Интендант 2. Капитан "Неуловимого". (Черновик)

Позавтракав, я сначала заехал на стоянку 'семёрки', и выяснил что Мальков в штабе подводных лодок, его уже утвердили на командование, звание тоже подтвердили, пока приказа на бумаге нет, поэтому попрощавшись с командой, направился в штаб. Командующего не было, куда-то срочно отбыл, поэтому пригласили к начальнику штаба флота, вскоре туда зашёл и Стеценко.

— Другой лодки для вас у нас нет, — сообщил вице-адмирал Ралль. — Поэтому вот приказ назначить вас капитаном на 'К-три'. Лодка стоит у завода 'Сто Девяносто Четыре'. На ней проводились работы силами рабочих и инженеров завода. Лодка готова к походу. Капитан первого ранга Стеценко проводит вас и представит команде. К сожалению, прошлый командир, капитан третьего ранга Малафеев, это сделать не может в связи с ранением и осложнениями после.

— Благодарю, — козырнув, я забрал бумаги с приказом.

Ничего другого я сказать не мог, лодка эта океанская и для небольших глубин Балтики не совсем годиться. Тут бы среднюю лодку тип 'Щ', ну или 'С'. Хотя с другой стороны, шесть торпедных аппаратов в носовом отсеке и четыре в кормовом, двадцать четыре торпеды и двадцать мин заграждения, уже заставляют заинтересоваться лодкой. Два сто миллиметровых орудия, две корабельных 'сорокапятки' и два зенитных пулемёта, тоже неплохо. Стандартный экипаж подводной лодки типа 'К' состоял из шестидесяти семи человек: десять командиров, двадцать старшин и тридцать семь матросов. Второй отсек лодки был отведён под кают-компанию и одноместные каюты командного состава, а четвёртый отсек — под кубрик и кают-компанию старшин, а также электрический камбуз. Рядовой состав и старшины размещались на постоянных койках в первом, шестом и седьмом отсеках. Провизионные цистерны, вмещавшие половину полного запаса продуктов, располагались в первом и четвёртом отсеках, остальная же часть запаса распределялась по жилым отсекам. На лодках имелись фреоновые рефрижераторные установки, но из-за отсутствия фреона они не использовались. Запас пресной воды, хранившийся внутри прочного корпуса, составлял три тонны. Эксплуатация показала недостаточность этого запаса. На лодках, впервые в советском подводном флоте, имелись ванны и душевые для личного состава, однако ванны были сняты со всех лодок вскоре после начала войны, а душевыми практически не пользовались из-за малого напора горячей воды и необходимости экономить пресную воду. Для регенерации воздуха в подводном положении использовались индивидуальные машинки регенерации с патронами РВ-2, РВ-3 и РВМП с каустической содой, вместе с чистым кислородом, хранившимся под давлением сто шестьдесят атмосфер в сорокалитровых баллонах, обеспечивавшие нахождение под водой до семидесяти двух часов.

Всё что помнил по описанию этих лодок, озвучил. Так что отказываться глупо, плюсов больше чем минусов. Как видите это не лодка, а шедевр. Пока не доведённый до идеала, но всё же шедевр. И к слову, у меня были баллоны с фреоном, у немцев со складов увёл. Так что у меня морозильники и холодильники будут работать. А так мы с Стеценко посетили секретный отдел, я получил приказы, расписался, и мы на моей 'эмке' с командиром учебной бригады подводных лодок, куда входила 'К-3', контр-адмиралом Заостровцевым, покатили к стоянке моей новой лодки. Да, по 'эмке', теперь она не моя. Малькову отдать нужно, машина за лодкой записана, а командир теперь он, так что после того как я принял лодку, старпом, старший лейтенант Дёмин, здорово помог, водитель отвёз Стеценко и контра-адмирала обратно в штаб, и убыл к месту службы. Вот так я машины и лишился. Я же распустил строй, и сообщил командирам:

— Через десять минут старпома, главного механика и комиссара ожидаю у себя в каюте.

Строй рассыпался, и заторопился по трапу на лодку, ветер лютый дул, холодный, пробирал до костей, шинель не спасала. Вестовой сопроводил меня до каюты, этот матрос закреплён за мной как денщик, к слову на 'семёрке' эту работу выполнял один из трюмных матросов. Тут он ещё и канонир, заряжающий у кормового сто миллиметрового орудия. И да, он же денщик и у старпома. Вещи мои уже были в каюте, так что стал раскладывать по местам, изучая саму каюту. Мельком, я ещё на пирсе осмотрел всю лодку, нашёл три проблемных места, что нужно устранить, и теперь раз уж это моя подлодка, тут всё будет идеально, уж я позабочусь. Тут раздался стук в дверь, так что я впустил командиров, места было не так и много, велел садиться на койку и встав перед ними, сообщил:

— Мне дали три дня чтобы подготовиться к выходу. Через три дня уходим в поход. Как мне сообщили, наша лодка готова к выходу, однако, когда я её принимал, нашёл несколько проблемных мест. Их нужно убрать и у нас всего три дня. Прежде чем я их озвучу, вопрос старшему механику. У нас для холодильных установок нет фреона. Подсчитайте сколько его нужно и вечером получите. Установки должны работать к нашему выходу.

— Двенадцать литров нужно, — сразу сообщил тот, видимо имея нужную информацию.

— У меня имеются баллоны по десять литров. Получите два, остаток будет в запасе. Имейте ввиду что фреон токсичен и вреден для человека, поэтому избегайте утечек.

Тот молча кивнул, остальные командиры внимательно на меня смотрели, что я ещё сообщу. Всё же вчерашнее моё появление было как взрыв сверхновой, только о нашей походе и говорили, газеты что вышли вчера вечером и сегодня утром пестрели фотографиями команды 'семёрки' с описанием наших побед. Так что несмотря на возраст, а я был младше всех в каюте, относились ко мне как к опытному и удачливому командиру.

— Теперь к выявленным проблемам. Первая и самая важная вам известна самим. Это недостаточно мощный насос для душевых, где слабый напор. Да и запасы пресной воды в три тонны не дают использовать их по полной. Я считаю, что небольшая переделка вполне возможна. Глупо использовать питьевая воду для помывки. Раз на борту имеется опреснительная установка, то стоит вывести её на заполнение отдельного бака, воду в котором нагревая и использовать для помывки. Эту же воду вывести на раковины. Я знаю, что такое одиннадцать дней в походе без нормальных гигиенических процедур, сам такую лодку только что сдал, на своей новой, более комфортной и современной я бы хотел этого избежать, работы не такие и большие, будут оплачены из моего кармана, с инженерами завода договоримся. В план модернизации включу. Заменить насос на более мощный, марки 'Н-восемь'. Что и как сделать инженеры сами решат. Вторая проблема уже не относиться к комфорту команды, а к выполнению заданий. Я заметил на главном трубопроводе центральных цистерн трещину, пока она мала, но при сильном давлении, например, на глубине, рванёт, поэтому, заменить. Трещина в носовом отсеке у входа в отсек. Ну и третья проблема. Проверяя перископ, что вы видели при моём приёме лодки, отметил что он слишком туго двигается, что означит проблему с гидравликой. Провести проверку и ремонт. Ответственный за всё старпом. На этом у меня всё, теперь слушаю ваши доклады по готовности к выходу.

Начал старпом, потом главмех и закончил комиссар, у него меньше всего проблем было. Кстати, тут комиссар был ещё и 'БЧ-5', командовал электромеханическим отсеком, то есть, он у нас главный электрик, и звание имел батальонного комиссара. В артиллерийском бою командовал подачей боезапаса к орудиям, выдавая снаряды. Вот так закончив короткое совещание, мы занялись делами, старпом сходил за главным инженером завода, тот пришёл с помощником, ну и я показал на две проблемы что нужно решить им, и насчёт установки дополнительного бака и замены насоса поговорил отдельно. Последнее, пока не будет приказа, по сути это модернизация, а у них итак работы много, даже не начнут. Насчёт трубы, проведя дефектовку, подтвердили, трещина есть, и она опасна, хотя как я её увидел, та сверху была, вопрос, но вслух его не задали. С перископом тоже решат, проблема действительно есть, тот мягче и легче должен ходить. Вот так оставив их, я покинул лодку и направился пешком в сторону штаба флота. В пути, найдя неприметное место, достал свой 'Мерседес'-кабриолет, якобы подаренный бойцами террор-групп, быстро поднял крышу, она тут брезентовая, поднял стёкла в дверях, и запустив мотор включил печку. Машина и для зимней эксплуатации годилась, так и доехал до штаба. Лучше на машине, а то народ встречается, узнает, трое таких были, поздравляли с победами, не давали пройти. А я вежливый, улыбался, не пошлёшь же, люди от всей души. Оставив машину у штаба, особо внимания та не привлекла, несколько десятков трофеев ушли балтфлоту, так что тут стояли разные немецкие, итальянские и французские машины, на которых теперь ездили начальники отделов и политработники.

У дежурного узнал кто на месте и начал с начальства, со Стеценко. После описания чего обнаружил, тот дал добро на работы и ремонт, потом посетил начальника инженерной службы флота, тот был на месте. Тот тоже долго вникал, но всё же поставил своё резолюцию, тем более я платил за модернизацию. Под конец вернувшись к Стеценко узнал у того:

— Можешь не торопиться, время выхода изменили, через девять дней выходишь. Вскоре Финский залив встанет, это будет твой последний выход.

— Предпочитаю считать его крайним, а не последним.

— Как хочешь, — фыркнул тот.

Тут зазвонил телефон на столе Стеценко и он, сняв трубку, и вскочив, стал что-то слушать, я тоже по привычке вытянулся. А звонил Трибуц, лично. Выслушав, и положив трубку, мой начальник сообщил:

— Нас командующий ожидает. Идём.

Нас сразу пропустили в кабинет адмирала. Тот сходу огорошил:

— Летишь в Москву, вызывают срочно. Через час тебя ждёт истребитель на аэродроме. Мы пока небо держим, спасибо осназу за истребители и топливо к ним, но 'охотники' транспортник могут сбить.

— Мне сдать лодку?

— Нет, думаю это с наградными связано. Отправить мы их в Москву не успели, но я вчера по 'ВЧ' расковыривал с товарищем Сталиным и описал ваш рейд. Он им очень заинтересовался. А ты останься пока.

Последнее тот Стеценко сказал. Я же покинул кабинет, быстро получив в секретном отделе документы, что требуется доставать в Москву. Кстати, тут и наградные на меня и на экипаж моей бывшей лодки. Ну и на других, не только мы воюем. Доставить решили с оказией. После этого я доехал до стоянки своей лодки, и передал письменный приказ инженеру, что флот согласен на модернизацию. Оплачу её из своего кармана, после проведённых работ, когда всё посчитают, так что те начали работать, старпома я обрадовал увеличением срока до выхода, есть время чтобы успеть всё, ну и то что отбываю срочно в Москву. Кстати, фреон передал старшему механику, инженеры заводские обещали помочь с заправкой и проверкой работы холодильников. На этом отдав необходимые распоряжения, я покатил к аэродрому. Дорогу знал, останавливали часто, пропуска-то нет, но узнавали и пропускали. Пришлось заехать в штаб флота и попросить выдать мне пропуск на машину. Выдали, а то ведь и я нарушаю и парни, три раза отпустили разные посты, а вдруг в четвёртый кто принципиальный попадётся? Из штаба домой Мальцевым позвонил, сообщил что улетаю в Москву. На аэродроме попросил командира истребительного полка присмотреть за машиной, пока меня не будет, лечу я на той же двухместной спарке что ранее меня уже доставляла в Москву. А вообще фронт приблизился к Ленинграду, так что аэродром фактически стал фронтовым, и лётчики отсюда летают на задания. Майор за эти дни сбил на своём 'яке' уже шесть немцев и одного финна. А так в прошлый раз те не смогли меня при возвращении отблагодарить, надеялись, что в этот раз получиться.

Возвращался я уже через сутки, восьмого октября на том же истребителе обратно. Вызывали меня действительно на награждение, рядом с первой медалью Героя, появилась вторая. Звания, правда, не дали. После награждения была двухчасовая пресс-конференция, тут не только наши, но и иностранные журналисты были. Почти полностью выжили меня, но о рейде рассказал довольно подробно, без острых моментов конечно. Бумаги фельдъегерю я ещё по прилёту отдал, а утром, на следующий день после награждения был в наркомате флота, где получил приказ перегнать лодку в Полярный, и войти состав Первого дивизиона подводных лодок Серверного флота. Причём двигаться нужно не по Беломорско-Балтийскому каналу, насколько я знаю тот действовал после повреждений от бомбардировок, отремонтировали. Я должен был пройти через Балтику, Датский пролив и Северное море. В Англии дозаправиться и так дойти до Полярного. Подробности похода в выданном пакете, который должен вскрыть в день выхода утром в шесть часов. Выходим шестнадцатого октября. Я как-то в недоумении, что это за приказы через голову командующего балтфлота? Чую с этим походом что-то нечисто.

Из наркомата поехал сразу к аэродрому и уже через час мы поднялись в воздух и полетели обратно к Ленинграду. Вот и летим на данный момент. Взором я пользоваться не забывал, поэтому, когда мы пролетели две трети пути, я сообщил Олегу, лётчику:

— Вижу пару 'мессеров' на километр выше нас. Заметили, готовятся к атаке.

— Где? — завертел тот головой.

— Слева, у тучи.

— Ага вижу.

Мы оба в шлемофонах, связь вполне терпимая, хотя шум помех всё же пробивался, но общались спокойно, не повышая голоса до крика. Олег не делал никаких манёвров, делал вид что не видит, вооружение на самолёте было, штатное как у боевого, так что огрызаться и даже атаковать тот вполне мог. Видимо на живца брал, став сам живцом. Когда немцы спикировали, тот резким манёвром, от которого у меня всё потерялось, где небо, а где земля, смог так выкрутится, что встретил ведущего атакующей пары огнём всего бортового вооружения, тот вспыхнув и не выходя из атаки пошёл к земле, а Олег повёл бой на виражах со вторым 'охотником', который и не думал бежать. Причём наблюдая за боем, я понял, немец в классе куда выше, и делает Олега на раз. Профи это был, очень высокой планки. Видимо поэтому Олег и пошёл на отчаянный шаг, не отвернул и самолёты столкнулись, немец тоже не успел в сторону уйти.

— Прыгай, тут негде сесть! — в полной тишине, кроме разве что свиста ветра, прокричал Олег. Переговорное устройство не работало, видимо поэтому и кричал.

Мотор молчал, разбитый с повреждёнными винтами, немец с потерянным крылом крутясь ушёл к земле. Шансом покинуть самолёт у него не было, а у нас был, мы пока планировали, держа скорость, до земли около километра.

— Отстегни ремни и открой колпак, я переверну машину и нас выбросит.

— Погоди, я там дальше вижу вырубку левее, у холма.

— Понял. Прыгай, я попробую посадить машину, подойдёшь к вырубке.

— Понял, — отстёгивая ремень и отодвигая колпак, ответил я. Пакет с документами для секретного отдела балтфлота и свою шинель с фуражкой я убрал в Хранилище.

Тут снова всё поменялось, и я понял, что из-за изменившегося тяготения выпал из самолёта. Даже не успел на рефлексе за что ухватиться, как уже падал, торопливо нашаривая кольцо, в кабине я заранее его найти не успел. Крича от страха, как не обмочился не понимаю, я всё же выровнял полёт, падая лицом вниз, и дёрнул кольцо. Рывок был сильный, чуть весь дух не выбил, но главное купол надо мной, и строясь не смотреть вниз, ух и страшно, опускался. Только у самой земли глянул вниз и сгруппировался. Приземлился благополучно, не зацепился за ветки, а вот купол да, повис. Встав на ноги и отряхнувшись, с третьего раза сдёрнул купол, и свернув его, убрал в парашютную сумку, кою убрал в Хранилище. На себе лень было нести. Тут отдышавшись и придя в себя, сориентировавшись, я неспешно пошёл к вырубке. Олег погиб при посадке, она у нас одновременно проходила, я выжил, а он нет. Не рассчитал скорость и врезался в дерево, погиб на месте, самолёт явно не подлежал восстановлению. Тут три километра идти, вот так дойдя, я смог вытащить тело из кабины, просто убрал в Хранилище и достал рядом с самолётом, положив на отлетевшее крыло. Отстегнув планшетку стал изучать карту с полётным маршрутом, пытаясь понять где мы. Ориентиров вокруг нет, сплошные леса, во время полёта я не следил за окрестностями, закрыл глаза и молился, хотя за небом наблюдал, потому 'мессеров' и засёк. Предполагал, что встреча возможна, вот и обнаружил.