Операция "Муравьиный бог"

— Так вы Никита э... (как тебя там черта?)

— Просто Никита.

— Хорошо, пусть просто... Значит, вы, Никита, являетесь родным племянником Андрея Михайловича? (не похож... ой не похож!) Странно... но Андрей никогда не говорил мне, что у него в Н-ске есть племянник (да и про сестер братьев не говорил). А вы ему по отцу приходитесь или по матери?

— Моя мама была сестрой Андрея Михайловича... — на ходу начал придумывать Никита, как-то он не готов был встретиться с такой подозрительностью — сводной сестрой по отцу. Она умерла три года назад... Насколько мне известно... от адвоката известно... я теперь являюсь единственным наследником своего дяди. Хотя к сожалению при жизни совершенно его не знал. Он ведь был неординарным человеком?

— Да... — неопределенно подтвердил Николаев почесав кончик носа, — А вы, простите, на машине?

— Нет, знаете... на такси.

— Ну так может быть... — Николаев приглашающее качнул головой в сторону своей "ауди", — кофейку попьем? Я хорошую кофейню знаю, здесь недалеко. Как вы?

— Собственно, почему нет... — Никита пожал плечами. Чувство тревоги не уменьшалось, но и не усиливалось. — Поехали.

"Боится чего-то... — понял он, — хочет по-быстрому отсюда слинять... не верит в мое фуфло про племянника. Чего боишься-то, а, Акула пера? Темна вода в облацах... Не пойму ни фига... что? кто меня прислал? Прислал... Березин — сука фсбшная? Или менты? Или бандиты? Во, как... бандиты! Неужели Климонтович имел дело с бандитами?

За все десять минут дороги до кофейни они не сказали друг другу ни слова. Николаев молчал, а Никита упорно пытался разобраться в хаосе его мыслей, разбавленных к тому же дорожными ситуациями. Мозг журналиста периодически генерировал длинные матерные рулады по поводу частых светофоров, пытающихся подрезать идиотов и стерегущих добычу продавцов полосатых палочек. Что-то он знал... но вот что, было не ясно. Его надо либо успокоить либо наоборот сильно напугать, чтобы исчезла, эта журналистская многозадачность мышления и он начал думать преимущественно на нужную тему. Никита решил попробовать третий способ — удивить.

В кофейне было уютно, прохладно и малолюдно. Они расположились на втором этаже, в зале для курящих. Сделали заказ. Николаев немедленно зажег сигарету, спохватившись предложил Никите. Тот секунду подумав согласился. Пусть будет по-свойски.

— Ну так и что вы хотели узнать про своего э-э... дядю? Не знаю... не такие уж близкие у нас были отношения...

"Врет гад! — понял Никита. — Что-то скрывает! Ничего, сейчас выведу тебя на чистую воду.

— Я не знаю насколько близкими были у вас отношения... но согласитесь... — Никита картинно затянулся и еле сдержался чтоб не закашляться, — малознакомому человеку вряд ли отпишут в завещании двадцать тысяч баксов?

Оп-па! Мысли в голове у Николаева все разом исчезли. А потом возник тоненький ручеек, правда, еще пока малопонятный.

— Что? Сколько вы сказали? Двадцать тысяч долларов? Я вас правильно понял?

— Да! Вы меня совершенно правильно поняли!

Николаев притих. Названная сумма начисто подавила все посторонние мыслительные процессы в его мозгу. Никита внимательно вглядывался, пытаясь разобраться в том, что осталось. "Что за херня? — думал журналюга. — Какие двадцать тысяч? Он что миллионер, что ли был? А я-то думал, этот мудила (это про Никиту) пришел за должком... на счетчик меня ставить... Хотя... рожа в общем не бандитская и не ФСБшная... неужели правда... племянник. Как же проверить? Черт! Черт! Бабки-то мне позарез нужны" ("Ба! Дружок... — понял Никита, — да ты у нас игрок! Ты у нас похоже проигрался в пух и прах! Ты у нас денег назанимал!")

Официантка в фирменном переднике принесла кофе. Николаев нервно хлебнул большой глоток, обжегся, отставил чашку.

— И что?.. я могу получить эти деньги?

— Да, — Никита откинулся в кресле со своей чашкой и даже закинул ногу на ногу, — Можем буквально сегодня поехать в банк и получить всю сумму! Если у вас есть время конечно. Только... э-э...

— Шутите? Время понятное дело есть... Но вы кажется, хотели чтобы я вам что-то рассказал... про Климонтовича? Да я в общем ничего такого и не знаю. Мы вместе не работали... так развлекались иногда... он ведь здесь был человек новый. Я ему показывал тут, что да как... знакомил кое с кем... так сказать с интересными людьми...

— А у вас, что схожие темы были?

— Да нет, что вы! Я криминалом заведую на местном РТВ. Да вам Юля... Юлия Вениаминовна наверное говорила? А вы ее откуда, кстати, знаете? Хотя... кто ее только не знает... извините... я не это имел ввиду... ("Да это, это ты имел ввиду, козел Николаев!") Культурой занимается уже много лет, много с людьми общается... Собственно, я не про то... Так вот, я по криминалу специализируюсь, а Андрей Михалыч, он кажется про политику, что-то там... еще что-то... да я и не читал его статей. Тут знаете, хе-хе, свои-то, не всегда успеваешь прочитать. Ну он криминальной темой интересовался конечно... так чисто по-человечески. Это ж всем интересно... коррупция в высших эшелонах власти, или там разборки бандитские... вот недавно вице-мэра замо... в смысле застрелили, слышали наверное. Или вот сейчас маньяк этот серийный... В общем он интересовался, а у меня ж все из первых рук буквально... связи там, в правоохранительных органах, спецслужбах... да я сам его с некоторыми знакомил... — тут Николаев осекся и посмотрел по сторонам. "Что-то я разболтался!" — пронеслось у него в голове. Никита поощрительно кивнул, мол интересно, продолжайте. Но Николаев молчал тараща на него свои светлые глаза.

— А вот браслетик этот... — сказал он наконец, показав тлеющей сигаретой на левую руку Никиты, — он вам тоже от Андрея Михайловича достался... так сказать в наследство? — тон его голоса опять стал подозрительным.

— Нет представьте... — Никита широко улыбнулся, стараясь сделать это максимально естественно, хотя все равно получилось натужно. О браслете-то, он и не подумал. — Э-э... Вернее да, по наследству конечно... но... от мамы. Им с Андреем Михайловичем на совершеннолетие отец подарил. Они одногодки были... в смысле мама с Андрей Михалычем, одногодки... (что за бред я несу?) Мама умерла, теперь я ношу... семейная реликвия... (блин!.. в рубашках придется с длинным рукавом ходить, что ли?).

Однако Николаева, это объяснение, почему-то, вполне удовлетворило.

— Да, — сказал он, — я помню. Климонтович действительно говорил — семейная реликвия, носил его, не снимая.

— Вы человек опытный! — Никита опять перевел беседу в нужное русло. — Вот скажите... авария эта... просто трагическое стечение обстоятельств? Или может, Андрей Михайлович занимался какими-нибудь журналистскими расследованиями? Копал под кого-то?

— Вы намекаете на теракт? Да бог с вами! У нас ведь тут не Грозный, даже не Москва... Да кому могло понадобиться его убивать? Ну разве что вам... хе-хе... извините, глупая шутка. Криминалом он не занимался... бизнесом тоже... по крайней мере я ничего об этом не знаю. Политикой? Теоретически возможно конечно... политика у нас, вещь крайне грязная и опасная... Вон даже губернаторов стреляют. Хотя и тех... в основном, не за политику... за воровство. Странно конечно... но сами посудите, для простого покушения все крайне наворочено... грузовик этот с бензином. Постороннего народу сколько полегло. И ведь все оказались простые людишки — мелкие менеджеры, работяги не какие-нибудь там крутые бизнесмены или уголовные авторитеты. Так что версия, что целили в другого, а Михалыч случайно попал под замес, тоже не канает. Согласитесь, если хотят убить одного человека, то не устраивают такой вот шумихи, с не гарантированным, при том, результатом? Вдруг бы он задержался, или раньше прошел через тот перекресток. Куда проще, как все делают — подкараулить в подъезде, бабахнуть из "Макарова" и вася-кот. Скорее всего случайное совпадение... нелепое, глупое, но все же случайное. Такое с каждым может произойти... все под богом ходим! — в конце своей речи Николаев вошел в роль, голос его приобрел пафосность и скрытую силу. На столе остывала забытая чашка кофе. Официантки у стойки приглядывались к ним, привлеченные громким разговором. Никита внимательно прислушивался к своим ощущениям. Действительно, Николаев не знал об аварии больше того, о чем сейчас сказал. Мысли его текли плавно... как сказал бы Никита — ламинарно, и легко читались. Он испытывал большое облегчение от того что наследник вместо того чтобы потребовать возвращения пятнадцати тысяч рублей занятых у Климонтовича месяц назад и давно спущеных в казино, наоборот (вот ведь идиот!), собрался забашлять его такой крупной суммой денег. Некоторая тревога в его мозгу все же гнездилась (с чего бы это Андрюхе упоминать его в завещании?), но он старательно запихивал ее поглубже уже размышляя, какие из имеющихся долгов нужно будет непременно отдать, а какие перетопчатся, подождут и дальше. И как они с Кристинкой полетят в Гоа или вот в Бирму он слышал есть туры... ну или еще куда-нибудь...

— Вы говорили, что с кем-то знакомили Андрея Михайловича? — прервал Никита его благостные мысли. — С какими-то людьми из органов...

Николаев моментально насторожился. Взгляд его стал колючим, неприязненным.

— А зачем вам? Вы же не журналист... — тут он вспомнил, что не попросил у Никиты никаких документов удостоверяющих личность. — Чем вы, вообще, занимаетесь? Можно взглянуть на ваши... э-э... я конечно доверяю Юлии Вениаминовне... но все же... все это, как-то странно.

— А вот это лишнее! — четко разделяя слова, властно и холодно сказал Никита, хватит уже с ним миндальничать и сопли жевать. — Меня интересует, кто такой Березин?

Николаев под его взглядом сжался в своем кресле (Ага! Действует!). Мысли его моментально стали тоскливыми. "Сука, гад! Что тебе надо? Что вы все ко мне привязались со своим Климонтовичем? Не будет никаких денег... бл-я-я... так и знал... зачем я приперся — жадный мудак... Березин... Березин... Березин..." Его словно заклинило. Из смутных картин видневшихся в сумраке его мозга Никите удалось понять, что после его утреннего звонка Николаев тут же перезвонил этому самому Березину и спросил, что ему делать. "Ага, телефон Березина по крайней мере у тебя есть!"

— Ну и? — снова сказал Никита. — Я кажется, задал вопрос?

Николаев еще больше сжался, но потом воля его не выдержала и он затараторил будто прорвало. По его словам выходило, что Березин, какая-то крупная шишка в местном УФСБ. Ни звания его ни должности он не знает, но что важный человек — это точно. Николаева он использует, когда нужно слить дезу или компромат на каких-нибудь оборзевших местных начальников и бизнесменов, это создает Николаеву имидж чрезвычайного осведомленного и принципиального борца с коррупцией и преступностью, так что на следующий год он даже собрался баллотироваться в городскую думу. В свою очередь Николаев делает для Березина регулярные рапорты, суммируя сведения от всех своих источников во власти, в органах и криминалитете. Зачем ему это — журналист не знает... источников что ли у Конторы мало? Но таким образом существует этот взаимовыгодный симбиоз, хотя и на самого Николаева компромат имеется. Климонтович каким-то образом прознал про их связь (да уж понятно, каким образом) и потребовал познакомить его с Березиным. Зачем это ему было надо Николаев не знает и знать не хочет, но Климонтовичу он отказать не мог (да уж ясно, что не мог!). Березин, как ни странно, тоже проявил интерес. В итоге знакомство состоялось. Дальше они уже взаимодействовали без него, и больше он ничего не знает и знать, опять-таки не хочет. Знает только, что Березин, тоже кажется, не верит в случайную смерть Климонтовича и велел ему сообщать, если кто-нибудь вдруг заинтересуется этим делом. Таким образом, когда вчера вечером позвонила Юлька и стала плести какую-то чушь про наследника он понятное дело не поверил и сразу доложил кому следует. А сегодня вот сам Никита объявился... он не хотел встречаться, но Березин приказал ему ехать и узнать, что надо этому наследнику. "Жука вот привесили, — После этих слов Николаев расстегнул ворот рубашки и показал микрофон прилепленный пластырем к груди. Журналиста теперь было не узнать, от вальяжного самоуверенного типа, которым он был в начале встречи ничего не осталось. В кресле сидел жалкий поникший человечек и мыслей у него в голове опять никаких не было. Видать по этой теме все кончились, а про другое Никита его не спрашивал.

"Тэкс! — подумал Никита, внутренне холодея от увиденного и услышанного, — Поздравляю, товарищ бывший ученый! Вот вами уже и с ФСБ интересуется... быстро однако! " Страха, впрочем, не было. Мозг работал четко. Первым делом следует избавиться от микрофона, ну и от самого Николаева. Потом как-то смыться отсюда. Наверняка кофейня под наблюдением... да видимо с самого начала следили... вот откуда эта непонятное чувство тревоги... работает предупреждение об опасности-то! Кто-то им интересуется, браслетик сообщает. Хотя ощущения совсем не такие, как тогда, когда Мила кидала в него ножом, да видать и степень опасности не та... Мила, Мила... Надо срочно с ней связаться, пусть вытаскивает его опять.

Оглянувшись на официанток — не смотрят ли, он протянул руку и отлепил пластырь с груди Николаева. Тот сидел как сомнамбула. Молчал. Никита аккуратно бросил микрофон под каблук и тщательно растоптал. Микрофон топтался плохо. По крайней мере, так Никите показалось. Тогда он поставил на него ножку кресла и надавил всем весом. Хрястнуло. Вот теперь хорошо. Он повернулся к Николаеву.

— Смотри на меня внимательно, Паша! Ты забыл меня... ты забыл все, что я тебе говорил... сейчас ты выйдешь из кафе... сядешь в машину... меня нет... Ты понял? Повтори!

— Я вас понял... я выхожу из кафе... сажусь в машину... вас нет...

— Правильно понял... нет меня... (а мне то что делать? В сортир? Бежать через заднее крыльцо? Через кухню как в боевиках, сшибая бачки с супом. Хотя бачков тут нет, непрофильно.) А кстати... телефон Березина...

Николаев вынул визитку, достал ручку. Написал номер.

Оставив Козлова, приказав ему застегнуть воротник и пить кофе, уткнувшись в свою чашку, Никита отправился в туалет. Хорошие сортиры нынче в общественных заведениях... чистые... удобные... Зашел в кабинку, закрыл за собой. Набрал телефон Милы: "Черт! Только бы ответила! Ну пусть не сама приедет, ну пусть хоть скажет что делать... гудки, гудки... нет! Снова не отвечает! Зачем тогда тебе телефон, чертова баба? Истинная называется!"

Вернулся... Николаев сидел уже застегнутый, с пустой чашкой (дисциплинировано выхлебал) и с удивлением вертел головой, оглядываясь. Видимо, действительно, забыв когда и с кем он сюда зашел. Чашек-то передним стояло две. Он посмотрел на наручные часы, пожал плечами, поднялся со стула и отправился к выходу. И тут Никита вдруг почувствовал, что он больше не испытывает это чувство тревоги преследовавшее в течение всего время общения с журналистом. Он не помнил, когда оно исчезло. "Когда снял микрофон? Или когда уже был в туалете? Или наоборот, еще раньше? Так, надо сосредоточиться..."