Юность Златовласки

— А вот скажи ты мне на милость, Тадеуш Годрикович, кому будут принадлежать те земли, которые мы всем товариществом делаем плодородными. — Этот Джеффри — ядовитый вообще-то мужик. Частенько скандалит по разным поводам. Однако народ прислушивается.

— Графская это будет земля. И дороги графские, и камни. А вам на ней трудиться, и тем зарабатывать себе на жизнь. — Такие слова в окружении работников! Он что, ее благоверный, умом тронулся?

— Так ведь несправедливо! Мы горбатимся, а навар весь тебе. Ведь это мы тебя кормим и содержим своим трудом, — Джеф явно собирается раскричаться, но сытость и спокойный тон беседы его пока сдерживают.

— Хочешь получить свой надел в собственность? Изволь. Завтра графиня отдаст тебе дарственную. — Тед помешивает ложечкой в чашке.

— И что мне с ней делать? — скандалист несколько озадачен.

— Обычно, их регистрируют у нотариуса. Потом принято извещать князя, о том, что у него теперь появился новый барон.

— То есть вместо оброка и барщины — плати нотариусу и князю? Нет, я так не согласен. Опять же, землю к моему наделу возить придется самому, или нанимать кого.

— Нотариусу платить придется нечасто, князю немного, — успокаивает собеседника Тед, — но рассчитывать придется только на собственные возможности. Дрова и плодородный грунт я своим арендаторам стану раздавать, а вольный барон пускай сам думает, как себя обеспечить.

Джеф примолк. До конца ужина он о чем-то напряженно думал.

— А если я дождусь, когда на все участки, что на моем наделе готовят обваловывать, будет завезен грунт, а потом захочу получить на это права собственника? — наконец сформулировал он свой вопрос.

— Да пожалуйста. Захотел — получил. — Тед даже глазом не моргнул.

— А если остальные арендаторы того же пожелают? — не унимается Джеффри.

— Безвозбранно. Только не будет этого. Они ведь сообразят, что быть частью организованного сообщества выгодней, чем вольной птицей. Давно подмечено, что в артели каша гуще. Коллектив всегда эффективней, чем отдельные работники, взятые в том же количестве, при правильной организации, конечно.

— И кто же мне гарантирует, что в этой самой артели меня правильно организуют?

— Никто. Потому и предоставлен тебе выбор: присоединиться или отделиться. Если толпа нелепие учиняет, лучше держаться в стороне, тут и спору нет.

Разговор увял. На его протяжении Варя с интересом наблюдала за сменой выражения на лицах молчавших крестьян. Удивление и недоверие после заключительной фразы ее благоверного сменилось задумчивостью. Да, имея дипломы по социальной психологии, организации и управлению, она вряд ли смогла бы так изящно и лаконично, а главное, наглядно провести эту беседу. Зачинщик смуты повержен в раздумья, а вероятные "сочувствующие"....

— А вот скажи на милость, Тадеуш Годрикович! Если станет у нас много плодородной земли, да будет она изобильно родить, не повысишь ли ты нам оброк? Ну, или барщину? — Это уже староста Фрилла — дальнего от замка селения.

— Понадобится, так и увеличу. — Не моргнув глазом, отвечает Варин муж. — Я ведь тоже прибавку заслужил. Ну, не руками работал, согласен. Однако пока все это организовал, согласовал, наладил, пока договорился с поставщиками земли и дров, да с покупателями камня, сил потратил немало. Неужели откажете в справедливом вознаграждении?

Опять тишина за столом. Тут, хоть и простой народ, но при еде не чавкают. Может когда, и возьмут не ту вилку, или ножом по тарелке скребанут слишком громко, но без вульгарности. Даже молодой парень справа, что держит сосиску в руке, проделывает это с изящной непринужденностью великосветского льва. Варя тоже считает, что так намного естественней. И еще она считает, что виртуозно сформулированное обоснование роста благосостояния землевладельца свидетельствует о филиграном мастерстве ее избранника на поприще риторики.

Не переспорил он своих собеседников, даже не убедил. Просто оказался одним из них, из тех с кем сегодня делит это скромное застолье. И с кем работает над налаживанием жизни среди каменистых склонов и безжизненных скал их небогатого графства.

Ночью, прижавшись к его теплому боку, спросила:

— Тед, от кого ты научился вот так управлять людьми?

— Как ты думаешь, является ли насилие над личностью необходимым атрибутом руководящего воздействия? — Ответил любезный. И ровно задышал. Отключился. А Варя лежала и соображала: насколько всерьез он спросил? Или в самом этом вопросе содержится ответ на ее вопрос? Или это такая шуточка семейная, вместо слов: "Отстань, я спать хочу"

Глава 16 Первый бал

— Король Черного Эрвина Кнут I Бронхеймер приглашает нас пожаловать к нему на бал. — Тед отложил местную газету, которую пролистывал, ожидая, когда остынет суп.

— Прямо так через газету и пригласил? — Варя не вполне понимает.

— Именно. Написал, что ждет у себя всех, кто сможет прибыть к указанному сроку. — Отвечает муж, показывая из-под газеты краешек своего комба, и косясь в сторону Наны.

Кухаркина дочь теперь практически всегда присутствует при всех событиях, происходящих в их семье. Обеды и прогулки, поездки и обсуждение текущих дел графства. По настоянию Теда она одевается в господское платье, живет в апартаментах, и дочери управляющего прислуживают ей, так же как и хозяйке. Варя, хотя и удивлена, но не возражает. Ей даже комфортней оттого, что рядом всегда эта молодая, красивая и немного грустная женщина. И ее устраивает, что они как бы наравне. Понятно, что по местным понятиям это чистой воды видимость, каприз хозяев. Но Тед действует с завидной последовательностью, выстраивая эту странную комбинацию.

Еще интересней то, что окружающих это, по-видимому, устраивает. То, что Нану здесь любят, неудивительно. Но обычно в таких ситуациях возникает ревность. Действительно, почему одной из служанок почет и уважение, а от остальных требуется только работа? Однако жена и дочки управляющего как будто получают удовольствие от того, что прислуживают девушке своего круга наравне с графиней.

— Так что девицы-красавицы, с сегодняшнего для вас начинаются хлопоты. Карета уже готова. Отправляетесь в Лид к портнихам. Через одиннадцать суток мы втроем отправляемся на бал к старейшему из ныне здравствующих монархов планеты. Извольте выглядеть лучше всех. — Тед, конечно не шутит. Нана тоже будет на балу вместе с ними. Забавно, почему-то Варя не испытывает по этому поводу ни малейшей ревности. Кажется, доверие к избраннику начинает входить у нее в привычку.

* * *

Поздняя осень, предзимье. Отстучали по крышам резкие осенние дожди, тучи разошлись. Солнечно и холодно. Но в карете тепло и уютно. Архаичный, покрытый отлично выделанной толстой кожей, натянутой на деревянный каркас, этот экипаж, в добавление к хитрой ремённо-рамочной подвеске, снабжен резиновыми пневматическими шинами. И оси его явно вращаются в отлично смазанных подшипниках.

— Тележка Акраминской работы, — отвечает кучер на незаданный Варей вопрос, видя, с каким интересом она заглядывает под днище, — а уж кузов в Зеленом Эрвине делал каретник Греверс.

Доехали быстро, до столицы княжества километров восемь. Лавки с тканями, кружевами и тесьмой, портниха с ножницами и тряпичной ленточкой сантиметра, ресторация с восхитительной солянкой, шляпная мастерская, башмачник.... Единственное, что настрого запретил ей делать Тед — посещать ювелира. Ну, и по деньгам беспредельного простора не было. Хватило, конечно, однако без особого шика. На драгоценное шитье золотыми нитями бюджет графства нынче не тянул.

* * *

На бал они отправились в той же карете. Через Боргумар и Акрамину ехать отсюда чуть больше ста километров. Добрались без спешки за двое суток с остановкой на ночлег на постоялом дворе. Варе было интересно попасть в обстановку средневекового трактира, о которой она знала только по историческим фильмам. Обширный зал с огромным камином, некрашеными столами и тяжелыми лавками. Деревянные миски, грубоватые глиняные кружки. Солидные куски мяса с отварными овощами, пиво, о котором только и можно сказать, что это действительно пиво.

Но что вызывало подлинное чувство обалдения — это открывающиеся из окон кареты пейзажи. Причудливый горный рельеф, радовавший глаз скромными вкраплениями по-осеннему жухлой растительности, сменился плотной зеленью хвойных лесов Боргумара. Потом безжизненные скалы Акраминского тракта, подавлявшие своим неуклюжим громоздким величием. И, наконец, каменистые холмы Черного Эрвина, на округлых склонах которых освободившийся от листвы кустарник производил впечатление перепутанной паутины, которое усиливал покрывавший оголенные тонкие ветви иней.

Варя впервые присмотрелась к одежде, которую носили обитатели этого, как бы средневекового мира. Ткани не слишком изысканные — добротные сукна, различные варианты льняного полотна от бязи до парусины. Кожа, овчина, меха. Хлопкок тоже встречается, но в холодное время по верхней одежде это незаметно. Просто вспомнилось, что видела в замке и на постоялом дворе. Цвета не поражают воображение ни богатством красок, ни разнообразием оттенков.

А вот покрой напоминает двадцатый век на Земле. У мужчин от сюртуков и френчей до курток любых фасонов, пальто, шубейки и полушубки. На женщинах юбки и платья максимальной длины, только, чтобы не запутаться в подоле. Хотя летом она отмечала, что длина до колен — тоже не редкость. И брюки — не редкость. Жакетки, шубки, пальто и куртки, в общем, ни камзолов, ни кафтанов, ни треуголок, ни остроконечных колпаков здесь не носят. Хотя элементы отделки — позументы и вышивки, кисти и бахрома, кружева или аппликации встречаются часто. Все-таки сословные различия в одежде прослеживаются.

Во дворец Кнута I прибыли вечером. Заняли отведенные им апартаменты. Ужин доставили на красиво сервированной тележке, как и завтрак, утром следующего дня. А потом — горячая вода, утюги, щипцы для завивки волос. Дым коромыслом, пар столбом, и, наконец, пора.

* * *

— Барбара Струм — графиня Торп, Тадеуш Струм и Нанина Ригацци. — Так прозвучало объявление о персонах, входящих в просторный зал. Высокие колонны, вычурные потолки, сверкающий паркет и красиво одетые люди. Женщины в открытых платьях, перьях и драгоценностях, мужчины во фраках и мундирах.

Что удивительно, несмотря на то, что свое платье Варя полагала далеко не столь изысканным, как у большинства собравшихся дам, мужчины среагировали на нее молниеносно. Замечательно, а то уже стала забывать, насколько она красива. Минуты не прошло, а все танцы до самого обеда расписаны. Причем Теда в числе ее кавалеров нет. Он, поручив ее вниманию партнера на первый танец, мило болтает с очень симпатичной юной особой у колонны на противоположной стороне пространства, освобожденного для танцующих. Ба, да это Юлька, они же встречались тогда, в зугрельской степи. Обменялись кивком.

А что это за белобрысик рядом с Наной? Не юноша, зрелый мужчина атлетического сложения. Мундир на нем странный. Такое впечатление — от того же кутюрье, что разрабатывал форменную одежду патрульных Федерации. Галуны и аксельбанты, нашитые умелой рукой декоратора на пристойных местах, конечно, смягчают впечатление, но фактура ткани и характерные линии силуэта.... Музыка. Пора танцевать.

* * *

Осмотреться по сторонам удалось только после третьего танца, очень уж много внимания приходилось уделять сложным последовательностям относительно простых фигур этого ритуального действа. Тед, конечно, научил, но с непривычки это не так просто.

Взяла с подноса бокал оранжада, подняла взор и еле сдержалась. Только полуприкрытием век обозначила узнавание. Сама всепланетная правительница в платье и передничке служанки. Ну, дает свекровушка! Заинтригованная, Варя присмотрелась к прислуге внимательнее. Еще три женские фигуры привлекли ее внимание. Причем две держались неподалеку от Ветки. В одной, если присмотреться, угадывалась тщательно контролируемая сила. Нет, ни огромного роста, ни бугрящихся сквозь рукава форменного платья мышц. Все пропорционально. Но пластика тигрицы, готовой ко всему — это скрыть непросто. Ну, от того, кто внимательно смотрит.

Вторая примечательная "служанка" была заметно старше, хотя точеная фигурка и грация это впечатление заметно скрадывали. Так вот о грации. Это очень напоминало пантеру, готовую к немедленному прыжку. Хотя, если не присматриваться, все безоблачно. Итак, Ветка тоже на балу. И макияж и ее и обеих телохранительниц делает их неприметными, невыразительными.

Еще интересней четвертая особа, скрывающаяся под униформой обслуживающегося персонала. Ретту вообще непросто спутать с кем-то еще. Бледно шоколадная кожа сильно выделяет ее из числа остальных. Мужчины, во всяком случае, поглядывают в ее сторону с интересом.

Варя обменялась с ней взглядом узнавания, но ничего предпринимать не стала. Уже понятно, что суета празднеств маскирует иное, не столь публичное, но важное событие, на которое пожаловали люди, заметно влияющие на судьбу планеты. Ну, конечно, неделя сплошных балов, охот, прогулок, спектаклей и игр, чередующихся с обильными завтраками, обедами и ужинами, в которых участвует более тысячи гостей — великолепная ширма, за которой несколько десятков человек могут не по разу, собравшись в спокойной обстановке, обсудить массу вопросов.

Осенний бал в Черном Эрвине — традиционное место встречи дворян накануне зимы. Зимний сад, десяток гостиных, обеденный зал и непрерывно работающий по всей территории дворца фуршет. Три просторных помещения, где оркестры обеспечивают любителей танцев самой изысканной музыкой. Будуары, кулуары, бильярд, крикет, столы под зеленым сукном — Варя уверена, что далеко не все Тед успел ей показать. Хотя, ориентировался уверенно.

Одна забавная парочка привлекла ее внимание. Парень в костюме, как у того белобрысика, что ухлестывает за Наной, и девушка в воздушном платье выбирали на столе тарталетки, обсуждая их достоинства на интанском, то есть на русском, конечно. Просто измучили повара вопросами о способе приготовления начинки, тем более, что эрвийским оба совершенно не владели, а иных языков служитель королевской кухни не знал.

— Лейтенант Ок просил, чтобы мы принесли ему с банкета нормальных шпрот, но на всей планете нет человека, знающего, что это такое, — объяснила девушка. — Следовательно, необходимо принести нечто, не менее вкусное. Причем, из рыбы.

— Насколько я помню, этот вид рыбных консервов получают, обжаривая рыбную мелочь в растительном масле, — вспомнила Варя. Объяснилась с поваром по-эрвийски, и выяснила, что ничего такого не готовили. Однако на кухне имеется и некрупная рыба, и кукурузное масло.

Через несколько минут девушки уже калили сковороду на плите дворцовой кухни и тарахтели по-русски о том, что потрошить эти микроскопические тушки — просто мучение. Джек, спутник Вариной собеседницы Рони, тоже присутствовал и выглядел занятым, хотя, решительно ничего не делал. Повар, посмотрев на манипуляции разодетых в бальные платья стряпух, отобрал у них ножи, и принялся за работу, стремительно отрывая головы рыбешек вместе с вытягивающимися за ними потрохами.