В небе только девушки! И...я.

Через пятнадцать минут попали в буйные руки летчиков, которые качали оба экипажа. И когда вечером показывали 'фильмы', никто из них уже не смеялся, все поняли, что для них этот вылет кончился бы так же, как для экипажа 'Юнкерса'. Нельзя недооценивать противника и упускать его из виду. Пока это подводит только немцев, но ничто не вечно под луной. Парни тяжело дышали — весь их почти двухлетний военный опыт просто кричал о том, что это опасно, очень опасно. Они привыкли к боям, к перегрузкам, но мысль о том, что у противника тоже могут появиться такие возможности, покоя им не давала. В зале зажегся свет. Лес рук, причем, молчаливый.

— Сразу отвечаю на самый главный вопрос: у фрицев ничего подобного нет. Уйти от атаки можно, но требуется наблюдать за противником, и не запускать его в мертвые зоны. Кто хотел узнать об этом, можете опустить руки. И главное: ближе к лету, немцы на нашем участке пойдут в свой последний бой. Мои 'Бабки-Ежки' будут с Вами. Полк, по приказу Верховного, комплектуется и пополняется. И, через 25 минут, мы покажем вторую часть нашего показательного наступления. Сейчас две машины идут, чтобы атаковать мост на полигоне.

— Ночью?

— Конечно, это позволяет с минимальными потерями делать это. Пройдемте!

Все вышли из клуба, перешли через железную дорогу в северо-восточной части аэродрома. Там, за небольшой рощицей начинался полигон завода, где пристреливали оружие 'Илы'. У небольшого песчаного холма положили два пролета железного моста. Кто-то, очень слухастый, уловил шум винтов и двигателей машины, идущей на большой высоте. Принялись высматривать, машина шумела довольно громко и меняла звук. И тут сработал ФОТАБ. Пока все промаргивались, зажглась САБ-250, выбрасывая из себя новые и новые осветители, потом раздался сильный рев мотора уже за нашей спиной, и через несколько секунд грохнули взрывы. А по радио неслось, голосом лучшей солистки Брянского фронта, командира бывшей 589-й ОРБАЭ, Тамары Иванищевой:

Растяни меха гармошка

Эх, играй, наяривай!

Хохотушки, бабка — ёжка,

Пой, не разговаривай!

Я была навеселе,

И летала на 'метле',

Хоть сама не верю я

В эти суеверия!

С придыханием, повторениями и невероятно высоким голосом. Затем сухо и ДОСТОЙНО!:

— Клен, я-метла-четыре, цель поражена, в наборе! Прошу добро на посадку!

— Все, концерт окончен, цель поражена. — при свете САБа было видно, что оба пролета переломлены посередине.

— Мне кажется, товарищ Сталин, что это приглашение напрямую связано с недавним посещением нашей дивизии генералом Арнольдом. Не знаю, как сейчас, но раньше он возглавлял направление самолетостроения в американской армии. Скорее всего, меня включили в список совсем недавно. Так?

— Так, об этом заговорили неделю назад.

— В этом случае, мне лучше не ехать. Пусть едет Раскова, как бывший начПО дивизии.

— Я ожидал от Вас примерно такого ответа, но, не сказать об этом предложении я не мог. Раскова — нет, не поедет. Списки утверждают очень влиятельные люди в Америке. А так, мы устроим Вам встречу с американской стороной, и Вы сами скажете о том, что обстоятельства не позволяют Вам выехать в Америку. Ну, и, теперь о главном. Вы опробовали новый истребитель 'И-185'? Мне передали, что комбинированный прицел на нем разработан с Вашей помощью.

— Нет, товарищ Сталин, я на нем не летала. Рекомендацию поставить на него прицел ПБП-1 и совместить его с АСП-1, я, действительно, давала, но лично участия в разработке не принимала. Даже не в курсе: получилось ли что-нибудь или нет.

— Получилось, и летчики очень хвалят эту машину и обзор из нее. Как и сам гиростабилизированный прицел с вычислителем. Товарищ Лаврентьев закончил свои разработки, и всеракурсный вычислитель уже стоит на потоке в Уфе и Ленинграде. Он мне сказал, что в Ваших письмах было упоминание о том, что с его помощью можно централизованно управлять оборонительным оружием бомбардировщика.

— И наступательным, тоже. Для повышения точности горизонтального бомбометания.

— Да, товарищ Лаврентьев заканчивает работу над бомбардировочным прицелом ОПБ-11Р, совмещенным с РЛС 'Кобальт'. Мы объявили конкурс на создание дальнего бомбардировщика, способного достигнуть Америки и вернуться обратно. По некоторым сведениям, там готовят новое оружие, сверхмощную бомбу, с помощью которой американцы хотят запугать весь мир. Сведения получены из очень надежных источников, и соответствующая программа развернута и у нас. Понимая угрозу, которую несет Советскому Союзу излишняя милитаризация Америки, мы решили иметь на вооружении Красной Армии машины, способные достигнуть Америки, пусть даже, с аэродромов подскока. Кроме того, товарищ Метлицкая, требуется самолет-истребитель сопровождения, способный летать на большие расстояния, и тем не менее вести бой с обычными машинами.

— Товарищ Сталин, достичь Америки и вернуться можно, но для этого требуются 'летающие танкеры'. Кроме самого бомбардировщика, должны быть машины, обладающие такой же скоростью, но вместо бомб, они должны брать топливо, и передавать его в воздухе.

— А как это сделать?

— Проще всего: из крыла в крыло. Бомбардировщик выпускает из крыла заправочный шланг, и идет на автопилоте, танкер подходит, крылом ловит шланг, и проходит чуть вперед, шланг поворачивается, и соединяется с отверстием в крыле танкера. После соединения, танкер начинает передачу топлива. Затем приотстает, заправочная головка проворачивается, и появляется возможность освободиться от шланга.

— Мне говорили, что танкеру эти маневры будет делать тяжело, что летчик бомбардировщика должен выполнять эти маневры.

— Ни в коем случае! Обучить 50-100 летчиков выполнять эти маневры проще, чем всех летчиков заставлять делать такую работу.

— Нам бы хотелось, чтобы Вы курировали работы по созданию такой машины. И бомбардировщика, и танкера, и самолета сопровождения. Насколько я понимаю, он, тоже, должен иметь возможность дозаправляться в воздухе.

— Это было бы идеально, если бы его конструкция позволяла это делать, но, в этом случае, маневры по заправке должен делать истребитель. И, товарищ Сталин, поршневые двигатели подошли вплотную к своему пределу мощности. Чтобы не отстать, требуется развивать турбореактивные двигатели. Был такой конструктор Люлька в Ленинграде, он предлагал сделать такой двигатель двухконтурным, мне кажется, что эта конструкция имеет самую большую вероятность добиться успеха, так как позволяет уверенно охлаждать поверхности камеры сгорания, турбины и сопла.

— Люлька? — Сталин пролистал блокнот, — Он сейчас на тридцать шестом заводе в Новосибирске, недавно писал мне письмо об этом. Вам он тоже писал?

— Я же не товарищ Сталин! — улыбнулся я, — Нет, товарищ Люлька мне не писал, я просто знаю этот патент.

— Понятно! — ответил Сталин, делая отметку в блокноте. — Тогда, мы попробуем соединить Вас с ним. Еще один вопрос остается. Это касается конструкторского бюро товарища Поликарпова. Он сильно болеет, а вам понадобятся конструкторы. Мы официально передадим это бюро Вам. Тем более, что вы — соседи. Так что, Александра Петровна, заняться И-185 Вам, все-таки, придется.

Разговор он провел блестяще! У меня не было ни малейшей возможности вывернуться, отбрехаться от его предложения. Так как вел себя тихо и без обычных 'закидонов', то вышел я из кабинета, держа в руках генеральские погоны. В тот же день получил вторую звезду Соц. Труда, за 'метлу' и БРЛО, и третью ГСС по итогам весенне-летних операций. В общем, обласкан и наделен, с дивизии меня, правда, сняли. Да еще столкнули с Новиковым, назначив Представителем Ставки при НКАП. Любит товарищ Сталин создавать конфликтные ситуации в коллективах. Мне выделили неплохой домик недалеко от ВДНХ, в лесочке. Он обнесен забором, и его охраняет НКВД, что-то вроде тюрьмы, но жутко комфортабельной. Езжу я теперь на 'Паккарде' бронированном, после подписания соответствующих бумаг и задушевной беседы с самим 'лучшим менеджером Сталина', которому я не сильно понравился, и он сделал мне замечание по поводу моей прически.

— Строго по уставу, товарищ Генеральный Комиссар.

— Женщина должна напоминать женщину, во всех случаях жизни.

— Я — не женщина, я — летчик. Как говорят, самый результативный ас объединенных наций.

— 'А девкой был бы краше!' — ответил он мне словами из спектакля ЦТКА, и познакомил меня с теоретическими параметрами будущей РДС. Высказал, так сказать, требования заказчика.

— Предусмотреть требуется множество факторов. Товарищ Флеров говорит, что в момент взрыва можно ожидать мощного светового излучения, действия ударной волны и проникающего излучения. Необходимо, чтобы самолет находился как можно дальше от точки взрыва.

— В этом случае, нужна парашютная система, но, боюсь, что прочности материалов не хватит, чтобы держать такой вес. Американцы перед войной выпустили нейлон, они из него сейчас парашюты делают. Вместе с 'Лайтнингом' присылали. Надо бы этот материал и самим научиться делать. У них даже привязные ремни из него делаются. Очень прочный материал.

— Это — хорошее предложение. Чувствуется, товарищ генерал-майор, что хватка у Вас есть! — улыбнулся, наконец, Берия. Расставались уже не так сухо, как встретились. Видимо, мое назначение на эту должность прошло без него, потому, что принял он меня очень настороженно, поначалу. Или манера вести диалог у него такая.

После этой встречи поехал на Чкаловский аэродром и вылетел в Воронеж, поздравлять майора Покрышкина с новой должностью: командира дивизии РСВГК. Вез ему и новые погоны. Теперь он — подполковник. Но, тоже долго носить не придется. По новому штату должность — генерал-майорская. Собственно, Сталин не стал возражать против назначения его на эту должность, хотя ВВС предлагали на эту должность полковника Василия Сталина. Но, сам ИВС утвердил Сашу.

Как смог объяснил ситуацию, что работать я буду здесь, наблюдать за работой дивизии и ПАРМа буду постоянно, но, теперь отвечаю за новые разработки в ВВС и в его вооружении, поэтому, золоченая клетка у меня крепкая. С собой оставлю только свой экипаж, но Настя, если хочет, может оставаться в полку. Это не сильно входило в планы Насти, они у нее были в основном матримониальные. Война идет к ожидаемому концу, и она думает сейчас больше о себе. Эгоистка. Свою карьеру она сделала: майор и шесть орденов. Поэтому она сказала, что останется в Воронеже и в экипаже, а вот Анечка ушла в экипаж нового комдива. В принципе, стрелок не сильно нужен для полетов в тылу. Инженер-майор Песков, наш любимый и бессменный Иваныч, хотел остаться в полку, но я не разрешил, он мне самому нужен на доводках. Состоялся разговор и с Сашей, разговор, кстати, не самый простой. Дело было уже довольно поздней ночью, Саша курил, поэтому стояли на крыльце дома. Он достаточно сдержанно отнесся к своему назначению, и очень жалел о том, что времени поучиться у меня командовать дивизией, было слишком мало.

— Я так и думал, что Вас скоро заберут, особенно после событий с американцем. И вообще, у Вас очень многому можно поучиться, единственное, что для меня остается полной загадкой, где Вы, Александра Петровна, научились так летать. Мы с Вами, по бумагам, учились у одного инструктора в Каче, я — на полтора года позже, и ускоренно. И совершенно разные почерки. Так не бывает. Впрочем, большого значения это не имеет. Жаль, что все так быстро кончилось.

— В общем-то, не кончилось, Саша, все только начинается. Начштаба, Артюшин, товарищ опытный, с планированием у него поставлено хорошо. Главное внимание удели обучению, если что, в любой момент обращайся, где найти — знаешь. Ну и на переформировках обязательно буду помогать.

— Я не думаю, что у Вас хватит времени на это. Грустно мне чего-то.

— Ой, Саша, бывало и похуже в нашей жизни. Не вешай нос! Сам посмотри: дважды Герой, подполковник и комдив, и все за пять месяцев.

— За четыре. Именно это меня и беспокоит. Высоко взлетишь — больнее падать.

— Саша, ты — летчик. У нас: низко — это плохо, а высота — это наше спасение.

— Если кислород не перекроют. Вам, кстати, тоже, следует быть осторожнее. Не всем нравится, что женщина успешнее и лучше воюет, чем мужчина. В полку, в 16-м, надо мной смеялись, что ухожу к бабе воевать. Гнусно пошутили, что под юбку лезу. Я тогда и принял решение срочно жениться, чтобы недомолвок не было. О порядках в Вашем полку я не знал, а слухи разные ходили.

— Не жалеешь?

— Нет, ни в малейшей степени. Быть 'бабкой-ежкой' мне понравилось! Очень эффективное и эффектное подразделение. Со своей спецификой. Это необходимо поддерживать, тем более что я теперь 'Метла-1'. Постараюсь все сохранить, в том числе, и дух.

— Ну, тогда держи список первоочередных целей. Это — становой хребет этой войны: экономика противника. Все примерно на пределе радиуса, но, армия сейчас двинется, и достаточно быстро. Только успевай отлавливать. Аккуратно, не рискуй, главное, чтобы все вернулись, а полет можно и повторить. Все, иди, Маша, наверное, заждалась.

— Она — дежурная сегодня. Ладно, спокойной ночи, пойду, проведаю госпиталь.

Я вернулся в Воронеж уже в августе, измочаленный необходимостью держать все под контролем и ежедневно отчитываться перед Верховным, настроение которого 'плавало' в зависимости от ситуации. Все шло слишком хорошо для нас. Но он, как никто, понимал, что мы выиграли в 'покер': бомбы у нас не было, наработано всего 5 килограммов плутония, а торпед РАТ было еще на один вылет эскадрильей. Реактивных двигателей делалось 6 ШТУК в день. Трех модификаций. Это был блеф. Но. Он сработал. В Берлин Сталин прилетел на новом реактивном 'специальном' самолете. Встреча в верхах началась с его осмотра всеми участниками: Рузвельтом, с помощниками, и Эшли, с такими же. Сказать 'союзникам' было нечего: обошли! Дни и ночи были насыщены работой по самое 'не хочу'. И вот — дома! Девятое августа, только прилетел, выгнал всех на три буквы, потому, что устал смертельно. Все встречи перенес на завтра. Прилег на кровать, и перебираю произошедшее за эти месяцы. Дома тихо. Сашка подключилась к воспоминаниям. Она тут уже вовсю умеет управлять самолетами, взлетать, садиться, пробовала говорить: получается нормально. В общем, ожила. И тут слышу: меня кто-то зовет по имени. Настойчиво, и руку мне гладит. А вокруг — никого. Тут Сашка:

— Ты чего задергался?

— Меня кто-то зовет.

— Если зовет, значит — я.

— Тебя я 'слышу' отдельно, а это идет по звуковому каналу, и ощущаю касания по руке, а никого рядом нет. Шиза какая-то!

— Олежек! Иногда требуется доказывать любимому человеку, что ты сможешь. Все сможешь. Я поставила себе задачу найти тебя в будущем, и увидеть человека, которого я люблю. Если ты меня слышишь, там, отзовись, и ты вернешься в то время, из которого пришел ко мне. Мне хочется, чтобы ты увидел, как это у меня получилось. Иди. И помни, что я тебя люблю.

И я попытался открыть глаза. Получилось! Высокий потолок, натяжной, люминесцентные лампы по краям за ним дают рассеянный свет. Но, даже такой мягкий свет режет глаза, сильно болит голова, и мириады мыслей проносятся в мозгу, как будто напротив 'неправильных мыслей', или воспоминаний, кто-то ставит значок: не читать! Я — не один! Рядом сидит старая и очень красивая женщина, удивительно красивая в своей увядающей красоте. У нее большие 'брыли', много морщин, шея вся покрыта ими. Явно, она получила эти морщины не в салонах красоты. Лицо абсолютно знакомое: Сашка, только седая, как лунь. И даже прическа — моя. Короткая, но, седая. Попытался помотать головой, чтобы облегчить боль.