На четвёртом шаге (капитан считал) над бортом "Ганомага" появилась ещё одна голова и тоже в тевтонской каске. На пятом эта голова крикнула вслед князю что-то вроде "Эй, ты, стой!", только по-немецки. Кощей продолжал идти как шёл, а на седьмом раздалось (тоже по-немецки) такое долгожданное "Подожди! Мы сдаёмся!"
И только после этого князь остановился, секунду о чём-то подумал, развернулся и снова зашагал к бэтээру — принимать капитуляцию. А Сергей понял, что ему тоже нужно подойти.
Гансов оказалось всего двое. Вылезли по очереди и встали у борта с поднятыми руками, хмуро поглядывая на начавших выползать из щелей и собираться в кучку красноармейцев. Судя по лицам, у некоторых доблестных представителей РККА сейчас чесались кулаки — хотелось отвести душу на виновниках недавнего испуга. И виновники это понимали. И уже смирились.
Кощей тоже понял. И потому, чуть повернув голову к бойцам, коротко спросил:
— Кто старший?
Коротко и негромко. Однако его услышали. И вперёд протолкался сержант лет тридцати на вид, чисто выбритый и вообще какой-то весь подтянутый. Виновато глядя на князя, он представился:
— Сержант Негулящий, заместитель командира взвода!
Никак не отреагировав на такую необычную фамилию, князь распорядился принять трофеи под опись и послать кого-нибудь в штаб, чтобы прислали водителя, после чего приказал пленным следовать за ним. Колонной по одному и сняв каски.
Немцы, сообразив, что мордобой откладывается, повеселели, а Кощей, больше не обращая на окружающих внимания, неторопливо зашагал к базе. Как воспримут топающих за ним гансов случайные зрители, его не волновало.
Поглядев им вслед, капитан решил немного задержаться. Отобрал у ближайшего красноармейца винтовку и ни слова ни говоря пальнул в борт трофея. После чего, тыкая пальцем в новую дырку, доходчиво рассказал окружающим о превосходстве советской оружейной мысли над сумрачным тевтонским гением гитлеровских конструкторов. Что на самом деле трёхлинейка была изобретена ещё до революции, Сергея не волновало: модернизация была при Советской Власти? При Советской! Ещё вопросы?..
Дни шли за днями. Кощей по-прежнему предпочитал ходить на ту сторону или только с Гусевым, или вообще в одиночку. Исключение составляли случаи, когда главной задачей было либо перевести через фронт группу для продолжительной работы в тылу противника (в этом случае их выводили в относительно безопасное место, после чего желали удачи и прощались). Либо, наоборот, вывести к своим достаточно крупную группу окруженцев, кое-как сумевших догнать фронт и дать об этом знать командованию.
По этой причине Гусева стали снабжать холстом ручной выделки, который привозили чуть ли не с Урала, домашним хлебом тоже откуда-то оттуда. А ещё у старшины стоял холщовый мешок с крупной солью. Правда, князь честно предупредил, что как только начнутся заморозки, хорошая жизнь закончится — леший уйдёт спать до весны вслед за всем своим хозяйством. Натура у него такая...
Сам Кощей в свободное время "грелся на солнышке", как он это называл. То есть сидел когда на лавочке, когда на перевёрнутом ведре, а когда и просто на постеленной плащ-палатке, прикрыв глаза и повернув лицо в сторону этого самого солнца. Даже если небо было сплошь тучами затянуто. Даже если дождь шёл. В последнем случае на него капли не падали. И на Гусева, когда тот выражал желание посидеть рядом. И на Командира...
Ещё — князь медленно, но верно становился знаменитостью. И не только на той стороне — там про него давно знали, хотя и без подробностей. Как подозревал Сергей, вообще, то есть без любых. В смысле, что есть у этих варваров их варварский то ли шаман, то ли колдун. То ли (как недавно поведал один из "языков", испуганно косясь на стоящего с безразличным видом князя) ручной демон. С последним вариантом активно боролись армейские капелланы, армейские агитаторы и фельдполиция, но все их доводы вдребезги разбивались об очередную выходку древнего порождения Земли Русской.
Нет, популярность Кощея росла и среди своих. И опять — слухами земля полнилась. Одни описывали его сказочным великаном, таскающим с собой вместо положенной винтовки противотанковую пушку без щита. Другие — ничем не примечательным мужичком, при необходимости превращавшимся в того самого сказочного великана. А были ещё третьи, четвёртые, пятые... Князя, которому Командир время от времени сообщал об очередном слухе, это забавляло, но и только.
Что же касается тех, кто что-то знал...
До них под роспись было доведено несколько правил. Первое — не болтать. Потому как недалёк день, когда различные разведки (и не только немецкая) начнут активно копать эту тему ("Если ещё не начали", — флегматично заметил внутренний голос). Второе — не лезть ни к самому спецсотруднику (о том, что он князь, да к тому же далеко не простой, предпочитали лишний раз не упоминать), ни к тем, кто с ним работает. Третье — в случае возникновения конфликта (внутренний голос издал звук, как будто поперхнулся) постараться оттянуть разбирательство до прибытия полковника Колычева, который постарается уладить спор к выгоде для всех его участников. "Тех, кто выживет", — скептически уточнял про себя Гусев каждый раз, когда слышал об этом правиле.
Но была ещё одна категория информированных, доставлявшая одним — беспокойство, а другим — определённые надежды.
Женщины.
Не все, понятное дело, а только те, что крутились при штабах, при которых группа обычно устраивала базы. Улыбки, стрельба глазами, "случайно" принятые соблазнительные позы...
Одни видели в князе возможного мужа. Другие — спутника на какое-нибудь (как война позволит) более-менее продолжительное время. Третьи — просто приключение, которым потом, при случае (если, конечно, повезёт) можно будет похвастаться.
А Кощей лишь посмеивался да кивал Гусеву на очередную претендентку, вдруг решившую, проходя мимо, поправить обеими руками причёску...
Сергей (которому благодаря знакомству с Кощеем тоже перепадала изрядная доля благосклонности представительниц прекрасного пола) однажды не выдержал и спросил напарника, почему. Князь тогда долго разглядывал капитана, думая о чём-то своём, а потом вздохнул:
— Стар я для этих, — ещё помолчал и добавил: — Да и вообще...
Что означает это "вообще", Гусев не понял: от Кощея несло настолько дикой смесью чувств, что опасность сойти с ума при попытке разобраться в ней показалась капитану вполне реальной. Так что он предпочёл отложить эту тему до другого раза...
Тем временем жизнь продолжалась. Гитлеровцы пёрли вперёд как сумасшедшие, явно стараясь закончить войну если не до осени, то хотя бы до наступления распутицы. Но с каждым днём всё яснее и яснее становилось, что ничего у них не получится. И что зимовать им придётся здесь, на бескрайних русских просторах. И каждый раз, когда Гусев об этом думал, в душе у него поднималось... поднималось...
Ничего у него не поднималось. Поскольку душа — понятие религиозное и придумано, наряду с другими подобными понятиями, для закабаления трудового пролетариата! Вот так! А поскольку подниматься не в чем, то и, соответственно, ничего и не поднималось...
Хотя Кощей в такие моменты поглядывал на напарника несколько озадаченно...
Очередное подтверждение того, что у гансов дела далеки от блестящих, было получено, когда князь с капитаном приволокли в качестве "языка" эсэсовца. Так-то Командир предпочитал с ними не связываться — и слишком заносчивые, и упёртые, и во многих интересующих советскую разведку вопросах откровенно плавают. С точки зрения полковника беспартийный гауптман-связист был предпочтительнее штандартенфюрера (которого ещё попробуй найди). Но тут вдруг...
В общем, Кощей с Сергеем сходили, нашли, поймали, принесли и представили в лучшем виде аж целого эсэсовского майора. Оный майор хоть и оказался национал-социалистом аж с тысяча девятьсот лохматого года, мозги имел и задумчивый взгляд Кощея оценил совершенно правильно. И потому запираться не стал, а с каким-то непонятным злорадным удовольствием рассказывал, как хреново идут дела у Вермахта. Причины этого злорадства стали понятны, когда штурмбаннфюрер в порыве откровенности ляпнул, что уж теперь-то фюрер перестанет доверять этим задавакам и станет больше прислушиваться к истинным сынам Рейха...
В конце сентября Командир снова объявил о поездке в Москву и снова — за час до вылета. И как и в первый раз, на приведение себя в порядок Гусеву дали только двадцать минут. А вот на аэродроме начались отличия. Вместо заслуженного ветерана ТБ-3, пусть и бывшего когда-то хорошим бомбардировщиком, но сейчас превратившегося в откровенно паршивый транспортник, им дали Ли-2! И пусть этот самолёт сконструировали в далёкой Америке, но, во-первых, в его создании наверняка принимали участие и простые трудящиеся! А во-вторых, наладив его выпуск, советская промышленность показала капиталистическому миру, что что бы сложное они ни изобрели, мы всегда сможем это повторить! А со временем — и превзойти!
Кроме того, на этот раз они не стали дожидаться наступления темноты, и, наверное, поэтому весь первый час полёта их сопровождал истребитель.
Сразу после посадки их отвезли в Управление, где провели прямо в кабинет Наркома. Лаврентий Павлович в это время объяснял по телефону кому-то из подчинённых, кто он (подчинённый) такой и что с ним будет. И не только с ним, а со всеми его родственниками, причём не только живыми, но также уже умершими и ещё не родившимися. Причём сделает всё это сам Народный Комиссар лично.
Гусев, что скрывать, слушал с восторгом и вниманием, стараясь запомнить речь товарища Берии дословно или хотя бы почти дословно. И единственным, что портило впечатление от этой речи, было ощущение сарказма, которым тянуло от напарника. Сергей даже отвлёкся ненадолго, спрашивая себя, как же тогда ругались далёкие предки и не взять ли у Кощея пары уроков.
Наконец хозяин кабинета бросил трубку на рычаги и повернулся к посетителям:
— Прошу извинить! — хмуро проговорил он, глядя при этом исключительно на князя.
— Извинения приняты, — проскрипел-пролязгал тот, и Гусев ощутил, что да, на самом деле приняты.
Тем временем Нарком, удовлетворённо кивнув, перешёл к делу, ради которого их и пригласили:
— Князь, до нас доходили слухи, что с наступлением холодов лес перестанет помогать. Просто не сможет. Так ли это?
— Так, — совершенно спокойно подтвердил Кощей.
Берия вздохнул, о чём-то задумался ненадолго и наконец продолжил:
— Князь, есть мнение, что пока лес спит, вы... — заметив, как при таком обращении князь начинает хмуриться, Нарком поспешно поправился: — Ты! Сможешь помочь нашим... воеводам... — Берия пытался подобрать слова, которые, как он считал, были бы Кощею более понятны, чем современные, и получалось у него... Плоховато.
Князь, глядя на эти попытки, мысленно усмехался, однако из всех присутствующих понимал это только Гусев. Но и он старательно удерживал на лице подходящее моменту выражение.
Наконец, решив, что хорошего понемножку, князь жестом остановил разошедшегося Наркома и заговорил сам:
— Дело, о коем речёшь ты, есть честь великая...
"Для вас, — добавил про себя Гусев то, чего напарник не стал говорить вслух. — А мне невместно".
— ...и потребное для него мне неведомо.
Лаврентий Палычу, по ощущениям Гусева, аж на душе полегчало. Явно ведь ему это мнение не нравилось. Однако что ж поделаешь, если оно есть? Князь же продолжил:
— Если ж мыслите вы, что с уходом лешего на покой уйдёт и сила моя, то не так сие...
После этого заявления Наркому стало совсем хорошо. И он, посетовав на сильную занятость, не позволяющую принять высокого гостя так, как это требуется, пригласил его погостить пока в Москве и наконец-то посмотреть её как следует. И начать завтра с конструкторского бюро, в котором разрабатывают то, о чём Советское Правительство узнало только благодаря стараниям князя и его напарника. Ну, и ещё раз город посмотреть... А через пять дней их всех приглашают в гости...
При этом глаза Лаврентия Павловича на миг непроизвольно поднялись к потолку...
Гусев не знал, на что рассчитывал Нарком, направляя их в обычное, в общем-то, КБ при заводе, пусть и занимающееся сейчас несколько непривычным проектом, но ни Кощея, ни капитана оно не заинтересовало. Подумаешь, появится у пехоты очередная противотанковая штучка. И что?
Нет, вещь нужная, никто не спорит. Вот только к ней руки нужны. Умелые. А где их взять? А?.. Вот то-то!
С другой стороны — Сергей вспомнил недавнее происшествие с "танками" — иной раз и корявыми руками можно что-нибудь сделать. Если вложить в них, например, гранату. Но, опять же, где её взять?
Капитан посмотрел на князя. Тот со своим обычным ничего не выражающим лицом слушал что-то объясняющего главного конструктора. Похоже, уже довольно долго, судя по нарастающему раздражению. И, похоже, главного конструктора пора было спасать. Однако Гусев не успел: остановив разработчика резким взмахом правой руки, Кощей достал из-за пазухи тёмную трубку сантиметров двадцати и что-то похожее на длинную иглу с утолщениями на обоих концах. Вложив иглу в трубку, он поднёс эту трубку к губам и резко дунул. После чего уставился на местного своими светящимися ядовито-зелёном цветом глазами. И в этот раз в его взгляде легко читалась откровенная насмешка.
Главный конструктор непонимающе переводил взгляд с воткнувшейся в дверной косяк стрелки на князя и обратно, не понимая, как следует реагировать на эту выходку, и Сергей решил ему помочь. Неторопливо прогулявшись к двери, он аккуратно вытащил стрелку и, подойдя к беседующим, протянул её напарнику. Тот, поблагодарив кивком, взял снаряд, поднял на уровень глаз Главного и покрутил в пальцах. Затем, видя, что тот всё ещё не понимает, подошёл к ближайшему кульману (работавший за ним предпочёл не ждать, когда его подвинут, а отскочил сам), взял из стоявшего рядом специального стакана карандаш и принялся рисовать. Стрелку. В трёх видах. Сбоку с раскрытым оперением. Сзади со сложенным оперением (Гусев понял это только потом). Сзади с раскрытым оперением. После чего, не увидев в глазах конструктора понимания, добавил на последнем рисунке изогнутую стрелку — мол, крутится. И, наконец, демонстративно вздохнув, повернулся к капитану:
— Гусев, ты идёшь?
* Для желающих высказать "фи" по поводу этого эпизода.
"В конце 1943 года чешские инженеры завода "Ceska Zbrojovka" в Брно создали свой вариант советского 82-мм реактивного снаряда М-8.
80-мм ракета имела близкие к своему прототипу характеристики, но точность стрельбы благодаря вращению, сообщаемому стабилизаторами (установленными под углом к корпусу снаряда), была выше, чем у советского образца".
Взято здесь: Немецкая реактивная артиллерия в годы войны. Часть 2-я
Оказавшись на крыльце, они остановились подождать почему-то задержавшегося Командира, и Сергей спросил князя, из-за чего он так взъелся.
