Наёмник

— Ну, а кто, по-твоему, выпустил вирус, убивший так много русских?

— Опять же, отвечу честно — хрен его знает, — пожал я плечами, — тут надо искать ответ, понимая, кто мог провернуть подобный фокус. К примеру, скинуть на Россию ядерные заряды, выбросив их с борта гражданского лайнера, могли только специальные службы Китая или Америки. Распылить вирус на территории Российской Федерации, тоже могли только эти две страны. Напомню, что именно Соединенные Штаты оборудовали и разместили свои объекты по сбору и изучению генетического материла в странах бывшего СССР. Не помню, то ли в восемнадцатом, то ли в девятнадцатом году был скандал с одной из таких лабораторий в Грузии и Украине. Ну, а про Китай, я вообще молчу, их эпическая борьба с короновирусом в конце девятнадцатого и начале двадцатого года, иначе как масштабной тренировкой перед чем-то глобальным не назовешь. Так, что я считаю, что напали на Россию две страны — это Китай и США. Уж, больно в самое нужное время этот короновирус всплыл. Прям в самое яблочко! Китайцы под это дело всех своих граждан домой вернули, страну свою закрыли, считай перевели на военное положение, причем так, что весь остальной мир ничего не заподозрил странного. Ну, закрыли китайцы свою страну на карантин, ну, что здесь такого? Да, и американцы вели себя более, чем подозрительно, чтоб ты знал, они всех прибывших из Китая держали в карантине всего три дня. А почему? Видимо знали что-то!

— А зачем им это?

— Понимаешь, вся логика развития мира после Второй Мировой Войны показала, что двуполярная система — наиболее эффективна. Раньше это был вечный спор между СССР и капиталистическими странами, входящими в блок НАТО. Теперь, видимо, мир должен был поделен между Китаем и США, но, как известно, не сложилось и русские всех запиздошили. Как говориться в древней русской мудрости: кто к нам с мечом придет, тот от передозировки свинцом, тут же сдохнет! Так и получилось!

— А почему нельзя было развиваться не двум странам, а трем? Земной шар огромный.

— Ответ очевиден. Две стороны либо договариваются друг с другом, либо воюют, другого не дано. А вот когда есть третья сторона, то всегда возникает большой соблазн у двух сторон заключать союз, против третьей стороны. Понимаешь? Китай бы боялся, что мы сдружимся с США против них, Америка бы боялась союза России и Китая, ну, а мы, опасались бы совместных действий КНР и США. А так, нет треугольника, нет проблем.

— Но, это же чудовищно! Почему нельзя жить всем в мире и согласии? Кому сейчас лучше от всего этого? Китайцам? Американцам? Кому? — турчонок так распереживался, что перешел с английского на родной, турецкий язык.

— Чё вы орете? Спать мешаете! — высунулся из палатки Ванек.

— Спи, давай! — прикрикнул я на керчанина. — Исмаил, а ты не переживай так сильно. Живи простыми принципами: дожил до утра — и хорошо, пережил ночь — слава Аллаху, Кришне и всем богам вместе взятым!

С этими словами, я залез в палатку и растолкав Ванька и Серегу уснул.

* * *

Дорога размокла и идти по ней было неудобно, на подошвы ботинок налипали огромные колоши грязи, которые весили как двухпудовые гири, приходилось периодически останавливаться и счищать налипшую землю.

До хутора оставалось около километра, рукой подать. Еще немного и я окажусь в тепле и уюте. Обмоюсь в душе, переоденусь в чистое, наверну тарелку густого борща, хлопну под это дело стопку самогона и завалюсь спать, а под утро проснусь, сграбастаю в охапку Зинку и отдеру её вдумчиво и старательно. Короче, не жизнь, а сплошной санаторий на чистом воздухе, где все просто и понятно.

Что не говори, а мне нынешняя жизнь даже нравиться, сейчас все стало просто и понятно, больше нет загонов цивилизации, где все упирается в денежные знаки и новые гаджеты. Теперь все стало на свои места, как и должно быть, как заложено самой природой: пищу надо добывать, она перестала продаваться в магазинах, рыбу надо ловить в водоемах, надо сажать огород, делать заготовки на зиму. Много чего надо делать! Надо держаться вместе, чтобы поочередно нести караул, охраняя свой дом, своих женщин и детей, своих животных и посаженные в огороде растения. Не будешь сильным, придут другие и заберут все у тебя. Уведут твоих женщин и коров, а тебя убьют. (причем про коров, это я не ошибся, это все из современных реалий жизни)

Куравлевку, я и моя банда, покинули в начале осени 2020 года. Когда началась повальная эпидемия и люди стали умирать сотнями и тысячами, Куравлевку отрезали от внешнего мира, но это нас спасло ненадолго. В соседних Кирчах, где располагался агрокомплекс местное население решило провести профилактические мероприятия, они массово нажрались антибиотиков, которые применялись в животноводстве, благо этой дряни на складах было валом. То, что антибиотики не помогают в борьбе с вирусами, вроде знали все, но почему-то решили перестраховаться. В итоге: массовое отравление, унесшее жизни трети населения Кирчей. Оставшихся жителей Кирчей добил вирус и пришедшие в село цыгане. Большой табор цыган, численностью в несколько сотне рыл занял и зачистил Кирчи за пару дней.

Всем было понятно, что подобное соседство ничем хорошим не закончиться, уж слишком мы разные с цыганами. Они никогда не работали на земле, зарабатывая себе на жизнь попрошайничеством и торговлей наркотиками. Правда, в современных реалиях, их криминогенные устои сильно изменились: попрошаек стало настолько много, что в их числе цыгане просто потерялись, а торговля наркотиками перестала приносить прибыль, потому что деньги сильно обесценились. К примеру, в августе один литр девяносто пятого бензина стоил — двенадцать тысяч рублей, буханка хлеба, примерно столько же. Цыгане довольно быстро переквалифицировались, занявшись разбоями, грабежами и работорговлей. Подобное соседство просто так закончиться не могло, тем более что Куравлевка, благодаря в том числе и усилиям моей команды заметно разрослась и подобрела.

Я предлагал устроить новым жителем Кирчей 'ночь длинных ножей', но меня особо не подержали, люди еще не перестроились и с них не слетела шелуха цивилизации, многие надеялись, что все еще устаканится и мы заживем как до 9 мая 2020 года.

Несколько раз возникали короткие стычки с цыганами, доходило до стрельбы, но пока обходилось без жертв. Первого сентября, на блокпосте, прикрывающему дорогу со стороны Кирчей, появилась девушка с бутылкой самогона в руках. Деваха тут же предложила бойцам на блоке, употребить самогон и её, ну, эти дебилы не отказались, о чем через короткое время и пожалели. Самогон оказался травленным, а девка подставой цыган.

Ромалэ решили напасть первыми и поставить жирную точку в противостоянии двух поселков. Бой продолжался несколько часов, цыган мы выбили из Куравлевки, даже ворвались в их село, преследуя отступающих, подожгли несколько машин и домов, и только потом отошли назад. Горячие головы, вроде меня, тут же на общем совете Куравлевки предложили устроить цыганве ночь 'длинных ножей', но общественность восприняло мое предложение вяло и неактивно. Желающих воевать не нашлось, меня поддержали только парни из моей команды. После долгих споров и перебранок, большая часть селян решила покинуть Куравлевку и перебраться в места поспокойнее. Воевать не хотели по разным причинам: кто-то боялся преследования со стороны правоохранителей, кто-то, элементарно, не хотел лезть под пули и рисковать своей шкурой, а некоторые, так, вообще, считали, что плохой мир, лучше хорошей войны.

Посоветовавшись в своем тесном кругу, мы со своей командой решили валить из Куравлевки, пусть здесь и было сыто и относительно спокойно, но из восемнадцати людей, что сейчас жили под крышами моего и дядя Толи дома, активных 'штыков' было всего десять, остальные, это женский пол и пара ребятишек. И тут, как раз, кстати, к нам 'на чай' забрел Степаныч — местный фермер, державший по соседству с Куравлевкой фермерское хозяйство и несколько прудов с рыбой.

— Здорово, Лёха! — поприветствовал меня Степаныч. — Ну, чё сваливать будете или как? — спросил он без обиняков, когда мы вышли с ним на улицу.

— Сваливать, — скривившись ответил я. — Был бы народ помужественней, то повоевали бы малеха, а так, без вариантов.

— А куда сваливать решили?

— Еще не знаю, у Бороды, вроде бабка жила где-то в соседнем районе в небольшой деревушке, может туда, он, рассказывал, что места там живописные.

— Если хотите, то можете ко мне на хутор перебраться. Места всем хватит, хозяйство ты мое видел, работы хватает, но и с жрачкой проблем не будет, да, и от населенных мест, моя фазенда далеко, так, что вирусятня никак до нас не доберётся.

На счет вируса, Степаныч был абсолютно прав, отдаленность поселения и его автономность — на данный момент был чуть ли не самым важным фактором сейчас.

— Ну, раз такое дело, то мы только, за! — обрадовался я. — Пойду ребятам расскажу.

— Подожди, — одернул меня за рукав Степаныч. — У меня есть два условия.

— Какие? — насторожился я.

Ясное дело, что в каждой бочке есть своя ложка дегтя, тут главное, чтобы объем меда все-таки превышал объем дегтя, иначе в противном случае, получается не выгодная сделка.

— Дочку, мою младшую, Зину помнишь?

— Помню.

— Возьмешь её в жены, но только, чтобы по настоящему, чтобы долг мужской исполнял регулярно и на сторону не ходил, и чтобы не был её часто, ну и обоих детишек её признал. Понял? Я следить буду строго, если что не так, сразу всей твоей ватаге, покажу от ворот поворот. Договорились?

— А она сама, против не будет?

— Нет, за это не переживай, вы когда к нам с Толяном в прошлом году на рыбалку приезжали, она тебя сразу приметила, даже фото твое на компьютере у неё есть.

— Фото? — удивился я, пытаясь вспомнить как выглядит дочь Степаныча.

— Ага, где-то там в компьютере, ты с ней переписывался, но только, она не под своим именем была, а под вымышленным. Да, ты не боись, она у меня девка статная, вся в мать пошла, не в меня, за ней все Куравлевские пацаны бегали, да, не свезло дуре, за придурка замуж вышла, тот детишек ей настругал и на зону, 'к хозяину' поехал за сбыт наркоты. Дебилу, спокойно не жилось, сладкой жизни захотелось и легких денег. На, глянь, фото! — Степаныч сунул мне под нос смятую фотографию, где он стоит в обнимку с дочерью.

Действительно, Зина пошла не в отца. Степаныч был здоровяк и увалень, с крупными, некрсивыми чертами лица. Его дочь оказалась весьма миловидной молодой женщиной. Не особо, конечно, красавица, но и не уродина. Разок, да попьяне можно. Хотя, если всей команде от этого будет надежное укрытие, крыша над головой, полный стол харчей, то почему бы и нет. В конце концов, я их лидер, и если не мне, то кому жертвовать собой, ради общего блага. Это я сейчас шучу, жертва обещала быть скорее приятной, чем мучительной и больной.

— Да, ты не боись, стерпится слюбится, в бабе главное, чтобы покорная была и хозяйка хорошая, а остальное уже не важно, — продолжал уговаривать меня Степаныч.

— Ну, а второе условие какое? — на всякий случай поинтересовался я.

— Надо цаган добить!

— Чего? — опешил я. — Вот так поворот! И как ты прикажешь нам это условие выполнить?

— Ты на первое условие согласен? — решительно наступил на меня здоровяк.

— Вроде, того, — кивнул я.

— Ну, и ладушки, а как разобраться с цыганами, я и сам знаю, мне нужно будет всего пара человек в помощь, — я увидел впервые, как Степаныч улыбается. Выглядело это страшно!

Степаныч оказался не простым фермером, он у нас в прошлом был военным, по специальности — сапер, прошел обе Чеченские компании, после которых уже решил осесть на земле предков и заняться фермерством. Его жена умерла пару лет назад от рака, старшая дочь жила где-то за границей, вот он и фермерствовал на далеком хуторе, разводя рыбу и выращивая свиней с телятами. В хозяйстве ему помогала младшая дочь Зина, новая жена Мария и пара подсобных работяг из Казахстана, которых Степаныч в свое время помог освободить из рабства в Чечне.

С цыганами решили все просто и незамысловато: Степаныч соорудил из подручных материалов несколько фугасов, их заложили на районе моста через реку Кура, потом пробрались в Кирчи и обстреляли село из гранатомета. Цыгане долго себя ждать не заставили и через час, в составе шести битком набитых ГАЗелей, показались в районе моста через реку. Как только машины втянулись на мост, прогремели несколько взрывов, мост рухнул, похоронив реке наиболее боеспособную часть ромал. Мы в составе двух групп по два человека подошли к Кирчам с разных сторон, и дистанции в полкилометра, расстреляли по несколько пулеметных коробок. Потом через громкоговоритель поставили жесткий ультиматум: в течение часа цыгане отпускают всех рабов, и завтра утром сваливают из нашего района к чертям собачьим! Через полчаса из домой и сараев потянулись одинокие фигуры, бредущие, куда глаза глядят. Опять же с помощью громкоговорителя, освобожденным рабам было предложено организоваться, взять любой понравившийся им транспорт, вещи и все необходимое и валить отсюда подальше. К себе мы их не звали, потому что вокруг уже вовсю бушевала эпидемия вируса, косящего все живое почем зря и надо быть совсем идиотом, чтобы сейчас приглашать к себе в гости левых людей. Оно может не гуманно и бесчеловечно, но своя рубаха ближе к телу, а много жизней, есть, как известно только у кошек.

К утру следующего дня, цыгане покинули Кирчи, перед тем как убраться восвояси они подожгли все постройки в селе. Видимо, хитрые ромалэ хотели прикрыть свой отход стеной дыма и огня. Что ж вполне разумно, вот только из Кирчей шло только две нормальные дороги: одна в Куравлевку, через взорванный мост, а вторая, к федеральной трассе М-2. поскольку первой дорогой они точно не могли поехать, значит, сто один процент, воспользуются второй. В трех километрах от села, дорога спускалась в низину и проходила по дну ложбины зажатой между двух крутых скальных склонов. Когда в эту ложбину втянулась колонна из двадцати машин, прогремели сразу три мощных взрыва, а потом через короткий промежуток еще три взрыва. Взрывная волна прошлась, подобно тарану по дороге, отразилась несколько раз от монолита близких скал и вернулась обратно. Вторая серия взрывов была уже потише, но здесь были не простые фугасы и осколочные мины направленного действия. Пусть, МОНки были самодельные, собранные из газовых баллонов, но сапер, собравший их, знал свое дело туго — ни одна машина не выскочила из огненного мешка.

Когда облако пыли и дыма немного рассеялось, а в огненном смерче перестали взрываться топливные баки автомобилей и запасные канистры с горючкой, стало ясно, что в искореженных консервных автомобильных банках еще есть живые. Слабые голоса и крики о помощи, в том числе детские, вонзились в мой мозг раскаленной спицей. Первым порывом было броситься бежать к дороге, чтобы голыми руками растаскивать раскаленный добела металл, вытаскивая сгорающий заживо детей.

— Погодь! — схватил меня за рукав куртки Степаныч. — Им уже не поможешь!

Я сбросил руку здоровяка со своего плеча и, плюхнувшись на колени, уткнулся лицом в землю, впервые в жизни, я искренне молился. До этого момента даже не знал, что знаю наизусть 'Отче наш', а вон как получается, как припрет, так, как-то нужные слова сами лезут из глотки.