Обмануть пророка

Ментально Скорый отслеживал состояние психики "главы". Чувствовал раздражение, переходящее в злость, граничащую с ненавистью. Сорваться "полковнику" не позволял заранее спланированный имидж. Которого он, правда, придерживался с трудом.

— Я пригласил тебя поговорить.

— Ну, так говори, чего вату катаешь?

— Бабка, я надеюсь на наше взаимопонимание.

— Ну, если "взаимо", то давай попробуем. И, Ксива, я тебя умоляю, — поморщилась Мила Львовна, — не делай этих многозначительных пауз. Я в гробу видала твоё величие. Договорились?

Ксива поджал губы, похмурил брови. Отложил листок. Посмотрел неприязненно.

— Ну, во первых... У меня пропадают работники. Например — следователь Стенин. Он у тебя?

— Он у меня.

— Почему?

— Его уволили, сняли с довольствия, выгнали из жилища, — пожала плечиками Бабка. — Он пришёл ко мне и стал полезным членом нашей маленькой общины. А ты что предлагаешь?

— Кто его уволил?

— Ну, это ты сам разбирайся. Что дальше?...

Ксива задумчиво вздохнул. Даже прорезалось что-то человеческое. Продолжил:

— Пропала заместитель министра финансов Осипова. У тебя с ней был конфликт. Я знаю...

— Ой, — отмахнулась Бабка, — мы с ней старые подруги. Как поцапались, так и помиримся. Ты-то тут причём?

— Но она до сих пор не вышла на работу.

— Ты хочешь, что бы я научила её дисциплине? — удивилась Бабка.

Полковник снова посопел, пожевал губами.

— Мой секретарь, Зина Квиткова, самовольно ушла с работы. Мне доложили, что она направилась к тебе...

— Ну?

— Что "ну"? Ты укрываешь гражданина, дезертировавшего со службы...

— Стоп, стоп, стоп, — подняла руки Бабка, — я не прокуратура и не военная комендатура, чтобы ловить дезертиров. Зина пришла к своему мужу. И что?

— И "то"... Я пошлю наряд, чтобы её арестовали. Ты должна пропустить его на свою территорию.

— Да ради Бога. Пусть приходят, забирают. Только обыски там у меня не вздумай устраивать. И моих людей не трогай. А дезертиров пусть ловят. Дальше...

Пашка понял линию поведения Полушко. Первым делом, он старался заставить собеседника почувствовать свою вину. Неважно за что. А потом уже додавливать. Но с Бабкой такая тактика не прокатила. И полковник прекрасно понимал, что у этой женщины за спиной тоже есть сила. Не такая, как у него, поменьше, но всё же... А вот репутации у Милы Львовны поболее чем у всей администрации города. Так что тут — кто кого переиграет.

Полковник снова пожевал губами, глянул исподлобья.

— Вчера, майор Мусин попытался вернуть имущество, что ты вывезла из складских ангаров...

— Это, заметь себе Лёша, — моё имущество, — ласково улыбнулась Бабка.

— Он при разговоре с тобой потерял сознание. Когда очнулся, то... Он не может говорить. Пишет нормально, а говорить у него не получается, — Ксива ехидно прищурился. — Ты не в курсе, что это за болезнь такая.

Бабка посмотрела на Ксиву с ещё большим удивлением:

— Лёша! Я же не врач. Откуда я знаю — что с ним? Может быть, ему просто надо меньше пить? Тем более, всякие суррогаты. Он там у меня такую клоунаду закатил, весь Полис собрался поржать.

— Ну, про "весь" ты не преувеличивай... Как бы там ни было, но он государственный служащий. Ты могла бы отнестись к нему с уважением...

— А как это — "с уважением"? Ты думай — что говоришь. Я, что — должна ему облёванную робу постирать, или спать его с собой положить? А?

Один из охранников глупо хихикнул.

Ксива на вопрос не ответил.

Снова запыхтел, насупился.

— Ты знаешь, что у нас военное положение?

— Знаю. У вас военное положение. Да.

— То есть, ты считаешь, что это тебя не касается?

— А чего тут считать? Я ни с кем воевать не собираюсь. И опасности никакой не вижу.

— Ты обязана подчиняться законам. Ты понимаешь, что я могу реквизировать всё твоё хозяйство, для целей обороны?

— Попробуй, — Бабка была насмешливо спокойна.

— Ты мне угрожаешь?

— Ксива, ты что такой тупой? Я тебе просто предлагаю — попробуй.

Ксива откинулся на спинку, сплёл руки на груди.

— Я не стану пробовать. Я хочу с тобой договориться по хорошему.

— Так... Уже заинтересовал...

— Я предлагаю... Обрати внимание — "предлагаю", организовать общественные пекарню и медпункт.

— Отлично. Я согласна. Давай обсудим детали. Кто, например, будет поставлять компоненты для выпечки? В частности — муку?

— Бабка, муки в Улье — море. Я не думаю, что ты не сможешь её найти.

— То есть, рисковать головой в рейдах ты предлагаешь мне... Ну, хорошо. А какая моя выгода в этом деле? Продукты ты будешь выдавать по карточкам? Хлеб, как я понимаю, — тоже? А где мой гешефт?

— Ну, во-первых, ты будешь работать на благо города и все тебе будут благодарны...

— Стоп, стоп, стоп, Ксива, давай без патетики. Только сухие цифры. Что буду иметь я. А патриотизм, так уж и быть, оставь себе.

— Бабка! — возмутился Ксива, — Тебя что, не беспокоят нужды города?

И опять тактика конфронтационных переговоров. Сделать совершенно невыгодное предложение, а в случае отказа — обвинить в нежелании сотрудничать... Примитив.

— Город до сих пор обходился без пекарни, и ничего... Ещё раз говорю — не надо пафоса и словоблудия. Повторяю вопрос для тупых... Что. Я. Буду. Иметь?

Полковника понесло. Он покраснел, встал, принял позу Наполеона.

— В городе тяжёлое положение. Мы находимся в круговой осаде. Нам постоянно приходится отбиваться от тварей.

— Ты? Отбиваешься от тварей? Постоянно? — удивилась Шеф.

Ксива не отреагировал. Продолжал генерировать лапшу:

— У меня куча писем, — он потряс пачкой бумажек, — от моих сограждан. Люди просто требуют — ввести военное положение.

— Бедолага... Это сколько же времени ты их писал?

— Не кощунствуй, гражданка Сергейчук! У нас продовольствия не хватает, а ты там с жиру бесишься. Горожане недовольны, волнуются. Может начаться стихийный погром...

— Который ты тщательно организуешь, — подсказала Бабка.

— Я не могу запретить народу, который меня избрал, излить свой праведный гнев...

— Мда... Диалога не получилось, — подвела итог Бабка. Она сидела, откинувшись в кресле, и с интересом наблюдала за реакцией "президента", прости Господи. Тот немного успокоился. Бросил пачку бумаги на стол:

— Я вижу — ты вовсе не настроена на серьёзный разговор.

— Теперь, я вообще на разговор с тобой не настроена.

— А зачем тогда ты сюда пришла?

Бабка хмыкнула, покрутила головой.

— Пипец... "Повестка"! "Распишитесь"! Дебилы...

Встала и спокойно пошла к выходу. Сказала на ходу Марие:

— Только время зря потеряли...

Полушко вскочил, рявкнул:

— А ну — стой!

Бабка затормозила, медленно развернулась, прищурилась:

— Не поняла... Ты что, сморчок, мне приказываешь?

— Ты!... Ты как со мной говоришь?!

Охрана щёлкнула предохранителями. Скорый немного испугался. И с испугу пригасил мозги у обоих бойцов. Чёрт его знает, что на уме у человека с калашом, который снят с предохранителя. Правильно? Уснувшие ребята рухнули на пол, загремев брониками и автоматами. Бабка даже не оглянулась.

— Убить тебя, гниду, что ли?... — задумчиво сказала она и пошла к столу.

Вот тут Полушко пересрался. Он мгновенно растерял всю свою монументальность, глазки забегали, ручки задрожали. Тварь трусливая.

А Мила подойдя вплотную и слегка наклонившись оказалась лицом к лицу с главой государства.

— Что, деточка? Разговор пошёл не по твоему сценарию?

Ответа не получила. Полковник пучил шары и тряс губами. А Бабка почти шептала:

— Ксива, ты чего хочешь добиться? Чего ты от меня хочешь? Тебе нужен Приют? Бабло на нём будешь делать? Так хрен ты его получишь...

Скорый на всякий случай "заморозил" начальнику голосовые связки. Тот выпучив глаза, хотел позвать на помощь, Пашка это сразу почувствовал. У полковника вышло только невнятное хрипение.

Бабка приказала:

— Сядь!... Ну!... Прекращай мне тут в Сталина играть, бля. Я на эти игры знаешь что положила?

Полковник плюхнулся в своё роскошное кресло, громко пукнул и сам вздрогнул от такой скоромности.

А Бабка пододвинула кресло к столу и уселась напротив Ксивы, снова положив ногу на ногу.

— Повторяю вопрос — чего ты хочешь от меня?

Павел отпустил тиски, сжимающие горло хозяину кабинета.

— Хр... Если ты меня убьёшь... Ты не выйдешь из здания...

— Я спокойно выйду отсюда в любом случае. Но убивать тебя я не собираюсь... Пока... Ну, так как?

— Что, "как"?

Бабка устало закрыла глаза.

— Бля, Ксива, придурок... Ты меня слушаешь или нет? Чего тебе от меня надо?

— Кхм... Кхм... Бабка... Ты не должна лезть в политику... — сипел полковник.

— Знаешь, где я видала твою политику! У меня, что — дел больше нет, кроме как ковыряться в этом говне! "Политика", бля!... Так... Ладно... Что ещё?

Полушко растерянно хлопал глазками.

— Что, это и всё?! Вот этот бред — это всё, зачем ты меня вызвал?!

Ответа не дождалась.

— Нет, я знала, что ты долбодятел, но чтобы до такой степени... Тогда давай так... Я в твои дела не лезу. Тебя избрал народ, вот пусть народ и расхлёбывает то дерьмо, которое ты тут завариваешь. Если горожанам нравится, что их обирают и унижают, если им нравится стоять в очередях за жратвой по карточкам — это их личное дело. Я правильно рассуждаю?...

Ксива испуганно покивал.

— Вот... А ты не лезешь в мои дела. Я этого не люблю.

Тут Мария подсказала Бабке.

— Он сейчас пистолет из стола достанет.

Скорый это давно уже понял и парализовал полковнику правую кисть. Но, на всякий случай, держал засранца под прицелом Сайги.

Бабка усмехнулась:

— Ну-ну. Давай. Доставай.

Тот покраснел, тужась преодолеть немощность руки. Бабка рыкнула:

— Сядь прямо!

Ксива выдернул руку из-под стола и резко выпрямился.

— Ну, что? Мы с тобой договорились?

Ксива снова мелко покивал.

— Давай руку.

Бабка протянула Полушко руку для пожатия. Он медленно, осторожно протянул свою. Милка потискала её своей маленькой ручкой.

— И это... Больше не утруждай себя приглашениями. Я очень надеюсь на твою неназойливость. Лады?

Ксива кивал как японский болванчик.

— Ну, вот и славно... Всё, Беда, пошли домой...

За дверьми кабинета Мария шепнула:

— Мила, он обгадился.

— Хе... Я к нему сидела ближе всех. Так что я первая узнала.

Милка поморщилась брезгливо:

— Интересно, а если бы я ствол на него наставила, то что?... Весь бы на говно изошёл?

Невидимый Пашка шепнул:

— Чучело, блин. В петлицах знак вэвээс, а фуражка и нарукавный знак — от десантуры. Натуральное чучело.

Бабка удивилась:

— А где ты увидел у него фуражку?

— На вешалке.

Тогда Бабка добавила:

— Да эту харю, бля, хоть в генеральскую форму засунь, как был говном... Ха-ха!

Скорый предупредил:

— Мила, он тебе этого не простит.

— Ай, Паша... Конфликт будет так и так. И серьёзный конфликт. Кровавый. Разводя тут дипломатию и вежливость, я только оттяну его наступление.

На выходе им вернули оружие. Беда выщелкнула обойму, зыркнула в сторону кладовщика, так, что тот покраснел, вщёлкнула на место. Проверила...

Шило обернулся от руля:

— Ну как?

— Да урод, блин! — охарактеризовала ситуацию Бабка.

— А может решить этот вопрос... Ну... В корне, такскать... Башку отрубить, а вши сами передохнут.

— Шило — а народ?... Электорат... Мать его...

К обеду уже весь Полис знал, что Ксива, при разговоре с Бабкой обосрался от страха.

А Пашка на это сказал, что кукловод будет недоволен. Кукловоды не любят, когда марионетки боятся кого-то, больше, чем его самого. Надо отслеживать — кто засуетится. И вообще — что будет происходить.

По дороге домой, Бабка пытала Беду:

— Ну, что, Мария... Выкладывай.

— Зина права. Стоит за ним кто-то.

— Не определила — кто?

— Нет. Не смогла.

— Ясно. А ещё что-то есть?

— Ну... Компания там разнородная. Единства, как у нас, я не вижу. Они там все, как пауки в банке. Все ненавидят... Нет, "ненавидят", это неправильно... Они боятся друг-друга. И правильно делают. Тут подлости можно ждать от каждого.

Бабка покивала:

— Наверно я смогу это использовать. По крайней мере, попробую.

Беда продолжила:

— Сам Ксива... Он больной человек. У него полная уверенность в своей исключительности. Он убеждён в личной вседозволенности. Кто — он, и кто— все?!... И у него острое желание показать свою власть. Но он трус, вы сами видели. Ни капли мужества... И там все такие. Кто больше, кто меньше. Но все... Я понимаю, почему Зина ушла...

Глава 21. Город сестёр

Закатились в ограду и Бабка, выскочив почти на ходу, пошла к ангару с порталом. По дороге бросила:

— Шило, Короткий, давайте в мастерскую. Там Минус наверняка что-то изобрёл с вашими заготовками черноты. Беда, а ты с нами к Бекасу. Детей проверим.

В ангаре кваз муштровал новика. А в сторонке стояла Вика, руки сплела на груди и с любопытством смотрела на эти упражнения.

— Да не тужься ты! — наставлял кваз, — От того, что ты напрягаешься, лучше получаться не будет. Наоборот — расслабься. Вооо! Давай ещё раз.

Новик выставил перед собой ладошки. Бригадные остановились. Ждали. Секунд через двадцать между ладошек у мужичка вспыхнула искра и постепенно развернулась в маленький портал, сантиметров двадцать в диаметре.

— Молодец, — прорычал кваз, — запомни это состояние. А вы что? — обратил внимание на бригадных.

— Мы сходим, детей посмотрим. Ты не против?

— А чего бы я был против. Пошли.

Бабка быстрым шагом подошла к "пепелацу", вытащила из бардачка мегафон.

— Бита!! Бита!!! Быстро сюда!! — загрохотало над Приютом.

Буквально через двадцать секунд примчалась комендант.

— Ну чего орёшь?

— Времени тебя искать нет. Ты с нами к детям пойдёшь?

— Конечно пойду, — резко оживилась Бита.

— Давай, Бекас, — скомандовала Бабка. И тот быстренько заварганил полутораметровый портал.

Первой в него шагнула Бабка. Как только она исчезла, через несколько мгновений портальная плоскость развернулась, и кваз убрал руки.

— Пошли. И вы тоже, — он ткнул в новиков.

"Синоптик" вяло отреагировал, а Виктория с любопытством обошла кругом портальное окно, дернула бровью и шагнула в сверкающую плоскость.

Эта девушка вообще отличалась невозмутимостью. Женщины же, они как? Случилось что-то, она глаза закатила, заорала и бежать. Куда мчится? Хрен её знает. Паникёрши.

А Вика — нет. Внимательно всё рассматривала и, видимо, делала какие-то свои выводы.

Все пролезли в Город Сестёр.

Бабка стояла у щитка на столбе. Когда пролезли все, она уточнила:

— Больше никого?

— Нет. Никого.

И Бабка щёлкнула пакетником. Переход послушно погас.

Портал в Полис стоял прямо у дороги, ведущей на север в Кижу.

Пошли всей толпой в сторону посёлка. Только Бабка придержала Пашку.

Когда они оказались в достаточном удалении, Она попросила: