Завлаб клана Росс

Мы особо не спеша допили кувшин, я разложил на дощатом полу новые мягкие шкуры, чтобы они расправились и отлежались, задвинул зубастые черепа в угол и пошел выгонять из-под навеса "Мула".

* * *

Пока атмосферник тихо гудел, крутил себе маневровыми патрубками, прогоняя очередной тест, и раскочегаривал до нормы реактор, мы с Лямым забросили в "Мула" пару мешков с его трофеями, долей охотника за прошедший месяц, и сумку с поделками из меха, шкур, цветных ниток и самодельной бижутерии женской половины его рода. Они, кстати, высоко ценились и стоили как бы ни больше, чем получал за свои шкуры и клыки Лямой. Это его немного злило. Лямой загнал свой новый грузовой аэробайк в ангар и уселся на правое кресло в мой атмосферник.

Перелетели в поселок. Оставили "Мула" щелкать раскаленными соплами двигателей на стоянке у "Окраины", а сами забежали на минуточку в таверну, перехватить на завтрак что-нибудь сделанное человеческими руками на дровяной печи, а не из туб с розовой зубной пастой в кухонном комбайне. Повезло, повариха сготовила нам яичницу-глазунью из шести яиц местной индоутки, а толстый Вескиз (я звал его Виски, и он терпел и позволял это) сам притащил спиртовку с закопченным кофейником. Факелов не было, свет бил в широко раскрытые окна, а на столах светились обычные лампы. Факелы горели только по вечерам, для антуража.

— Ну, чего привезли? — буркнул Виски посаженным горлом.

Егерь и проводник увлеченно гонял вилкой по тарелке кусочек хлеба, которым он пытался подобрать желтые сопли яйца, поэтому отвечать пришлось мне.

— Как обычно, Виски... Клыки, шкуры и бабские поделки. Пояса, жилетки, коврики и обереги...

— Надо глянуть, Док... Может и возьму.

Нет, я не сменил имя. Тут меня все знали как Стаса д'Эльта. Но звали Док. После того, как я вытянул одного охотника из-за края. Спас его от смерти, короче говоря.

— Глянь, Виски, отчего же не глянуть, — пожал я плечами. — А нам все равно, тебе или в факторию сдавать. Тебе лучше — беготни меньше. Ты пошли кого к "Мулу", я отсюда пиликну и открою багажник. Там два мешка и здоровенная сумка с барахлом.

Виски скрылся за стойкой бара. Потом он высунулся и махнул рукой, открывай, мол. Я открыл. Молодой парнишка тремя рейсами перетащил к соседнему столу наши сокровища. Переваливаясь и сопя, подтянулся Виски, за ним, вытирая руки полотенцем, подошла раскрасневшаяся у плиты стряпуха. Парень начал метать на стол сувениры, а Виски сосредоточенно стал в них копаться.

— Я все возьму, Док, — наконец просипел Виски. — Сколько за все?

— Моего там нет. А Лямой свою цену сам скажет.

Виски неодобрительно хрюкнул. Он не любил туземцев. И, надо честно признаться, было за что. Спиртное делало их просто невменяемыми, а владельцу "Окраины" это приносило лишние хлопоты. Впрочем, не хочешь подтирать рвоту за рухвалами и каждую неделю вставлять новые стекла — не наливай им спиртное. Яснее ясного, мне кажется.

Лямой закончил с яичницей, взял свою кружку и подошел к Виски. Начался оживленный торг. Я подсмотрел, как суетится повариха вокруг товара, и улыбнулся. Охотник их обдерет, тут и гадать нечего. От нечего делать вышел на задний двор, в тенечек. Блаженно присел и прикрыл глаза. Хорошо-то как! Яичница, свежее утро, прохлада, скулеж... Скулеж? Я приоткрыл правый глаз. Метрах в пяти от меня на земле стояла деревянная, кое-как сколоченная клетка. О том, что это именно клетка говорила частично видимая из-за поленницы дров мятая миска с водой и клочья травы на подстилку. Я закрыл глаз. Скулеж раздался снова. Раздраженно отрыл оба глаза. Я так не договаривался, ребята! Дайте подремать. Теперь короткий визг сменился завыванием. Мать твою! Да кто же это там? Со злостью отфутболив из-под ноги маленькое полешко, я завернул за поленницу.

В большой, криво сделанной клетке сидело маленькое, несчастное существо. Существо было похоже на щенка. Честное-пречестное! Я понимаю: другая планета, да что там — другая Галактика, а вы — щенок! Но звереныш и вправду был похож на земного щенка восточноевропейской овчарки чепрачного окраса. Что я теперь с этим поделаю?!

— Эй, пискля, а ты кто таков? — я осторожно постучал по углу клетки. Щенок замолчал, склонил головенку и заинтересованно посмотрел на меня. Но не ответил. Разговор не завязывался. Тут, мне на удачу, на задний двор вышел довольный Лямой. Удачно расторговался, наверное.

— Стас, ты здесь? — Лямой поискал меня глазами и продолжил на ходу, — Пора возвращаться. Там тебе приготовили колоду медового дерева, на эти... как их... на гусли! Заберё... А это кто? Никак щенок букса? Так мы летим или нет?

— Погоди, Лямой! Какая прелесть! Кто это?

— Никакая это не прелесть. Обычный щенок букса. Небольшой лесной хищник. В стаи не сбивается, одиночка. Особо для нас не опасен — очень умный потому что. Зря не нападет. Маскируется он прекрасно. Разобьешь в лесу лагерь, костер разведешь, спальник бросишь, а он тут как тут. Может залечь на расстоянии руки от тебя, а ты его никогда не найдешь, даже не заметишь. Доест за тобой ночью ужин и уйдет по своим делам...

— Эй, Док! В следующий раз прилетай с товаром один. Не бери с собой это морщинистое полено — всю торговлю испортил. — К нам подтянулся хрипло дышащий Виски. — Вы что это тут? А-а, букс...

— Откуда он у тебя, Виски? Решил зоопарк открыть?

— Да нет, конечно, — заперхал трактирщик. Это показалось ему искрометно смешной шуткой. — Оставил Унылый две недели назад. Сказал, что смотается в горы на пару дней, а потом заберет. А сам пропал. Заплатил несколько кредитов ему на прокорм, да они уж давно кончились. А-а, ерунда все это! Не обожрёт малявка нас, больше выбрасываем. Хватает ему объедков. При кухне — да как не хватит... А вот Унылый пропал. Даже шаттл наемники на день давали, не нашли мы его. Эти леса — как болото какое. Ни дна им, ни края... Только булькни туда — с ищейкой не найдешь. Так что, гавкнулся Унылый, скорее всего. Осиротел ты, букс, пора тебе снова в лес...

— Знаешь что, Виски, — задумчиво пробормотал я, глядя на щенка. А он, паршивец, не отрывая умненьких карих глаз-пуговок, внимательно и оценивающе так изучал меня. — А отдай-ка ты его мне... А то у меня в доме и попищать некому. А так мы на два голоса выть на луну станем... Отдашь?

А куда он денется? Отдал.

Глава 4.

— Зачем ты его взял? Букса надо вернуть в лес, там его место. Там он выживет, а у тебя он погибнет... У тебя щенка даже кормить нечем, — не переставая, на одной ноте, как какое-нибудь "Авторадио", бубнил Лямой. А ведь он прав, черт побери! Кормить-то мне действительно пацана нечем... Я молча переложил штурвал "Мула" влево.

— Ты куда это? — спохватился Лямой. — Правь в этот... в кишлак. Нам к внучке надо.

— Успеем и к малявке. Сейчас только заскочим тут, неподалёку... Я закажу ему корм. — Я кивнул на маленького букса, свернувшегося в клубочек у меня на коленях и спавшего во все лопатки. Да уж, сторож, прости господи! Только задние лапки во сне чуть-чуть подергиваются. Всей душой в процессе. У такого сторожа весь дом из-под носа спокойно вынесут, особо не напрягаясь. На самом-то деле, что я в него вцепился? На фрегате ему жить нельзя. Кормить его нечем, в лоток он гадить не умеет, скафандра у мальца нет. И что ему в космосе делать? Бомжей и пиратов из шлюза облаивать? А подрастет — ему пара нужна будет. Самка, детеныши, нора трёхкомнатная... Я крутнул головой, прогоняя ненужные мысли. Это потом, а пока нам нужен сухой корм. Его мы возьмем на пушной звероферме, а потом — к внучке лесовика.

— Ну постой ты, юла, не крутись... — я пытался хоть на миг остановить этот неугомонный шарик ртути под именем Нея.

— А кто такой "юла"? А это твой букс? А когда я поеду к тебе в гости, Стас?

— Все, Лямой, спасай меня, старый гриб! Здорова твоя внучка, совершенно здорова. А вот меня она сейчас в гроб загонит своим энтузиазизмом! Не могу я с такими девушками общаться, мне чуть постарше нужны...

— А как ты с ними общаешься, Стас? А в гости ты их приглашаешь? А сладкие палочки ты им даешь?

Тут уже не выдержал и заржал Лямой.

— Дает, малышка! Укладывает их в кроватку, гладит по головке и дает сладкий корешок. Но тебе еще слишком рано об этом мечтать. Иди, побегай с ребятнёй. А я с нашим гостем пока поговорю. Иди-иди... Да, букса можешь взять. Он тоже хочет побегать.

Проводив глазами лающий и визжащий от радости смерч, унесшийся к другим детям, глава рода заботливо посмотрел на своих женщин, муравьями таскающих из багажного отделения "Мула" поселковые покупки по шалашам и занимающихся прочими нужными и никогда не кончающимися женскими делами.

— Когда планируешь следующий выход в лес, Стас?

— Не знаю, Лямой. Еще не думал. Отдохну вот немного, да и буксом заняться надо. Отмыть его, приучить к месту, имя дать. А чего спрашиваешь?

— Да видишь ли, в чем тут дело... Я всё про сгинувшего хозяина букса думаю... Поиск ничего не дал, но фактически награду за находку Унылого никто ведь не отменил. Он на научной станции проводником подрабатывал, они и объявили деньги за розыск. Ты же сам слышал — наемники из планетарной охраны аж шаттл на поиски давали. Только без толку все это... Он на пару дней всего уходил, в горы, как сам говорил. Значит — где-то совсем рядом. Полдня туда, день на месте, полдня обратно. А давай смотаемся на Лысый пик. Я поищу следы, а ты на скальных баранов поохотишься? Мясо у них — у-у-у! Вкуснятина! Тебе баран с рогами, а мне премия. Ты как, Стас?

Я пожал плечами.

— А давай сходим. В горах я еще не охотился. А луассы там случаем не будет, старче? А то одной встречи с ней мне за глаза хватило.

— Не будет, не будет, — проскрипел Лямой. — Давай, грузи свое медовое дерево, мой руки и пошли к костру. Кушать пора. Зови своего букса, мослы будет глодать...

* * *

На следующее утро я за шкирку отнес щенка со своей кровати на приготовленное для него из старого одеяла место. Малыш пах дорогим шампунем и, тоненько поскуливая, виновато отворачивал мордочку. Но особого раскаяния за тот факт, что всю ночь спал на хозяйской кровати, я у него не заметил. Очутившись на сложенном солдатском одеяле, он тут же вскочил, задрал хвостик, протрусил к входной двери и, обернувшись ко мне честнейшей мордой аристократически воспитанного домашнего зверя, радостно гавкнул и сразу напрудил у порога лужу. Я не успел. Бросился, как вратарь за мячом в девятку, но не успел. Начинали сбываться самые жуткие предсказания. Надо в двери дверцу вырезать для него что ли... Пошел за тряпкой. Щен с радостным тявканьем гонял по двору бабочек. Нам предстоял тяжелый разговор.

— Вот что, малёк... Как бы тебя назвать, дорогой ты мой... Самородок? Брильянт? Не, на язык не ложится. — Щенок, задрав ухо, с тёплой улыбкой смотрел на меня. — Будешь Баксом, парняга! И на твою родовую фамилию похоже, и вообще... Коротко и энергично — Бакс! Ну, не Тугриком же тебя называть?

Бакс поднял другое ухо и поощрительно тявкнул.

— Что я хочу сказать, Бакс? Мы с тобой мужчины, можно сказать — самцы! — Щенок возбужденно переступил передними лапками. — Лямой очень тебя хвалил, говорил, ты на редкость умный зверь.

Простодушному Баксу очень понравилась лесть. Он возбужденно заскулил и крутанулся вокруг себя.

— Так вот. Давай договоримся, что все свои дела ты делаешь во дворе. Двор большой. Я тебе сейчас накидаю песка во-о-н туда, за угол сараюшки. Там ты хм-м... и злодействуй, парень. Я ведь не делаю лужи посередь зала? Хотя, после самогона в "Окраине", иной раз он прямо так и просится наружу... Я хожу вон туда. — Махнул я рукой в сторону сортира. — Того же я ожидаю и от тебя, Бакс. А на выходе, на охоте, как говорится — "и под каждым ей кустом был готов и стол, и дом, и..." хм-м... биотуалет был готов, одним словом. Уяснил? Ну вот и чудно! Сейчас давай позавтракаем и будем собираться на первую твою охоту за горными баранами. Ты любишь горных баранов, Бакс?

Щенок решительно тявкнул. Судя по его настрою, он любил всех. Включая африканского носорога и дикого буйвола из мультика "Маугли".

* * *

Горы красивы. Даже такие старые, как Лысый пик. Серые, сглаженные временем скальные массивы эффектно смотрелись на фоне зеленого леса, затопившего весь задний план распахнувшейся перед нами картины.

— Поднимись немного... Так, хватит. Теперь иди потихоньку туда южнее, вдоль гребня иди, ага, вот так. Иди, иди... А я посмотрю... — Лямой уставился вперед, соображая, где ему вылезать на поиски пропавшего охотника. Или подбирая лёжку для меня. Я неторопливо вёл "Мула" на высоте метров в восемьсот, вдоль скальной гряды, наслаждаясь чудесным горным воздухом и роскошными туристическими видами.

— А, Бакс? Как тебе на первой охоте?

Щенок возбужденно повизгивал, во всю виляя хвостом, да так, что вся его корма ходуном ходила из стороны в сторону. На охоте ему явно нравилось, но хотелось скорее на землю, побегать, понюхать. Возможно — задрать заднюю лапку, не знаю...

— Стас, давай поднимайся. Попробуем перевалить на ту сторону скал. Здесь баранов нет.

Ну нет, так нет. Я особо не расстроюсь. Свое удовольствие я уже получил. Коротко глянул на щенка. А вот ему явно маловато будет. Баксу надо по полной программе выдать, чтобы надолго запомнилось, чтобы выложился на все сто и спал потом без задних ног. Я плавно потянул штурвал, набирая высоту. На тысяче трёхстах метрах нырнул в расщелину и перешел на другую сторону перевала. Местное солнце спряталось за облаками, и тут вдруг сразу потемнело и стало как-то зябко.

— Стас, стой! — Я тут же завис в воздухе. По лежащему ниже нас склону ударили тугие воздушные струи и начали трепать и расчесывать высокую, сочную траву. Бакс возбужденно тявкнул.

— Видишь километрах в двух осыпь? Туда не лезь, там опасно. А сразу за осыпью — два останца торчат, видишь? Так вот, если ничего не изменилось, где-то там, рядом с дальним останцом, выход небольшого солончака. Ничего там особенного нет, размечтался он, — просто кусок солёной земли. К соли наверняка бараны придут. Или еще кто. Ты там полежи в засаде несколько часов, может, и возьмёшь кого. Только сам не лазь за тушей. Дождешься меня. Я к твоей лежке сам приду, часа через три-четыре. А высадишь меня во-о-н там, где тень от облаков лежит. Только туда лети с другой стороны Лысого пика, чтобы баранов не спугнуть.

Лямой показал рукой на скалы и постучал пальцем по точке на дисплее маршрутизатора на панели приборов. Я согласно кивнул и молча завалил "Мула" в разворот.

Так и сделали. Высадил поисковика-спасателя на его маршрут, сам вернулся, притер атмосферник на крошечную площадку с неприятным уклоном, подложил под посадочную лыжу пару камней, чтобы не скользнула на траве, высвистал довольного Бакса, зарядил винтовку, поставил её на предохранитель и неторопливо побрел к выбранной лёжке. Бакс сразу куда-то увеялся и пропал из вида, но я за него не переживал особо — умный зверь, не пропадет.

Пока шел до осыпи, наслаждался видами, воздухом и тишиной. На правую ушную раковину, правда, постоянно давил ветер, но его шепот окружающего меня безмолвия не портил, а только оттенял и подчеркивал разлившуюся вокруг тишину. Наконец я добрался до присмотренного на ходу места. Скинул небольшой ранец, вынул и разложил пенку, достал термос, пакет с бутербродами. Включил функцию "Хамелеон" у комбеза и залег с биноклем. До начала осыпи было метров семьдесят, до дальнего останца и трёхсот не набиралось. В горах есть свои правила стрельбы. Не сказать, что очень уж сложные, но есть. В первую очередь нужно досконально знать свое оружие и особенности боеприпасов. Я знал. А в остальном... Можно так кратко и просто сформулировать — стреляешь вверх — целься выше, стреляешь вниз — целься ниже. Это работает для пули со скоростью около 1000 м/с и больше, на дальностях свыше 500 метров и угле более 30 градусов. А вообще-то нужно конкретным патроном пробовать на разных углах и расстояниях. База "Снайпер" говорит, что при стрельбе вверх или вниз на расстоянии метров в шестьсот, под углом градусов шестьдесят, отклонение пули от точки прицеливания будет не более пятнадцати-восемнадцати сантиметров. Уверен в своей винтовке, патронах и правильно определенной дистанции — тогда все просто, если цель — человек. Целишься вверх — стреляй в голову, вниз — по пряжке ремня. Попадешь в центр груди. Речь о попадании при стрельбе в горах, да еще на таком расстоянии, в спичечный коробок, пивную банку или в линзу вражеского оптического прицела ведут только болтуны.