— Да, у меня много братьев и сестёр.
— Там не доступна связь, даже через астрал. С собой нельзя взять много информации, всего два терабайта. Поэтому зафиксируй в памяти как можно больше книг по выбранной тобой стезе. Можешь идти.
И я пошёл, сперва в библиотеку, потом погулять.
Астрал, как мне сказали не имеет границ, только барьеры и как океан течения. Куда же нас отправляют?
В бесполезных думах я провёл остаток дня, а потом принялся за усвоение книг с новой силой. Мама и отец, старшие братья и сёстры помогали мне, структурировали текст, распечатывали и увеличивали страницы, чтобы их было быстрее охватить взглядом и легче запомнить, потом терпеливо выслушивали повторение через час, сутки, неделю, месяц. Суть текста впивалась в память как расплавленный металл в форму.
Любые бои были как отдых, во время них нельзя думать о посторонних вещах. Тем более когда прикрываешь своим щитом всю группу, или каждого по отдельности.
На сноходство времени не оставалось.
Время таяло, а книг была целая гора, так ещё и практические занятия, лабораторные наблюдения... Анализ прошлого, почему всё так как оно есть, как было и как происходит у других в тех же ситуациях.
За месяц до тринадцатого дня рождения отец отвёз меня на орбитальную станцию, оттуда военный курьер забрал меня и доставил на одну из шестнадцати системных крепостей.
Но комм пришёл маршрут, после того, как я его запомнил он стёрся, но на полу были жёлтые стрелочки, будто не доверяя моей памяти.
Пока шёл по коридорам не встретил ни одной живой души. А ауры через металл переборок я видеть не научился ещё.
Подсвеченный путь привёл меня к двери-шлюзу, она разъехалась зедобразным разломом в стороны прячась в стены.
За дверью оказался кабинет, перед столом меня ждал представитель армии в мундире.
— Заходи, чего встал? — да, как бы... вошёл. — Юноша, ты уже не ребёнок. Должен понимать, что есть вещи о которых за пределами головы не место. — я кивнул.
— О путешествии. Это секретно, ты понимаешь? — меня встретил полковник армии, тысячник по местному. В форме, при медалях. Больше в достаточно просторном кабинете никого не было.
— Да. — не понимаю, но все молчат, а я как все.
— Ты отправишься в версию прошлого, где нашего кланлидера не случилось. Можешь просто там жить, можешь не просто жить. Это твоё дело.
Там пройдёт сто лет. Из-за особенностей переноса ты не будешь стареть. Если умрёшь там, помни твоё тело здесь, смерть откатиться.
Вопросы?
— Если я или мои действия уничтожат всё живое?
— Значит будешь остаток времени жить в пустоши. — пожал он плечами.
— Зачем?
— Хороший вопрос. Ответишь на него когда вернёшься. Ты готов?
— Да, чего тянуть, со всеми уже попрощался. Ещё один вопрос. Информация по тому времени?
— Соберёшь на месте, Барабаш. — улыбнулся он хищно. — Для тебя это будет полезный опыт.
Я козырнул, что тут ещё сделаешь.
От кабинета до лифта было близко, а вот куда нас завёз лифт, вопрос без ответа, катались мы довольно долго.
Тысячник оставил меня одного в помещении, после того как помог найти разъём под устройство памяти в странном цилиндре.
— Разберёшься. Читай инструкции. — напутствовал он напоследок.
Требовалось раздеться, прижать пальцы к идентификатору, напеть песенку слова которой появлялись на стенке цилиндра, после чего он открылся.
Капсула времени была большой шайбой стального цвета с полусидячим ложем в центре.
Уселся, почувствовал уколы в спину. На чресло нарос друг аквалангиста, неприятное чувство у ануса. На лицо опустилась маска, из неё шланчик проник желудок. Камера шайбы начала заполняться жидкостью. Я уснул.
Прошу Сообщить о опечатке и ошибках.
Оставить своё впечатление о прочитанном.
Поставить оценку.
Часть 2
Глава 1.
Мир таков каким ты его создаёшь.
Больно ли рождаться?
Огонь и мороз! Мне да! Боги, ААААААААААААААААААААААААА!!!!
Только... если... дважды... это было... естественным... процессом, то теперь... я... чувствовал как... крутит... каждую... клеточку... моего... тела.
Очнулся я весь в слизи, в одежде на десяток размеров больше нужного. Пошарил по карманам. Ключи, паспорт, кошелёк, мелочь по карманам.
— Артём Никитьевич Некрасов. — прочитал я в паспорте. Ничем на меня не похожая фотография. — То есть я занял чьё-то тело. Обалденно день начался.
Огляделся, я был в лесу, возможно в парке. Рядом, шумели шины едущих по своим делам машин, в воздухе висела влага, где то тут речка. Пошёл искать. Что не удивительно, нашёл.
Вся одежда была в слизи. Умылся, постирался.
Год регистрации в паспорте 1985, страна РССР, расшифровывается как Равный Союз Социалистических Республик.
— Пойдём посмотрим, что прошлое нам готовит. — сказал я себе одевая подсохшую одежду.
Воздух был ужасным. Всюду мусор. Будь то грязь, пыль, песок, обломки фасада, бутылки, сигареты, всякие обёртки, прошлогодние листья. Где в полных мусорках и рядом, где ветром или собаки растащили.
— Прям ностальгия по счастливому детству...
Язык общения был мне понятен, хотя диалект тот ещё, множество заимствований из чужой речи. Память начала услужливо доставать образчик прошлого говора.
— Отпад маза, пока шнурки в стакане никто не палит, квадрат лайф. — продекламировал я.
Прикинул и так и эдак, не лучше помолчу, может за умного сойду.
По адресу прописки была квартира к двери которой подошли ключи. Вломился внаглую.
Пустовато, женской руки не наблюдается. Холодильник не пуст. Есть паштеты, колбаса, кефир...
Жратиньки.
Денежка тоже нашлась Две тысячи купюрами по сто и ещё мелочи на двести.
Телевизор... Ламповый... С тугой трещоткой переключения, которую пассатижами крутить нужно, чтоб пальцы не сломать.
Нашёл первый канал. Стандартно государственный. Узнал дату. 1995, десятое мая.
Поискал одежду, что мне бы больше подошла. Естественно не нашёл.
Пошёл искать барахолку.
— Тёть, подскажи, где тут рынок вещевой? Хулиганы побили, одежду порвали, папка на работе, вернётся худо мне будет, так ещё завтра в школу, а вещей нет!
Тётка простая, серая прохожая придавленная грузом проблем и недостатка. Аура чистая.
— А сам чтоль не знаешь? — огрызнулась она.
— Так не местный я, от того и побили!
В общем указание где рынок я получил. Проверил у ещё нескольких прохожих, которые были чуть любезнее и подсказали сразу.
Рынок был стандартным. Уж сколько я на таких времени провёл в своём детстве! Контейнера пятитонки, поддоны, сколоченные демонстрационные столы. Завалы тряпья, где развешенные, где сваленные. Всё вперемешку. Тут тебе и радиодетали, и вещи, и интерьерные мелочи.
Подобрал трусы, носки, джинсы, футболку, куртку, кроссовки. Отлично. Всего четыреста денег отдал. Купил так же нож выкидуху и бабочку. Ещё двести.
Нашёл удобный рюкзак литров на восемь с множеством карманов.
Отметил несколько парней в кожанках, проверил на них своё мастерство щипача. А я ничего так, не попался и на два кошели и один ТТ стал тяжелее.
Прошёлся по магазинам. За одно и татошку скинул и кошели лишние. Наличными приросло ещё три тысячи.
На полках не пусто, но само качество магазинов хромает. Цены тоже кусаются. Питательный шоколадный батончик с нугой и орехами семь с половиной билетов. И если время и пакости будут похожи, то это только стартовая цена.
Закупил продуктов и вернулся в пристанище. Спасибо Артёмке за последний подарок.
Электрическая духовка работала. Печь тоже с электрическими конфорками. С газом напряг, а я уже привык. У нас дома канализация выдает газовую смесь, на готовку хватает.
Приготовил себе сладкий воздушный пирог, рыбу и картошку. Сел читать газеты.
Обстановка мне оказалась знакомой. Развал старой страны, становление новой, дикий рынок, разгул банд, коррупция, игнорирование своих обязанностей службами правопорядка.
Маньяки, педофилия, проституция со всех страниц газет льются в массы рекламируя себя.
Так же я знал, что будет лучше. И мне не придётся торчать в этом сером аду всю сотню лет.
На следующий день я пошёл в милицию.
— Отправьте меня в детский дом. — заявил я в окно дежурному.
— Ты адресом не ошибся? — спросил у меня дежурный сержант.
— Нет, не ошибся. Дома меня бьют, издеваются, пытались того этого... — покраснел я лицом от злости и, типа смущения, надеюсь так выглядела моя напрягшаяся моська.
— Имя, Фамилия, адрес! — рявкнул тут же служивый.
— Не скажу! Вы меня назад вернёте, а я там ни дня больше не проживу! Лучше повешусь!
На шум подошёл майор, отвёл меня в детскую комнату.
— Ну и как тебя называть, юный неизвестный?
— Зовите, Ярило, все друзья так звали.
— Угу, Ярик значит. Ну и чего тебе с семьёй не живётся?
— Алкоголики, наркоманы, проститутка, сутенёр, по пъяни уже и ко мне лезут. Начальник милиции их друг. Все жалобы игнорируются. А я жить хочу, не шлюхой какой, а учиться, инженером стать.
Майор на слова о замазанном менте сделал стойку.
— Где?
— Я не скажу вам. Вы ничего сделать не сможете, а мне назад никак нельзя, я у них весь схрон вычистил. Порошка только с два моих кулака в унитаз спустил, да пистолет в болото выкинул. Меня если не убьют, то заставят покуда здоровье позволит отрабатывать. Нет не скажу я вам.
Майор крякнул, хмыкнул, отклонился на стуле, скрестил руки, упёрся в меня тяжёлым взглядом. Я набычился и уставился на него злым, готовым драться взглядом. Так и сидели пять минут, глядели друг на друга.
— И как мне тебя записать тогда?
— Друзья звали меня Ярило, у отца, а он хороший был, — тут я шмыгнул носом, — Друг был, заботился о нас, пока мамка не... Степаном звали. И у прапрадеда фамилия Кривец.
— Хорошо, проверим.
— Вы когда моё описание давать будете, то добавьте мне шрам под левым глазом, параллельный разрезу, застарелый, грубый. Пожалуйста!
Не знаю добавил он к моему описанию хоть что-то или нет, но через два дня проведённых в отделении меня отправили в районный детский дом.
Невзрачное строение, зарешёченные окна, куда пожарные инспекторы смотрят? Директриса кругленькая тётка, блондинка, с накрашенными яркой красной помадой губами.
Заведующая, воспитатели, повара. Меня проводил к остальным вообще сторож. Но воспитатель была неподалёку.
— Оп-па, новенький! Да смотри какой пижон, весь при параде! — ожидаемое приветствие старших не заставило себя ждать. Воспитатель меня представила, кинула ребятам, позаботиться о новеньком и свалила.
— Так, мальчики и леди, кто возьмёт моё узнает что такое открытый перелом. — из рюкзака за спиной я одним движение вынул полено, положил его одним концом на спинку панцирной кровати и на выдохе сломал его левой рукой. — Давайте жить дружно и не мешать друг-другу.
Кто старший?
Отозвался другой мальчишка лет около шестнадцати на вид.
— Где свободная кровать? — он указал. — На новоселье я вкусняшек принёс, на общий стол.
Чем вызвал бурю энтузиазма и положительных эмоций.
— Как звать? — спросил меня старший.
— Ярило, а тебя?
— Коля. — парнишка был жилистый, тёмненький, глаза карие.
— Будем знакомы. — пожал я протянутую руку. — Чем тут живёте, как заработать можно?
— Да чем? Тем и живём. Выход строгий, зашибить деньгу трудно. Мусора* чуть что сразу вяжут и назад.
Вообще до семи можно гулять, потом дверь закрывают, перекличка и потеряшек начинают искать.
С восьми до трёх уроки. Кормят не вкусно, но честно и сытно.
(*Мусора — сленг, милиционер. Грубое обращение.)
— А это, что за туловище на меня наехало при знакомстве? — кивнул я на местного гопника.
— Да местные дебилы, думают банду сколотить, типа путёвка в жизнь, все дела. На подхвате у блатных будут. Ну-ну. Разменяют их при первой же ходке, да сольют на малолетку, будут там шустрить, да шестерить.
— Ты мне их покажи, с ними проблемы ещё у меня не кончились.
Он и показал. А ночью я их отмудохал до кровавой мочи.
— Запомни Кирюша, ты мой. — взял я главаря за волосы. — Пойдёшь против меня сдохнешь, как собака. Вас всех касается. Моё слово для вас воля Бога. Исполняете и вкусно жрёте, баб мнёте, на бумере колесите. Нет, дохните. Уяснили? — те покивали. — А теперь встаём и товарищам помогаем, нужно вас перевязать.
Три дня они мочились красным пробираясь ко мне ненависти и покорности. Молодые, быстро оклемались. На четвёртый день я дал им возможность реванша.
В лесочке неподалёку устроил площадку, где и предложил размять кулаки, один против всех.
Они то думали, что уже в норме, но это далеко не так. Так что раскидать их было делом техники.
— Молодец, Кирюша, хороший мальчик. — похлопал я бывшего главаря по щеке. — Хорошую стаю собрал. Вы ещё теми волками вырастите!
В общем силой сломил их сопротивление, потом пряниками и доступом к ласке купил их верность. Девочки в детском доме быстро становятся женщинами, а некоторые из них уже примерили на себя интимную профессию. Мне оставалось только взять шефство и установить правила.
— Так ты такой же. — чуть не плюнул мне под ноги Коля.
— Тихо, тихо грозный парень! Заметил, что тут стало тише и спокойнее? Я не могу пресечь дурдом, но могу его возглавить и направить разрушающее действие от себя. И вам хорошо за компанию.
Дальше я направил банду воровать, с базы муку и сахар, да и прочие продукты. Искать выходы на блатных. Продукты это конечно хорошо, но нужны так же и деньги.
Девок и некоторых парней отдал под руку поваров, чтоб учились. А тут ещё и некоторые неизвестные спонсоры начали подкидывать то муки мешок, то сахара, то сгущёнки ящик.
Директор конечно узнала, но предпочла остаться слепо-глухо-немой по этому вопросу.
А с присутствием подопечных на кухне поварам стало тяжелее крысить продукты.
С бандой мы вынесли шестерых барыг выбив у них, где спрятаны деньги, и накормив их их же дурью, что вызвало передоз и смерть.
Пачка зелёных иностранных денег номиналом в тысячу у.е и семь тысяч отечественных, стали нашей наградой.
— Вякните об этом хоть слово, хоть где и хоть кому, и вас будут иметь как самых дешёвых шлюх три банды. Мы им серьёзно насрали и хвастать об этом, значит подписаться в желании отсасывать. Кто из вас мечтает взять за щеку?
Юные бандиты открещивались от подобного желания почти убедительно. Решил на этом накачку остановить.
Денежка позволила закупить продукты и не мазать след от краж в нашу сторону.
Мне, в свою очередь, выписать множество учебников и научных статей, даже компьютер заказать кучей разобранных деталей.
Купить кирпич сотового телефона. Пол килограмма дура.
Тоже палево и его нужно было прикрыть.
Прикрылись мы невнятными слухами, что в интернате живёт родственник кого-то из столичных шишек, с солнечным названием, он де и подкидывает ништяки.
А два терабайта книг это очень очень много. У меня наконец-то появилось время зарыться в учёбу. Спать мне не требовалось, поэтому ночью в постели я читал. Текст выводился прямо на сетчатку, сам прибор был где-то в теле.
