Режим бога. Сияние Красной Звезды

— Простили. Списали все на болезнь. А если бы была политика...

Лещенко пожимает плечами.

* * *

*

В пятницу с утра я надеваю свой любимый итальянский костюм — "шпильмановский" мне уже мал — цепляю официальный синий галстук и отправляюсь в Кремль. Мы заезжаем через Боровицкие ворота, останавливаемся у здания Сенатского дворца. Проверяют меня недолго — не забыли еще — быстро пускают в деловую часть. В отличие от суеты на Огарева, тут царит тишина и покой. Поднимаюсь на свой этаж, захожу в кабинет. Рабочий стол завален корреспонденцией. Тяжело вздыхаю, начинаю разгребать. Чего тут только нет. Письма от начинающих певцов и композиторов, просьбы, мольбы, требования. Какие-то официальные распоряжения, копии правительственных телеграмм. Есть даже послания из тюрем. Хватаюсь за голову. Да мне это за год не разгрести!

Беру бутылку десятилетнего коньяка Хеннесси, что привез из Вены, кладу ее в красивый фирменный пакет, иду разыскивать бывшего ленинградского помощника Романова — Жулебина. Который взлетел на самый Олимп и стал Управделами ЦК КПСС. Одним из самых могущественных людей в стране.

— Витя! — Жулебин мне искренне рад, пускает вне очереди — Сколько лет, сколько зим! Совсем нас забыл

Рядом со столом чиновника, на отдельной тумбе, стоит американский компьютер IBM 5110, рабочее место в отличие от моего не завалено бумагами, а лишь несколькими папками разных цветов.

— Не забыл, Виктор Михайлович — я протягиваю подарок, жму руку — Вот, как только вернулся из Вены, сразу к вам. Шеф уже прилетел?

— Нет, вечером ждем. Поедешь встречать? — Жулебен заглянул в пакет, благодарно кивнул за подарок, убрал его под стол

— Не могу. Эфир у Бовина на ТВ

— Телемост с американцами? — заинтересовался управделами — Слышал это твоя идея, а не Лапина

— Моя — согласился я — Но и Сергей Георгиевич над ней плотно поработал. Правда, что конкретно получилось — я еще не знаю, сценарий сегодня должны до обеда прислать

— Такие программы по сценарию не "летят" — пророчески вздохнул Жулебин — С чем пришел?

— Виктор Михайлович! — жалостливым голосом произнес я — Знаю, что мою должность в Кремле никто всерьез не воспринимает, но раз уж так случилось, что я стал советником Романова по культуре, то хотел бы вникнуть в дела, быть полезным.

— Ты полезен тем, что нашу страну на мировой арене представляешь! — назидательно произнес чиновник — В культурном, конечно, смысле. Ты знаешь сколько заявок на твои концерты и гастроли нам из кап.стран пришло? Из МВД нам присылают копии. Больше тридцати!

— А почему только кап.стран? — удивился я

— А ты не знаешь, какой "ценник" на тебя выставили в министерстве? — в ответ удивился Жулебин

Мнда... Похоже Щелоков мной "торгует", а я и не в курсе. А в курсе ли Гор? Надо бы с ними обоими этот вопрос "провентилировать". А то как бы из этого "двоевластия" конфликт бы не вышел.

— Какой-нибудь африканской стране ты просто не по карману — управделами позвонил по телефону секретарше и заказал нам чай — Ладно, это мы еще обсудим, теперь к твоему вопросу

— Я не хочу быть "зицпредседателем" — твердо произнес я — Раз назначили на должность, буду работать. Что я там должен делать? Советовать Романову? Буду советовать. Есть идеи и по международным музыкальным фестивалям в Москве, по новым фильмам... Готов вести и прием посетителей и давать свои заключения по разным проектам в культурной сфере. С Демичивым я уже познакомился, рабочий контакт с ним налажен.

— У прежнего советника Брежнева был целый штат для этого — Жулебин достал какой-то внутренний справочник, полистал его — Тебе полагается три сотрудника. Секретарь и два младших специалиста

— Раз надо, пусть будут. Как раз займутся сортировкой корреспонденции. А то завалили стол, черте что шлют...

— Ладно, давай так поступим... Раздался стук. — Да, войдите! — в кабинет зашла пожилая секретарша, принесла нам чай — К твоему возвращению из Японии, я подберу людей, проинструктирую их. Они составят план работы, утвердишь его у Романова лично. И вперед!

— Договорились! — я дую на чай, кладу в чашку две кусочка сахара — А в целом как дела? Что в Политбюро?

— Свара намечается — вздохнул Жулебин — Опять Суслову неймется. Видел сегодняшнюю Правду?

Я мотаю головой. Чиновник выдвигает ящик стола, достает и протягивает мне газету. В ней главный идеолог страны в передовице мечет стрелы в рок-музыку. Статья называется "Когда под ногами горит земля". Я быстро проглядываю ее. Стандартные обвинения. Тут и бездуховность, и противопоставление патлатого рокера советскому человеку знаний и труда, упреки в убогом внутреннем мире, ничтожности интересов и низменности желаний. Ну и конечно, куда без этого, низкопоклонство перед Западом. Есть в передовице и фамилии. Макаревич, Намин... Меня нет. Пока нет.

Мнда... Вот оно как все закрутилось. Готовит почву Суслов, готовит. Унавоживает. А потом глядишь — и в меня повторно "стрельнет". Какие-нибудь гневные письма читателей, доярок, а то и "коллег". Лещенко уже предупреждал. О чем? Да все о том же. Селезнев зазнался, все по загранкам, скандалы приплетут... По накатанной схеме.

— Надо отвечать — кидаю газету на стол, задумываюсь — Сможете мне устроить ответную статью в Правде? Как раз и мой статус советника по культуре заявим публично

— Ну ты крут — удивляется мне Жулебин — Такие статьи утверждаются на уровне отдела пропаганды ЦК. А там Суслов, улавливаешь?

— А если через комсомол? Пастухов ко мне хорошо относится

— В Комсомолку или МК можно пролезть — задумчиво произносит управделами — Знаю обоих редакторов, хорошие мужики. Но это надо согласовать с Григорием Васильевичем. Приезжай завтра, обсудим

— Завтра выходной

— Романов теперь и по субботам работает — тяжело вздыхает чиновник — И мы все тоже.

Я сочувствующе смотрю на Жулебина. Мнда... Задал темп Романов аппарату.

— Тебя кстати, когда на полиграф записать?

Я выпадаю в тихий осадок.

— Какой такой полиграф??

— Детектор лжи. У нас все работники ЦК, министры в обязательном порядке его проходят. Очень хорошие результаты! — Жулебин довольно улыбается — Столько всякой грязи удалось вычистить из министерств и ведомств. Насчет тебя конечно, сомнений нет — ты еще подросток и не успел совершить ошибок, но порядок есть порядок. Занимаешь официальную должность? Дееспособен?

Черт, черт, черт! Ошибок я успел насовершать — выше крыши. Точнее не ошибок, а всяких разных тайных дел — вроде убийства Середы, рициновых писем... Опытный полиграфист почует это на раз.

— Виктор Михайлович! — я покачал в сомнении головой — Нельзя мне на детектор лжи

Управделами в удивлении посмотрел на меня.

— Вы же помните чем закончилась история с Цвигуном в КГБ?

— Что-то помню. Был скандал на Политбюро.

— Там была секретная операция КГБ, в которой я участвовал — развожу в притворном расстройстве руками — Я даже рассказывать о ней не имею права — подписку давал. Так что без прямого приказа Веверса или Романова — извините, я на полиграф не пойду.

— Хм... я поговорю с Григорием Васильевичем — Жулебин пометил себе что-то в записной книжке — Думаю, и правда, в твоем случае можно обойтись формальной проверкой.

Я мысленно вытер пот со лба. Пронесло. Романову тоже не с руки, чтобы мои "пророчества" про Челябинск, Чернобыль всплыли.

Выйдя из кабинета Жулебина, я отправляюсь обратно к себе. Но по дороге в коридоре сталкиваюсь с Устиновым. Дмитрий Федорович сегодня при параде. Министр обороны одет в форму, на кителе висят многочисленные награды. По коридору он идет в составе целой свиты генералов. Наверняка, что-то официальное. Может быть награждение героев?

— На ловца и зверь бежит — Устинов останавливается, снимает очки. Устало трет переносицу, генералы толпятся рядом, один из них мне подмигивает.

— Здравствуйте, Дмитрий Федорович — приветствую я министра — Нашлось время посмотреть наш клип?

— Нашлось, нашлось — кивает Устинов — Как раз насчет этой песни... Ты же в Японию летишь?

— Да — насторожился я — На гастроли

— А в Японии у нас что?

— Что?

— Американские военные базы!

— Почти пятьдесят тысяч солдат — к нашему разговору присоединяется тот самый генерал, что мне подмигивал

— И? — я по-прежнему не догоняю

— Нам бы очень помог рост антивоенных настроений в японском обществе — министр смотри мне в глаза — Исполняй, пожалуйста, эту свою песню "Ты в армии" почаще

Я то как раз совсем не собирался ее исполнять. Ни разу не танцевальная музыка. Но раз такое дело...

— Мы же вроде как с американцами миримся — удивился я — Договор подписываем

— ОСВ2 уже подписан, у нас руки развязаны — усмехается министр — Да и Картеру сейчас не до нас. У него предвыборная гонка, считай, уже началась. Пока они там с этими Бушами, Рейганами и Магнусами рвут друг другу чубы, мы им повставляем палки в колеса в Азии. Улавливаешь момент?

— Улавливаю. Все сделаю.

Я задумываюсь. Эдак для "Ты в армии" прибалтийской подтанцовки может не хватить. Там конечно, эффектные движения, "американская строевая", но можно усилить. Погасим свет, выкатим на сцену бутафорский танк, раскрашенный флюоресцентной краской. И тут же даем красную подсветку в зал и на последних аккордах танк стреляет в зрителей конфетти... Нет, бред. "Остапа опять несло".

— Только, пожалуйста, осторожно, без эксцессов — Устинов кладет мне руку на плечо — Второй Кельн нам не нужен

— Все понял.

Я мысленно снова процитировал себе Филатова:

"Чтоб худого про царя

Не болтал народ зазря,

Действуй строго по закону,

То бишь действуй... втихаря"

Нет, все-таки зря в Доме Кино я не познакомился с актером.

Я прощаюсь с министром и его свитскими, отправляюсь в студию. Надо мощно потрудиться и порепетировать — концерты в Японии сами себя не подготовят.

* * *

*

Трудимся в поте лица. Все разногласия в коллективе позабыты, все дружно работают на результат. Мне привезли сценарий от Бовина, но смотреть его некогда. Музыканты требуют повышенного внимания, плюс запись фонограммы, плюс танцевальные номера и костюмы. Наконец, выездные документы. Последнее на себя взял Клаймич и я спокоен за результат.

— Витя-я-я-я!

Сначала я даже не особо обращаю внимание на какой-то шум. Потом крики усиливаются:

— Витя-я-я-я-я!

Я ловлю недоуменные взгляды сотрудников и наконец, возвращаюсь в окружающую действительность. А она продолжает взывать ко мне по имени. Распахиваю окно, выглядываю наружу. На улице, под ослепительным солнцем, выстроилось несколько десятков фанатов в форме большой буквы "В" и кричат "Витя". Громко, хором. Пара милиционеров стоят рядом и ничего не делают, хотя "В" своей верхней частью забирается на проезжую часть. А это уже совсем не порядок.

— Лех — я нахожу взглядом "мамонта" — Сходи, пожалуйста, узнай, в чем там дело

Через пять минут Коростылев приводит ко мне молодого, чернявого парня в модной синей рубашке с большим, отложенным воротником. Американские джинсы и часы "Командирские" на левой руке дополняют его образ модника. Похож на армянина или грузина.

— Карен — представляется парень, разглядывая во все глаза "звездочек" и Александру

— Это ты устроил? — я кивнул в сторону улицы

— Меня не пустили внутрь — пожимает плечами Карен — Пришлось рекрутировать ваших фанатов

Пробивной парень, ценю таких.

— Станислав Сергеевич насчет меня не звонил?

— А должен был?

— Вы же ищите режиссера

— Точно. А фамилия твоя...?

— Шахназаров.

Тут я, наконец, узнаю знаменитого постановщика. Вот же мне везет! Мы из джаза, Зимний вечер в Гаграх, Курьер... Но как же он молод!

— Сколько тебе?

— Двадцать семь — неуверенно произносит Карен, поглядывая на сотрудников. Те его тоже рассматривают с интересом.

— А что уже успел снять?

— Пока только один фильм. "Добряки". Скоро выйдет.

На улице раздается вой сирен. Я повторно выглядываю в окно — у нашей студии паркуется Козлик патруля. Фанаты разбегаются во все стороны. Понятно, наша охрана на всякий случай вызвала подмогу.

— Леш — я вновь прошу "мамонта" — Скажи Вячеславу, чтобы успокоил там всех.

— Готов снимать прямо сейчас? — это уже Шахназарову

— Что значит "прямо сейчас"? — удивляется режиссер

Сотрудники тоже смотрят на меня в недоумении.

— У нас "горит" — начинаю объяснять я — Через две недели мы улетаем в Японию. Срочно нужен десятиминутный клип — это такой мини-фильм под музыку...

— Я знаю! Видел клип "Мы желаем счастья". Отлично сделано!

— Спасибо. Так вот у нас есть песня Японские девочки. Надо срочно, кровь из носу, снять к нему клип.

— Даже короткий фильм требует сценарий, раскадровки, подготовительного периода — начал перечислять Шахназаров

— Нету времени!

— А оборудование?

— У нас есть студия с камерами. "Магнолия".

— Я сейчас позвоню знакомому оператору, вызову его — не растерялся режиссер — Можно хотя бы послушать музыку? Пока он едет, я набросаю сценарий

Вот! Профессионала сразу видно. Сработаемся!

— Коля — я кричу Завадскому в дверь студии — Пусти полную фонограмму Японских девчонок.

Шахназаров, морща лоб, внимательно слушает песню. Что-то записывает в небольшой блокнот. Не дав ему даже слова сказать — сразу после окончания фонограммы тяну в кабинет. Там врубаю на видике кассету с концертом на Уэмбли.

Гаснет свет, по стадиону разносится хорошо узнаваемый шум аэропорта. Слышен рев взлетающих и садящихся лайнеров, монотонный женский голос объявляет о прибытии самолета японских авиалиний, сначала на английском, потом на японском языке. Мигают "бортовые огни самолета", вдоль "языка" подиума, рассекающего танцпол, зажигаются и переливаются лампочки, имитируя посадочную полосу аэропорта. Вспыхивают софиты, освещая меня в форме командира экипажа. Одновременно раздаются первые аккорды песни "Japanese Girls", и софиты выхватывают из темноты трех звездочек, стоящих в центре сцены. Они в форме стюардесс — узкие юбки длиной по колено, приталенные пиджаки с нашивками, яркие шейные платки и короткие белоснежные перчатки. На головах девушек пилотки и черные парики. Звучит приветствие на японском языке. Девушки, ослепительно улыбаются, синхронным жестом вскидывают руку к пилотке, приветствуя зрителей, и с первыми словами песни начинают свое движение, шествуя модельным шагом по светящемуся подиуму.

Шахназаров одобрительно смотрит на меня. Еще что-то записывает в блокнот.

А я предаюсь воспоминаниям. В тот раз женская подтанцовка у нас была английская и мы одели ее японками. Бумажные зонтики, традиционные кимоно и сандалии на платформе. Боже, сколько же намучились пока англичане научились двигаться на этих "гэта". Совершенно неудобная обувь. Как японцы в средние века носили ее? Понять не могу.

К началу второго куплета звездочки выстраиваются в ряд и под музыку изображают предполетный инструктаж пассажиров, сопровождая его профессиональными жестами рук, хорошо известными всем авиапассажирам. Их жесты отточены, синхронны, с лиц не сходят сияющие улыбки. В руках, словно из воздуха появляются ремни безопасности, с которыми они устраивают настоящее шоу.