Хроники Дебила. Свиток 3

...Сдается я достал мужика своей болтовней и употреблением множества незнакомых ему слов. И сейчас передо мной сидел не заботливый полковой лекарь, пытливый естествоиспытатель и добрый вивисектор, а грозный рыцарь-оуоо, сокрушивший своим копьем не один десяток противников куда покруче меня.

— Не-е, — испуганно проблеял я. — Не помогут. ...В смысле, — правдивее чем я уже есть, мне все равно не стать. ...Потому что я ни разу не солгал Величайшему оуоо Эуотоосику! Просто это ты меня не так понял, Я ведь еще так плохо знаю твой язык....

— Пожалуй плети могут помочь тебе с этим. — Он опять кивнул Асииааку, и я едва удержался на ногах, когда хлыст обжог мою спину.

— Все дело в том, — поспешно заверещал я. — Что в нашем и вашем языке, понятия несколько разные. У нас хохлов, — почти все хоть немножечко да обладают шаманскими способностями, такой уж мы народ! Даже такой простой работник копья и дубины как я, может приоткрыть дверцу между мирами, и пообщаться с духами, коли в этом будет насущная необходимость.

...Ведь вокруг нас мир сплошных демонов и нелюдей..., взять вон тех же псеглавцев, про которых я тебе рассказывал. Воины они конечно очень слабые, но могут такую порчу навести, что коли не будешь знать как от нее оборонится, в один миг лихоманка сожрет или чирей на жопе выскочит. ...Ну и конечно, воину необходимы знания для лечения болезней и ран! ...Нас этому учат, но только умения мои самые примитивные, — настоящие лекари-шаманы, знают намного-намного больше меня. ...Они даже иногда могут оживить человека, если тот умер совсем недавно. ...Или заменить ему сердце, или....( слов обозначающих другие органы я не знал, и смог лишь потыкать себя в разные места организма).... Ну короче, — всякий ливер, что внутри тела обитает.

— Зачем менять сердце? — Очень удивился Эуотоосик. — Ты опять лжешь?

— Клянусь тебе оуоо Эуотоосик. Посмотри сам. Посмотри в мои честные глаза! — Разве такой простой парнишка как я, сможет обмануть Великого оуоо Эуотоосика глубоко проникшего в мир тайн и духов?

...Он и правда поднялся с места, подошел поближе и внимательно заглянул мне в глаза. Чего он там почитал было непонятно. Но явно это не было чем-то уж совсем плохим, потому что убивать он меня не стал, а лишь кивнул, и велел продолжать, — "...Что там с сердцем?".

— Ну если сердце больное или слабое, — радостно начал вещать я, — то можно взять сердце донора.... В смысле, — вырезать его у врага, и поставить в грудь хорошему правильному человеку и заставить снова биться!

— А как же духи живущие внутри сердца? — Подозрительно глянул на меня коллега, — Как можно подселить чужой дух в тело другого человека и чтобы один из них при этом не умер или не обиделся?

-...Вот в этом и сила наших настоящих лекарей-шаманов. — Они умеют договариваться даже с такими духами. ...Клянусь тебе чем угодно, — я говорю чистую правду, — наши лекари так могут! А еще вылечивать самые серьезные раны и болезни. — (Надо сильно заинтересовать оппонента, на случай еще одного прокола). ...Я по сравнению с ними, что крохотный кузнечик рядом с верблюдом-оуоо.... — Ничтожная букашка!

...Возвращался я уже почти когда стемнело. Что не говори, а день выдался насыщенным и весьма волнительным. И что самое ужасное, — за весь день меня так никто и не удосужился покормить. Видать думали что я уже не жилец, и не хотели тратить харчи впустую.

В сочетании с убойной дозой обезболивающего корешка, прыжков через костер в состоянии транса, и продолжительного разговора с Эуотоосиком, во время которого я еще раза три огреб хлыстом по спине, — текущее состояние организма, можно было бы сравнить с неким, почти мифическим северным зверьком. ...В отличии от меня весьма упитанным, я бы даже сказал — "полным". Меня всего шатало и трясло, а свежеполученные удары хлыстом Асииаака, как раз вошли в фазу, когда ушедший из крови адреналин полностью уступает место боли. Боли, которая не позволяет уснуть даже такому измученному организму как у меня. ...Боли, по своей гадостности сравнимой разве что с просмотром индийской мелодрамы, где тянущиеся бесконечно убивающие нервную систему и мозг диалоги, взрываются мучительными вспышками-прострелами ужасающих песен и плясок.

...Я знаю о чем говорю. Помнится еще Там, в Москве, ухаживал я за одной девчонкой, поклонницей подобных фильмов. Поэтому высидел немало сеансов, наблюдая за трагической любовью какой-нибудь полнотелой красотки и ейного, пузатенько-усатенького хахеля. Жуть! Если бы не возможность размещения моей ладони где-то чуть повыше коленки своей спутницы, перспективы сеанса тисканья и поцелуев, следующего за пыткой кинематографом далекой экзотической страны, и маячащего светлым пятном в конце туннеля слабого шанса пойти дальше тисканья, — я бы обходил кинотеатры, с рекламой подобных фильмов за пару кварталов. (Я потом и обходил, еще долгое время).

...Это я все к тому, что и в сегодняшнем дне, не обошлось без кое-каких жизненных ништяков! — Разговор-допрос Эуотоосика, дал кое-какую информацию и мне. ...Когда тебя допрашивают, то по вопросам можно определить кое-что о интересах и информативности самого допрашивающего. — Эуотоосика сильно интересовала Великая Окраина, а главное, — народ который ее населяет.

Он заставил меня рассказывать множество подробностей о нашей жизни, обычаях, законах, и отраслях промышленности. ...Эх, где моя чудесная возможность врать все что взбредет в голову? — Нет, ясное дело что и сейчас я врал от всей души, (а куда мне было деваться), только врать надо было теперь очень осмотрительно. Пусть в аиотеекском я еще и не достиг полного совершенства, но и отнекаться полным незнанием,теперь не получалось, — если не лезть в философские дебри и стихосложение, — изъяснялся я на нем вполне достаточно хорошо.

...Как я уже давно понял, — чтобы грамотно врать, надо врать про то что знаешь. Поэтому в качестве образца для "Великой Окраины", я выбрал собственное представление о жизни древних славян, щедро сдобрил его суржиком и украинским колоритом, и скормил Эуотоосику. ...Разве что вместо картошки, на грядках у нас росли котлеты по-киевски, сало мы состругивали с мамонтов, а жрецы-лекари, оказывается умудрялись делать сверхсложные операции на своих капищах-госпиталях. (...Нужно ли объяснять что последняя тема особенно интересовала моего собеседника?). ...Впрочем его интересовали и другие вещи. — Вроде того, — умеем ли мы лить бронзу, и с какими образцами хохлятской промышленности я мог бы его ознакомить? ...Например, — сделан ли мой кинжал и амулеты в Великой Окраине?

Пришлось соврать, что все свое оружие я потерял во время бури. А то что было, — отобрал у какого-то мужика на берегу.... Вот разве что несколько неприметных украшений, еще напоминают мне о родных краях. Но остальные мол, это местная выделка, взятая в качестве добычи. После чего я продемонстрировал штуки три-четыре, наиболее необычных амулета из своей коллекции, включая ключи от московской квартиры, и рублевую монетку. А заодно скормил байку про имевшиеся у меня раньше кинжалы из небесного металла, и увидев внезапную заинтересованность Эуотоосика, постарался поподробнее описать железо, в том числе и процесс ржавчины. ...Кажется опять попал в точку, — добрый доктор железо раньше видел, — лишний плюс мне, и лишний факт в копилочку знаний о аиотееках.

Потом он осведомился, — все ли имеют схожий цветом с моим, волосяной покров? ...Я честно признался что большинство, хотя встречаются и исключения.

— А как высоко вы поднимаетесь на Гору...., как ты ее назвал — Пуп Земли?

— Высоко залезать не получается. — Не без грусти, пояснил я. — Говорят, — что как только поднимешься выше облаков, становится очень холодно и нечем дышать. Опять же, — гора плотно поросла лесом, в котором водятся страшные чудовища, вроде упырей и москалей способных сожрать путешественника в одно мгновение или тайком сожрать все его запасы еды. Так что простым людям туда лучше не соваться.

...В общем из этих, и последовавших еще вопросов, я сделал вывод что Эуотоосик, пытается связать Пуп Земли со своей мифической горой, а хохлов, с некой ветвью великого аиотеекского народа, то ли оставшегося возле горы из-за лени, то ли оставленного охранять путь обратно. Отсюда и его интерес к нашим обычаям и верованиям. Он явно чего-то из меня выпытывал, надеялся услышать нечто что подтвердит его теорию. Увы, — я не знал что он хочет услышать, а соответственно не мог это сказать. ...А было бы неплохо набиться в родственники аиотеекам. ...Вот только уж больно языки наши отличаются. ...Хотя ведь русский тоже достаточно певуч, по сравнению с языком на котором говорят местные племена. Но до аиотеекского ему конечно еще очень и очень далеко!

На следующее утро, Асииаак сразу дал нам понять что праздник кончился. (...Для нас. А большинства аиотееков он еще продолжался). Моя ли это была вина, или просто так сошлось, но с утра пораньше нас выстроили на голодный желудок в один ряд, и прочитали лекцию-нравоучение, объяснив что мы сами виноваты в том что нас сейчас осталось так мало. — Аиотееки-оикия, которые в отличии от нас, ленивых скотов, на занятиях не филонят, — получили лишь несколько ранений, а мы, бездари, уроды и помет плешивой козы, умудрились потерять больше половины воинов, которые почти полгода жрали со стола аиотееков, и своей смертью нанесли им немалый урон. И что самое ужасное, — из-за нашего разгильдяйства погиб коренной аиотеек, — оикияоо второй оикия. Поэтому он, Асииаак, раньше относившийся к нам со снисхождением и чуть ли не материнской лаской-заботой, больше потворствовать нашей лени не собирается, и будет учить нас не жалея ни своих сил, ни своего хлыста, ни уж тем более спин таких подонков и лентяев, зачатых в противоестественном союзе скунса и шакала, как мы!

Потом он перетасовал весь личный состав, умудрившись разместить среди нас четырех пленных подростков, так, чтобы в строю каждый из них оказался в окружении опытных вояк, и начались строевые. ...Гонял он нас часа четыре. Потом разрешил приготовить пожрать, а пока каша варилась, — пленных степняков и меня ждали индивидуальные занятия. Потом завтрак, потом я едва успел проведать раненных, как последовал новый сигнал на построение, и все началось заново.

...Последующие несколько дней, нам оставалось утешаться лишь тем, что Асииаак оказался очень честным человеком. — Он и впрямь не жалел ни своих сил, ни хлыста, а уж про наши спины я вообще молчу! Гонял он нас действительно по-черному, не обращая внимание на то что все забритые имели какие-то раны. (у меня например, — вся спина была исхлестана и жутко болела). ...А больше всех, конечно, доставалось подросткам и мне.

Где-то на четвертый день такой жизни, один из мальчишек сломался. — Лег на землю и отказывался вставать несмотря на все крики и пинки. Впрочем Асииаак особо долго и не настаивал, а просто добил его у нас на глазах, несмотря на мои уговоры и обещания что я смогу убедить парня встать и продолжить занятия. Кажется Асииаак решил что в качестве примера как поступают со строптивцами, этот парнишка ему будет полезнее, чем в качестве очередного новобранца.

...Я вовремя заметил колышек-кинжал в руке другого степняка, и его внезапно напружинившееся тело. ...К счастью он стоял прямо передо мной, и потому я смог сбить парнишку ударом под колено, до того как тот совершил бы смертельную глупость.

Потом, озабоченно квохоча, что мол, — детишки так устали что даже с ног падают, выпросил у оикияоо немного отдыха. Асииаак, наверняка заметил и выпавший из руки парнишки колышек, и его злобно напрягшуюся рожу, и мою подсечку, (эта сволочь умудрялась все замечать), лишь усмехнулся, и сказал что так уж и быть, — до обеда мы абсолютно свободны. (котел в котором варился обед, уже почти закипел).

Я снова взял инициативу в свои руки, и начал покрикивать-распоряжаться мальчишками, говоря что убитого надо достойно похоронить, чтобы он нашел правильную дорогу за Кромку, а там, в загробном мире, сумел бы отыскать свое племя. ...Пофигу чем, — но мне надо было срочно занять своих подопечных какой-то работой, отвлекая их от дурных и нехороших мыслей. — А отправка своего соплеменника к предкам, — было более чем достойным поводом для этого.

...Парнишки мне подчинились. ...После дня показательных издевательств надо мной, да и наших совместных тренировок, в глазах парнишек я стал своим. ...Ну, конечно в той степени, насколько "не люди" может стать своим для "люди". Да и то что я, с некоторых пор, стал общепризнанным шаманом, сыграло свою роль. — Шаманы существа особые, так что в некоторых ситуациях, можно подчиниться даже чужому шаману.

Так что мы подхватили труп парнишки на руки и утащили в степь. К моей большой радости, — Асииаак за нами не потащился. ...Видать даже он понимал что значит похоронный обряд, и почему там не место чужаку. ...А может просто сообразил, что коли он в одиночку потащится в степь вместе с тремя явными врагами и одним сомнительным союзником, — драки точно не избежать. ...Не думаю что он нас боялся. Просто тогда пришлось бы убить, как минимум еще трех своих новобранцев. А когда командир самостоятельно уничтожает своих воинов, вместо того чтобы позволить это делать врагу, — это не очень красит его в глазах начальства.

Так что в степь мы ушли, полностью свободные от опеки. ...Я и сам это проверял, да и парнишек попросил проследить чтобы за нами никто не увязался. (Была одна идея).

Уйдя достаточно далеко от лагеря, чтобы нас не могли подслушать, я положил труп на правый бок в позе зародыша, головой на восток, согласно обычаям степняков. (В глазах мальчишек мелькнуло одобрение, — все правильно делаю). Рядом с телом положил копье, а в правую руку вложил отобранный у другого парнишки колышек-кинжал, (ему сейчас он может только навредить). Затем расспросил мальчишек про имена их предков и прочел наставления душе убитого, куда идти, (как я уже выяснил, у других степняков-ирокезов, дорожка на тот свет у всех была общая), и кого искать в загробном мире, чтобы помогли освоиться. А в конце, — как бы случайно ввернул, чтобы если что, — обращался бы за помощью к ирокезам, которые так сильны и многочисленны, что с радостью помогут моему протеже и своих найти и в загробной жизни (нежизни?) устроиться.

...Неудивительно, что стоило мне только закончить напутствие, как меня немедленно забросали не очень дружелюбными вопросами, о том кто такие эти демоны "ирокезы", которые распоряжаются в загробном мире "люди", как в собственном чуме?

Тут-то я и поведал ребятам, о великом народе ирокезов, который составлен из представителей многих других народов пострадавших от аиотееков. А потому, и предки всех этих племен-народов, стали предками ирокезов, отчего в загробном мире их огромное множество, и нет там для них не преград, ни секретов.

Но загробный мир, сейчас интересовал мальчишек куда меньше чем этот. Потому едва заслышав про вражду ирокезов с аиотееками, меня забросали вопросами о земных деяниях данного странного образования.

Я рассказал, почти честно, с легкой адаптацией под настроение и возраст слушателей. Получилось у меня что-то среднее между "Молодой Гвардией" и "Неуловимыми мстителями" с легкой примесью "Илиады" и голливудского боевика категории "Б". В общем, нечто авантюрно-пафосно-героическое..., как раз то что и хочется услышать впавшему в безнадежное отчаяние подростку. — Ирокезы в моем описании получились нечто вроде тайного общества со своими тайными знаками, (ага, ирокез, такой незаметный), бесконечно дурачащие и обманывающие глупых аиотееков. И одновременно грозной армией крутых вояк, способных сойтись с врагом лицом к лицу и побить его в открытом сражении.