Одна жизнь (1 - 9гл из 18)

— Самый многочисленный? Я думала, у Медичи вампиров больше.

Эдуард улыбнулся, не скрывая гордости.

— Нет, в семье Медичи нас всего пятеро. И на деле мы самый малочисленный кровный клан, но нам удалось то, что вампирами ранее не практиковалось. Мы объединили под своим именем все мелкие семьи вампиров Объединенного Королевства. Наладили диалог с их лидерами и получили самую большую разнокровную семью на планете Земля. А покровительство Алхимика укрепило веру наших братьев во власть Короля и идеалы Медичи.

— А не боитесь, что ваш драгоценный маг переметнется к врагам? Они ведь могут больше ему заплатить.

Эдуард улыбнулся.

— Нет. Деньги его не интересуют. Он поддерживает именно нашего отца, потому что у Медичи есть принципы, сходные с его собственными. Пока мы чтим неписаный кодекс, выступаем за содружество людей и вампиров, Алхимик поддержит Медичи, таков договор.

— Это смешно. Один человек. Ну пройдет лет семьдесят, и кто тогда поможет великому вампирскому клану обороняться от врагов? Дряхлый старикашка с мечом в трухлявых руках?

Улыбка Эдуарда стала загадочной.

— Моника, ты так мало знаешь, даже о людях. Я познакомился с мастером Алхимиком, когда не разменял еще и первого десятка своей новой жизни, а это было очень и очень давно. Можешь мне поверить, с тех пор он совершенно не изменился.

Я пощупала место укуса, воспаление совсем прошло.

— Чертовски опасный парень. А чем ты заплатил ему за мазь, если деньги его не интересуют?

Эдуард нахмурился. Эту тему ему обсуждать не хотелось. Вздох вышел слишком громким. И почему он вампир?!

Я положила свою ладонь поверх его обтянутых перчатками рук. Выговорить простые слова благодарности оказалось невероятно сложно.

— Спасибо, — выдавила я из себя, ощущая, как лицо заливает густой румянец.

Он заметил мое смущение, перехватил правую руку и бережно сжал. Глядя на дорогу, вампир даже не пытался сдержать улыбку.

— Пожалуйста, Мики. Ты только сделай одолжение, не подставляйся больше под чьи-то зубы. Есть вещи, которые мазью не поправишь.

Я вспомнила Михаэля и содрогнулась.

— Если тебе понадобиться встретится с кем-то из вампиров, я готов тебя сопровождать. Не ходи сама. Больше никогда не ходи! Слышишь?

Приказной тон бесил. Я отняла свою руку, он нехотя выпустил.

— Ты, кстати, обещал рассказать мне, как стал вампиром, — спросила я, снова ощущая, как к щекам приливает кровь.

Лицо моего водителя помрачнело.

— Да нечего рассказывать, — вампир вздохнул.

— Как это нечего? — моя бурная реакция вернула ему улыбку. — Мы с тобой поменялись вчера, помнишь?

— Ну да, я обещал. Но это не слишком интересно.

Я устроилась поудобнее, всем своим видом выражая пристальнейшее внимание.

Он засмеялся.

— Ну ладно-ладно.

Было видно, что говорить об этом пианист не хочет. Он пожевал губы и наконец наградил меня полным надежды взглядом. Бесполезно, договор есть договор, и я была неумолима в этом вопросе.

— Ну хорошо, — наконец сдался он. — Первые две метки я получил по собственной глупости.

Я сильно повздорил с матерью. Накануне мы похоронили моего отца и старшего брата. Тогда шла война. Все, даже мужчины благородных кровей сражались за страну, за короля. Не за Британию, в Англию Медичи приехали намного позже. Моя мать вбила себе в голову, что если повелит мне остаться в столице, то убережет от смерти. Я не понимал всю глубину ее отчаяния, считал, что долг любого мужчины умереть за свою страну. Мы поругались, и я напился в кабаке, засиделся до самого утра. А когда возвращался домой, нашел его... Лазарус попал в немилость к местному королю вампиров, его почти убили. Выкачали кровь и выбросили на улицу перед рассветом. Если бы я не нашел его тогда, солнце бы обратило тело вампира в прах. Но я всего этого не знал, я не знал, кого именно подобрал, чтобы привести в свой собственный дом.

Он не был похож на бродягу. Явно благородные черты лица, неплохая одежда и раны... Я думал, да и домашние были с этим согласны, что несчастный не доживет до появления лекаря. Я не знал, я же не знал, кто передо мной...

Когда мы пришли в мой дом, он попросил положить его в темной комнате, где нет окон и оставить. А затем почти впал в бессознательность. Со слабыми вампирами такое бывает перед тем, как должно взойти солнце. Разумеется, я выполнил эту просьбу, но все равно послал за врачом. Чтобы тот хоть бы подсказал, как облегчить страдания бедняги.

Лекаря задержали дела, а по появлении он, разумеется, констатировал смерть незнакомца. Я уже провожал врача, когда услышал крик. Мы все его услышали. Девочка, дочка горничной, ей было всего пятнадцать. Просто любопытный ребенок, пошла посмотреть на мертвеца, а в результате стала им сама.

Лазарус разорвал ей горло. Он бы и меня мог убить, но не сделал этого в благодарность за помощь. За то, что я не прошел мимо, а помог ему. Глупо, да? Вместо меня в тот день умер ребенок.

— Чудовищно.

Эдуард горько улыбнулся мне.

— Мы вампиры, Мики. Наша природа должна вызывать у людей ужас. Это естественно, мы те, кто кажутся вам безжалостнее самих людей.

Когда мы вбежали в комнату, там был только труп девушки. Лекарь, ученый муж, крестился и шептал слова молитвы. Призывал как можно быстрее обратиться в церковь. Я не был набожен и все же сделал, как он говорил. Не помогло.

В ту ночь Лазарус пришел ко мне в комнату. Я испугался, что умру, но он успокоил, сказал, что меня ждет его благодарность. Что у него, а теперь и у меня самого, много покровителей. И меня ждет высшая награда. Дальше он укусил меня. Точнее это я тогда думал, что он просто укусил, и хочет убить, как убил несчастного ребенка. На самом деле он поставил мне первые две метки. Сутки я провалялся в бреду.

Дальше были бесконечные обиды на мать, уныние, пьянки, страхи... Мне часто снились кровавые кошмары... А спустя год в мою жизнь вошла война. Я все же стал офицером, хоть и ненадолго. Мы проиграли первую же битву, всех моих друзей, всех, с кем воевал, убили. Я был ранен и думал, что не переживу ночь. Помню закат, поле, усеянное трупами в мундирах, ворон...

Запах пороха сжигал легкие. Я лежал за поваленным деревом и молился, остальное очень плохо вспоминается. Меня принесли в какой-то языческий храм. Девушка, кажется ее звали Мария, спросила, хочу ли я жить. Я ответил, что очень хочу. Она смеялась, смеялась над умирающим. Сказала, что если король позволит, она излечит меня. Я решил, это злая шутка сознания, бред умирающего. А когда увидел его...

Эдуард замолчал и внимательно посмотрел на меня.

— Я не раз в своей памяти воскрешал образ убийцы несчастной девочки. Впалые щеки, выцветшие волосы и зеленые... ядовито зеленые глаза. И когда я увидел в том подвале ангела, пред которым склонилась в поклоне эта смеявшаяся надо мной девушка, я не узнал его. Идиот! Я решил, что на землю к умирающему мне спустился сам господь.

Белая кожа, зеленые глаза, прозрачно-белые волосы... ничего общего с кровожадностью.

Мария сказала, что принесла меня ему в знак своего почтения и преданности. Я ни слова не понял тогда.

Зеленоглазое видение попросило рассказать о моих людях, о стране... И мне хотелось выполнить эту просьбу, пусть бы даже это было последним, что мне удалось сделать в жизни. Я действительно рассказал ему. Совершенно все рассказал.

Он спрашивал и спрашивал, его голос был таким... успокаивающим. Время в его компании текло по-другому. И я говорил искренне, наслаждаясь этой беседой, пока не понял, что теряю сознание. Последнее, что он сказал мне перед тем, как обратить... Лазарус напомнил о своем передо мной долге... и готовности подарить вместо бренной оболочки человеческого тела вечную жизнь. Вот тогда я узнал... я понял, кого вижу перед собой. А вот ответить, сказать, что думаю о его благодарности и куда он может ее засунуть, уже не мог. Его зеленые глаза как в тумане склонились ко мне.

В ту ночь он меня обратил, поставил третью и четвертую метки за раз. И смог вернуть меня к этой, другой жизни.

Бесстрастно Медичи выслушал мои проклятья, а затем объяснил, кем я стал, ради чего они живут. И я не сразу, но принял это. Лазарус был терпелив. К тому времени из родных у меня никого не осталось, долгая война погубила всех. А эта кровавая семья, стала моим спасением, утешением и новой верой. Я не жалею ни о чем. Это намного лучше, чем гнить в земле.

Если бы я тогда умер, то сейчас, наверное, даже мои кости истлели бы в прах.

Я шумно выдохнула и поняла, что все время пока он рассказывал, почти не дышала.

— А ты бы хотел... ну... — мысль показалась мне слишком бестактной, чтобы ее озвучить.

— Стать человеком? — догадался Эд. — В современном мире... прожить жизнь обычным человеком?

Эдуард грустно улыбнулся.

— Если бы ты задала мне этот вопрос на несколько дней раньше, я бы уверенно ответил, что нет лучшей судьбы, чем служить на благо своего Короля.

Его ответ меня взволновал.

— А теперь — не уверен? — робко спросила я, сжимая в кулаки вспотевшие ладони.

Мы проехали мост на юге и вырулили к старому складу.

— Даже если и так. Я вампир, и ничто не сможет этого изменить. Если бы мне повторно предложили выбор между смертью и вампиризмом, я снова бы выбрал второе. И кроме всего, мне действительно нравится быть Медичи.

Цель моего отца — сохранить традиции и добиться мира между людьми и вампирами. Мы всегда к этому стремились. Гармония — вот цели нашего сообщества. Люди не еда, не овцы, а наши братья, и вместе мы могли бы побороть многие напасти, это цель, к которой мы идем и которой непременно достигнем, несмотря ни на что. Мы можем. Нам незачем вас убивать. Времена средневековых кровопролитий прошли, все должны смотреть в будущее.

— Звучит как вдохновенный призыв на народное восстание.

Он рассмеялся.

— Возможно. Сейчас люди еще не совсем готовы, но со временем число недовольных сократится.

— Это случится не так скоро, как вам хочется. Мой отец всегда думал, что ненавидит вампиров. На самом же деле он смертельно вам завидовал. Я отчетливо слышала это в его словах. Видела, как скрипит его челюсть при одном только упоминании вашей силы и выносливости. И умер он скорее всего от руки кого-то из вас, хотя в рапорте и написали — самоубийство. Он не мог выносить своей слабости наравне с вашей силой.

— Мне жаль. Я не знал.

Я отмахнулась.

— А мне нет. Я никогда не мечтала бегать от пуль и лучше всех метать ножи. Если бы он сдох раньше, может, и жизнь моя сложилась бы по-другому. Не то, чтобы я в чем-то его винила. Не в моих правилах. Просто мой папочка был порядочным засранцем, и меня зверски бесит, что Джед медленно скатывается до его, отца, уровня.

— Почему ты так его опекаешь?

Я задумалась над вопросом. Что тут ответишь. Он мой брат, пусть и старший. Мы семья, как я могу не заботиться о нем?

— Он паршиво с тобой обошелся, Моник. Продать собственную сестру за карточный долг... Человек с кодексом никогда бы так не поступил. Ты бы никогда такого не сделала.

Я вздохнула. Мне показалось, что в салоне стало холоднее.

— Джед, он... Да, я бы так не поступила. Думаю, и его вынудили это сделать. Я не верю, что он мог решиться на такое в здравом уме.

Эдуард улыбнулся мне. Взгляд вампира потеплел.

— Ты очень наивна, kleines Mädchen (маленькая девочка нем.), никогда не меняйся. Видеть что-то хорошее даже в самых... даже в таких, как твой брат, большое преимущество, Моника. Никогда не теряй его.

С виду здание напоминало старый склад, рядом с качающей воду станцией. Заколоченные окна свидетельствовали о том, что строение пустует, похоже, сторожа тут не было. Следы старой штукатурки и прочий мелкий строительный сор на грязной дороге намекали на недавний ремонт внутренних помещений.

Эдуард припарковал машину на хорошо расчищенную, посыпанную свежим гравием площадку у входа. Достал из кармана тяжелый медный ключ.

— А вот и золотой ключик от королевской крепости.

* * *

Зал оказался огромным, больше ста пятидесяти ярдов. Без окон, но хорошо освещен.

Снаружи бывшие окна выглядели забитыми, внутри же на них не было даже намека, только гладко отштукатуренные стены. То, что надо для тренировки вампиров. В дальней части кучей стояли обтянутые чехлами тренажеры. Чуть ближе ринг и две площадки для спарринга с новенькими боевыми голографическими тренажерами.

— Раздевалки и душ прямо по коридору.

Эдуард остановился возле автомата, запуская программу для спарринга.

— Это зал для тренировки Блодханта?

Он перевел на меня непонимающий взгляд, когда же осознал вопрос, улыбнулся.

— Нет. Конечно, нет. Вампиры тренируются только на территории клана. Это просто один из новых залов. В свете последних событий верховное руководство приняло решение усилить тренировки человеческой части военных подразделений. Я говорил об этом вчера. Алхимик подкинул программу 'прессинг' для спарринга людей. Мы все-таки решили, что тренажеры для подготовки вампиров людям тяжеловаты. Даже начальный уровень не годится.

— Но ты вроде говорил, средний уровень самое то.

Он скривил губы.

— Да, для тех, у кого есть база для борьбы с вампирами. Но вы просто военные, Моник, у вас нет нужных навыков. Эти тренажеры помогут их обрести. Ускоренная программа для подготовки людей, воюющих с вампирами. По-моему, бред, но Алхимик думает, это сработает. Не в моих правилах оспаривать его авторитет. Так или иначе, пока будешь заниматься тут. Зал твой, можешь позвать Сэма или Джейка, я не всегда смогу выбраться, тем более днем. Обстановка сейчас напряженная, не подходящее время пренебрегать своими обязанностями.

Я пожала плечами и направилась в раздевалку, обдумывая на ходу слова вампира.

Новенькие помещения пахли побелкой, краской и лаком. Я выбрала себе крайний шкафчик и запихнула туда вещи. Переобулась, натянула тренировочные костюм, разминая руки и ноги на ходу. Общее состояние было в норме.

Отражение в зеркале определенно выглядело лучше, чем накануне утром. На шее остались две едва заметные заживающие ранки, рука тоже больше не ныла. Сногсшибательная мазь! Интересно, а чем же за нее заплатил пианист? Как все-таки жаль, что он вампир.

Эдуард махал кулаками с виртуальным противником. Технически голограммой это было сложно назвать. Помимо объемного изображения проекция создавала силовое поле, так что касания и удары виртуального бойца ощущались весьма явно. Не так, конечно, как от живого человека. Синяков от таких ударов почти не оставалось. Плюс, если тебя раз за разом уделывает виртуальный противник, просыпается неукротимое желание работать над собой.

Эдуард победил в трех раундах, не напрягаясь. Для меня же эта новая голограмма двигалась слишком быстро.

— Я поставил тебе начальный уровень. Попробуй силы.

Я кивнула и ввела в компьютер свои персональные данные.

— Как твоя рука?

— Мазь помогла. Боли совсем не чувствую.

Лицо Эдуарда было даже слишком серьезным. Я запустила программу боя и еле успела уклониться от прямой атаки. У этого тренажера не было ничего похожего на одзиги (приветственный поклон). Наш старый, китайский, очень нервировал своими приветствиями и прощаниями, тут же все оказалось по-другому.