Взрыв гранаты убил всех в доме и оглушил охранника на улице. Пораженные такой картиной, нападающие селяне замерли на своих местах, но уже через несколько секунд, подгоняемые злыми окриками Пети, Аркадия и самого Корнева, нехотя двинулись вперед.
Эдуарда и Аркадия Корнев застал согнувшимися над ребенком.
— Что там? — выкрикнул Корнев, подбегая к ним.
— Все в порядке, — сын повернулся к нему. — Цел Пашка!
— Точно? — Корнев уже отстранял законного отца, хватая внука на руки. — Ты как, Павел? Ничего не болит? — дед старательно ощупал внука. Никаких липких пятен на одежде мальчика не было. — Все нормально?!
Мальчишка лишь молча кивнул.
— А классно я, дед, сделал? — было видно, что мальчика распирает чувство гордости за успешно выполненную задачу. — Громко бахнуло!
— Да уж, бахнуло, — Корнев отпустил внука, одновременно выпрямляясь: — Ладно, мужики, пошли, надо торопиться, пока эти ублюдки не очухались! — крикнул он остальным членам отряда, подбегавшим следом за ним. В доме с охраной оказалось два трупа, оглушенного застрелили в затылок. Корнев, оставив двоих бойцов, распорядился обыскать трупы, изъять оружие, а затем догонять основной отряд.
Дом с двойным забором им удалось окружить довольно быстро. Никто больше не стрелял в них, не было никаких засад или ловушек. Преодолев первую линию забора, Корнев вместе с отрядом вошел во внутренний двор. Пространство перед домом было заставлено бочками, кубами сложенного кирпича, досками, за которыми, рассредоточившись, укрылись нападающие. Сам же Корнев, демонстрируя личную отвагу, остановился прямо напротив входных дверей. В доме, где должен был прятаться главный бандит округи, было тихо, ничто не выдавало присутствия в нем кого бы то ни было.
Корнева такая тишина не устраивала, он знал, просто чувствовал, что внутри прячется его последний противник. Это он так долго мешал Корневу и его поселку нормально жить. Именно он строил козни, подсылал своих уголовников, пытаясь отравить жизнь его общине. Но сегодня Корнев был намерен покончить с этой язвой окончательно.
— Евсеевич, сука, выходи! Я знаю, что ты там! Выходи, или мы сожжем твой гадюшник к чертовой матери! — Корнев напрягал голос изо всех сил, стараясь придать ему максимум угрозы. — Выходи подобру! Я обещаю тебе полную неприкосновенность! Выходи, или мы здесь все спалим!
В это время половина его отряда уже разбрелась по пустому бандитскому хутору в поисках различных трофеев, в первую очередь, любых горючих материалов, остальные начинали осаду крепости Евсеевича. Ответа на свое воззвание Корнев не получил, чувствуя себя глупо, он прокричал то же самое в различных вариациях еще несколько раз, но в ответ — снова тишина. Начинались длительные часы напряженного ожидания. Что мог выкинуть предводитель разбойников в своем последнем пристанище, Корнев мог только догадываться. Он сосредоточенно вслушивался в тишину, продолжая в уме прикидывать варианты развития событий, и поглядывал на часы.
Шел четвертый час осады. Внезапно до слуха осаждавших донеслись хлопки, раздающиеся определенно в доме. Корнев лишь недоумевающе посмотрел на своего ближайшего соратника. У того была такая же гримаса, к которой еще добавилось красноречивое пожимание плечами.
— Бля, что там происходит нах?!.. — Корнев замер, одновременно напрягая слух. В помещении снова хлопнуло несколько раз, стали слышны приглушенные толстыми стенами стоны, обрывки криков. — У них там чего, революция происходит? — Корнев все больше путался в происходящем.
Наконец все затихло. Возле двери стали отчетливо слышны скребущие звуки, все бойцы отряда Корнева крепче сжали свое оружие. Дверь скрипнула прочным засовом, а затем немного приоткрылась. Корнев вместе с остальными уже держал ее на прицеле, готовый изрешетить любого, кто из нее выйдет. Напряжение, равно как и ожидание, затягивалось. Корнев почувствовал, что, несмотря на холод, у него вспотела спина, а руки, сжимающие автомат, сделались липкими.
— Не стреляйте, — раздался приглушенный голос, — я выхожу, только не стреляйте.
Прежде чем Корнев успел подтвердить вслух свои намерения, дверь открылась, представив взглядам изумленных комбатантов Корнева худого высокого человека в грязной, сильно изорванной одежде, со спутанными волосами и жидкой бороденкой. Он стоял, сильно сутулясь, подняв руки вверх.
Корнев хотел махнуть рукой, давая знак своим подчиненным, чтобы они прошли вперед, формируя охранное оцепление и, возможно, заглянули в прихожую дома, но затем вспомнил, что никто из его подельников не будет выполнять его приказы ценой собственной жизни, поэтому сам прошел вперед, держа незнакомца на прицеле.
— Ты кто такой? — Корнев задал вопрос человеку на пороге. — Где Евсеевич?
— Там, — мужчина медленно опустил руки с багровыми рубцами на запястьях, указав в сторону темного коридора, уводившего в глубину дома, а затем слабо ее уронил. — Вместе со своими крысами. Меня зовут Александр Зборщенко.
— Что случилось? — Корнев все еще держал грязного худого оборванца на мушке, готовый в любую секунду отпрыгнуть в сторону, одновременно стреляя в черный прямоугольник двери не целясь. — Они чего, мертвые? Кто их убил?
— Да, мертвые, — кивнул головой мужчина. — Убили их мы, — он без разрешения сделал один медленный шаг вперед, и, заметив, как все напряглись, добавил: "Я присяду с вашего позволения, очень ноги устали".
— Кто это "вы"? — Корнев начинал понемногу расслабляться — время шло, по ним никто не стрелял. Этот малый не был похож на уголовника, по крайней мере, на его практически голом теле Корнев не смог рассмотреть ни одной блатной татуировки. — Что, все мертвые?
— По ходу, только я остался, — пожал плечами Александр Зборщенко. Он сидел, сгорбив спину, положив руки на колени и уставившись в землю. Своим видом он напоминал узника подземной каторги с пожизненным сроком. — У этой суки Евсеевича в этой чертовой хате был подвал на два этажа. В верхнем он держал припасы, оружие да всякую всячину. В полу был тяжелый люк, а под ним еще один погреб с цепями. Там он держал для выкупа разных невольников, вот и меня в том числе. Хотя, зачем я был ему нужен, даже не знаю: все, кто мог за меня что-то заплатить, давно погибли. Нас там четверо сейчас сидело. Евсеевич приказал нас достать, хотел, видимо, чтоб мы ему помогли вынести через подземный ход его награбленное добро. Все бегал с пулеметом да кричал, что его шестерки из-за своих елдаков все дело угробили. Все бабам сдали, а через них — Корневу. — Он поднял глаза на председателя:
— Корнев, вероятно, это вы?
— Может я, а, может, нет. А что за черный ход еще такой? — Корнева этот рассказ занимал все больше. Остальные бойцы, позабыв о недавнем напряженном конфликте, сгрудились возле чудом уцелевшего пленника.
— Да у них там был подземный ход, его вырыли такие же невольники, как я. Рыли долго, хоть он небольшой совсем, до ближайшего дома. Копали, крепили еще с прошлого года. Сколько там подохло, не знаю. Не меньше дюжины точно. Кормил плохо, бил постоянно.
— Рассказываешь ты складно, только мы люди не особо доверчивые: придется тебе доказать свои слова, — Корнев немного опустил оружие. — Волоки сюда трупы всех, кто там есть, да раскладывай здесь перед крыльцом. Будем считать.
— Ладно. Их там трое было, нас четверо. Правда, с ними был один старик дряхлый. Мы поняли, видно, дело идет к концу — решили они нас кончать. В общем, улучив момент, мы бросились на них с веревками, которыми были связаны. Начали их душить — они в ответ стрелять. Хорошо, Евсеевич не успел ленту в пулемет зарядить, а то бы к вам уже никто не вышел, всех бы рикошетом посекло. Там, в комнатушке той, тесно было.
Короче, посчастливилось уцелеть только мне, — Зборщенко продолжил свой рассказ, не глядя ни на кого. — Видать, иного пути мне доказать свои слова нету. Тогда приступим к оформлению.
Со вздохом он поднялся на ноги и сильно сутулясь направился в дом. Его не было довольно долго. Пока он отсутствовал, к отряду возле дома Евсеевича подтянулись поисковые пары, неся в руках пластиковые бутылки с керосином, найденные в соседнем доме. Но Корнев в двух словах объяснил "следопытам", что надобность в нем отпала. Теперь отряд, окружив полукругом ступени дома, принялся ждать Зборщенко.
Наконец кряхтя, он снова показался в двери, волоча за ноги первый труп — тело атамана Евсеевича. На шее мертвого разбойника была глубокая красно-синяя канавка от веревки, сжатой человеком в последнем отчаянном спазме борьбы за жизнь. Наверное, таким усилием голову можно было и просто оторвать, как выдернуть качан капусты из мягкого чернозема на грядке.
— Извините, что так долго. Пришлось распутывать веревки, там все так перевернуто, с первого раза не разобрать, — Зборщенко скатил тело по ступеням крыльца во двор. Корнев не без отвращения посмотрел на серое мертвое лицо Евсеевича с выпученными от чудовищной боли глазами.
— Крепко ему, собаке, досталось, — прицокнул языком Петя.
— Ладно, давай поживее с этим покончим. Тащи остальных, — Корнев отошел от крыльца, давая новые указания: — Ребята, отволоките его в угол двора, там будем складывать.
Зборщенко вытаскивал трупы на крыльцо, откуда их забирали бойцы отряда Корнева. Трупы были ужасны. Тела бандитов, равно как и их жертв, были сильно изувечены, с застывшими на синюшных лицах посмертными масками боли и ужаса, остекленевшими выпученными глазами, вывалившимися языками, сплошь залитые кровью — своей и чужой. Последний бунт закончился весьма трагично для большинства его участников. Наконец Зборщенко вытащил последнее тело — это был труп старика с неестественно вывернутой тонкой бледной шеей, на которой были заметны белые волоски щетины и деформированный кадык.
— Все, это последний, — Зборщенко разогнул спину, вытирая тыльной стороной ладони обильный пот. — А то я уж думал, рассудком там тронусь.
Он нашел взглядом Корнева, после чего внимательно посмотрел ему в глаза.
— Я могу показать вам, где они хранили всякое добро, — он не походил на обреченного, пытающегося любыми способами выбить себе помилование у палачей. Даже наоборот, был доброжелательным и полным собственного достоинства.
— Спасибо, мы сами найдем, — покачал головой старший Корнев. — Аркадий, возьми шестерых да осмотритесь там, что к чему.
Сын, коротко кивнув, первым зашел в дом, держа впереди автомат.
— Вот и славно, я хотя бы минуту передохну. Умаялся, сил нет! — Зборщенко снова сел на бетонное крыльцо, попросив у ближайшего мужчины сигарету. Тот, помявшись секунду, все же дал самодельную сигарету, следом протянув свой тлеющий окурок. Большинство бойцов оставшейся с Корневым части отряда были заняты поиском брезента или каких-либо тряпок, чтобы накрыть трупы.
— А здесь ты откуда взялся? — Корнев, ожидая возвращения сына из дома, повернулся к Зборщенко.
— Я был председателем поселкового совета села Червоный Жовтень, отсюда на юго-запад километров сорок. Харчи у нас кончились еще в середине зимы, для пополнения запасов, так сказать, стали бродить по округе. До нас доходили слухи о большом богатом селе на восток от нас. Наверное, имелось в виду ваше. Но мои охотники за него приняли хутор Евсеевича. Мы снарядили делегацию. Предложить нам было особо нечего, потому как и не было ничего. Но мы были готовы честно работать, у нас много народу трудового... было, — Зборщенко, сделав последнюю затяжку, бросил окурок себе под ноги, а дым выпустил с глубоким выдохом. Корнев продолжал слушать, внимательно разглядывая собеседника. — Я решил возглавить делегацию. Евсеевич, прикинувшись председателем, расспросил нас, откуда мы, сколько людей. На мой вопрос, почему у него так мало людей, сказал, будто все на работе. Короче, выведал он у меня всю информацию. Сказал потом, мы тут посовещаемся, к вам гонца пришлем с решением. Мы хотели уже попрощаться, а он предложил по стакану выпить за успех. Видно, в пойле его чего-то было, я потерял сознание почти сразу. Когда очнулся, был уже в погребе этом. Он меня долго пытал, бил, спрашивал, есть ли у меня золото, дочки там или жена молодая, может еще чего. Остальные мои земляки из делегации в течение очень короткого времени исчезли без следа. Правда, через некоторое время в погреб спустили нескольких баб из нашего поселка. Они были сильно побиты, плакали все время. Сказали, ночью на них напали какие-то люди. По одному из дома вытаскивали, затем связывали веревками, бросая на улице. Так всю мою громаду и переловили. Не знаю, на кой они ему сдались? Работорговля снова, что ли? Я как мог их успокаивал. Говорил, все будет хорошо, хотя сам ни фига не верил, готовился к полной жопе. И бабы мои тоже быстро исчезли в неизвестном мне направлении. Вот так!
— А эти бедолаги? — Корнев кивнул в сторону трупов.
— Не, я этих не знаю, мы почти не разговаривали. Больше ждали чего-то, вот и дождались, значит, — Зборщенко снова вздохнул.
Корнева вряд ли могла пронять такая история, за последнее время он слышал и покруче. Например, как в самом начале заварухи в городе Свердловске, городе областного значения, расположенном относительно недалеко от их поселка, за одну ночь исчезло целое женское общежитие молодых преподавателей. Никто их так и не нашел, впрочем, и искать-то особо не пытался. А тут какое-то глухое село исчезло. Пока это не коснулось самого Корнева, ему все эти драмы были малоинтересны.
Из дома послышались звуки шагов, вслед за ними на крыльцо вышел Аркадий.
— Сумрачно там, да к тому же грязно, кровища везде, будто стадо свиней резали, — Аркадий вытер руки о штаны. — Но надо сказать, добра там тоже немало.
За его спиной показался еще один боец отряда, он что-то передал в руки Аркадию. Что именно, Корнев рассмотреть не мог, пока сын закрывал своей спиной. Но это был длинный предмет, к тому же, видимо, довольно тяжелый, так как сын сильно согнул спину под его тяжестью.
— Ну, сын, чего там?! — выпалил Корнев. — Не томи!
— Вот! — гордо ответил сын, разворачиваясь к отцу, сжимая в руках ручной пулемет Калашникова. — Это тебе, отец, подарок от меня, — засмеялся Аркадий. — Пользуйся на здоровье! Там к нему еще лента на сто патронов. Мы только начали, но добра там!
— Ладно, надо найти еще брезента, все будем складывать во дворе, составим опись, — Корнев, осмотрев пулемет, вернул его сыну. — Поставь его аккуратно рядом с другим оружием.
Аркадий с помощникам довольно долго выносили всякий скарб, складывая его во дворе на целлофановую подстилку. Остальные получили задание: найти лопаты и похоронить девяти тел — шесть из дома Евсеевича и три из блокпоста, плюс провести обыск хутора, на всякий случай, чтобы не было неожиданностей. Внука Корнев отправил с известием о победе, а также с просьбой прислать всех свободных рабочих для переноса добра из дома бандитов и прочих мелких работ. Корнев рассчитывал до вечера покончить со всеми делами на хуторе Евсеевича, а затем убраться восвояси. Следовало найти еще двух хмырей, прятавшихся в ближайших лесах вместе с украденным скотом.
