Холодная Зима (Агония 2)

Е. И. Чазов стал признанным авторитетом, объединяющим деятельность российский и американских кардиологов. В 70-80-е годы Е. И. Чазов совместно с Б. Лауном (США) был инициатором создания и сопредседателем международного движения "Врачи мира за предотвращение ядерной войны", которому в 1985 г. была присуждена Нобелевская премия мира.

Основные труды по проблемам тромбозов и инфаркта миокарда, метаболизма миокарда и недостаточности кровообращения. Редактор журнала "Терапевтический архив" (с 1973). Председатель Всесоюзного кардиологического общества (с 1975). В 1967 г. Е. И. Чазов избран членом-корреспондентом АМН СССР, в 1971 г.  — академиком АМН СССР, а в 1979 г.  — академиком АН СССР.

Под его руководством защищено более 30 докторских и 50 кандидатских диссертаций. Автор более 450 научных трудов, в их числе 15 монографий. Заслуженный деятель науки России, Узбекистана и Киргизии. Член экспертного консультативного совета Всемирной Организации Здравоохранения.

— Кто лечит, тот и вскрывает... Диагноз полностью подтвердился... А ведь Чазов в свое время Андропова спас, если бы он не дал ему справочку о состоянии здоровья, такую как надо — на пенсии бы уже был наш председатель КГБ СССР — усмехнулся Горин — что думаешь делать?

— А что тут делать? Повторное вскрытие не проведешь, урны с прахом в Кремлевской стене. Можно наблюдение за Четвертым управлением установить, но толку то от него? Без толку. Только засветиться можно.

— Это верно говоришь — задумчиво проговорил Горин, он уже просчитывал новую комбинацию — то, что уже сделано, не поправишь. Но ты ведь помнишь — для победы нужно опережать противника на шаг. Сейчас мы раскрыли, как действует противник — значит, мы должны опередить его. Андропов рвется к власти, это уже не подлежит сомнениям. Значит если появится новый претендент — его ждет то же самое...

— И тут мы должны опередить Андропова! — понял замысел генерал Соболев — просчитать, на кого направлен удар и опередить его, а по возможности — и нанести ответный! Хорошая идея...

— Только реализовывать ее придется тебе — сказал Горин — у меня нет ни свободной минуты сейчас.

— Да я уж понял... Хоть намекни...

— Извини — развел руками Горин — сам понимаешь, не первый день замужем. Могу сказать только, что скоро наступит время перемен. И очень больших...

Картинки из прошлого

Джидда, Саудовская Аравия

июнь 1977 года

— А мы неплохо здесь поработали... — усмехнулся адмирал, глядя в окно лимузина на проносящийся пейзаж. Теперь от аэропорта, где они приземлились несколько минут назад, до цента Джидды вела современная бетонная четырехполосная магистраль. Везде виднелись вздымающиеся к небу краны — шло активное, не прекращающееся даже ночью строительство.

— На наши же деньги — фыркнул маленького роста поляк, который все время поездки упорно смотрел себе под ноги.

Новый глава ЦРУ адмирал Стенсфилд Тернер тяжело вздохнул — переговоры будут сложными. Если у него с саудами разногласий нет — в конце концов, интересы одни и те же, что у саудовской королевской семьи, что у США, то новый госсекретарь может наделать дел. Одного резкого слова будет достаточно, чтобы обосрать все то, что готовилось несколько месяцев. Монархи и принцы люди обидчивые, а поляк за словом в карман не лез и выражений не выбирал. Сам адмирал Тернер особой ненависти к русским не испытывал — враги и враги, нам приказывают, мы выполняем. Но поляк его удивлял — как только речь заходила про русских, ненависть буквально горела в его глазах, сжигала изнутри. Внезапно адмирал подумал, что президент сделал большую ошибку, взяв к себе в команду такого человека.

— Успокойтесь, мистер Бжезинский... — подчеркнуто спокойно произнес адмирал — переговоры пройдут нормально. Здесь наши друзья.

— Ваша власть меняется так быстро, что я не успеваю запоминать новые лица ...

Шейх Аль-Фахд улыбаясь (хотя эта улыбка, как и всегда на Востоке ничего не значила) обеими руками пожал руки своим гостям, пригласил к столику, от которого тянуло соблазнительным запахом настоящего арабского кофе, заваренного в медной джезве.

— Вот почему я к вам приехал, так это научиться варить хороший кофе — пошутил адмирал — вообще-то меня учил варить кофе корабельный кок, но у меня получается почему-то грязная вода, а не кофе...

Шейх вежливо улыбнулся, изысканная лесть гостя ему понравилась

— Варить настоящий кофе — это целое искусство и я с радостью научу вас. Если честно, я неоднократно бывал в вашей стране и действительно, не находил мест, где бы можно было выпить хорошего кофе...

Госсекретарь со стуком поставил опустевшую чашку на стол.

— Мы привезли вам предложение поучаствовать в одном очень интересно проекте, господин Фахд — торопливо, чтобы опередить уже намеревавшегося заговорить госсекретаря, произнес Тернер, открывая лежащую на коленях черную кожаную папку и вынимая несколько листов, скрепленных обычной скрепкой. Печатал он их сам, не доверяя никому другому.

Ни слова не говоря, шейх Фахд взял предложенные ему бумаги, погрузился в чтение. Госсекретарь Бжезинский и директор ЦРУ Тернер обменялись взглядами, после чего поляк с недовольным видом снова принялся изучать свои ботинки.

— Это очень серьезные предложения... — неторопливо произнес шейх через несколько минут — даже слишком серьезные. Мы должны отдавать себе отчет, что Соединенные штаты и нас разделяет огромный океан, а до русских гораздо ближе. Одно дело — разовые согласованные акции или программы. Другое дело — то, что вы предлагаете, вести тайную подрывную войну на территории Советского союза. Дразнить русского медведя... между ним и вами все-таки целый океан и атомная бомба, а у нас нет ни того ни другого...

— Но та пробная акция прошла как нельзя лучше — все-таки встрял в разговор госсекретарь

— Я бы не стал делать таких выводов, уважаемый... — поглаживая бороду, произнес шейх — нам удалось застать русских врасплох, но не более того. Порядок они восстановили очень быстро, информация о мятеже далеко не ушла. По моим данным зачинщиков ожидает расстрел. Не думаю, что это можно назвать акцией, которая прошла как нельзя лучше...

— Тем не менее, положительные результаты этой акции все же есть, дорогой шейх — осторожно проговорил Тернер — русские уже не могут чувствовать себя хозяевами в средней Азии. Мы дали им понять, что уголек религиозной воны тлеет, и вспыхнуть может в любой момент. Кроме того, наши сотрудники отследили реакцию русских, она оказалась далека от идеальной. Одно то, что они в первый день бросили на подавление бунта военных, даже не выдав им боевые патроны, говорит о многом. Эту слабость русских мы и предлагаем использовать...

— Слабость в любой момент может обратиться силой ... — вздохнул шейх — кому как не вам это знать...

— Вам ли, хранителям двух святынь, бояться силы неверных ... — бросил на стол последний козырь адмирал. Упрек сработал — шейх заметно смутился, достал полированные четки и начал нервно перебирать их. Неверный ударил по самому больному месту...

— Мы обсудим ваши предложения на семейном совете и дадим вам ответ ...

— Когда? — поинтересовался адмирал, дурную привычку арабов маскировать отказ под необходимость "подумать", "обсудить" он знал и теперь твердо намеревался не упускать ситуацию.

— Через десять дней — ответил шейх, поднимаясь — через десять дней мы дадим вам ответ. Не будете вы столь любезны адмирал, передать привет своему предшественнику. Мне не хватает его общества ...

(От автора — предшественником адмирала Стенсфилда Тернера на посту директора ЦРУ был Джордж Буш)

Москва

28 августа 1978 года

— Я хочу, чтобы подробно рассказал мне, чем ты занимаешься по делу Беляковского.

О как! Я, кажется, уже упоминал раньше, что все конфликты у меня с отцом начинаются именно с таких вот требований, высказанных безапелляционным тоном. Меня это сразу начинает бесить. А если меня что-то бесит...

— Вообще-то есть такая вещь как тайна следствия, если ты не забыл...

— Вообще то официально ты этим делом не занимаешься, и тем не менее, не хочешь оставить все это в покое. Поэтому про тайну следствия и прочую ерунду мне мозги пудрить не надо.

— Вообще то! — начал конкретно закипать я — мы, по-моему, уже договаривались не раз, что я — Сергей Соболев, а не сын генерала Соболева. И отчет по каждому делу, которым я занимаюсь, я давать не хочу!

— Стоп, стоп, стоп... — вовремя тормознул отец — мы как-то на ровном месте цапаться начинаем. Я все равно беспокоиться за тебя должен, я вроде как отец твой — а ты сразу шерсть дыбом и в глотку вцепиться готов.

В чем-то конечно батя был прав...

— Но ты и меня пойми! — сбавив тон начал я — я уже взрослый и хочу сам принимать решения в этой жизни. А насчет дела Беляковского... Знаешь, я действительно им занимаюсь, несмотря на то, что в состав следственной группы не вхожу и входить не имею права. И дело не в том, что я его лично знал. Просто ... ты помнишь, что произошло несколько лет назад?

Отец с мрачным видом кивнул

— Ведь тогда ... тогда преступникам удалось уйти от наказания. Чтобы ты не говорил, я знаю точно, они ушли. Для чего же тогда я работаю? Для чего работаешь ты? Если правда не торжествует?

Отец отложил в сторону вилку и молча посмотрел мне в глаза. Молчал я, молчал и он. Наверное, зря я начал задавать такие вопросы, но тогда мне было просто необходимо, чтобы отец ответил хоть что-то.

— Вчера я был у Горина... Он сказал, что ты очень похож на нас в молодости... — видно было, что каждое слово дается отцу тяжело — я вспоминаю себя... тогда мы тоже лезли на рожон ... готовы были идти вперед ... и шли. Шли! А теперь... А теперь что то изменилось. Но я горжусь, что воспитал тебя таким, какой ты есть. Поверь мне, горжусь...

Мы обнялись. Говорить было нечего, да и не нужно было тут ничего говорить.

— Ты с Натальей еще не виделся?

Я помрачнел, отец затронул больную тему. Что ей говорить, и что вообще у нас с ней будет после всего что произошло — я не только не представлял, но и боялся представлять.

— Нет... И честно говоря, даже не знаю, что будет...

— Мать переживает — тихо проговорил отец, оглянувшись на дверь — она думала внуков понянчит, а тут такое... Не расстраивай ее, ладно.

— Не буду. Только я и сам не знаю. Что делать. Честно.

— Да я и сам не знаю — горько усмехнулся отец — и хотел бы тебе посоветовать, да не знаю что. В мои времена таких вот запуток не было, все проще было. Одно скажу — ты на Наталью делишки отца ее не переноси. И поддержи ее, как мужик поддержи. Она все-таки без отца осталась.

— Да поддержать то поддержу — тяжело вздохнул я — только думаю, не простит она меня. Для нее все прокурорские теперь враги. И я — в том числе.

— Значит судьба такая... А жаль, хорошо вы с ней друг другу подходили. Впрочем, любит — простит... — отец крякнув, поднялся, прошелся по комнате — и все таки я тебе не сказал, что хотел сказать. Ты рапорт на получение оружия напиши.

— Рапорт? — недоуменно сказал я — да с каких дел. У меня сейчас все дела — одна сплошная экономика, какое оружие. Только посмеются надо мной. Мол, в ковбоев поиграть решил.

— А ты все-таки напиши — твердо сказал отец — а там и посмотрим. Если уж ты опять начал лезть во все тяжкие, получай оружие, хоть мне немного спокойнее за тебя будет. К нам сюда ты, конечно, не переедешь, даже на время?

— Не перееду — твердо сказал я — с чего я должен сюда переезжать? У меня квартира есть, там и живу.

— Ну, я иного и не ожидал — усмехнулся отец — только оружие ты все-таки получи. И будь осторожнее....

Картинки из прошлого

Ферганская долина

1976 год, вечер ...

— Сашка!

Крик во дворе раздался, едва Сашка Коновалов вышел из-за стола. Воровато оглядевшись, тот выскочил на балкон.

— Выходи! — Его закадычные друзья — Али и Ислам стояли под окнами с весьма воинственным видом.

— Щас! — махнув друзьям рукой, Сашка проскочил обратно в комнату, начал разыскивать кеды

— Ты куда? — крикнула из кухни бабушка

— Ба, я с друзьями... Металлолом собирать...

— Какой металлолом на ночь глядя ?!

— Пока, ба... — держа кеды в руках, Сашка выскочил за дверь

На самом деле, Сашка, Али и Ислам действительно собирались подсобрать немного металлолома, вот только не там, где это делали обычно октябрята. И сдавать его они тоже не собирались. Ислам не далее как вчера сказал, что старшие пацаны показали ему лазейку в заборе, позволяющую проникнуть на территорию местной воинской части, на стрельбище. Вот друзья и решили пробраться, когда немного стемнеет и занятия на стрельбище прекратятся и пошариться в районе мишеней и стрелковых позиций. То, что военные просто не замечали — стрелянные пули и гильзы — для десятилетних пацанов было огромным богатством, каждая гильза с пулей легко могла быть обменяна на мороженое или пирожок. А уж если удастся найти целый патрон...

— Слушай ... А там нас не поймают? Меня отец предупреждал — к военной части ни ногой!

Пару лет назад произошел несчастный случай — случайным выстрелом (первогодок чистил автомат, нарушая технику безопасности) была тяжело ранена женщина, идущая по дороге рядом с казармами. С тех пор все детям строго настрого запретили и близко подходить к части, зачастую подкрепляя внушение широким кожаным ремнем — для профилактики.

— Не боись! — авторитетно произнес Ислам, он был старше своих друзей на год и в компании он был заводилой — не поймают. Я вчера наблюдал — с шести часов на стрельбище ни одного человека, а сейчас полседьмого. Стемнеет в восемь, за это время мы карманы набьем и смотаемся... Да и от казарм — почти километр, если за нами выбегут — мы быстрее через забор смотаемся. Все продумано!

Странное это было время... По нынешним меркам — другой мир, другая цивилизация. Жизнь устраивалась и складывалась совершенно по-другому, не так как сейчас. Сашка был русским, его отец работал заместителем главного инженера на комбинате, добывавшем золото. Али был таджиком, Ислам — узбеком. Но они дружили уже три года, и никому даже в голову не приходило поинтересоваться национальностью друг друга. Любая семья была рада принять друзей своего сына в гости, накормить, чем Аллах послал. Никто даже представить не мог, что мир, в котором все жили сообща, рухнет в считанные месяцы и наступит время, когда русские, таджики и узбеки начнут убивать друг друга, захлебываясь в национальной и религиозной ненависти. Тогда это никому не могло и в голову прийти...

— Я, кажется, рубашку порвал ...

— Не хнычь, девчонка ... — Ислам ответил Али подзатыльник — на обратном пути зайдешь ко мне, зашьем. И вообще — тише ты! Хочешь, чтобы нас поймали?