Соседи Рыжова, благочинная семья с двумя детьми, поначалу удивилась подобному предложению. Они попросили сутки "на подумать". Но, уже на следующее утро согласились, и за пару дней перебрались в новое жильё, ближе к столице, оставив всю мебель и крупную электротехнику.

В Лихтенштейне так принято — продавать жильё с мебелью. Тем более с кухонной.

Быстро подписали контракт и, в течение недели, оформили право собственности. Через год была назначена символическая передача ключей. Но это так... Чистая формальность. Так уж построено законодательство.

Команда перемещенцев ходила по новому дому и демонстрировала Марии "чудеса" будущего. Три спальни. Одна из них детская.

Обнаружив комнату, с разукрашенными стенами, Варвара со значением посмотрела на Дениса. Тот пожал плечами. А чего, мол? Я не против, я только "за".

Вышли на улицу, посмотрели на горный пейзаж. В пиктайме стояла последняя часть весны. На вершинах Альп лежал снег, а внизу, в долине, буйно фиолетовым цвела неизвестная растительность. По полям шастали два трактора с сеялками, причём без водителей.

— Красиво? — спросил Денис у матери.

— Ох... Да... Как в сказке...

— Хорошо, что рядом с Рыжовым устроились. Нам придётся плотно сотрудничать.

Варя прильнула к Денису, нырнув ему подмышку, блаженно щурилась на сияющие снегом горы. С другой стороны испугано прижалась Мария, насторожено осматривая нереально яркие краски пейзажа.

Наконец Варя скомандовала:

— Пошли курицу съедим. Да соку попьём.

Потом поинтересовалась:

— Ванечка, а у нас тоже спортивная комната будет?

— Обязательно. Мне надо поддерживать форму.

Когда уселись за стол, а Варвара, решившая похозяйничать, начала копаться на кухне, Мария тихонько спросила Дениса:

— Ванечка... Кто ты?

Тот откровенно удивился.

— Мам, ну, ты даёшь! — взял её за руку. — Я твой сын. Просто я поумнее других. Ты не волнуйся. Видишь, какая красота? Вот и живи здесь спокойно. Могу я своей матери обеспечить нормальную жизнь?

— Ваня, а где мы. Я не пойму.

— Дома, мам. Мы в Европе.

— Я слушаю этих людей, — она имела в виду Бэт и Владимира, — и ничего не понимаю. Они непонятно говорят. И слова всё какие-то чудные. А ты с ними говоришь. И споришь... Ты у меня такой умный.

Денис поцеловал ладошку женщины. Польстил:

— Так, есть в кого, мам.

Мария всплакнула. Но к тому моменту, когда Варя торжественно вернулась с собственноручно разогретой курицей, она справилась с волнением.

Обедали расслабленно, не спеша. Строили планы на будущее. Намечали дела — поход в магазины за одеждой, за продуктами и за разной необходимой мелочью. Приобретение автомобиля. Покупку такой же компьютерной панели, как у Рыжова. Да и многое чего.

На следующий день с утра пришла Бэт и зашептала:

— Надо ускорить нашу работу... Фред, ну, который наш клиент... Он очень плох. Может помереть. Сто одиннадцать лет человеку.

— Понял. Собирайся, поехали.

И они помчались в замок Вадуц, который в сто втором году Вендерберги сдали государству в бессрочное пользование, под местную тюрьму.

Начальство тюрьмы хорошо относилось и к Денису и к Бэт. Так что, поговорили без проблем.

Дениса интересовала судьба Улофа Лунд, молодого парня, банковского служащего, отсидевшего полтора года за мелкие махинации. Они, с этим пареньком, даже подружились. Ну, настолько, насколько можно подружиться с Денисом — суровым одиночкой.

Узнали адрес матери парня, которая, пока он "сидел", постоянно приносила ему выпечку. Помчались к той, в Эшен.

Мать Улофа сначала испугалась. Но Денис не стал давить и настаивать. Просто попросил передать сыну, что его ищет Денис, с серьёзным предложением, и оставил номер своего телефона. Удочку забросили, осталось только ждать. Бэт повезла его домой.

На половине дороги, где-то под Шааном, позвонил сам Улоф и предложил... Нет, не предложил. Он восторженно настаивал на встрече. Пришлось возвращаться.

В Эшене, на улице Эссенештрассе, в забегаловке обнаружили радостного парня. Он кричал своим друзьям, или кто они там ему:

— Вы знаете, кто это?! Да это же — наш русский! Это наш сумасшедший русский!

И удивлялся:

— Вы что, о нём не слышали? Вы не знаете — кто он? Ну, вы даёте! Это тот самый парень, который отделение спецназа отхреначил. Что такое — "отхреначил"? Ну, это по-русски значит "победил". Да ни с кем он не был! Он один их "отхреначил"!

Этот восторг продолжался бы еще долго, но Денис остановил словоизвержение:

— Улоф, вот эта леди желает с тобой поговорить. И дело, уверяю тебя, очень серьёзное. Пошли в машину.

И Бетти рассказала душещипательную историю об одиноком миллиардере, Фредерике Андерсоне, которому некому передать свой гостиничный бизнес. Сын погиб в катастрофе двадцать лет назад. Но, Денис Соколов вовремя вспомнил о своём друге — финансовом гении, который провернул не одну операцию на фондовом рынке. Она льстила пацану без зазрения совести.

Сначала парень не поверил в открывшиеся перспективы. Но его повезли в Вадуц, там свели с Фредериком, и прямо там же перевели на его карту первые десять миллиардов едэнов. Вот тут Улоф уверовал в свою гениальность и в серьёзность намерений компаньонов.

Он, в сопровождении Фредерика на коляске, и под охраной наших героев, объехал двенадцать гостиниц, принадлежащих Андерсену, и был представлен как преемник и новый хозяин комплекса.

Потом, в течение дня (деньги делают всё) он был усыновлён и получил в наследство всё, что принадлежало "папеньке". Фредерик действительно был плох, но здравомыслия не потерял. Он лежал дома с маяком на руке.

Улоф целую неделю действительно управлял разветвлённой гостиничной сетью. Справлялся плохо, но уверял, что скоро войдёт в курс дела.

Эту неделю Бетичка возила Варю по магазинам и бутикам. Дом постепенно начал приобретать патриархальный стиль. На стенах декоративные тарелки, ковры и хорошие копии картин. Поверх жалюзи повесили занавески. На кухне расставили по полкам коробки и контейнеры, наполненные крупами, сахаром, солью, мукой... Да ещё много чем. Обживались.

В один день, не знаю, можно ли назвать его прекрасным, Фред почувствовал себя особенно плохо и нажал кнопку на маяке.

Бет помчала с Денисом к его "другу" и приказала ехать с собой, потому, что Фредди, перед смертью, якобы собирается передать ему ценные бумаги.

Парень примчался в предвкушении счастья. Денис засунул его в личный портал Лодж и переместил в карман. Там мгновенно, по маяку, перекинули в свободный спотресейфт умирающего Андерсона, и тут же обменяли их сознание. Всё было заранее настроено.

После таких манипуляций, Улоф в новом старческом теле начал задыхаться и агонизировать. Когда он умер, труп отправили обратно в спальню миллиардера. Дело было сделано. Вышли в обычный мир.

Фред, в новом теле, перекинул на карты Владимира и Бэт по два миллиарда, и Лодж, в сопровождении Соколова, отвезла его в офис.

В дороге запиликал вызов и телефонный робот сообщил, что на счёт Дениса поступили четыре миллиона едэнов.

Первая операция закончилась удачно.

Приехали домой. Точнее Бэт домой не пошла, а завернула в новый дом к перемещенцам. Оба намотавшиеся, уставшие, с плохим настроением. Всё же Бетти тяжело было видеть бьющееся в предсмертной агонии тело. А Денис, глядя на неё, тоже... Не то, чтобы расстроился, а огорчился.

Варенька, умная женщина, ничего не спрашивала, только налила чаю, да поставила на стол кондитерку. Посидели молча.

Чтобы разрядить обстановку, Денис спросил:

— Бэт, а как происходит перенос?

— В смысле, "как"? — удивилась Лодж.

— Ну... Физический процесс...

— А зачем тебе? — ещё больше удивилась Бетти.

— Интересно, — пожал плечами Соколов.

— Ну... Я рассчитываю время, с точностью до секунды. Это важно. Потом определяю смещение точки назначения...

— Смещение? — переспросил Денис.

— Земля, она вращается, и крутится вокруг солнца, и солнце крутится вокруг галактики, да и сама галактика... Ну, ты понял...

Денис покивал.

— Потом программа, которую я сама написала, определяет частоту, силу и направление потока. Потока тахионов. И всё.

— А вот — сама физика. Как оно всё происходит?

Бетти задумалась.

— Веришь, Денька, — я не знаю.

Денис слегка офигел.

— А... А как же... Ты же рассчитываешь... Пишешь формулы... И что? Ты не знаешь, как всё происходит?

Бэт осмотрела слушателей, усмехнулась...

— Было время, — сказала она тоном лектора, — когда люди думали, что земля плоская. Но при этом очень точно рассчитывали траектории солнца, луны и планет. Сама основа — ложная, а расчёты — верные... Да что там говорить! Мы до сих пор не знаем — что такое электричество! Но ведь — пользуемся. Причём — изощрённо. Так что...

— А вот расчёты... Это сложно?

— Конечно, сложно. Безумно сложно. Надо учесть столько переменных...

Вздохнула:

— Видимо, я — гений.

Тут Варя подошла к ней, обняла и чмокнула в щёку.

— Ты у нас гений. Без всяких "видимо".

И обстановка разрядилась. Женщины заговорили о чем-то, о своём, а Денис слушал их трескотню и пил чай.

На следующий день Соколов решил выдернуть Ливановское золото. Да и Варино не мешало бы перетащить сюда.

Он проявил щепетильность и перебросил на карточку Бэт две тысячи едэнов. За все перемещения. И пошёл с Варварой "на дело".

Сначала они метнулись в Варину усадьбу, в ночь отправки.

Освещая поле деятельности диодным фонариком, они пересыпали в рюкзак все Варины богатства. Да ещё Варвара подняла одну половицу и извлекла оттуда пару холщёвых мешочков. Пояснила:

— Золотые пятирублёвые.

И Денис, с нетяжёлым, надо сказать, грузом за плечами, перешёл в пиктайм.

Отправив Варю разбирать и прятать богатства, он, после недолгих Бетичкиных расчётов отправился снова в ту же ночь. Только ближе к Юроме.

Выскочил в лесу. Его оттолкнуло от ствола сосны, не позволяя совместиться, уронило на подстилку из хвои.

Соколов встал, осторожно огляделся и увидел невдалеке огонёк свечи. Пошёл на него и вышел точно к усадьбе Ливанова. Остановился на опушке, достал армейский бинокль с пэ-эн-вэ и осмотрел чёрную глыбу дома. Если верить рассказу покойного Григория Семёновича, то окна спальни смотрели прямо на него, и в них горела свечка. А может и не одна. Что за чертовщина?

За окном, в комнате, зашевелилась тень. Кто-то бродил за занавесками.

Дальномер показывал пятьдесят девять с половиной метров. Прибавить полтора метра внутрь комнаты и пойдёт. Нажал маяк и оказался в колбе, в таймспокете.

— Ну, что? — спросила Лодж.

— Строго на юг шестьдесят один метр.

— Ага. Ну, давай — залазь.

Второй раз Денис появился в комнате. Свеча от порыва ветра затухла и в темноте какой-то мужик спросил:

— Что это?

Второй ответил:

— Не знаю. Ты долби, давай, не мешкай. Я щас зажгу.

Денис включил фонарь. В барской спальне два мужика курочили Ливановский сундук.

— Вы что тут делаете? — поинтересовался пришелец.

Один крестьянин метнулся к двери, споткнулся о порог и грохнулся плашмя об пол. А второй как-то странно осел, прислонившись к стене. Денис метнулся и поймал за шкирку того, который пытался убежать.

— Я спрашиваю — вы что тут делаете?

Бородатый мужичонка трясся и вякал, как заведённый.

— Ва-ва-ва-ва.

— Что "ва-ва", твою мать?

— Т-т-ты к-к-к-то?

— А что, сам не догадываешься?!

— Д-д-дья-во-во-л... — прохрипел пойманный и свалился без сознания.

Денис подошел к первому рыжему мужику и пощупал у него пульс на шее.

— Опа! Умер! Ничего себе.

Надо было делать дело. Денис снял пустой рюкзак. Положил рядом с сундуком. Открыл ключом внутренний замок, откинул крышку.

— Да... Тут побольше, чем у Вари.

И принялся ссыпать золотые и серебряные кругляши, запихивать бумажные деньги, осторожно складывать украшения. Когда закончил, взял у покойника из рук металлическую пешню и поддел пару половиц у кровати.

Удовлетворённо хмыкнул. Дворянское мышление стандартное и предсказуемое. Под половицами лежали четыре мешочка, видимо, тоже золотые пятирублёвки. Закинул к остальным сокровищам и нажал на кнопку маяка.

Когда оказался в таймпокете, перешёл во вторую колбу.

— Отправляй.

И оказался в спортзале Лодж.

Через десяток секунд из колбы вышла Бетти.

— Ну что, волшебница ты наша, пошли к нам — обедать. Да и поговорим о том, о сём.

Бэт усмехнулась:

— Пошли, кладоискатель. Помочь?

— Не. Я сам донесу.

* * *

В заначке покойного Григория Семёновича только в монетах оказалось почти двадцать семь тысяч. И ассигнациями четыреста двенадцать. Это примерно семьдесят тысяч монетами, в зависимости от курса двадцать шестого года. Непонятно — чего с такими деньгами он торчал в этой глуши.

Варвара сидела над таким богатством и думала. За её спиной стояла Прохорова и ошеломлённо смотрела на кучу серебра и золота, и на охапку бумажек.

Денис придвинул табуреточку и тоже присел. Внимательно и вопросительно смотрел на Гагарину. Она медленно подняла на него глаза.

— Ваня, пойми, я не могу бросить моих людей.

— И что?

— Я обездолила две усадьбы. Все накопления здесь, — она кивнула на кучу богатств.

— Варенька, просто скажи — чего ты хочешь?

— Я не знаю, Ваня. Не знаю. Голова кругом идёт.

Бетти тихонько спросила:

— Ты разрываешься между спокойной жизнью здесь и своими обязательствами там?

— Да... И я не знаю, что делать.

— Ну, хорошо, — сказал Денис, — давай попробуем составить перспективный план.

Бэт согласно покивала. Поинтересовалась:

— Бумага есть.

— Нет.

— Сейчас принесу, — и Бэт ушла за бумагой.

Разложились на столе, уселись вчетвером с ручками и кружками чаю.

— Ну-с, с чего начнём? — потёрла руки Бэт.

Денис посмотрел на Варю, но та только пожала плечами. Тогда он предложил:

— Первое, что бросается в глаза, это зачуханность крестьян. И, судя по их словам, — большая детская смертность. Значит надо первым делом всех поголовно вакцинировать, а потом загнать в санобработку.

— Если дезинфицировать людей, то надо и жилью санацию делать, — подсказала Бэт. — А иначе всё бессмысленно.

Денис рубанул:

— Да лучше бы всю деревню сжечь вместе с клопами, тараканами и вшами.

Женщины уставились на него, как на варвара.

— Вы что?! — удивился Денис. — Я не имел в виду людей... Только дома.

Бетти повернулась к Варваре.

— А сколько домов в селении?

— Это не селение, — поправила Гагарина, — это деревня. У нас своей церкви нет.

— Да неважно. Так сколько домов?

— Всего четырнадцать, но три — брошены.

— Это одиннадцать семей... — посчитала Бэт.

— Нет. Всего семь семей и четыре вдовы.

Соколов прищурился.

— Хорошо бы дома новые поставить. Бэт, ты бы видела — в каких лачугах люди живут. Я уже не говорю про удобства. Надо посчитать — сможем ли мы за лето одиннадцать домов собрать. Если всё хламьё уничтожить, то санация будет полной.