Как ни удивительно, но всего в пяти минутах ходьбы от главной городской площади расположился квартал с не самой лучшей репутацией. Впрочем, Карло рассказал, что до войны[13] там селились купцы и аристократы из Норлинга, а в послевоенной неразберихе дома прибрали к рукам те, у кого карманы пухли от шального золота: спекулянты, контрабандисты, удачливые каперы и сделавшие состояния на армейских поставках торговцы-скоробогачи. Не самая респектабельная публика, надо сказать. Да и удача — девица капризная: не у всех получилось и в мирной жизни хорошо устроиться.
Купив у коробейника лущеных лесных орехов, я повернул обратно. Ну и что делать? Вломиться внаглую в это безымянное игорное заведение только для "своих"? Или найти укромное местечко и сперва за ним понаблюдать? Лучше, конечно, понаблюдать, вот только укромного местечка здесь днем с огнем не сыщешь, а еще раз мимо пройду, и на меня уже начнут внимание обращать. Не стражники, так торговцы и прочая уличная шушера. А вломиться... Была бы уверенность, что Катарина там, — тогда да, а так...
Горячку пороть в таком щекотливом деле резона нет. Тут хорошенько сперва все обмозговать надо, тем более что неизвестно, по какому делу Катарина туда заходила.
Можно, конечно, забраться втихую: крыша соседнего дома подходит почти вплотную, но если меня за этим застукают... Тогда либо гребцом на галеры, либо в канал с камнем на шее. Это смотря кто застукает.
Или все же рискнуть?
Как поступить, что выбрать? Потратить день на разведку или попытаться решить все проблемы с одного наскоку? Ждать или лезть напролом? Первое в этой ситуации было бы, без сомнения, умнее, но я и так слишком долго ждал. И теперь, когда цель так невыносимо близка...
Усилием воли мне удалось заставить себя выбросить из головы мысли о Катарине, но помогло это мало. Чувствуя, как начинают горячить кровь и дурманить разум ставшее нестерпимым ожидание, ярость и... — и страх? — я вытер вспотевшие ладони о штанины, подошел к усиленной железными полосами двери с узкой прорезью смотровой щели и несколько раз стукнул закрепленным молоточком. Подождал и ударил еще.
Мне почудился едва слышный шорох, но к двери так никто и не подошел. Неужели прав оказался Карло, предположивший, что днем в заведении никого не будет, и советовавший заглянуть сюда ближе к вечеру? Не знаю, не знаю... Будь кто из обслуги на месте, хоть бы поинтересовался, какого ляда мне надо. А тут — тишина. Шорох? Шорох мог и почудиться.
Почесав взмокший затылок, я отошел от крыльца и зашагал обратно к магистрату. Зайти вечером? Еще чего! Вечером со мной и разговаривать никто не станет — вышвырнут, как кутенка. Да и игроки уже соберутся, а шуметь слишком опасно — казармы городской стражи в десяти минутах ходьбы. Если от вышибал и получится отбиться, стражников на хвост сажать никак нельзя.
На первом же перекрестке я свернул налево, прошел десятка два шагов и, остановившись у забора заднего двора примыкавшего к игорному заведению дома, огляделся. Никого. Быстро протиснувшись в небольшой загаженный закуток между забором и глухой стеной, я выдавил плечом прогнившую от постоянной сырости доску и выбрался в задний дворик, который оказался завален всяким хламом и зарос вымахавшими по колено сорняками. Крупный рыжий кот, сердито фыркнув, желтой молнией взлетел на забор и спрыгнул на улицу.
Подняться на крышу проблем не составило — приставленная к дому лестница, которой, видимо, пользовался трубочист, оказалась как нельзя более кстати. Правда, заросшие мхом нижние перекладины доверия не внушали, но тут уж выбирать не из чего — и так хорошо, что по водосточной трубе карабкаться не пришлось. Теперь бы только никому на глаза не попасться. Да нет, вряд ли заметит кто: и у стражников, и у простых обывателей слишком много дел на грешной земле, чтобы глазеть на крыши.
Притаившись за кирпичной дымовой трубой, я перевел дух и огляделся. От дождевого желоба до соседней крыши не больше двух локтей, но влажная и скользкая после дождя черепица могла сыграть злую шутку. И свернутая шея — далеко не самый худший вариант. Вот со сломанным хребтом, когда ни рукой, ни ногой...
Плюнув на нехорошие предчувствия и зажав в зубах нож, я на четвереньках подобрался к краю крыши, вытянул руку и ухватился за балку соседнего дома. Качнулся, оттолкнулся и... едва не сорвался, когда сырое дерево чуть не выскользнуло из пальцев. Сердце застучало как бешеное, но ноги уже нашли опору, и, ослабив хватку, я начал перебираться к ближайшему окну.
И как узнать, есть кто в комнате? Забери меня тень, ничего через щель в ставне разглядеть не получается! Но — тихо. Рискнуть? А есть выбор?
Засунутое в щель между ставнями лезвие ножа подцепило крючок, и, перемахнув через подоконник, я мгновение спустя очутился в комнате. Никого. Просто замечательно. Облизнув порезанный лезвием ножа краешек губы и сглотнув слюну с привкусом крови, я вытащил из потайного кармашка скатанный из сосновой смолы шарик, внутри которого алела капелька "Ветра севера" — весьма, надо сказать, специфичного зелья. Катышек надкусывать не стал и просто засунул между зубами и щекой. Если вдруг появятся хозяева — что ж, спасите тени их души. Сами виноваты, что дверь не открыли.
Мебели в небольшой комнатушке было всего ничего — широкая кровать с набитым соломой тюфяком, два стула и трюмо, так что осмотр много времени не занял. Ничего интересного обнаружить не удалось — обычное сдаваемое на короткий срок внаем жилье, на котором просто не успевает отразиться индивидуальность постояльца. Царапины на полу и порезанная мебель — не в счет.
Подошел к двери, прислушался и, слегка приоткрыв ее, выглянул наружу — никого. Выскользнул в темный коридор, прокрался к соседней комнате и с ножом в руке заскочил внутрь. И снова та же картина: пустое помещение, минимум мебели, окно закрыто тяжелыми ставнями.
Следующей решил проверить комнату напротив и, потянув за дверную ручку, я чуть не замер на пороге — ноздри уловили прекрасно знакомый запах. Справившись с волнением, прикрыл за собой дверь и принюхался. Так и есть — почти неразличимый аромат любимых духов Катарины мне не почудился. Разумеется, такие духи не редкость, но... Я потер зачесавшуюся шею и приступил к осмотру комнаты.
Ни-че-го. Тень побери мою задержку в пути! Судя по всему, постоялица из этой комнаты съехала самое раннее вчера, и при невеликой удаче ее вполне можно было успеть перехватить! Ну а теперь мне что делать?
Я проверил комнату по второму разу, выдвинул и осмотрел все ящики, перетряс постельное белье, но так и не смог обнаружить ничего, что подсказало бы мне хоть какое-нибудь направление для дальнейших поисков. Единственная находка — застрявший в щели под кроватью серебряный талер с профилем Георга Йоркского на аверсе и гербом герцогства на реверсе. Но это еще ни о чем не говорило: талеры охотно принимали не только в Йорке и Северных княжествах, но и в Империи. Мало ли кто мог монету обронить?
Сунув талер в кошель — считай на два, а то и три серебряных шлема стал богаче, — я подошел к двери и вздрогнул от раздавшегося где-то на первом этаже стука. Пока не сообразил, что это стучат во входную дверь, — взмок. А потом взмок еще больше, когда послышался лязг запоров. В доме все это время кто-то был?!
Успокоив дыхание и стараясь ступать как можно тише, я прокрался к ведущей на первый этаж лестнице и, опершись спиной о стену, присел в неглубокой нише рядом с перилами. Беседа внизу шла на повышенных тонах, но из-за странного акцента одного собеседника и шепелявости второго мне пришлось чуть ли не просунуть голову меж резных стоек, чтобы понять, о чем идет разговор.
— Успокойся! — Высокий мужчина в темно-синем плаще снял широкополую шляпу с длинным зеленым пером и отдернул штору, закрывавшую окно. Совершенно неожиданно для меня его бесцветно-серые волосы в свете проникших в комнату солнечных лучей оказались желто-песочными.
— Да как успокоиться, монсеньор? — Сгорбленный старик потеребил украшенный вышивкой воротничок халата и судорожно вздохнул. — Это вы... А я ж в городе останусь... Как мне?..
— Держите себя в руках, наша гостья скоро покинет город. — Тот, кого назвали монсеньором, брезгливо отвернулся от старика, и на мгновение мелькнул нашитый на плащ герб. — И вообще, господин Роберто, чего вы так нервничаете?
— Да приходил тут один, чистый шпик. — Старик налил из стоявшего на невысоком столике хрустального графина бокал вина и одним махом его выпил. — Не к добру это.
— Когда приходил? Что ему было надо? — насторожился монсеньор.
— Прямо перед вами и приходил. — В отличие от гостя Роберто начал успокаиваться. — А что ему надо было — не скажу. Не впустил я его.
— Зря. Я бы с ним поговорил. — Монсеньор положил руку на высовывавшуюся из-под плаща рукоять сабли. — Выглядел он как?
— Молодой, лет под двадцать. Темноволосый, глаза — зеленые. Нос с горбинкой. Видно, что после перелома сросся немного неровно. Лицо... Лицо даже не скажу. Острое, что ли? Ну вы северян видели, они все на одно лицо. Росту локтя четыре с половиной, не меньше. И бледный как смерть.
— Одет во что?
— Камзол на нем был, темно-зеленый.
— Какие-нибудь приметы?
— Шрам на левой щеке. Тонкий, почти незаметный. У мочки начинается. А больше и не разглядел ничего. В щель же смотрел, а через нее разве ж это обзор?
Вот сволочь старая, и когда только столько всего высмотреть успел?
— Нас о нем предупреждали, но точного описания дать не смогли. Или не посчитали нужным... — Монсеньор задумался и нахлобучил шляпу. — Вот что, господин Роберто, пришлю-ка я к вам Паоло и художника одного надежного.
— Зачем это? — насторожился старик.
— Паоло вашу память освежит, а художник портрет этого типа набросает. И смею вас уверить, что больше он нас не потревожит. Сказать по правде, он уже никого потревожить не сможет. Вы ведь не против?
— Я только за, — мерзко хихикнул Роберто. — А кто он таков?
— Насколько я понял, он как-то связан с Тенями[14].
— С Тенями?! Охотник за скальпами[15]? — Плешивый старик покачал головой. — Боюсь, у нашей гостьи могут выйти из этого большие неприятности.
— Не думаю, скорее, здесь что-то личное. Но вы ведь знаете — наши партнеры не любят делиться своими секретами. — Монсеньор подошел к двери и обернулся. — Мои люди остались на площади, я пришлю двоих на случай, если этот северянин все же вернется.
— Буду премного благодарен.
— Да, и на всякий случай проверьте, чтобы после нашей гостьи ничего лишнего не осталось. Если что-то найдете — пришлите мне сегодня же. Завтра меня в Геладжио уже не будет.
— Так вы все же решили вернуться в Йорк? Неужели из Эр-Торы уже товар пришел?
— Пришел. Да и людей надежных, которым охрану нашей гостьи поручить можно, как назло, в городе сейчас нет. А вообще, оно и к лучшему — за нашими друзьями глаз да глаз нужен.
Монсеньор вышел на улицу, старик запер за ним дверь и, шаркая тапочками, начал подниматься на второй этаж. Я отпрянул в темную нишу, но Роберто повернул в другую сторону и, что-то тихо бормоча себе под нос, поплелся по своим делам.
В два прыжка я оказался у него за спиной и, зажав одной ладонью подбородок, а второй затылок, резким движением свернул ему шею. Старческие позвонки тихо хрустнули, и труп Роберто, обмякнув, повалился на пол. Не дав ему упасть, я оттащил тело к лестнице, перевалил через перила головой вниз и отпустил.
Грубая работа, конечно, — любой опытный стражник сразу заподозрит неладное, — но ни на что более продуманное времени уже не оставалось. Да может, и пронесет — дедушка старенький, выпил вина, голова закружилась, вот и свалился, болезный. Зато теперь этот монсеньор мой портрет не заполучит. А ради этого можно свернуть шеи и десяти Роберто.
Выбравшись из дома через крышу, я поспешил к магистрату и едва не опоздал: тот, кого ныне покойный Роберто звал монсеньором, в сопровождении двух телохранителей — у этих в расцветке плащей преобладали красные и синие тона — уже выезжал с площади. Мне и заметить-то его удалось только благодаря шляпе с шикарным пером.
Твою тень!
Проскочив прямо перед мордами лошадей, впряженных в карету с гербами Геладжио — тремя серебряными дельфинами на изумрудном поле, — я бросился в погоню. Шансы сравняться в скорости с лошадьми были невелики, но сегодня мне улыбалась удача: наездники опасались гнать скакунов по влажным булыжникам мостовой, да к тому же телохранители вели за собой на поводу еще двух свободных лошадей, чьи хозяева отправились охранять Роберто.
Как бы то ни было, мне удалось не упустить всадников из виду и даже почти не запыхаться от быстрого бега, когда вскоре монсеньор и его спутники въехали в распахнутые ворота особняка в самом центре Геладжио. Герб на воротах был прекрасно знаком не только мне, но и любому человеку, хоть раз державшему в руке Йоркский талер, — три золотых звезды на темно-синей верхней половине и красный коронованный лев на желтой нижней.
Торговое представительство герцогства Йорк в Геладжио.
И кто мне объяснит, что все это значит?
Геладжио. День второй
— Кейн, Кейн...
— Чего?
— Вставай.
— Зачем?
— Пора уже, вставай быстрее!
— Сейчас. — Я перевернулся на другой бок и попытался натянуть на голову одеяло, но его безжалостно стащили.
— Вставай, — продолжил нудить Янек. — Да просыпайся ты!
— Зачем? — Я оторвал голову от подушки и оглядел комнату. Кроме долговязого зануды, в комнате был только прислонившийся к стене Шутник. Этот выглядел не лучшим образом и, мельком взглянув на меня, вновь приложил ко лбу глиняный кувшин.
— Дубрава велел за час до полудня вернуться.
— Вернуться куда? — прохрипел пересохшим горлом я.
— Не тупи, Кейн, — оторвал ото лба кувшин Габриель. — Вернуться в таверну.
— А мы где? — Я осторожно уселся на низенькую кровать, и понявший без слов мою просьбу Шутник вложил в протянутую руку кувшин.
Я хлебнул и поежился, когда за шиворот потекла холодная струйка — в кувшине оказалась вода. Лучше бы, конечно, пиво...
— В "Распутной русалке".
— A-a! — Я вспомнил окончание вчерашнего вечера.
— Мари где? — Габриель поднял валявшийся на полу перевернутый стул и поставил его к стене.
— А он ее выгнал. — Змейка ладонью пригладил взлохмаченные вихры и отошел к двери. — Помнишь, Шутник, он вчера все девку какую-то искал? Кроме нее, кричал, никто не нужен. А Мари, значит, из комнаты взашей вытолкал. Она потом Семену жаловаться приходила.
— Зеленый ты, Кейн, — покачал головой Шутник. — Любовь любовью, но если из-за такого пустяка целибат принимать...
— Заткнулись бы вы оба, — не особо вежливо попросил я, пытаясь вспомнить, что из их россказней соответствовало действительности. Выходило, что почти все. Надо ж было так напиться...
— Ты идешь или нет?
— Иду. — Я осторожно поднялся на ноги — в голове немного зашумело, но почти сразу же сознание прояснилось.
Ага, а чего это я полностью одетый на кровать завалился? А тень его знает. Хоть убейте, не помню. Скорее всего, просто сил раздеться не осталось.
