Практическая антимагия

Никто, кроме меня, не понимал сути проверки. Для Эрика, Маркуса, Гидара и перепуганного Буверта все шло своим чередом. На самом деле не все. Видимо, придется разочаровать агента. Похоже на то, что за нашим столом сидел не антимаг, а Сосуд, не способный без посторонней помощи избавиться от колдовской змеи. Эрику хватило нескольких мгновений для очищения тела от магии. Несмотря на все усилия Буверта, магическая змея по-прежнему сидела в теле.

— Остановись на миг.

Я решил дать ему еще одну попытку. У меня тоже не все сразу получалось.

Что там советовал Фихт?..

Взмокший от страха и усилий дворянин тяжко вздохнул; его рука застыла над столом.

— Послушай, Буверт, не относись к ней как к огромной пиявке, которая присосалась к твоей коже. Магическая змея — не живое существо, а потому избавляться от нее нужно по-особому. И не смотри на нее. Это тебя пугает и отвлекает. Лучше расслабься и представь, что она выползает из твоей руки. Понял?

Буверт кивнул, отвернулся от проклятой змеи и... представил.

Минуты три ничего особенного не происходило. Буверт пыжился, пытаясь выпустить змею; мы с замиранием сердец следили за ним. Однако вскоре — сто демонов! — дворянские усилия принесли плоды.

Змея затряслась, закрутилась и стрелой вылетела из дворянской руки, едва не вонзившись в Гидара. Он, пытаясь увернуться от летящей твари, чуть не грохнулся со стула. Благо я успел вовремя ее остановить.

Теперь не было никаких сомнений: придется обучать не одного, а двух антимагов.

"Возвращайся!" — приказал я змее, и она под овации поплыла в мою сторону.

Итак, нас стало трое. Я, Эрик и Буверт. Трое антимагов. Убийца, пекарь и дворянин.

— Ну как — он прошел проверку? — поинтересовался Маркус.

— Прошел, — уверенно ответил я, пряча змею.

— Замечательно.

Буверт, забыв про этикет, наполнил бокал вином и тут же осушил его залпом.

— Ух! Прошу прощения за мои манеры, — извинился дворянин, утирая пот со лба алым платком. — Это было... — Он покачал головой. — Значит, я тоже антимаг?

Тем хуже для тебя.

— Да, ты, Буверт Лэндкастерский — антимаг, — подтвердил я, и он скромно улыбнулся.

Дворянские манеры не позволяли ему прыгать от радости при всех.

— Тогда... — Маркус порылся в карманах и положил на стол маленькие серебристые о трех углах щиты. Рассеченные наискось молнией, на тонких цепочках. — Вот. С этого момента все вы — антимаги его величества.

Буверт тотчас надел знак, чуть позже цепочка болталась на шее пекаря, а я, немного повертев королевский подарочек в руках, сунул его в карман, заставив помрачнеть агента.

— Ошейник мешает, — оправдался я ехидно. — Кстати, кого мы ждем? — спросил я, скосив взгляд на пустующий стул.

— Его, — ответил Маркус и кивнул на дверь.

Будь я проклят! Неожиданность за неожиданностью. Вначале я узнал, что в течение трех месяцев буду изображать из себя учителя. Затем — о существовании третьего антимага. Теперь...

В зале появился человек в узких светлых одеждах, и этот человек, в отличие от меня, действительно заслуживал почтения, ибо посвятил себя спасению, а не отниманию чужих жизней. Он был высок, широк в плечах, лыс и не носил усов и бороды; его голубые глаза были большими и чистыми; рубаху на плече украшал вышитый герб Академии Знахарства — поверх листьев алаина, сплетенных в круглый щит, лежал острием вниз деревянный меч.

Если зрение меня не подводило, то к столу направлялся Дар Святой — дворянин, ставший воином, воин, ставший целителем, и целитель, ставший легендой. Именно он сумел объединить представителей лучших знахарских школ и добился того, чтобы целителей уважали как воинов. Благодаря Дару, у них, у целителей, появилась даже единая форма одежды, словно у солдат неизвестной армии.

Он лучился ярким светом, как будто вместо сердца в его груди горел фонарь. Конечно, никто, кроме меня, не видел этого чуда. Густой свет рождался в нем, подобно магиате в колдовских телах. Но Дар отличался от них так же, как я от обычного человека. Его тело исходило только целебным светом, больше ничем. Великий знахарь был уникален, как и... Ах да, забыл, что теперь я уже не был единственным антимагом. Любопытно, каким демоном его сюда занесло?

— Дар Лэндмильский, — он поклонился, прежде чем сесть во главе стола.

Мы ответили великому целителю тем же. Маркус не сводил с него глаз с того момента, как Дар переступил порог зала. Агент и целитель молча покивали друг другу, и Маркус наконец-то оторвал от целителя вопрошающий взгляд — видимо, получив необходимый ответ. А что могло связывать агента его величества и легендарного знахаря?.. Больной Пронт! Как же я сразу не догадался. Теперь понятно, какой демон занес целителя в замок Пяти мечей.

— Это что — тот самый? — прошептал Эрик, пихая локтем меня в бок. — Святой?

— Тот самый.

— Ну а сейчас-то можно? — нерешительно начал он, опять вызвав презрение дворянина.

Правду говорят: "Горбатого только могила исправит". За одним столом с нами сидел великий целитель, а Эрик только и думал о том, чтобы слопать румяную булку. Может, попросить Дара избавить его от обжорства?..

— Теперь, когда все собрались, — начал Маркус, окидывая нас взглядом, — я наконец-то расскажу о том, чем мы будем заниматься здесь в течение ближайших трех месяцев. А возможно, и дольше. Некоторые из вас уже осведомлены, другие — еще нет. Буверт Лэндкастерский и Эрик Пекарь, с сегодняшнего дня этот замок станет для вас новым домом, который вы не сможете покинуть, пока не будете готовы. А готовить вас, то есть обучать антимагии, будет сам Анхельм Антимаг. Такова воля короля. И она, как известно, не оспаривается. Между прочим, когда планируешь приступить к занятиям?

— Начнем завтра. Пусть сегодня как следует отдохнут. Немного привыкнут к новому месту.

— Так тому и быть. Не волнуйтесь, ваших родственников предупредят, что вы живы и здоровы, однако, где вы находитесь, они, к счастью, знать не будут. Ну а сейчас наполним бокалы и выпьем за здоровье нашего славного короля, который был так добр, что прислал нам в помощь лучшего эленхаймского целителя. Если кто-то из вас захворает, смело обращайтесь к нему.

— За короля! За короля! За короля! — под звон кубков раздались голоса.

На радость вечно голодному Эрику, пир наконец-то начался. С шумом полилось вино в бокалы, заскрежетали ножи по тарелкам и, конечно, кое-кто зачавкал над ухом, будто не ел трое суток.

Судя по предложенным блюдам, местные повара решили нас побаловать морской кухней. Тут, свесив клешни, громоздились раки, здесь в сметане тонули крупно порезанные водоросли, а там плавали в бульоне серебристые плавники жирохвоста. Посреди стола, на подносе, поблескивала золотистой чешуей огромная фаршированная морская сова, водившаяся только в Малом море, поднимающаяся со дна исключительно по ночам и, скорее всего, выловленная гоблинскими сетями. На ее копьевидный нос, от которого наверняка пострадал не один рыбак, были насажены, словно на шампур, круглые кусочки запеченных фруктов. Присутствовали на столе и другие неизвестные жареные, вареные и тушеные твари, до своей смерти явно бороздившие морские и океанские просторы.

Некоторое время ели и пили молча. Так, в тишине, возможно, и закончили бы пир, если бы не Эрик, уплетающий за троих, а то и за четверых.

— Соффа жесткофата, — с набитым ртом заключил он, привлекая всеобщее внимание. — Нуфно было фымочить в фине.

И это говорил человек, на чьей тарелке высилась горка обглоданных рыбьих костей. Конечно, трудно спорить с настоящим поваром, но мне показалось, что рыба была восхитительна. Сочна и ароматна. Как выяснилось, так думал не только я.

— Не знаю, по-моему, она чудо как хороша, — не согласился Маркус перед тем, как отправить в рот еще один кусок морской совы. — Да, определенно хороша, — вновь подтвердил он.

Гидар почему-то нахмурился и бросил недобрый взгляд на всезнающего пекаря. Буверт и Дар уже наелись от пуза, поэтому с интересом следили за спором между агентом его величества и бывалым поваром.

— И салат недосолили, — Эрик продолжал разносить местных поваров, не замечая хмурого взгляда смотрителя. — У нас каждый знает: миндурские водоросли много соли требуют. Как рыба, — с умным видом поделился он.

Лицо Гидара помрачнело больше прежнего. То ли смотритель сам колдовал над блюдами, то ли кто-то из близких ему людей корпел над ними, но каждый упрек воспринимался им как личное оскорбление. Приперся, понимаешь, какой-то поваренок не пойми откуда, живот набил, и нет чтоб хозяев отблагодарить — хаять начал угощение. А они, может быть, над каждым блюдом не один час бились.

Теперь мрачное настроение смотрителя заметили и другие — все, кроме пекаря. Он продолжал опустошать стол и по-прежнему шумел, как пирующий отряд гномов. Эрик, похоже, не замечал, что уже трапезничает в одиночестве. Чему я, зная пекаря, нисколько не удивился: еда, ее оценка поглотили Эрика так, как коллекционера оружия поглощает вид редкого меча, за обладание которым не стыдно и последние штаны отдать.

Напряжение росло, и я решил несколько разрядить обстановку. Не хотелось бы, чтобы один из учеников проводил драгоценное время не с учителем, а в кровати под присмотром целителя.

— Гидар, я бы хотел посетить твою библиотеку. Тебя не затруднит...

Верное решение. Он даже не дал договорить. Какой книголюб откажется похвастаться своей великолепной коллекцией.

— С удовольствием. С огромным удовольствием! Жди меня у входа в библиотеку после обеда.

— Не стоит бес...

— Нет уж! Хочу показать тебе ее лично.

— Да и заплутать там немудрено, — рассмеялся Маркус. — У него как в лабиринте.

Представление тем временем продолжалось. Пухлые пекарские пальцы выловили из чаши самый большой плавник жирохвоста, подержали его над ней, дав густому бульону стечь, и понесли над столом. Конечно, недолгий полет плавника в пекарский рот был прослежен всеми, кто находился за столом. Особенно смотрителем. Он все еще надеялся снискать похвалу бывалого повара. Хотя бы за одно блюдо.

Не тут-то было! Отправив плавник жирохвоста в свой поистине бездонный желудок, Эрик состроил такую недовольную гримасу, будто плавник был не просто безвкусен, но и давненько протух. Дар и Буверт с любопытством ждали поварских пояснений. А мне по-настоящему стало жалко Гидара, и немного страшно за пекаря.

Успех моего маневра был временным. Смотритель раздулся от гнева — дальше некуда, и ожег ненавистного повара взглядом заклятого врага. Если бы не наблюдательный Маркус, решивший успокоить Гидара, лишь небожители знают, чем бы закончился пир для Эрика.

Агент оставался агентом даже за трапезой; он мягко опустил ладонь на смотрительскую руку, готовую взметнуться над столом под гневные возгласы. Эрик, храня недовольную гримасу, стер жир с губ и хотел было уже окончательно разгромить местных поваров, да упреки застряли в горле. На миг мне показалось, что он просто-напросто подавился. Рот-то открыл, а закрыть не смог. Так и уставился в конец зала.

Чем были плохи плавники жирохвоста, мы так не узнали. Стоило в зале появиться темноволосой красавице в длинном розовом платье и ярком фартуке, как Эрик и думать забыл о своем излюбленном занятии. Уж на что умом не богат, а понял-таки, чьи блюда он недавно разносил в пух и прах. Оттого, наверное, и покраснел, вызывая довольную ухмылку Буверта, который поднялся первым, приветствуя даму.

Следом встал Дар, за ним и мы с Маркусом. Сидеть остались смущенный и растерянный до ужаса Эрик и расцветший от вида поверженного врага Гидар.

— Позвольте представить вам мою дочь Клариссу, — сказал смотритель. — Это ей мы обязаны таким пре-крас-ным обедом, — пояснил он, добивая и без того раскисшего пекаря.

Буверту наконец-то удалось поднять прилипшего к стулу дотошного повара. Не в прямом смысле, конечно, — попробуй такого толстяка подыми, а несколькими легкими толчками в плечо. Мол, вставать надо, дубина, в присутствии дамы.

Мы, очарованные смотрительской дочерью, представились и сели за стол. Эрик, с трудом вымолвивший собственное имя, опустился на стул значительно позже других. Если так и дальше пойдет, повар скоро будет знать хорошие манеры не хуже любого дворянина.

К всеобщему удивлению, Кларисса подошла не к отцу, а к признанному целителю.

— Бульон для Пронта готов, — еле слышно сказала она, и Дар тотчас поднялся.

— Вынужден оставить вас, — поклонился целитель и быстрым шагом направился к дверям.

— Как там солдаты? — серьезно спросил смотритель.

— Накормлены, — ответила она, с едва зримой улыбкой разглядывая пекаря.

— А плавники великолепны, — вдруг произнес Эрик в тишине. — Это лучшие плавники, что я пробовал в жизни!

Краем глаза я заметил, что ухмылка сползла с лица Буверта. Удивительно: неужто он — молодой, полный сил дворянин, увидел соперника в рыжеволосом и дурно воспитанном толстячке?! Ни за что не поверю. Но красавица Кларисса и впрямь уделяла пекарю неприлично много внимания. Еще из-за нее дрязг между ними не хватало. И так словно из разных миров явились.

Дочь смотрителя поглядела в отцовские глаза, а затем стрельнула взглядом в сторону агента.

— Совсем забыл. — Гидар повернулся к агенту. — Маркус, ты обещал выделить нам в помощь кого-нибудь... Уж коли всех слуг из замка отослали.

— Я согласен! — воскликнул пекарь и тут же притих под хмурым взглядом агента.

— Эрик, ты здесь для другой цели, — уточнил Маркус грозно. — Солдаты подойдут?

— Конечно, — кивнул Гидар.

— Вот и хорошо. Будет чем их занять. Сейчас же распоряжусь.

Он поднялся и вместе с молодой поварихой, которую провожали три теплых мужских взгляда, направился к дверям.

Я вздрогнул: с глаз словно слетела какая-то пелена. До последнего момента именно она прятала от меня до боли знакомые черты смотрительской дочери. Не то она как-то тряхнула своими густыми черными волосами, не то как-то игриво обернулась напоследок, но только сейчас я заметил, как — невероятно сильно! — она походит на Марту. Как походит на... Лилю.

Неужели я стал их забывать?..

Нет, не может быть.

В библиотеке пахло магией. Древней и могущественной. Такой, какой сейчас днем с огнем не сыщешь за отсутствием ее носителей. Все больше неумехи попадаются, вроде лесного разбойника, метавшего огонь в нашу карету. На память приходит разве что Грум Зверь, чья сочная магия опьяняла не хуже пива из гномьей пивоварни.

Нет, колдунов в замке не было. Их бы я сразу почуял; даже сквозь стены. Но были книги, которые давным-давно знали пальцы великих волшебников. Тысячи страниц, запятнанных магией, не угаснувшей до сих пор.

Подобно вину, бродящему год от года в бочке, магические частицы, выдержанные сто, а то и сто пятьдесят лет в колдовском теле, тоже хорошеют. Становятся ярче. Крепнут. Не теряют силы, покидая колдовские тела. Могут, как эти в библиотеке, не гаснуть столетиями.