— Вам, кажется, требуется телега, молодая из почтенной семьи? — К стойке подошёл рыжеволосый гном.
— Меня... меня устроит любая телега! — Пелли вошла в роль. — Даже старая-а-а-а! И всё равно, из какой семьи-и-и-и!
— Э... — гном даже опешил. Таких глупых девиц он ещё не встречал. Так, тем лучше.
Торг переместился во двор трактира. Гном описывал достоинства телеги и останавливаться не собирался. Пелли, успевшая перестать плакать, вновь зашмыгала носом. Пока гном не закончит расхваливать товар, цену он не назовёт. Даэрос велел всё сделать как можно быстрее, но впереди их ещё ожидало описание достоинств лошади! Пелли успела "приняться за старое" ещё два раза. Наконец, мастер торга иссяк, клятвенно заверив слезливую деву, что эта телега и лошадь дойдут не только до Дрешта и обратно, но и его, гнома, переживут. А дядя, когда проспится, осыплет племянницу подарками сверх всякой меры.
— Двадцать серебряных или две золотых! — Мастер Твалин, именно его отправили продавать телегу, приготовился ждать, когда ему выложат деньги и сгрёб свою бороду в кулак. Это был типичный жест гнома не намеренного отступать от цены.
Вообще-то, гномы — народ честный. Но, если обстоятельства позволяют, то они не могут удержаться, чтобы слегка не завысить стоимость. Самую малость. Как раз, чтобы покупатель не кинулся выдирать гномью бороду или не упал в обморок.
"Племянница" пьяного дяди побледнела как полотно. В мешочке, который услужливо держал Нэрнис, деньги были. Но она не знала, сколько и как их считать. Две золотые монеты она бы отсчитала. Золотых там точно не было — только серебро и медь... Даэрос так торопился, что Пелли не успела ему рассказать о своих возможностях в счёте.
— А вот нам бы ещё такую накидку, как на ваших телегах. — Нэрнис приступил к исполнению своей роли. Раз "молодая хозяйка" молчит, значит, согласна с ценой. — Хозяин испечётся же без накидки.
Ход был неплохой. Цену гном никогда бы не скинул. А дополнить товар какой-нибудь не особо ценной безделицей — запросто. Конечно, о кожаном верхе не могло быть и речи. Но люди были согласны на любую дерюгу. Дуги тоже было взять неоткуда. Но тут, во дворе появился любезный хозяин. Почтенный Малк был рад оказать услугу, гномам конечно, и пообещал дать "для несчастной девочки" четыре жерди, что когда-то служили опорой для огородного плетня, да ещё старую оглоблю для верхней перекладины.
Так как любой товар должен быть продан в готовом виде, из кожаного фургона выскочили четыре коренастых бородача и споро принялись за работу. Пелли даже всхлипывать забыла от удивления. Оказывается, у неё было так много зрителей! В других повозках, наверняка, могли быть ещё гномы. А рядом с фургонами, на точно такой же телеге, как та, что они "сторговали", восседал мужчина в пыльном чёрном плаще. Мальчишка, конюх трактирщика, мучился с оглоблями ещё одной такой же повозки. Было чему удивиться.
Пока над телегой строили основу низкого шалаша, Малк топтался во дворе и с очередной услугой успел как раз вовремя. Притворно сокрушаясь, он приволок две старые замызганные попоны, пропахшие конским потом. Даже гномы, когда крепили их к верхней перекладине, морщились.
Нэрнис, тем временем рассказывал Пелли, сколько следует отсчитать из мешочка. Невеста же должна знать, сколько у неё "свадебных" денег.
— Двадцати серебряных здесь нет. — Шептал он, развязывая тугие завязки. — Только шестнадцать и немного меди. Ты же — племянница очень жадного дяди, а гном слишком завысил цену. Отсчитаешь десять и... — Он многозначительно посмотрел на творение ювелира-Даэроса, украшавшее глухой ворот платья "племянницы". И тут он увидел её глаза, в которых застыл ужас.
— Я только до восьми... — Прошептала Пелли одними губами.
— Считай до восьми. А потом дай ещё две. Две после восьми, поняла?
Пелли поняла. К моменту, когда гномы закончили достраивать телегу до состояния "почти фургона" она даже порозовела. Так просто — две после восьми. Но как стыдно! Она плохо умеет считать. Но если ей только последние два года платили восемь медных в месяц, а посчитать накопления можно было, разложив медяки кучками по восемь монет... Всего семь кучек. То почему, она должна стесняться? И всё равно, опять хотелось плакать. Теперь, наверное, Он будет её презирать.
Пелли запустила руку в мешочек и отсчитала восемь серебряных монет. На ладошке было много медных, и она ссыпала их обратно. Потом зачерпнула новую порцию, выдала гному ещё две серебряных и взялась за завязки шнурка. Нэрнис хотел помочь.
— Не трогай! — Вопль получился что надо, злой и истеричный. — Не ты надевал, не тебе и снимать! — Слёзы были уже наготове. — Во-от! Жених подарил! Кузне-е-ец! — Пелли сняла кручёную монету со шнурка и оросила его слезами.
— Будь счастлива, молодая! Кузнец — это очень хорошо! Это самый достойный выбор! — Мастер Твалин нисколько не лукавил. Если гномы клана Кайла и Зубила и считали кого-то из людей достойными уважения, то только кузнецов. Каменотёсов — ни в коем случае. Это просто позор ремесла. — С кузнецом ты будешь богата и счастлива. У тебя будет много сыновей! И все они продолжат дело отца! Достойный кузнец не обидится, что ты, заботясь о семье, отдала его дар! — Гном раскланялся и удалился. Рядом с людьми делать ему было больше нечего. Следовало отнести деньги главе гильдии и описать, как прошла сделка. А так же показать забавную полновесную монету, которая была скручена без помощи клещей. У девицы был, несомненно, могучий жених.
Отсчитать пять медяков за вчерашний ужин Пелли могла и самостоятельно. То ли Даэрос слышал шаги двух своих спутников и проснулся, то ли только что улёгся, но изображать из себя спящего не спешил. Он даже лёжа выражал нетерпение.
— Ну? — Даэрос требовал доклад.
— Купили телегу. С лошадью. Пелли отдала "подарок кузнеца". Что дальше?
— Дальше будем меня выносить. Пелли, не грусти, я тебе подарю ещё монетку. Или что получше. Так... вдвоём вы меня спящего не унесёте...
— Да я смогу и один тебя унести! — Нэрнис решил, что долг по переноске братьев следует отдать.
— Ты что?! Да на это представление сбегутся посмотреть все гномы и люди с округи! Пелли, заплати хозяину один медяк за вынос дяди. Пусть его конюхи немного поработают. Нэрьо, ты только немножко поможешь. Вы видели во дворе такие же телеги, как наша?
— Да, видели. — Нэрнис решил, что устроит Даэросу допрос, как только они окажутся внутри шалаша. И если надо — с применением силы. — Даэр, надеюсь, когда мы покинем этот двор, ты нам всё расскажешь. Мне не слишком нравится роль куклы.
— Не злись, мой Светлый брат! И не расправляй так гордо плечи. В твоём наряде это выглядит нелепо. Непременно расскажу. Ещё как расскажу! Я тебе... вам такое расскажу! А что с теми телегами?
— На одной разместился некто в чёрном плаще. Грязный и пыльный. А вторую как раз закладывают. Мальчишка-конюх старается.
— Нэрьо, ты образец наблюдательности. Срочно выносите меня отсюда! Мы должны уехать раньше, чем эти телеги покинут двор!
Когда Пелли вернулась наверх с конюхами, Даэрос весьма натурально храпел. Его заплечник был одет спереди, и он прижимал его к себе как девицу.
— Вот, не отпускает! — Нэрнис мрачно уставился на своего "жадного хозяина" и демонстративно подёргал лямку. Злой спящий Сорэад крепко вцепился в мешок. Тащить такого за подмышки не имело смысла. — Ни в какую не снять!
Выносом гостя руководил сам почтенный Малк.
— Беритесь-ка за концы покрывала! Ну, как, тяжёлый? Оно понятно — столько вина выпить, да столько съесть! Давай-давай, ребятки, аккуратнее по лестнице. Правильно, правильно, подержи хозяину голову, чтоб о ступени не билась! Разворачивай головой к выходу... — Конюхи тащили Даэроса, который не забывал храпеть даже в этом переносном гамаке. Трактирщик был рад, что гость не собирается просыпаться. — А вот и ваша телега! Какая заботливая племянница, и полог уже откинула. А покрывало я должен забрать. Это ничего, что тут в телеге сена мало и оно колкое, а за покрывало тогда ещё два медных пожалуйте. Не старое, нисколько! Гобелен знатный. А то, как бы мы Вашего дядюшку на гнилом-то вынесли? Вот и благодарствуйте! Счастливой вам дороги! Заезжайте ещё! — Почтенный Малк был доволен собой. Двенадцать медных он с этого сквалыги всё-таки поимел. А не надеялся и на десять. Конечно, если бы почтенный Сорэад был в сознании, то он бы пяти медных за ужин не заплатил, как и ещё двух за покрывало, не говоря уже о том медяке, что уплачен за переноску... Но сложилось же. Вот и хорошо. И гномам помог телегу продать. Славно начинается денёк!
Пелли чинно уселась на мешок с сеном, предназначенный для возницы, расправила юбки и смело взялась за вожжи. Уж очень Нэрнис на них испуганно смотрел. Понятно, откуда ему знать, как править телегой? Может быть, необученная служанка и не умеет считать, но она, по крайней мере, прекрасно знает, как управлять такой повозкой. А ещё, она может ловко запрячь лошадь. Вот посмотрим, как Прекрасный Принц справится с дышлом!
Умудрённый опытом тяжеловоз, косил на возницу, почуяв хозяйскую руку. Пелли подтянула к себе хворостину, лежавшую вдоль борта телеги, и просто показала её упитанному серому мерину. Повозка тронулась.
— А как его звать-то? — С запозданием обернулась к гномьим повозкам Пелли. Но ни одного гнома рядом не оказалось. Зато ей ответил тот самый возница в чёрном, который так нахально пялился на неё и ухмылялся, пока они покупали телегу:
— Прошлый хозяин звал Крысаком! — И мужчина неожиданно громко свистнул.
Пелли чуть не упала, когда Крысак шарахнулся в бок, и еле вписала неповоротливую телегу в поворот. Не хотелось бы платить ещё и за ремонт ворот. Нэрнис, разместившийся у задка и свесивший ноги наружу, вцепился в бортик. Ещё бы немного — и вывалился.
Служанки умеют ругаться так, что позавидовать могут даже базарные торговки. Собственно, именно там, на базаре, они и учатся неприличному слогу. Аль Арвиль никогда не слышал таких оборотов и сравнений, но образность речи потрясла его больше, чем содержание. Пелли ругалась самозабвенно, выравнивая телегу, а нахальный возница хохотал вслед:
— Вся в дядьку! Вот повезёт кузнецу с женой. Смотри, не зашиби молотом суженого!
Пелли пыхтя от возмущения, подгоняла Крысака. Крысак, как оказалось, был степенным тяжеловозом и разгонялся только до определённой скорости. Быстрый шаг был пределом его возможностей. Или желания.
Телега катила по пыльной дороге вдоль пригородов Малерны. С восточной стороны к стенам города примыкали деревни, население которых жило тем, что регулярно поставляло в город тот товар, который не имеет смысла возить морем: молоко, творог, мясо, а так же всё, что давали окрестные сады, огороды, а местами и пасеки. Дорога всё дальше отворачивала от моря, и оно всё реже просвечивало через ветхие заборы и чахлые яблони.
Нэрнис, немилосердно поправ ногами всю ночь не спавшего Даэроса, переполз вперёд к Пелли и стал наблюдать за искусством управления Большой Телегой при помощи маленьких женских рук. Как такая довольно большая скотина как Крысак, позволяет собой помыкать, он видел, но не мог понять отсутствия свободы воли у лошади. Очень хотелось расспросить Пелли, как ей удалось справиться с совершенно незнакомым конём. Допрос Даэроса Светлый брат благородно оставил "на потом". Пусть поспит. Надо же было так вжиться в роль, чтобы действительно заснуть, как только телега тронулась по дороге! В конце концов, они теперь едут вполне спокойно, укрытые этими тряпками от любопытных глаз. Можно сколько угодно разминать уши и чесаться. Можно и сапоги снять. Задувающий в лицо утренний ветерок уносит вдаль запах старых попон, и жизнь кажется вполне прекрасной. Нэрнис решил для начала облегчить участь отважной девы, управляющей могучим животным — расшнуровать платье и вынуть меч. Благодаря телеге, его было куда положить. А дорога... Пока не встретится первая развилка, будить Даэроса не стоит.
Пелли блаженствовала. Мерин был смирный. Даже слишком. Другой бы от такого свиста понёс, а этот только шарахнулся. К тому же она сегодня почувствовала себя богатой дамой. Всей суммы, которую она "промотала", бывшая служанка, конечно, посчитать не смогла. Но она помнила, как платила и платила. К тому же и серебром и золотом. А рядом сидел Он! И места было так мало, что сидеть получалось по-настоящему рядом. И впереди у них — долгий путь! Наверное, до самого этого незнакомого и очень далёкого Дрешта. А что дальше — не важно. И дорога такая замечательная, не в пример узким улочкам Малерны. И всё кругом такое новое и прекрасное. И пусть Даэрос спит как можно дольше, а Крысак идёт медленно, как привык.
Когда солнце почти выползло в зенит, а домишки стали уж совсем нищие, Пелли вспомнила, что не помешало бы обзавестись провизией. Как-то уж очень было похоже, что жильё вскоре и вовсе перестанет встречаться. Остановив Крысака у более-менее приличного дома, Пелли спрыгнула со своего "насеста". Мешочек с остатками денег всё ещё был у неё, и она вошла во вкус распоряжаться им как угодно. В конце концов, хотя бы водой надо запастись. Солнце стало припекать, а Даэрос варился под навесом.
— Нэрнис! Подержите, пожалуйста, вожжи! Просто подержите. — Пелли передала кожаные поводья эльфу, который взял их так, как будто это были, по меньшей мере, змеи. Крысак фыркнул. Нэрнис сжал вожжи до побеления пальцев.
Несмотря на отсутствие меча под платьем, Пелли сохранила горделивую походку. А с гордячками в дорогих платьях не спорят, когда они сами назначают цену. Тем более, с такими глупыми, которые платят за провизию по ценам Малерны. Кто же откажется?
Пелли вернулась к телеге с двумя большими корзинами. Вода, яблочный сидр, хлеб, варёные яйца, местный сыр — всего и много, и всего за два медяка. Ещё недозревшими яблоками хозяйка для Крысака снабдила её даром. Готовым мясом разжиться не удалось, зато телега украсилась у задка двумя курами, связанными за лапы. Пока Нэрнис размышлял, насколько допустимо так обращаться с живой птицей, Пелли взяла пару яблок и пошла лично знакомиться с Крысаком. Мерин позволил потрепать себя по чёлке, аккуратно схрумкал угощение и выжидающе переступил с ноги на ногу. Он никуда не торопился, а яблоки быстро кончились.
— Нэрнис, да бросьте, Вы, вожжи. Идите сюда, он такой славный! — Пелли приглашающе махнула рукой.
Нэрнис разжал пальцы, очень осторожно положил вожжи на мешок и сполз вниз. Аль Арвиль оказался между оглоблями, немного помялся, но успел перепрыгнуть преграду раньше, чем Крысак достал его копытом. Видимо, всё-таки потревожил "скотинку". Пелли держала их приобретение под уздцы. При виде эльфа, Крысак передёрнул ушами — муха, наверное, укусила, и скосил глаза на пустые руки "гостя". Яблок не было. Крысак вздохнул. Свобода воли у коня всё-таки имелась. Не всем было позволено его гладить. Нэрнис протянул руку и был укушен. Эльф вскрикнул.
— Ах, ты ж!
— Крысак! — спокойно подытожил Даэрос, вползая на мешок и подбирая вожжи. — Давно стоим? Сколько?
