Некоторое время Паша продолжал стоять и молча смотреть на полынью, а я принялся поднимать на ноги Риту. Иначе подхватит простуду, будет нам тогда путешествие через болота.

— Можешь плакать, но на лед не садись, иначе заболеешь, поняла?

— П-поняла — сквозь слезы ответила Рита, когда я ее поднял.

— Паша, нет времени на раздумья, нужно уходить с дороги, пока не нагрянули проверяющие — поторопил я Испанца.

— Какие ещё проверяющие? — вместо ответа спросил он.

— А такие, которые должны убедиться, что после ракеты никто не уцелел.

Искандер присел у кромки воды, намочил свои ладони и протер лицо.

— И куда ты собрался вести сеньориту?

— Узнаешь, только если пойдешь с нами.

Я увидел, как очертание Пашиной фигуры встало и повернулось ко мне.

— Что меня ждет, если я пойду с вами? Я ведь Искандер, а нашего брата не привечают ни в убежищах, ни у Землян.

Блин, сказал, как гвоздь вогнал. Идти то ему действительно особо некуда. В любом убежище, где появится его морда, сразу донесут Лому, что его наемник живехонек и второй раз от смерти он точно не уйдет. К Землянам ему тоже нельзя, те считают Искандеров ворами и кара наступит гораздо быстрее, чем от подручных авторитета. Затеряться среди толпы Паша тоже не сможет, его смуглую рожу каждая собака знает на тысячу километров во все стороны от Сочи. Но уговаривать и обнадеживать Искандера я тоже не собираюсь, он не маленький и сам должен понимать, что со мной и Ритой, в худшем случае, он проживет чуть дольше, чем без нас.

— Не знаю я, что тебя ждет, да и не интересно мне это. Но мне нужно знать, ты идешь с нами или возвращаешься к Лому?

— Ну уж нет, — зло сказал Паша и его силуэт помахал перед собой правой рукой — если Лом хочет меня убить, то ему придется поднапрячься и потрясти своими жировыми отложениями. Я пойду с вами, но сперва давай обговорим условия раздела хавира .

"Кому что, а больному припарка", так и с Пашей. Тут не знаешь, как свою шкуру спасти, а он про выгоду.

— Никакого договора не будет, соваться в развалины нет нужды, все необходимое для перехода у нас с собой — я кивнул на перевернутый УАЗ, но тут же сообразил, что сейчас ночь и Искандер может не увидеть мое движение — в машине — добавил я.

Пару минут для солидности Паша все же покочевряжился, но согласился, что имея в арсенале такой балласт как Рита, в развалинах действительно делать нечего. Однако и мне пришлось пойти на уступки, и согласиться на его условия, что все, что он найдет в пути, будет принадлежать только ему одному.

Меня это устраивало полностью. Не то чтобы я радовался компании такого человека как Паша, но вдвоем с Ритой мы сани далеко не утащим. К тому же, у уже бывшего наемника Лома есть пара стволов: "Ксюха" с полными магазинами к ней в его разгрузке, а также "сигара", с парой коробок патронов в кармане его куртки. Не нужно забывать о Тихушниках, которые рано или поздно обязательно повстречаются нам в болоте. А при встрече с ними лучше иметь как можно больше стволов, это лучший шанс на выживание. А два автомата всяко больше одного.

Перво-наперво мы с Пашей, после того как при помощи ножей избавились от тента на внедорожнике, поставили груженые сани на лыжи. Сумку с первым комплектом одежды Риты, две пары снегоступов и вторую — уже пустую — сумку, которую я планировал использовать в качестве ветоши для сапог, тоже взяли с собой, вместе с винтовкой и цинками с БП.

Затем, по моей указке, мы принялись сталкивать Ритин внедорожник в полынью. Я надеялся, что это поможет нам сбить с толку тех, кто мог приехать сюда с проверкой накрыла ли ракета всех, или кто-то выжил. Но это оказалось легче сказать, чем сделать. УАЗ хоть и на льду, но все-ж-таки не стоит на колесах. Не знаю как Паша, а я толкал так, что думал — пупок развяжется.

Попробовав сани на предмет легкости волочения за ремешок, я захотел отправить часть груза вслед за УАЗом, предварительно осмотрев его содержимое. Но вмешалась женщина.

Рита, как ни странно, поплакав, быстро взяла себя в руки и стала помогать с переноской вещей из разбитой машины через высокий сугроб, сделанный снегоочистителями. При всем желании сани с грузом нам с Пашей через этот бугор не перетащить.

Рита быстро решила проблему с выбором вещей, которые предстояло взять с собой. И сделала она это радикально, ничего бросать не стала, взяла всё.

Пришлось разгружать сани и вместе с Ритой первыми перетаскивать через сугроб, где девчонка складывала на них то, что мы с Пашей перекидывали. Сумки, баулы, цинки с патронами, свертки разных размеров, коробки, чехол с палаткой, канистра с бензином. Ее, как мне сначала показалось, можно и не брать, но у Риты был припасен маленький генератор, который без него "почему-то" не заводится и небольшая тепловая пушка, которая работала от электричества, производимого генератором.

Опять не знаю, чем вызван такой выбор раздельного оборудования, ведь есть же более мелкие бензообогреватели и они довольно распространены, особенно у Искандеров. Но выбирать не приходится, возвращаться назад и брать то, что нам нужно — как сказал Паша, — "не в масть".

Перебросив сумки и баулы, кроме генератора и теплопушки, — не те это предметы, которыми можно бросаться — начали перебираться сами, не забыв обтереть обувь прихваченной мной пустой сумкой, которую тоже взяли с собой, дабы не оставлять лишних следов.

Через сугроб лезли с грузом и, несмотря на то, что у Испанца десятикилограммовый генератор, а у меня трехкилограммовая теплопушка, ему было легче.

У него непромокаемая сумка с ручками, в которой находился генератор, у меня же не то, что ручек, и сумки то не было. Вот куда смотрит производитель, совсем о клиентах не думает, а она — мать её так — железная, а мороз, несмотря на снегопад, "жарит" градусов пятнадцать, не меньше. Еще и ветер с пролива тянет, так что, по ощущению все двадцать пять. Хоть я и в перчатках (варежки для Стрелка — смерть всем кто в кабине), поверьте на слово, как будто без них взялся за железо. Да еще и Паша не упускал случая, подтрунивал и смеялся надо мной. Мне по фигу, но осадочек остался, я ему еще припомню.

Перемахнув через сугроб, мы с Пашей оказались по пояс в рыхлом снегу и с удивлением наблюдали, как Рита порхала по нему словно по земле, складывала вещи на санки и закрепляла их с помощью растяжек с крючками на концах. Оказалось, это благодаря снегоступам. Плохо что их всего две пары, ведь никто не рассчитывал, что нас будет трое. Поэтому, когда тронулись в путь, Рита сидела на санях, а мы с Пашей, словно ездовые собаки, впряглись в лямку саней на широких полозьях и потащили ее вместе со всем скарбом.

Поначалу шли ходко, Рита с компасом и фонариком в руках даже отпускала шуточки, типа "но-о-о, саврасые", а Паша ей отвечал "и-го-го" или пародировал фырканье лошади. Меня же от этого бросало в дрожь. Но не из-за их шуток, а из-за предчувствия, что мне придется это терпеть на протяжении всего многокилометрового пути по снежной пустыни. Но постепенно это проходило, начинала сказываться усталость, накопленная за весь день и часть ночи. Вокруг нас, насколько хватало зрения, только тьма и снег. Он был повсюду и на земле, и в воздухе. Куда мы шли, ни я, ни Паша, не видели и не знали. Карта у Риты имелась, но толку от нее в ночную то пургу. Фонарик, которым она с саней освещала путь, помогал слабо и, в конце концов, мы отказались от его использования, не ровен час Тихушники увидят свет и налетят как саранча, чего ну совсем не хотелось. Лишь изредка Рита его включала, чтобы свериться с показанием компаса, и направить сани левее или правее.

Так мы шли несколько часов, пока усталость и погодка полностью нас не доконали, а ведь еще палатку ставить.

Мое мнение о Рите начало меняться в лучшую сторону, когда она достала из чехла и установила "палатку искателя".

Изначально эти палатки делали кустари, но после того, как воры обосновались в Сочи, они наладили ее массовое производство, внеся в конструкцию корректировки. Ставилась она если не за секунду, то немногим более. Ее каркас сделан из трубок с пружинами внутри, работающими на сжатие. Трубки соединялись поворотными механизмами меньшего диаметра, чем сами. Так что, когда сложенную палатку освобождали от фиксатора, она автоматически раскладывалась и принимала форму полотна.

На наше счастье, палатку она покупала в комплекте с санями, с проемом под них, и четырехместную, так что спать в тесноте нам не пришлось.

Сани, предварительно сняв верхний слой груза, затащили вовнутрь. Паша подсоединил выхлопную гофру генератора к отверстию в стенке палатки и запустил его. Заработала теплопушка, засияла лампочка, из Ритиных закромов перекусили консервами, разогретыми кое-как от теплого потока воздуха и на боковую.

Первую ночь не дежурили, слишком все устали и морально и физически. Рано или поздно дежуривший все равно отключится и ничего с этим не поделаешь.

Проснувшись утром, я жутко пожалел, что не сдох вечером. Мое тело после вчерашних злоключений отдавалось болью на каждое движение, особенно ребра, по которым прошелся Испанец и его покойная команда. Но времени на отдых просто нет, нужно как можно быстрее уходить на север, за Кубань, где даже Искандеры не шляются в поисках каких-нибудь ништяков. Там нас уже точно искать не станут, если вообще кто-то ищет.

Пурга к утру закончилась, и когда мы выбрались из занесенной снегом палатки, то обнаружили, что находимся в паре километров от огромного полуразрушенного сооружения. Это был портовый элеватор, который служил людям хранилищем зерновых еще до катаклизма. А поскольку он стоял от нас со стороны севера, то да, мы все еще находились на льду и за то время, что мы прошли ночью, мы так и не ступили в болота.

Перекусив на скорую руку тем же, чем и вечером, мы постарались побыстрее убраться со льда. Не ровен час, нарвемся на вертолет, который может просто пролетать мимо по своим делам, да и начнет нас спасать.

Палатка складывалась немногим дольше, чем раскладывалась. Перевернули набок, Паша потянул за петлю на вершине купола, а я в центре дна. После того как все поворотные механизмы вышли из трубок, а палатка стала напоминать сложенный зонтик, мы принялись просто "ломать" ее на стыках. Зафиксировали, запихнули в чехол, тот, в свою очередь, на сани, в распоряжение Риты, и двинулись в путь по той же схеме — мы с Пашей тянем, Рита сидит на санях с компасом и картой, и указывает направление. Но в этот раз она не только прокладывала маршрут, но и сидела с "Вихрем" наизготовку, спиной к нам и прикрывала тыл, что, в принципе, не мешало ей задавать глупые вопросы.

На элеватор, по понятным причинам, мы заходить не стали, там Пигмеев больше чем блох на собаке, а продолжили свой путь по занесенному снегом льду.

Как оказалось, не для всех из нас эти причины понятны и пришлось объяснять извозчику Рите, почему нужно избегать развалин, некогда служившим людям домом.

Прошли пару километров на восток, повернули к берегу. "Косяк", на него не подняться, слишком уж он высокий и обрывистый, продолжили путь на восток. Нашли более-менее пологий склон, кое-как затащили на него сани. Перекусили шоколадными батончиками, — я чуть не плакал от счастья — и дальше пошли на север. Шли долго, разговаривали редко и то полушепотом, крутили головами в разные стороны, боялись встречи с Тихушниками. Ближе к вечеру напоролись на развалины поселка, свернули на северо-восток. Стал давить мороз, "Пауло" уговорил "сеньориту" отдать нам на растерзание куртку из ее первого комплекта одежды. Она — скрипя сердцем — отдала, и мы тут же оттяпали от нее рукава и использовали их как шарфы, прикрывая лица до самых глаз. На ночлег встали посреди снежной пустыни, у одного из "барханов". Разложились как и до этого. Рита достала из баула чайник и большой пятилитровый термос, предложила на следующий день идти с чайком. Пришлось мне и Паше дышать глубже и думать о чем-нибудь приятном. Не очень помогло, но обошлось без членовредительства и то хорошо. Плюс: Паша взял на себя воспитание Риты и обучение теории выживания в нашем общем мире. Минус: поскольку Рита не понимала Искандерского наречия и все уроки проходили в моем присутствии, пришлось принимать в ее обучении самое непосредственное участие.

Таким "макаром", обходя развалины и попадавшиеся редкие острова, мы шли несколько дней. Даже стали втягиваться потихоньку, а Рита с каждым новым днем не уставала задавать глупые детские вопросы. Я не виню ее в том, что она не знает реальности, я обвиняю в этом ее отца, которому уже вряд ли удастся что-либо высказать по этому поводу. Ведь "хвост" подцепил мне именно он, а после моего побега с острова и ракетной атаки он стал неугодным и слишком много знающим человеком.

Единственное в чем Рита разбиралась лучше меня и Искандера, это в оружии.

В один из вечеров, перед своим дежурством, — Рита всегда стояла первую легкую вахту, — она попросила у нас наше оружие. Хотела его осмотреть, а заодно скоротать время. Отказывать не стали, лишь, в полушутливой форме попросили не испортить его. Я отдал свой единственный наган, Паша "сигару". От осмотра "Ксюхи" Рита отказалась, по ее словам там все осмотрено до нее.

Кстати, Паше повезло с боезапасом для револьвера. Его "сигара" использовала те же патроны, что и "Вихрь" Риты, а их аж два цинка.

Когда Рита меня разбудила и отдала наган, со словами — попробуй без предварительного взвода — я по достоинству оценил то, что она с ним сделала. Курок стал мягче, револьвер без взвода стал работать почти как с предварительным взводом. А с предварительным взводом вообще мягко, как из самозарядного пистолета. Паша тоже оценил искусство Риты, когда я его поднял и вручил "сигару".

Во время завтрака Рита пояснила, что оружие, изготовленное после катаклизма или сделанное кустарями, как мой наган, нуждается в доработке, а еще лучше — в модернизации. На моем револьвере не подогнан толкатель, толкающий барабан и запирающий гильзу в канале ствола. Он на пару десятых миллиметра длиннее чем требовалось, от того и тугое нажатие. Со временем он бы притерся, если бы я стрелял из него по пятьдесят раз в день в течение месяца, но Рита посчитала, что ждать так долго не стоит и слегка обточила его имеющимся у нее инструментом.

С "сигарой" Паши вышло гораздо сложнее. По словам оружейницы, чтобы его довести до ума нужны станки разного назначения. Особенно ей не понравилось избыточное утолщение всех деталей, что влияет на вес.

Тут Паша был полностью с ней согласен, его револьвер весил почти два килограмма и это без учета патронов.

Тем не менее, она смогла облегчить взведение, обточив некоторые детали надфилем. После этого мы стали с уважением относится к своей спутнице и без усмешек реагировать на ее вопросы. Хотя я и до этого не улыбался, мне ее вопросы, в отличие от Искандера, веселыми не казались.