За нашей подготовкой к торговле, очень внимательно следили со стены. И когда Маэстро с Кузьмой подошли к воротам и предложили поторговать, сосновцы отказываться не стали. Даже глава деревни, обращенный по имени Арсений, похожий на грызуна, из-за двух торчащих передних зубов, вышел в окружении четырех телохранителей и начальником охраны, посмотреть на наши товары.

Носимый фасон одежды, не сильно отличался от того, что я видел в столице. Та же самая 'солянка', из старины и современщины. Но, как я уже знал от здоровяков, чем дальше от столицы, тем меньше встречается земное одеяние.

Обязанности мы распределили заранее. Маэстро будет рекламировать товар, Николай вести торг, а я, сидя на раскладном стульчике, за столиком, которые доставал Кузьма, буду выписывать чеки, если потребуют, таков закон. Сам же кузнец, не принимал участие в торговли, он забрал у меня серебро и, с разрешения 'сурка' Арсения, пошел за ворота, искать скорняка, кузню и портного. По мнению здоровяков, мы с Николаем, как белые вороны, в своих льняных одеяниях и нам срочно нужно сменить фасон. Благо, что они не придерживались моды и Кузьма пообещал, что одежда не будет выглядеть как новогодняя елка, а иначе я ее не в жизнь не одену, а останусь в бушлате.

— Здрав будь Петр, — 'хомяк' поздоровался с Маэстро, противным свистящим голосом — неужто на вольные хлеба потянуло?

Видать, нашего рекламщика знают не только в столице, но и за ее пределами.

— Не без этого Сеня, не без этого — радушно и с улыбкой, ответил Маэстро, пожимая руки всему зоопарку, который пришел вместе с Сеней, из которых только двое охранников были людьми.

— Смотрю, друзьями обзавелся? — небрежно спросил он Маэстро, глядя на меня и Николая, как на пустое место.

Мне было 'побоку', а во взгляде Николая, я увидал некоторую раздражительность. Не знаю, что было бы, если-бы Сеня протянул ему руку, но он этого не сделал. Чем вызвал у меня негативное представление о себе. Не люблю я личностей, возомнивших о себе, что они выше окружающих по рангу.

— Чем торгуешь? — осведомился Сеня.

— Да всем по не многу — Маэстро махнул своей лапой по прилавкам и предложил — выбирай.

Но увы, не Сеня, не его начальник охраны, — 'волчара' с серым мехом и когтистыми руками — ничего брать не собирались. Они вышли только для того, чтобы поздороваться со знаменитым воином. Так сказать, проявить уважение к Маэстро.

Люди и обращенные, так же подходили к нам, смотрели, спрашивали цену и, ничего не покупая, отходили. А вот за детьми нужен был глаз да глаз, особенно за компанией, состоящей из кентаврика, змея, пары полу-котов и трех людей. Они так и крутились рядом, норовя запудрить мозги и что-нибудь стащить.

Но с Николаем такой номер не прокатил, он вроде болтал с детьми, но кентаврика все же поймал за руку, когда тот схватил нож, с прилавка. И как тот не пытался отбиться и убежать, Николай держал его крепко. И когда кентаврик смирился и захныкал, 'красавчик' Маэстро, велел его друзьям звать мать, чтобы решить вопрос миром. И началось самое интересное.

Мать, дородная кантавриха, пришла не одна, а в окружении, зубастых, пернатых и когтистых подруг, да еще и при оружии. В руках женщины держали взведенные арбалеты, с наложенными болтами.

Честно признаюсь, я слегка 'сдрейфил' и не столько от вида толпы с оружием, а сколько от вида этой толпы. Нет, выглядели женщины вполне нормально, ухоженные, чистенькие, как положено. Но, еще вчера утром, я знать не знал, что полу-звери бывают, а тут, я их вижу вживую, да еще в таком количестве. Пробовал себя щипать, не помогает, сон не проходит и как бы мне Маэстро не говорил, чтобы я не пялился на покупателей, я ничего с собой поделать не мог.

Кентавриха, видя своего плачущего сына, тут же поперла буром, обещая превратить нас в ежей, утыканными болтами. Но увидев Маэстро, сменила гнев на вежливость и поинтересовалась, за что, столь славный воин, со своими друзьями, схватили ее сына. Николай отпустил воришку, а славный воин стал объяснять 'грозной леди', что мы и не думали обижать мальчонку, просто хотели сообщить его родителям о совершенном им поступке. Чтобы родители приняли меры и не допустили подобного в будущем, поскольку не все продавцы такие хорошие как мы.

Кентавриха, на радостях, что мы не собираемся раздувать сыр-бор, из-за поступка ее сына, пообещала последнему принять такие меры, что сидеть он долго не сможет.

Под это дело, вежливый Маэстро предложил женщинам приобрести у нас более подходящее оружие, чем задрипанные арбалеты. Те покрутили в руках свои, уже — слава богу — разряженные арбалеты и сообщили, что с луком у них получается гораздо хуже. И тут Маэстро показал 'жука', а еще через несколько минут, увел женский отряд в сторону, опробовать это чудо оружие.

— Думаю, пора собираться и готовится ко сну — зевая, предложил я Николаю.

— Подожди, сейчас Маэстро придет, и дело пойдет — ответил он, потирая руки — под его руководством даже камень, на третьем выстреле, попадет в цель.

И точно, минут через десять, Маэстро, в сопровождении женского отряда, вернулся и заявил, чтобы я готовился выписывать чеки. А сами женщины, велели детям, срочно звать 'куницу' Арсения, на деликатный, разговор.

Вечером, когда мы, наспех обмывшись, поливая друг друга из ведра, сидели в палатке и пересчитывали барыши, от 'аферы' Маэстро, которая чуть не привела к смене власти, в сумерках прибыл караван моховцев.

К слову сказать, палатка, которую Маэстро 'выцыганил' у своего крестного, шикарная. По словам рыжего здоровяка, такие палатки, спроектировали еще на Земле и поступали они, только на нужды армии и для ратного сословья. По вместительности, и по скорости ее установки и сборки, она, не имела равных, из всего, что я видел раньше. Все части каркаса, были соединены поворотными механизмами, которые, при поднятии на центральном опорном шесте, раскладывались сами собой в заданную, производителем, форму. После чего, оставалось только накинуть на нее непромокаемый тент. Нам досталась палатка в форме высокого шатра, с конусной крышей, рассчитанной человек на десять, не меньше. Да еще Кузьма, не говоря отцу, 'спионерил' дома походную буржуйку, так что богатыри, в отличие от моховцев, можно сказать, жили в люксе.

— Здорово воинскому сословью.

С этими словами, к нам в палатку ввалился немолодой, но еще не старый, мужик, — кстати, человек, а не полу-зверь — в кожаной дубленке и отличительной чертой всех моховцев, которых Маэстро вывел из Украины, клеймом на щеке.

— Тфу ты блин, сбился. — Маэстро, с недовольством, ссыпал свою кучку меди, в мешок, — вот умеешь ты, Степанович, появится вовремя — буркнул он на мужика и нам — знакомитесь, это Алексей Степанович Миронов, начальник каравана и мой хороший знакомый.

Мы представились, пожали руки, и Степанович поинтересовался, откуда у нас столько меди. Маэстро вкратце пересказал ему, как мы чуть не спровоцировали переворот в Сосновке и что в уплату за 'жуков', 'грызун' Арсений, расплатился медью. Вот мы вчетвером сидим и пересчитываем ее, а начальник каравана, нас сбивает.

Некоторое время Степанович смотрел то на нас, то на полмешка меди.

— То есть, вы хотите сказать, что вся эта медь — он ткнул пальцем на мешок — из Сосновки?

— Нет, блин, нам делать нечего, как вывозить из Великограда медь, тфу ты ну ты — Маэстро снова вкинул монеты, которые только что взял, в мешок. — Слушай — уперев руки в боки, обратился он к Степановичу — или говори, зачем пришел или уйди и не мешай нам работать.

Но тот и не думал следовать совету своего знакомого, а поинтересовался, не хотим ли мы обменять свою медь на золото и серебро.

— И по какому курсу, ты хочешь нас ободрать? — съязвил Николай.

— Побойся бога, не собираюсь я вас обдирать, — Степанович перекрестился и тихо так, заговорщицки — я хочу ободрать Сеню 'выдру'.

Мы переглянулись.

— И как ты это сделаешь? — спросил Маэстро, своего знакомого.

— Узнаешь, только если согласишься — беря на интерес и показывая нам свои желтые зубы в улыбке, ответил Степанович.

И тут, трое моих клятвенников, уставились на меня. Я понял, что влип и они ожидают решения от меня. Понял это и Степанович, поэтому обратился непосредственно ко мне и, не дожидаясь от меня, каких-либо слов, стал объяснять причины, по которым нужно наказать 'белку' Арсения.

Оказалось, что это самая ближайшая лесопилка к столице и глава Сосновки этим пользуется вовсю. Цены завышает без всякого стеснения, невзирая не на что и ничего с этим не поделаешь. Не нравится, покупай в другом месте. А шутка ли, после Сосновки, ближайшая лесопилка в четырех днях пути.

— Ну, так и поставьте свою лесопилку, мало вам леса что ли — привел я довод.

— Чтобы поставить лесопилку, нужна река, для водяных колес, на ветряки надежды нет, ветер, он сегодня есть, а завтра нет — Степанович пшикнул, выпуская воздух из надутых щек. — Можно было-бы выше или ниже по течению Муравки, поставить лесопилку, но она с обоих концов, делает крюки, и отдаляется, от Великограда и как не крути, а Сеня 'бобр' все равно ближе.

Доводы, приведенные Степановичем, меня устроили, и я согласился на обмен и попросил начальника каравана поделиться секретом, как, с помощью меди, можно наказать обладателя золота и серебра.

— В Сосновке сейчас меди нет, — говорил он — они там сейчас меньше мешка крупы или муки ничего не купят, а ведь Сосновка не маленькая, несколько сот жителей и рынок имеется. И часовенка с попом и подаяние народ туда носит, да не золотом и серебром, как ты понимаешь, а медью. Да и медь эта, — Степанович небрежно кивнул на мешок с монетами — Сеня 'тушканчик', скорее всего, приготовил на закупку новых бревен у дровосеков и на выплату зарплат. Но, — он 'упер' палец, в потолок палатки — мы терпеливые и вот, наконец, и на нашей улице перевернулась фура с коньяком. — Понизив тон до полушепота, Степанович стал раскрывать свой план. — Мы сейчас отправим голубя, нашим в столицу, чтобы брали ноги в руки и пулей в Сосновку за досками. А я, тем временем, поторгуюсь с 'бурундуком' и оплачу вашей, то есть, его же медью, его же доски.

Степанович снова расплылся в улыбке, довольный своей прозорливостью. Но я решил остудить его пыл, так сказать, спустить с небес.

— А что им мешает дождаться следующего каравана или самим отправится в столицу и обменять серебро с золотом на медь.

Два здоровяка и начальник моховского каравана, подняли меня на смех и сообщили, что в это время года, кроме моховцев, почтовых карет и нас, не один здравомыслящий, не поедет по межгороду и так будет еще полторы-две недели. Так что время, сейчас, играет на стороне Степановича и града Мохова.

Короче, я дал согласие на эту авантюру и Степанович начал подготовку. Как только он вышел из нашей палатки, мы услышали его крик.

— Примаков.

И сразу после этого, до моих ушей донеслись шаги, словно кто-то тяжелый мерял землю, полу-тонными стопами.

— Ого, среди твоих горожан завелся 'Кинг-конг'? — прокомментировал эти шаги Николай, обращаясь к Маэстро.

— Почти, — усмехнулся тот в ответ — хотя, начальник караванной охраны Паша Примаков, ненамного ему уступает.

— Я смотрю, в твоем городе обитают одни начальники?!

Из уст Николая, это высказывание звучало довольно едко, словно он завидует другу. И пока я снова не стал свидетелем нападок в адрес Маэстро, я поспешил перевести тему в мирное русло и спросил о том, что заставило моховцев, отправлять караван в это время года.

Все просто, на данном этапе развития нового мира, есть одна ценность для всех, это цемент. Он не стоит, в отличие от оружия и брони, баснословных денег, его берут из ковчега в избытке, цены на него строго регулируются государством. Но...

Мохов, как и большинство городов и поселений России, стоит на реке. По ней, на кораблях, в судоходный период, в город доставляется большинство грузов, но только с юга. Так как она впадает в море, отделяющее юг, европейского полуострова, от России и Турции, а ее верховья выходят из нынешней Украины. В принципе, это нормально, учитывая то, что большую часть товарооборота, Мохов ведет с югом страны и с военными на границе. Но, с доставкой грузов из ковчега, были проблемы. Идти кораблями в обход, — по морю, в южные реки с волоками, оттуда в Мать-реку из нее в реку Тихую, которая проходит ближе всего к Мирограду — полный идиотизм. Вот и возят моховцы цемент на лошадях. Тоже, не лучший вариант, но доставка по железке, выходит в несколько раз дороже. Да и сама железка, не идет через их город, а проходит в нескольких сотнях километров от него. А без цемента, построить оборону города, в короткий срок, не получится.

— И что, ничего больше нельзя придумать?

— А что тут придумаешь, техника не работает, паровозов нет, будут моховцы возить цемент на лошадях, пока не построят цементный завод на юге страны, но до его завершения, еще о-го-го. — Отвечал Маэстро и немного подумав, продолжил — есть еще один вариант, но пока не закроем 'хохлятский' ковчег, 'делов не будет'.

— Поясни?!

В один голос сказали Николай и Кузьма, последний продолжал, от нечего делать, считать монеты.

— На территории Украины, в северной ее части, недалеко от границы с Белоруссией, есть большое озеро. Из него выходит несколько рек, одна из них, и идет через Мохов. Еще одна, довольно длинная, идет из озера, через всю западную Россию и впадает аж в Мать-реку.

— Ох, ничего себе, — присвистнул Кузьма — вот это речка.

— Да, не маленькая, — кивнул ему Маэстро — но не это главное, а то, что эту реку ты знаешь под названием 'Тихая'.

Кузнец шумно сглотнул.

— То есть, ты хочешь сказать, что Тихая, про которую ты сейчас сказал, и та Тихая, по которой расходятся товары из ковчега по всей стране, это одна и та же река?

Маэстро улыбнулся своей жуткой улыбкой и кивнул.

— Так, — раздраженно и выделяя каждое слово, заговорил Николай — теперь, для тех, кто не в курсе местной географии, четко и по существу.

Объяснять принялся Маэстро, как более информированный в этой теме, тем более что он был внедрен в военные структуры 'незалежной', именно на границе с Белоруссией, откуда и узнал про озеро, из которого выходили обе реки.

Тихая, широкая и полноводная река, получившая свое название за медленное спокойное течение, которая впадала в Мать-реку, протекала в пятидесяти километрах от Российского ковчега. А так как большая часть перевозок шла по рекам, девяносто процентов которых, так или иначе, связанны с Мать рекой, то к ней были проложены, десяток железнодорожных путей, для беспрерывной доставки и отгрузки грузов. Из чего следовало, что окажись озеро в пределах границ России, то с доставкой, не только цемента, но и остальных полезных вещей, как в Мохов, так и обратно, проблема бы решилась сама собой.

Корабль, — а в этом мире, в пределах нашей страны, строили и использовали деревянные, парусные суда — в зависимости от модели судна и глубины реки, мог взять от пяти, до тридцати тон груза. Суда, идущие к берегам Кубы и дальше на юг, брали за сто, а некоторые и за пятьсот, тон груза. Для сравнения, упряжка из двух обычных лошадей, запряженная в телегу, вряд ли потянет даже пять тон, не говоря о тридцати. Прибавьте к этому многочисленную обслугу, фураж, охрану каравана и т.д. и т.п. И если сравнить с обычной ладьей, с трюмом на десять-пятнадцать тон, экипаж которой, редко превышает двенадцать человек, а скорость ее гораздо выше караванной, то по всему выходит, что доставка кораблем и выгоднее и быстрее.