел на парней (Сергей мог поклясться, что кот подмигнул!) — и вскарабкался обратно на пост.
— Проблема современных котов заключается в том, что человек поместил их в благоприятную среду, заставив задаваться вопросами экзистенциального характера.
— Чего? — пролепетал Сергей, разобрав за шумом едва половину. Змей пожал плечами, все так же смотря сквозь березы:
— Не завидуй домашнему коту. Жизнь у него, конечно, беззаботная. Но, для начала, нужно не утонуть в тазике с водой. Да и потом, — парень тихонько засмеялся, — ежели кот живет у одинокой женщины, ему достается вся, так сказать, нерастраченная нежность и забота. А если кот живет у одинокого холостяка, огребает за все и за всех.
— А...
— Пятьдесят восьмой! Поехали!
* * *
Поехали к вокзалу: Змей сказал, что дороги минут сорок. Еще сказал, что закупаться всерьез на воскресную игру, а заодно и на Йомсборг, лучше вечером пятницы. Во-первых, так еда сохранится лучше. Во-вторых, по выходным Змей берет машину, чтобы не таскать в руках мешки с картошкой и коробки с вермишелью. Да и помощников наберется поболее. А сейчас надо только приехать в оптовый магазин у вокзала и отдать списки с авансом, чтобы там все приготовили. Ну, и по мелочи заглянуть в пару мест.
Сергей не видел разницы, куда ехать. Планируя самоволку, он даже представить себе не мог, что его так долго не смогут найти. В самом деле, уйти стопом по стране, от клуба до клуба... Но дальше серьезные срока начинаются, дезертирство не хрен собачий...
Ничего не придумав, Сергей просто смотрел в окно. Пятиэтажки, коттеджи, хатки, спиртозавод с громадной рекламой, зеленые буквы в рост; снова пятиэтажки; вот свеча в шестнадцать этажей, с нахлобучкой лифтовой шахты, точь-в-точь шлем Ангмарца из “Властелина Колец”... Парни поместились у передней двери, где можно смотреть в лобовое стекло, и слышать высказывания водителя за переборкой. Вот сейчас, притормаживая перед “зеброй”, по которой шла давешняя тетка с баулами, водитель говорил:
— ...Такую за раз не переедешь, на брюхо сядем...
Перед автобусом катилась миленькая мини-машинка светло-салатового цвета, украшенная белыми буквами: “НЕ ГУДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, И ТАК СТРАШНО!” Позади, в салоне, хныкала девочка — ее успокаивал женский голос:
— Не плачь, сейчас мы домой приедем и мама тебе зомби-майнкрафт скачает! А будешь капризничать — будешь вечером наказана!
Ответа девочки никто не услышал, зато мамин фальцет проник чуть не в кишки:
— Не положу тебя рядом спать!
Автобус уже заинтересованно молчал, так что девчачий писк услышали все:
— А я и сама не лягу!
— Это почему это ты сама не ляжешь?
— Папа говорит, что у тебя жопа холодная!
Пока автобус отсмеялся, въехали уже на мост — поначалу над железной дорогой, а потом и над речкой. Неизвестно, слышал водитель маму с девочкой, или просто совпало так — отчаливая от остановки, прямо в микрофон и объявил:
— Осторожно, двери улыбаются!
Вот зачем, зачем Сергей это представил!
Тут его бережно взяли за плечо:
— Кто еще не позолотил ручку кондуктору? У кого нема мелочи, шарит по карманам у соседей!
Змей протянул кондукторше два билета — Сергей даже не заметил, когда спутник их покупал-компостировал, или что там полагается с ними еще делать.
— Любовь Петровна, — заговорил Змей. Кондукторша с наигранным перепугом отшатнулась:
— Ви мене знаете?
— Не носи вы на груди такой красивой таблички с именем и отчеством, я бы сказал, шо вас таки знает вся Одесса.
— Таки мы не в Одессе, — тетка нервно поправила отвороты форменного сине-серого жилета, но ругаться не стала, и поэтому Змей продолжил:
— В автобусе ж не должно так пахнуть газом?
Любовь Петровна ехидно оскалила тридцать два золотых зуба:
— Нет, что вы, какой газ! Просто у нас тормозные колодки сгорели!
Учитывая, что пятьдесят восьмой в эту самую минуту разгонялся с моста к подстанции, и воздух в открытых люках свистел вполне по-разбойничьи... Змей только руками развел:
— Вишь, Сергей. А еще меня Змеем называют...
В салоне раздались редкие смешки. Любовь Петровна величаво развернулась и поплыла обратно в хвост. За окнами теперь поднимались высокие дома центра — не только жилые, все чаще улицу отражали громадные стеклянные фасады банков, торговых центров; а вот Сергей рассмотрел часто мелькавшую в телепередачах подкову дворца спорта. Остановки следовали все чаще, люди больше выходили, чем заходили. Сергей не волновался: знал, что им со Змеем до конечной.
— ...Дед, а чего ты сам телевизор везешь, тебе же как ветерану государство пообещало сделать то же самое бесплатно.
Долгое молчание, потом хриплый стариковский бас:
— Сынок, ты в каком году родился?
— Я в семьдесят восьмом, а чего?
— А вот я в одна тысяча девятьсот двадцать пятом... — дед прокашлялся и прибавил:
— Нам тогда государство тоже говорило… что войны не будет. Так что я уж лучше как-нибудь сам. Без государства. Лишь бы без войны.
Повернули на главную улицу, далеко впереди Сергей увидел громаду вокзала. Вот сейчас и выяснится, чего стоили все усилия по его маскировке. Могут поймать, да... От этой мысли беглец почувствовал даже некоторое облегчение. По-хорошему, лучше бы ему самому прервать самоволку. Сам ушел — сам пришел.
Но... Стоило представить, что уже не получится так беззаботно сидеть на лавке, смотреть в небо, подмигивать коту на березе... Зубы сами стиснулись. Пусть уж ловят.
— Выходим!
Вывалились на раскаленный асфальт привокзальной площади. Столько людей Сергей видел исключительно по праздникам, на торжественных построениях всего интерната и приданных частей обеспечения. Но там эти люди смирно стояли в коробочках и двигались по сигналу. А тут... Все бежали кто куда!
И уж девушек тут оказалось... Беглец порадовался, что штаны на нем жесткие, чуть ли не брезентовые. Хрен с ней, с жарой — опозориться куда неприятнее. Вот, недалеко ходить, у киоска пара брюнеток, одетых в босоножки, длинные пляжные накидки... а под накидками только шорты и загар:
— Это — шоколад со вкусом целлюлита на попе. Вот этот — со вкусом живота. Вот этот — со вкусом складок под мышками, знаешь, таких... А вон тот — якобы со вкусом больших сисек, но на самом деле вранье, он тоже с целлюлитом.
— Давай вот эту возьмем.
— Ой не-е, эту не возьмем. Она со вкусом аллергии.
Змей потянул спутника за руку:
— Насмотришься еще, их тут полно. И вообще, все они одного мизинца не стоят.
— Чьего? — хмыкнул Сергей, но лидер клуба только улыбнулся в ответ.
Парни пересекли шумную площадь, обошли привокзальную гостиницу, и на задворках ее в нырнули в громадный прохладный пакгауз. Там Змей пихнул спутника за столик:
— Две минуты, я сейчас.
И булькнул в пластиковый аквариум к менеджерам. Сергей от нечего делать повертел головой. Бетонная коробка, старый почтовый склад, сдали в аренду. Штабеля, коробки, погрузчики, поддоны, ящики, бочки. Запах селедки, бумаги, кирпичной пыли — и почему-то вдруг хорошего кофе. За длинным узким столиком вдоль стены — мужчины в пиджаках и футболках, в костюмных брюках и джинсах, в начищенных туфлях и новых сандалиях. Все одинаково уткнулись в бумаги, перелистывают, пишут, бухают печати.
Вернулся Змей:
— Все. Пойдем, тут поесть недалеко можно.
— А мне бы сначала наоборот.
Змей почесал голову.
— Так... На вокзале туалет — двадцатка. Щас, пойдем, — но кинулся он почему-то в кассы и взял билет на ближайшую электричку, за половину сказанного.
— Держи билет, вон поезд на седьмом тупиковом. Он еще пятнадцать минут стоит, все успеть можно.
Сергей посмотрел на бело-зеленые вагоны и понял змейское хитроумие. Состав новый, там биотуалеты, на стоянках не закрываются. Немного побеспокоился про камеры на перроне, но желудку не прикажешь, так что плюнул и побежал через вертушку. Змей с отсутствующим видом принялся кому-то звонить. По возвращении Сергей с удивлением понял, что комбинация не закончена: Змей так же быстро кинулся в кассы — и успел сдать билет. За пятерку.
— Так вот, падаван юный, — хмыкнул главный клубень “Факела”. — Двадцатку пускай те платят, у кого денег много. Ну что, идем перекусим? Вон там кафе...
— А я знаю, — перебил Сергей, — меня сюда машинисты подвезли.
— Так ты целый поезд застопил?
Сергей кивнул:
— Я на сайте читал, с какой стороны подходить к тепловозу.
— Вот на чем не ездил. И как?
Беглец двинул плечами:
— Уголь в топку кидать не заставили, уже хорошо. Ага, именно эта самая кофейня.
Кофейня на полтора столика располагалась в непроходном углу бывшего грузового двора. После того, как обработку багажа вынесли подальше из центра, тут пытались отдавать площади в наем — но закоулок тупиковый, люди все железнодорожные — или случайно забредшие пассажиры, в ужасе впитывающие их профессиональные байки. Словом, только эта забегаловка и уцелела.
— Зато у них курица из курицы, а не из кошки, — объяснил Змей. — А еще мне вот что нравится, глянь сюда.
Над столами трепыхалась белая растяжка с черными буквами простого шрифта: "У нас нет Wi-Fi не потому, что мы жмоты. Просто общайтесь с тем, с кем пришли!"
Сергей засмеялся и показал рукой дальше, на новое ограждение перрона:
“Свежая краска! Прислонись — убедись!”
— Шутники.
— Ага, — сказал Змей, — наши люди везде.
Принесли треугольные пироги с мясом, пахнущие на диво. Змей высыпал горстку мелочи. Засвистел отходящий состав и загремел прибывающий, да еще и принесли кофе. Разговор прервался. Из прибывшего поезда мимо тупичка валили на остановку люди. Мальчик лет шести кричал звонко, не смущаясь:
— Мама! А это собачка какой породы? Китайской? А почему глазки не узкие, а большие?
Мама тоже не смущалась и не думала лишней секунды:
— Даня, собачка куда из Китая приехала? Правильно! К нам! Пока не привыкнет, у нее все время будут такие глаза!
Змей распахнул глаза пошире, чем у той собачки, но кофе все же не выплюнул, удержал смешок. Сергей отставил стаканчик:
— А куда мы сейчас?
— В продуктовый, пожрать сегодня-завтра на клуб купим. Тут же оптовая база, вагонами ворочают. Сосиску или пакет сока нам тут никто не продаст, мелко это для них.
Пустые стаканчики смяли, забили в мусорку, присыпали бумажными тарелками. Опять пошли через площадь — по второму разу Сергей таращился уже не только на людей, заметил и рекламу на крыше: “КСЕРОКС это ХЕRОХ”.
