Маг 3. Архимаг. (Черновик).

Недельку он там порезвиться, на третий день нужно будет доставить ему смену бойцов, забрав повоевавших, провести так сказать рокировку, и можно будет его возвращать. Не по земле, транспортником бойцов привезём и вывезем, а технику в баул загоним. Это не придумка что мне пришла в голову только что, это разработанная штабом операция ещё перед первым рейдом. На трофеи глубокие тылы немцев небогаты, вот я и решил перекинуть наших к линии фронта, а штаб уже подробно разработал эту операцию. Конечно, можно было и по воздуху их перебросить, что было бы куда незаметнее, потом развернуть баул, выгнуть современную технику и дать им поработать, но я занят был порталом, это раз, во-вторых им нужно получать бесценный практически опыт. Пока они не проведут рейды и броски по дорогам, засыпая за рычагами и прицелами пушек от усталости, они не поймут что это такое. Я прогонял моих малолетних бойцов через кровь и ужас войны, запах крови товарищей, через вонь сгоревшего пороха или тротила разорвавшегося снаряда, через силуэт противника в прицеле их оружия, я прогонял их через нестоящую войну и надо сказать бойцы старались повысить свой профессиональный уровень. День ото дня они становились всё крепче и спаяннее, настоящее боевое подразделение и боевое братство. До этого они были разрозненной группой мальчишек и девчонок волей судьбы сведённые вместе, сейчас же любой за своего боевого товарища горло недругу перегрызёт. Именно этого я и добивался, мы должны стать семьёй. Именно поэтому я лично собирался участвовать в нескольких схватках. Не стоит им давать повод, что я бросаю их под огнь противника, а сам в тылу отсиживаюсь — мы одна семья.

Наблюдая на экране телевизора за скачущей съёмкой оператора, он как раз под обстрел попал и перебегал на другую наблюдательную позицию, так что мелькали земля, небо и траки пролетевшего мимо 'БМП', судя по матерку тринадцатилетнего оператора, он чуть не попал под гусеницы бронемашины, я продолжил размышлять. Завтра на поле, на опушке леса разверну баул, на поляне не получиться, места очень мало, мы выгоним изнутри все, что нам понадобиться, сверну и продолжу работу с порталом, пока не придёт вызов от Мика. Радиостанция у него была с собой хорошая. Так что он и от линии франта сможет держать с нами постоянную связь, а если учесть что связь будет шифрованная, которую ни немцам, ни советским радистам ни в жизнь не взломать, общаться нам можно будет свободно.

После просмотра фильма, некоторые самые интересные моменты прокручивались дважды, а то и трижды, я поблагодарил всех за отлично проведённую работу и, напомнив, что уже час как прозвучал сигнал отбоя, направился к себе. Зрителей в палатку набилось человек сорок, там были и взрослые и из средневозрастной группы, уверен завтра, диски накопируют и разойдутся по всем лагерю. У меня на складе было около пятидесяти коробок с ноутбуками. Половина ушла в штаб для координационного центра, операторы-программисты, молодцы постарались, остальные были на руках у детей. В основном у старших отделений или у их начальства, так что современная электроника не была чем-то удивительным в лагере, за три недели, что прошли с момента нашего прибытия на остров, все научились ею пользоваться, да и планшеты у некоторых были на руках, правда их было меньше, всего восемнадцать. Я жлобом не было, надо, давал. Пока не было возможности обеспечить всех детей электронными девайсам, но когда смогу, сделаю это.

Ну ладно, эта неделя, похоже, будет тяжёлой, пора баиньки, отдых мне действительно требовался.

6 июня. Ржевско-Вяземский выступ. Первая линия советских войск. Вечер.

— Хорошо шумят, — поправив каску, пробормотал пожилой седоусый старшина, в старой застиранной и выгоревшей на солнце добела гимнастёрке.

— Кто это может быть? — спросил у него молодой боец, в новой, но уже грязной в отличие от напарника форме.

Эти двое были расчётом крупнокалиберного пулемёта, старшина старый боец, войну начал в сорок первом у границы, а молодой паренёк, всего три дня как прибыл на фронт. Правда, в отличие от товарищей из маршевой роты, он пока ещё был жив, но за это нужно было благодарить опытного наставника, в расчёт которого он попал. Их 'ДШК' стоял на треноге, выставив тонкий стволик в сторону рощи, где окопались немцы. Позиция у них была выдвинута далеко вперед от основной оборонительной линии. Перед ними луг, слева и справа болотистая местность. Удобное место для обороны.

— Да кто их знает, но немцы только с нашими бои ведут. Может, кто из наших из котла пробирается? — сворачивая цигарку с надеждой сказал старшина.

— Вы же сказали, что месяц назад престали выходить.

— Говорил, — задумчиво кивнул тот и, устроившись на дне окопчика, пока молодой вёл наблюдение, закурил, выпуская дым в рукав гимнастёрки. — Но всё же надеюсь что это наши.

С позицией расчёту повезло, они находились на возвышенности, в отличие от соседних подразделений роты, где были болота, полметра и проступает вода. Позиция была хорошая, четыреста метров ровной поверхности луга, на которой колыхалась согласно дуновениям ветра трава, и тёмный смешанный лес с другой стороны поля. Окоп был большой, и мог вместить порядка шести бойцов. Да и стрелковые ячейки были подготовлены для такого же количества бойцов, но на позиции было всего двое. Метрах в пятидесяти виднелась из другой ячейки голова бойца в каске, он тоже прислушивался к интенсивному бою в тылу немцев, но это ясно показывало, что оборона тут была откровенно жиденькой. Да и как иначе, если тридцать бойцов в роте?

В это время послышался шум и шуршание, молодой схватился за свою винтовку, прислонённую к стенке окопа, но старшина успокаивающе махнул рукой. Он знал, кто это так шумно сопит носом, так шумит их ротный.

Лейтенант по-пластунски добрался до пулемётной позиции и скатился в окоп, устроившись на дне. Облокотившись спиной о стенку, он стянул каску, снял пилотку и вытер ею мокрое лицо.

— Ну что Никодимыч, наши шумят? — спросил он, и принял у старшины окурок, жадно затянувшись.

Оба были ветераны, только тридцатисемилетний лейтенант, бывший учитель истории, войну начал в августе, поэтому отношения у них со старшиной были приятельские.

— Может наши, а может и нет, но шумят лихо.

— Комбат посыльного прислал. Ему все звонят, и из штаба полка и из штаба дивизии, даже командарм отзвонился. Интересуется, кто это на нашем участке так шумит. Вроде у наших танки новые появились, не слышал?

— Да откуда в нашей глухомани таким слухам взяться то?

— Я вчера в штабе батальона был, получал довольствие на роту. Сам знаешь, ротного старшину у нас ранило, так вот много интересных новостей узнал. На участке обороны соседнего корпуса интересный случай был. Там болот нет, чистое поле, линия фронта у нас и у немцев сплошная, позиционные бои идут. Ни у наших, ни у немцев сил для наступления не было, и вот, так же как и тут, стрельба в тылу немцев. Долго она шла, минут двадцать, и представляешь, врываются с тыла на немецкие позиции два новейших танка...

— Наши?

— Вроде наши, у обоих на радиоантеннах были красные куски ткани, но силуэты разные и незнакомые. Одни танк приемистый, с какой-то неровной кирпичиками бронёй и просто чудовищной скорострельной пушкой. Другой танк поменьше, но тоже с ребристой кирпичиками бронёй, и с автоматической пушкой, она очередями стреляла. Так вот, танк давай по окопам, давить гусеницами немцев, а второй отъехал в сторону и начал крутиться, стреляя по артиллеристам и пулемётным позициям. Представляешь, болванки рядом с ним в землю врывались, а в него так и не попали.

— Прикрывал дружка, — хмыкнул в усы старшина, с огромным интересом слушая вместе с напарником ротного.

— Ну да. Так вот, по нему все стреляли, и противотанковые пушки, и гаубицы, даже миномётом пытались его накрыть, пока второй танк не уничтожил батарею, но гусеницу ему сбили. Так вот второй танк подъехал ближе, задние люки у него открылись и оттуда, представляешь, дюжина бойцов выбралась, и начала очищать окопы, что были рядом. Причём ладно они были в нашей форме, так в пятнистой, при незнакомом личном оружии, даже каски были странные, у них прозрачные щитки спереди были.

— Удобно, — оценил старшина. — От пыли, камешков и мелких осколков могут защитить.

— Ага. А представляешь, второй не танком оказался, а таким бронетранспортёром. Из обоих машин вышли танкисты, по двое, их сразу опознали как наших.

— Это по какому такому виду? — удивился старшина.

— По комбинезонам и главное шлемофонам. Такие ребристые только наши носят. Командир полка на участке обороны, где всё это происходило не будь дураком, поднял всех своих в атаку, сам впереди бежал. Даже поваров и сапожника и повёл вперёд. Представляешь, и заняли немецкие окопы, даже до второй линии дошли. Там их уже остановили и они откатились обратно к первой траншее, там закрепились.

— А танки что, куда делись?

— Гусеницу большому поставили на место, да ловко так, быстро, они подавили оборону на трёхкилометровом участке, и ушли в тыл немцев. Комфронта Жуков, этим случаем очень заинтересовался, приказал обо всём необычном вроде этого немедленно докладывать. Наверное, командарм, поэтому и звонит, интересуется... Это не пушка стрельнула? — спросил он.

— Танковая пушка, только незнакомая, — уверенно кивнул старшина. — О, вот снова её голос прорезался... и снова... А это похоже на очередь автоматической пушки, это не 'эрликон' его голос я знаю. Больше на нашу зенитную похожа.

— Думаешь, они? — спросил лейтенант, отстёгивая с пояса стеклянную флягу в брезентовом чехле.

— Может и они, — глотнув свежей воды, кивнул старшина. — Я до этого не слышал подобные голоса, хотя с начала войны воюю.

— Я в штаб, нужно сообщить, — засобирался лейтенант.

Убрав пустую флягу на место, он покинул окоп и дальше все пятьдесят метров до низины активно шевелясь, полз по-пластунски. Уйдя из-под возможного обстрела, он встал, отряхнулся и побежал в наплавлении КП батальона. Он находился тут недалеко метров триста всего.

Через два часа старшина очень сильно удивился, когда на его пулемётной позиции оказался командир дивизии, командарм и главное сам генерал Жуков. Естественно небольшой окоп всех вместить не мог, поэтому часть сопровождения осталась позади позиции в низине. Среди высокого командования, старший лейтенант Вятов, командир батальона, смотрелся белой окопной вороной.

— Старшина, — обратился к командиру расчёта командарм. — Как давно стих бой в тылу у немцев?

— Да час полтора назад, товарищ генерал-майор, — сразу же ответил тот.

— Не успели, — пробормотал Жуков. — Видимо они дальше в тыл противника оттянулись.

Старшина, хорошо расслышавший, о чём говорит комфронта, вклинился в разговор:

— Да никуда они не уходили, товарищ генерал-армии. Видел я их, выскочили на окраину леса, и по опушке стали носиться, уничтожая позиции. Я докладывал уже ротному, что вот нам у немцев пушка противотанковая стоит, а там дзот с пулемётом, пришлые их уничтожили и встали на отдых.

— Где встали?! — подскочил на месте командарм.

— А вот там, в низине у озера. Если присмотреться, можно разглядеть антенну одного из танков. Их возвышенность отсюда скрывает. Там миномётная полиция у немцев... была.

— Комбат, — вернулся Жуков к вытянувшемуся Вятову. — Почему не отправили раведгруппу к неизвестным?

— Товарищ генерал-армии, — ответил тот, дрогнувшим голосом. — Мне было неизвестно о том, что эта бронегруппа сблизилась с нашими позициями.

— А ты что старшина скажешь?

В отличие от своего комбата старшина в присутствии высокого начальства ничуть не робел.

— Так и есть, я отправил бойца, что прикрывал нас с фланга с сообщением ротному, видимо не успела информация до штаба батальона дойти. Плохо у нас тут со связью. А своего бойца к пришлым я отправил, минут сорок назад к ним уполз. Он вставал на склоне и махал рукой, сообщая, что с ним всё в порядке. Но что-то долго его нет.

— Опытный боец?

— Красноармеец Синицын, три дня как с маршевой ротой прибыл, — вздохнул командир расчёта.

— По бою на опушке есть что сообщить?

— Да, товарищ генерал. Техника двигалась совершенно бесшумно, никакого рёва моторов. Даже лязг траков был едва слышен, а вот пушка голос подавала. Они за пару минут уничтожили местный участок обороны, там десяток бойцов у них цепью прошёлся, а потом они спустились в низину и, похоже, обедают.

— Почему вы решили что обедают?

— Так мой боец, когда поднимался, жевал чего-то, видать угостили, — показал генералу половинку бинокля старшина. — Да и время обеденное, час дня.

— Ясно, — кивнул Жуков и повернулся к командарму. — Может не они? Те, что бой вели на участке другого твоего корпуса, шумные были, и моторы ревели и пушки били.

— Не могу знать, товарищ комфронта, — вытянулся тот. — Но по описанию всё очень схоже, и силуэты и бойцы в странной пятнистой форме. Каски те же с прозрачными щитками у лица.

— А форма хороша, — вклинился в разговор старшина. — Если не держать его взглядом, то фигура бойца расплывается на фоне леса. Прям магия какая-то.

— Ползёт, — негромко воскликнул молчавший до этого и куда-то пристально смотревший, комбат.

— Что? — повернулся к нему командарм, а молчавший до этого командир дивизии сменил Вятого и тоже посмотрел в сторону позиций немцев, пытаясь рассмотреть, что там увидел один из его комбатов.

— Боец к нам ползёт, товарищ генерал, — тут же доложил он.

— Ваш? — поинтересовался Жуков у старшины.

Тот привстал, присмотрелся и, вернувшись на место, кивнул, его боец возвращался. Когда бойцу осталось метров двадцать, вдруг бесшумно, и от этого неожиданно, из низины на приличной скорости поднялся танк, и замер, покачиваясь на гусеницах давая возможность себя рассмотреть во всей красе. Что уж говорить, восхищенным зрителям знающим толк в бронетехнике, он пришёлся по вкусу. Раздавались ошарашенные матерки и щёлкал чей-то фотоаппарат. Танк был действительно приземистый, с блином башни сверху, весь какой-то в наростах и непонятных приспособлениях, разве что крупнокалиберный пулемёт на башне можно было опознать с лёгкостью. В открытом люке башни у пулемёта явно сидел командир танка, тёмный комбинезон, сбитый на затылок такой родной советский шлемофон и копна светлых волос, что выбивалась из-под него. Вот командир танка прижал руку к горлу, явно отдавая приказ через ларингофон, и нырнул вниз, закрывая люк, после чего танк стал странно, но завораживающе красиво двигаться. Генералы не знали, что им сейчас показывает самый настоящий танковый ас, танковую польку, не знали и смотрели с открытыми ртами, не веря своим глазам. Потом танк стремительно, прямо с места развил на удивление огромную скорость для такой массы, километров шестьдесят в час и направился в сторону позиций немцев. Выскочившая следом другая машина, имевшая совершенно другие очертания, последовала за ней. Всё это происходило в тишине, разве что как-то испуганно застучал пулемёт у немцев и его позицию тут же накрыли снаряды автоматической пушки второй бронемашины. Причём что больше всего удивило генералов, ответный огонь вёлся с ходу. Наводчик умудрился накрыть проявившую себя огневую точку с первой же очереди на покачивающейся во время движения машине.