Проснулся рано, до прибытия поезда в Минск было еще пару часов. Солнце робко и как-бы нехотя вставало из-за деревьев. Его первые лучи только начали красить небосвод. Спать совершенно не хотелось. Наверное, это стало входить в привычку просыпаться до рассвета. Поезд перестукивал колесами на стыках.

Мои соседи мирно дрыхали на своих полках. Ночью вроде никто не падал. А то бы услышал. По купе витал стабильный кислый запах от еды, алкогольного перегара, тел, портянок и начищенных не лучшим обувным кремом сапог. Все как всегда, ничто не изменяется со временем. До кондиционеров в вагоне еще далеко. Куда тут деваться переселенцу? Только привыкать. Пора вставать и собираться. Что разлеживаться, бока мять?

Встал и, стараясь не разбудить парней, сделал разминку. Оделся, взял полотенце с мыльно-рыльными принадлежностями и направился в туалет. Конечно не СВ, но тоже вполне прилично. Осуществив необходимые гигиенические мероприятия, побрился и помылся. Как не странно это звучит, но горячая вода была. Кстати, бритье оказалось тем еще удовольствием. А вы сами попробуйте все это проделать опасной бритвой в скрипящем раскачивающемся вагоне. Порезался, правда, немного. Ладно, до свадьбы заживет.

Подходя к своему купе, столкнулся с проводником. Вчера я с ним практически не разговаривал. Пожилой, он почти все время был в своем купе, а ночью видимо дежурил. Увидев меня, он расцвел, словно встретил кого-то родного. Улыбаясь, поздоровался и сказал, что как раз собирался меня будить. Поблагодарив за заботу, попросил горячего чая.

— Конечно сделаю. С лимончиком и покрепче. Не беспокойтесь. Разве я не понимаю? Скоро сорок лет как на дороге работаю. Знаю, что пассажирам надо. Может что к чаю? У меня там пирожки домашние есть — недавно на станции покупал, покуда стояли. Очень рекомендую. Теплые еще.

— Спасибо. Не надо, только чай. Мы тут вчера не сильно нашумели?

— Да что вы! Вы так тихие. В прошлом куда громче бывало. Бывало перепьют и давай стрелять. Прости господи. Портят имущество. А вы спокойно, да умеренно так отдыхали. Не мешали никому. Не безобразничали, как некоторые. Все ж умные люди. Насчет пирожков Вы зря. Очень они хорошие, жалеть будете, — и, продолжая бубнить что-то себе под нос, пошел дальше по вагону.

В купе ничего не изменилось. Сон-тренаж продолжался. Запах стоял еще тот, но терпимо. После свежего воздуха ощущалось, конечно, очень остро. Но куда деваться? Не мы такие, жизнь такая. И вообще, что-то меня на философию потянуло. Явно не к добру. Что день грядущий мне готовит? Так, а это уже классика в голову лезет. Все, хватит мандражировать. Будь что будет. Знать бы только что?

Достав чемодан и пакет с формой, задумался. Таскаться с вещами по Минску не имело смысла. Округ большой, частей много, куда пошлют неизвестно. Так что лучше вещи оставить в камере хранения, а когда определюсь по месту, тогда и заберу. Из всего мне нужны документы и личное дело. Остальное пока подождет в чемодане. Достав пакет с личным делом, проверил сохранность печатей, о которых немного переживал. Но вроде все нормально и не заметно, что их вскрывали. Мастерство не пропьешь. После чего конверт с остальными документами перекочевал в планшетку. Осталось только надеяться на удачу и того, кто мне ворожит. А то, что ворожит это точно.

Пока было время, занялся уборкой со стола всего лишнего. Нет, не подумайте о нас чего плохого — мусор и освободившиеся бутылки мы за собой выносили. Но что-то осталось. Вот я и убирал. Нечего грязь и тараканов разводить. В бумагу от своего продуктового пакета все ненужное и поместил. А то что осталось, пойдет парням на опохмелку и завтрак. Может что и на обед с ужином останется. Я не знаю, сколько им еще до места добираться и когда они смогут поесть. Мне же уже считай ничего и не надо. Пока есть деньги смогу себе купить. Да и есть не хочется. Хоть и вбили давно в голову, что есть надо все, что дают и впрок. Так, на всякий случай. Вдруг еды вообще не будет, а так хоть память о ней останется.

Кстати, а ведь и пить не хочется. Не то, что в последние дни чуть ли не ведрами наливался. Видно тело свое уже набрало.

Чай проводник принес уже после того, как я вынес мусор и собрал постель.

— Вот спасибо, что собрали,— забирая постельное белье, сказал проводник. — Вы пейте спокойно. Как к Минску подъедем я вас предупрежу.

Выходя, он как нарочно стукнул дверью. От чего проснулся Сергей.

— Здорово, сколько времени? Ты чего так рано? — спросил он, садясь на полку.

— Рано еще, спи. До Минска еще далеко, — ответил я.

— Не. Надо встать, да до ветра сходить, — надевая галифе и сапоги, сказал он. И вышел в коридор.

Чай действительно был горячим и очень вкусным. Умеют все же заваривать. Или может, просто заварку не крадут?

Вскоре вернулся Сергей. Потянувшись, сказал: "Поезд идет по расписанию, так что скоро будем в Минске. Ребят будить будем? Или пусть поспят? А то обидятся, что не прощались с тобой. Ты чай весь выпил? А то я еще нам заказал".

— Да ладно, Серж, не буди. Пусть поспят. Неизвестно когда им еще так удастся. Да и ты, что так рано вскочил?

— И то правда. У меня поезд придет в Брест только вечером. Так что еще успею отоспаться. Тебе проводник пирожков не предлагал?

— Предлагал. Я отказался.

— Ну и зря. Знаешь, какие тут пирожки пекут? С разной начинкой, на любой вкус: с капустой, мясом, картошкой, рыбой. Просто пальчики оближешь. Я как еду, так всегда себе беру. И к чаю, и так на закусь. Хорошо идут. Проводники это знают и покупают для пассажиров.

— Я что-то не подумал. У нас и так закуски много осталось. Доесть надо, не выбрасывать же. Вам на всех хватит до места назначения.

— Тоже верно. Но я все равно, нам с тобой, по паре с мясом и капустой заказал.

Дружно замолчали, когда в купе зашел проводник, принесший несколько стаканов чая и пирожки. После его ухода, мы продолжили прерванный разговор.

— Слушай, ты помнишь, о чем вчера говорили? Чтобы попроситься в Брест?

— Помню конечно. Но не знаю, можно ли воплотить это. Там у кадровиков свои планы, графики и разнарядки кого куда направлять.

— Это ты прав, но все равно просись.

— Как получится. А пирожки действительно хорошие, — перевел я разговор на другую тему.

— А я что говорил. Раньше по три штуки за раз съедал. Может по чуть-чуть? Грамм по пятьдесят для здоровья. А то голова после вчерашнего, наверное, болит?

— Нет, не буду. С запахом приду, не поймут.

— Тоже верно, в штабах они такие...

День набирал силу. Летнее солнце все больше поднималось над горизонтом. За разговорами время пролетело быстро. Парни так и не проснулись, да и мы лишний раз старались не шуметь. Поезд стал замедлять свой бег. В купе заглянул проводник и предупредил: "Подъезжаем, товарищи командиры! Собирайтесь. Очень прошу, вещи не забывайте. Стоянка недолгая".

Быстро собравшись и подхватив багаж, мы вместе с Сергеем направились к выходу. Там уже стояло несколько человек. В основном это были старшие командиры и несколько молодых лейтенантов. Что-то на своем языке, приветствуя вокзал, просвистел паровоз и поезд остановился. Стояло раннее солнечное утро. Поезд прибыл на первый путь. Из раскрытых дверей вагонов на перрон повалил разночинный народ. Прибывшие, скомкано прощались с временными попутчиками, ставшими на короткий срок поездки почти родственниками.

Мне спешить было некуда. Рабочий день только начинался. В Управление кадров округа ехать еще рано. Поэтому, дождавшись когда все выйдут и вынесут свои вещи, вышел из вагона последним. На перроне у поезда практически никого не было. Только проводники, словно коты, подставляли свои лица солнечным лучам, жмуря глаза. Выйдя из вагона, мы с Сергеем немного помолчали. Говорить было нечего, да и не зачем — все уже было обговорено в вагоне.

— Ну что, будем прощаться? — спросил я.

— Давай. Может, встретимся еще?

— Конечно встретимся. Земля имеет форму чемодана. На каком-нибудь из углов ее обязательно встретимся, — ответил я. Пожав на прощание друг другу руки, мы расстались. Он закурил папиросу, а я, подхватив вещи, пошел искать камеру хранения.

_____________________________

Сергей стоял у вагона и, мочаля папиросу, смотрел вслед удаляющемуся в поисках камеры хранения Владимиру. Он пытался решить для себя вопрос: "Что за человек этот Седов?".

Вчера при отправлении поезда Владимир походу существенно уязвил Сергея, ответив на рукопожатие более сильно, чем он. Да так, что кисть Сергея побелела и, только благодаря силе духа, ему удалось не закричать от боли. С другими у Сергея было наоборот. Не только принадлежность к всесильной организации, но и его мужская сила ставили его всегда выше остальных. И все вместе это поднимало его самооценку на непередаваемую высоту. А тут Сергея опустили, сравняли с остальными и поставили в один строй. Давно такого с ним не было.

Надо отдать должное Седову, тот его больше ничем не задевал, не смеялся над ним. Вел себя с Сергеем и остальными ровно. Смеялся над шутками других и шутил сам. Был таким же как все. Равный среди равных.

Хороший парень Вовка. Но странный он какой-то. Чувствовалась в нем некоторая отчужденность.

Очень грамотный. Чего так не хватало ему, Сергею. Куда ему с его семилеткой против Седова, у которого за плечами полная средняя школа да кадровое училище, а не краткосрочные курсы оперсостава.

Хорошо разбирается в технике и вооружении. Об оружии и особенностях стрельбы рассказывал так, что сам Сергей рассказать не смог бы. В том числе знает и авиационную технику. Чем поверг в легкое изумление Андрея Несмеянова. И как-бы шутя поставил его на место, когда тот немного стал приукрашивать. Да так, что тот и не подумал обижаться. Уже потом, в тамбуре во время перекура, оставшись с Андреем одни, Сергей попросил объяснить на чем летчика подловил Седов. Несмеянов, смеясь, объяснил на пальцах. Андрей еще удивлялся, откуда пехотинец это может знать.

А еще скрытный. Почувствовав родную, близкую себе душу, Сергей рассказал Володе почти все о себе и своей жизни. А тот отделался только общими словами. Словно произносил заученный текст. Говорит, что детдомовский и своих родителей не помнит. А сам казачьего песняка давал почем зря. Об истории казачества говорил правильно. Что если он из расказаченных? Так на это вот уже несколько лет внимания не обращают. И скрывать не стоит. Может из несправедливо осужденных или членов семьи изменников Родины? Не похож. Нет той обреченности, загнанности и боязни в глазах, преклонения к органам, что встречается у таких. Чувствует себя очень свободно, уверенно. Словно генерал, а не лейтенант-первогодок. Такое ощущение, что ничего и никого не боится. И не в физической силе тут дело, хотя ею природа его щедро наградила. Во внутренней силе что ли. Каком-то стержне, ставившим Седова на одну ступеньку выше любого.

Явно городской. Загар хоть и есть, но не деревенский. Ровный, в деревне такого не бывает. Когда раздевались ложиться спать, удалось рассмотреть. Явно из обеспеченной семьи. На это указывали дорогие часы и иностранная перьевая письменная ручка. У самого Сергея даже простых часов нет. Были, когда на границе служил, да по залету старшине отдал. Дешево отделался, а то бы под трибунал попал. Там разговор короткий — кайло в руки и пошел пайку отрабатывать.

Документы в порядке. Когда все уснули, Сергей проверил у них документы. Так на всякий случай. Кто его знает, с кем едешь в одном купе. Вдруг враг? А мы тут языком наболтали по-пьяни. Вот, кстати, о выпивке. Парень молодец. Пил наравне с другими, а ощущение такое, что и не пил совсем. Был грешок, Сергей старался его подпоить, подливал почаще и побольше. Хотел разговорить, но не вышло. Крепкий парень. Чувствуется школа, не всякий так может.

Кто же ты, Седов? Что за птица? Увидимся ли еще? И при каких обстоятельствах? Не придется ли тебя допрашивать и выдергивать твои перышки? Докурив, Сергей выбросил окурок и пошел в купе досыпать.

_____________________________

Камеру хранения нашел быстро, ориентируясь по хвосту очереди. Став в конец быстро таявшей группы приезжих, дождался, когда пожилой служащий примет мой багаж. И вышел на привокзальную площадь. Тут в ожидании транспорта толпились сошедшие с поезда. Как доехать до места узнал у проходившего мимо начальника патруля, который заодно проверил у меня документы. Он же посоветовал как туда добраться быстрее, не ожидая общественного транспорта. Воспользовавшись его советом, скоро был уже у нужного мне здания.

Назначение

Прибыв в управление кадров округа, понял, что я зря лелеял надежду быть одним из первых. Таких как я было много, прибывших и ждущих своего назначения к новому месту службы. Тут были как молодые, только что закончившие училища, так и командиры, призванные из запаса. Получив пропуск, я нашел заветный кабинет, у которого стояла очередь порядка десяти человек. Двигалась она достаточно быстро и уже где-то через час-полтора я стоял у обитой коричневым дерматином двери. Постучавшись, вошел во внутрь.

В небольшой комнате, кроме стола с зарытой зеленым сукном столешницей и черным телефоном, нескольких стульев, сейфа в углу, большого шкафа из мебели ничего не было. Рядом с входной дверью стола стояла вешалка, на которой висели командирская фуражка с малиновым околышем и противогазная сумка. На шум открываемой двери от окна ко мне повернулся майор, державший в руках папиросу. На груди у него блеснула медаль "ХХ лет РККА".

— Товарищ майор, лейтенант Седов для получения назначения к месту дальнейшего прохождения службы прибыл! — представился я.

— Майор Кравцов. Проходите, присаживайтесь. Вот на этот стул. Ничего, если я перекурю? А то все не успеваю, дел много. Предписание у Вас с собой? Давайте, — ответил майор, указывая на стул стоящий у стола и продолжая курить в открытую форточку окна.

Достав из планшета предписание, сопроводительные и пакет с личным делом, передал их Кравцову.

— Так точно. — Ответил я и продолжил, — Товарищ майор, мне приказано передать пакет с личным делом, а 2-ю сопроводительную просили вернуть в училище, там на конверте адрес.

— Не беспокойтесь, лейтенант, так и сделаем, — ответил Кравцов. Мельком убедившись в целостности пакета, он его вскрыл и расписался на пакете и в сопроводительных. После чего по телефону вызвал секретаря с книгой входящих документов. Присев за стол, майор стал быстро листать мое личное дело. Вскоре в кабинет зашла очень симпатичная светловолосая девушка в военной форме без головного убора с сержантскими треугольниками в петлицах. В руках у нее была толстая канцелярская книга.

— Вызывали, товарищ майор?

— Да, Наталья Ивановна. Тут лейтенант привез личное дело из училища. Зарегистрируйте, пожалуйста, его на меня, а сопроводительную направьте в Тамбов по указанному на конверте адресу.

Девушка быстро записала данные дела в свою книгу, дала расписаться в ней майору. И, забрав у майора конверт с сопроводительными, спросила: "Это все? Документы сегодня же постараемся отправить. Разрешите идти?". Получив утвердительный кивок майора, она вышла из кабинета.