... Повязав на голову платок и прихватив пакет, я вышел на улицу и сел на крыльцо. Тихо, спокойно даже комары куда-то улетели. Сейчас вот Ульянка придёт и к лодкам. А кстати что-то долго её нет. Забыла что-ли или спит? И зачем я картошку только в столовой выпрашивал. Чо с ней делать-то теперь? Ладно подожду ещё немножко... И ещё немножко...
Тут я почувствовал как меня толкают в плечо.
— Лиска, а чего это он на улице спит?
— Не знаю. Пьяный может?
— Ой, а где он взял? У Виолы спирт украл? Ужас...
— Улька, ты же знаешь, что мужики всегда найдут. Может в деревню за самогонкой слетал. Хотя вроде не пахнет.
— Ой, Лиска, а потыкай его вон палочкой. Я что-то...
Пришлось проснуться.
— Не надо меня тыкать. Что за...
— ААААА!
— И орать не надо. Лагерь разбудишь. Лиска, ты чего тут? Спать надо.
Алиса ухмыльнулась.
— Ага... Без меня, да? Костёр, картошка печёная... Обломись давай.
Я встал, потянулся.
— Уговорила. Пакет взяла, а гитару мне.
— А там что?
— Картофан, блин.
— Да поняла я.
— Уля, давай короткими перебежками.
Пробираясь мимо горящего фонаря я неожиданно увидел впереди две фигуры. Мужик вроде и женщина. Вот только этого и не хватало. Я толкнул девчонок в кусты. Алиса зашипела.
— Чего ещё...
— Тихо и приткнулись. Вожатые.
Я присел, аккуратно положив гитару, стараясь оставаться в тени. Детство какое-то. Женщина обернулась и посмотрела в нашу сторону.
— Что там?
Послышался мужской голос.
— Да ничего, показалось. Пошли спать.
Подождав их ухода, я помахал рукой. Мол, можно выходить.
Идём дальше. У столовой я остановился. Типа контрольная точка. Я чо хуйнёй маюсь? Точно уже...
— Чего опять?
— Да забыл кое— что, из головы вылетело. Лиска, постой на стрёме.
— Чего? Совсем охренел?
— Я сейчас.
Вот и окно незакрытое. Осторожно откинув противокомаринную сетку я залез вовнутрь и огляделся. Вон бак стоит. 'Чай'. Я постучал по металлу. Вроде не пустой. На фляжку хватит и даже ещё тёплый...
— Ты чего творишь?
— Чаю набрал, вот.
— Мы это, на Северный Полюс идём или куда?
— Уля, всё, больше остановок не будет.
До лодочной станции мы добрались без приключений, благо фонари горели. И никого больше не встретили. Ну никого кроме комаров разумеется.
— Лиска, шлепни меня, ай, больно же!
— Прекратите орать, это лишь комар.
— Да чтобы я еще раз...
— Сама ведь напросилась.
Хорошо хоть вожатые спать пошли.
Наконец пришли. Тихо и спокойно. Над одиноким фонарем витает какая-то мошкара, окно в сторожке не горит... Зато на причале мерцает огонек сигареты. Ну перед сном покурить это обязательно. Вот человек повернулся к нам и в воду полетел окурок. Потом дверь в сторожке хлопнула и... Спокойной ночи Петр, как там тебя по отчеству-то? Единственно. А чего это он улыбался глядя на нас? Неважно.
Подойдя к причалу я осмотрел лодки. Одна готовая. Веревка отвязана и уключины на месте. Садись да плыви. Спасибо, Петя, помог.
— Алиса, весла подай. Да вон же они, не видишь что-ли?
— НЕТ!
— Короче, блин, вещи в лодку, сами туда же и поплыли. А то до утра возиться будем.
— А ты чего разругался тут?
— Ну прости, Уля. И определитесь вы уж. Вам плыть надо или спать здесь?
В общем народ выбрал плыть. Зачем только спрашивал.
А тем временем ночь вступала в свои права. Вот в воздухе мелькнула пара летучих мышей, лодка беззвучно пересекла лунную дорожку. Белесый туман плыл над водой. Остров медленно приближался. Тень на воде становилась все гуще, темнее. Неожиданно появилось ощущение того, что мы над водой. Туман раздвинулся. Ночное небо стало ближе, звезды ярче. Ветерок стих, даже кожаны исчезли...
— Эй, вы там не спите?
— Греби давай. Не отвлекайся.
Неожиданно Ульянка ойкнула.
— Вон, смотрите чего!
Алиса лишь вздрогнула. Из глубины к нам поднималось нечто. Не меньше лодки, огромная округлая башка. То ли борода, то ли побуревшие водоросли. По бокам нечто похожее на плавники. Неподвижные глаза как тарелки. Выдох. Все как и должно быть. Время. Я остановился, сложил весла.
— Девочки, не бойтесь. Это...
Алиса лишь пожала плечами.
— Да знаем мы.
Лодку ощутимо качнуло.
Ульянка вопросительно посмотрела на меня. Я достал нож.
— Речной Конь, Батюшка Водяной, переведи нас через Черту. Помоги.
Проведя лезвием по ладони, я опустил руку к воде и сжал кулак. Закапала кровь.
— Вот плата. Прими.
Лодку снова качнуло. Когтистая лапа махнула в сторону острова. Жертва принята. Я моргнул и заметил лишь исчезающую в темной воде черную тень.
Через минуту днище лодки чиркнуло по гальке. Алиса подала мне платок.
— Перехвати.
Перевязав ладонь, я вылез, и привязал лодку к колышку на берегу.
— Не испугались?
— Хозяина? Нет.
... — Микуся, ты же в клубе хотела остаться?
— Ой, Лена тут... Они же на остров поплыли, Черту прошли...
Девочка с темными, почти синими волосами вздохнула.
— Сам их пропустил. Значит принял жертву. Хотела бы я с ними...
— Ты же знаешь. Нельзя тебе туда, рано еще.
Лена снова вздохнула.
— Знаю. Ты спать будешь?
— Нет посижу просто.
Мику присела на кровать потом опустилась на пол.
— Удобней, вот.
Лена села рядом.
— Можно я тоже?
— Давай.
Девочки устроились поудобней.
— Подождем...
... — А куда теперь-то?
Алиса было шагнула в ночной сумрак. Я остановил ее.
— Стоять... Фонарик взяла, включила, гитару забрала. Уля...
Я присел. — Залезай и картошку прихвати.
Ну вроде все, разобрались и пошли.
— А ты по темноте не наеб... да еще с ней на спине?
— Не волнуйся, я в тьме как днем вижу.
— Ух ты... Пап, ну ты даешь.
— А то. Короче, Лиска. Рядом иди и свети себе.
Ночной лес был полон шорохов и запахов. Я шел, поддерживая двумя руками Ульянку, рядом Алиса. Вроде это здесь. Втянув по звериному прохладный воздух я остановился. Вот и место где должны быть Врата. Неожиданно где-то в зарослях ухнуло. Потом в кустах зашумело, послышался шум крыльев. Нечто темное промелькнуло в небе. Алиса посмотрела наверх и только плюнула, чуть не попав мне на ботинок.
— Заибали пугать. Потом махнула рукой с фонариком.
— Пошли давай, а то Ульянка уже храпит.
Прямо в ухо послышалось полусонное.
— Лиска не матерись. А я не сплю, почти, вот. А это мы где теперь?
Действительно, где? Вон там же три березы росли когда мы с Мику здесь стояли и елей справа вроде не было. Запутывает кто или... Ночь, как помню, непростая пришла. И луна куда-то делась. Ну и чо ты как маленький, не понял что-ли?
— Чего встал? Заблудился что-ли?
Лиска удивлено взглянула на меня.
— Лес другой стал. Не разберу сразу.
Хмыкнув, она хлопнула меня по плечу.
— СЛЕДОПЫТ... Только сейчас заметил. Водят нас. Подожди я попробую...
Она выключила фонарик и присев, едва слышно зарычала... Потом встала и вздохнув, посветила вокруг.
— Пока не могу. Не получается. Чего делать-то? Придется...
Покачав головой, снова плюнула в траву.
— Ох, ты нас видишь, Лешачка? Помоги, сочтемся.
... Прикрыв глаза, Лена едва заметно улыбнулась.
— Сочтемся, Волчица. Сейчас помогу, выведу.
Она нахмурила брови.
— Что морочить их вздумали? При мне? Да еще в такую Ночь? Ну ладно, вот я вас, ужо...
— ОООООООО...
Затянула она внезапно на одной низкой ноте, отбивая странный ритм ладонями.
— УУУУУУУУУУ...
Она запрокинула голову, в белесом лунном свете блеснули белки ее глаз.
— ООООООО...
Если бы в комнате были взрослые, они сказали бы что девочка точно в трансе. И это надо немедленно прекратить. Но их ведь не было.
— ААААААААА...
Звуки постепенно стали складываться в слова на странном языке. Был он древнем как сама Сущность, как само Бытие. Только вот не для людей он был создан и не человеком. И не один смертный никогда не знал и не слышал его. И никогда не узнает, и не услышит.
Мику подхватила ритм. То ли молитва, то ли песнопения, то ли заклятия звучали в комнате.
... — Мы чего, потерялись?
Ульяна постучала меня по голове.
— Нельзя здесь теряться. Давай находиться будем.
Да сам знаю. Тихо. Успокойся, сосредоточься. Сосредоточишься тут, однако. Совсем рядом, как показалось, сверкнули чьи-то глаза. Что-то прокатилось в траве. Я оскалился. Брысь, сука, не до тебя. Странные, непривычные запахи лезли в ноздри, сбивая с толку.
Неожиданно Алиса показала фонариком на кусты.
— Вон смотри, туда надо. Видишь?
В кустах показался огромный зверь. Медведь. Низкий рык, зверь качнул головой, словно указывая дорогу и исчез в зарослях.
— За мишкой надо. — радостно закричала Ульянка. — Пошли!
Проломившись на прогалину мы остановились отдышаться. Лес постепенно начал приобретать привычные очертания. Появившаяся луна осветила знакомые деревья. Я выдохнул. Рядом на траве высветился круг света от фонарика, Ульянка уткнулась мне в платок.
— Вышли, вот.
Мы отошли подальше от леса. Я огляделся. Ничего чужого или странного. Прошли ведь. С чужой помощью, но прошли. Самое страшное впереди будет. А пока... Можно отдохнуть. Алиса подошла ко мне и задумчиво похлопала Ульянку по спине.
— И долго ты на отце висеть будешь? Ставь ее на место.
Я спустил Ульяну на траву. Она потянулась и по хозяйски осмотрелась.
— А чего это тут у вас?
— Уля, ты хоть знаешь где мы?
Она кивнула. Алиска захохотала, присев и уткнувшись головой в колени.
— Конечно знает. Посредине. Это ты у нас то ли контуженный, то ли о елку стукнутый. Беда с тобой. Ладно, Улька пошли хоть дров наберем для костра.
Та почесала в затылке потом ткнула пальчиком в темноту.
— А вон чего там лежит?
Действительно, в траве лежала куча хвороста. Словно приготовленная для нас.
— Побудьте тут, только не уходите никуда. Я сейчас.
Выйдя обратно на опушку, я огляделся и подобрал две коряги побольше. На всякий случай, для полной уверенности постучал по ним кулаком. Вроде точно коряги. Я чо, я ничо... Мне костер надо. Вернувшись к девочкам, я быстро соорудил подобие нодьи. На ночь должно хватить. Достал было из кармана зажигалку... Ты чо совсем? Точно головой ударился. Присев, я провел ладонью над хворостом, чувствуя как кровь бьет в виски. Алиса одобрительно кивнула, мол догадался ведь что не просто огонь творю. Ульянка молча села у разгорающегося костра. Теперь только ждать, чо еще осталось.
... В дверь заколотили.
— Батюшка открой! Тут...
— Что случилось? Пожар где?
— Выйди да глянь сам. Чо за хрень посреди ночи.
Пожилой священник, зевая, выглянул из избы. У крыльца столпилась почти вся деревня.
— Вон смотри чего?
Несколько человек сразу показали в сторону реки.
— На Чертовом Холме огонь загорелся. Костер что-ли?
— Да кто там будет с огнем баловаться? В проклятом месте-то?
Священник зажмурился, постоял молча, потом вздохнул.
— То не просто костер. Не надо того людям видеть. А раз горит, значит Бог допустил, а остальное не нашего ума дело.
Вперед вышел участковый.
— Сергей Николаевич... Ты конечно это...
Он помялся.
— Чего делать-то?
Батюшка снова вздохнул и перекрестился.
— Спать идти. А больше ничего. Я же сказал, что не людское это дело. И видеть не надо того.
Мужик в милицейской рубашке почесал лоб и повернулся к толпе.
— Твою же Бога Душу и... Извини батюшка. Давайте спать. Ночь же на дворе. Всполошились блядь... Завтра вон и разбираться будем, засветло. Расходимся ебать-колотить...
Зевая, толкаясь и матерясь народ стал расходиться.
Священник неожиданно задержал милиционера.
— Михалыч, ты завтра гостей жди. И я ждать буду... А пока спать.
... В огне потрескивал хворост. По полю стлалась дымка, было тихо, только треск пламени. Если долго смотреть в огонь, узришь Будущее. Кто сказал не помню уже. Может и я... Пересыпается время в песочных часах. Скоро... Вы меня простите только.
'Говорил пел говорил ветер
Об одной свободе об одном рассвете
Об одной свободе об одной воле
Об одной воле вдаль идти по полю
Говорил пел говорил в листьях
Об одной любви из последних истин
Что из-под земли серебром по бронзе
Что из-под воды босиком по звездам
Говорил пел говорил ветер
О последней вспышке об одном рассвете
О последней вспышке о последней боли
О последней боли за которой воля'
Ульянка показала пальцем в ночную дымку.
— Там...
— Что?
Я вгляделся.
— Лошадки и шатер, и люди какие-то, костер. Чего это? Они нас почему не видят?.
Алиса даже не повернув головы, горько усмехнулась.
— Это не шатер. Кибитка таборная.
Она устало прикрыла глаза.
— Это знак. Не будет нам не места, не покоя на этой земле. Не в жизни, не после смерти. Вечные странники. То ли ветер, то ли цыгане...
Помолчала.
— Зато жить и умирать свободными будем.
Ульяна кивнула, пошмыгала.
— Ага.
Пламя костра неожиданно опадает вниз. Словно съеживается от боли и холода. Началось. Сам ведь хотел, сам сюда пришел. А теперь просто сиди и смотри.
...На меня внезапно пахнуло морозным воздухом. В лицо ударили хлопья снега... Потрескавшийся бетон, мешки какие-то, ящики... Крыша заброшенной многоэтажки. Бывает. Сквозь густо летящий снег еле проглядывают звезды. Четверо... Ты помнишь кто это? Знаешь. Сзади них темные бесформенные тени. Даже не разберешь чьи. Может и человеческие. Попробуй пойми в снежном мареве. Лучше смотри. Все равно ничего больше не сделаешь.
...Рука в черной перчатке толкнула в спину рыжую девушку в разорванном платье.
— Пошли. Полетаете, сучки.
Она повернула лицо в кровоподтеках, прижала к себе рыжеволосую девочку поменьше.
— Иди ты... В ответ странный лающий смех.
— Помочь?
БОЛЬНО?
Она шагнула вперед,ведя за руку младшую. Босые ноги не чувствуют холода, на заснеженном бетоне кровавые следы. Рядом девушка с неровно обрезанными поседевшими волосами и шрамами на лице в черном поддерживает за плечи голого по пояс черноволосого окровавленного парня... Поворачивается.
— Я найду вас и убью.
В ответ тот же смех.
— Смотрите, макака узкоглазая еще угрожает.
— Я. НАЙДУ. ВАС. КЛЯНУСЬ БОГОМ.
И замолкает издевательский смех. Страшно наверно стало... Да твой настоящий отец и твой дед были бы тобой довольны. Как он учил тебя? Путь самурая-путь смерти.
ПРОСТИ.
Бетон уходит из-под ног и звёзды оказываются совсем рядом. Папа, а звезды они какие? Протяни руку и узнаешь. Возьмешь в ладошку, согреешься, даже желание сможешь загадать.
— Мику!!!
— Лиска, глупая, ты вниз не гляди. Ты в свет смотри.
— Ладно, не учи... КОСТЯ!!!
— ПАПА!!! Я ЖЕ ЛЕЧУ!!! Я ВЗАПРАВДУ ЛЕЧУ!!! ЗДО...
Глаза слезятся. Наверное от ледяного ветра. Звезды гаснут. И пламя снова поднимается вверх. И жалобный волчий вой в лесу. Как плач.
