| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Кто бы мог подумать, что весь класс, повторюсь — весь, кроме чертова Сент-Амора, понятия не имеет о том, как выглядит 'АПГ-01' на боевом взводе?! Там же замок должен быть повернут на девяносто градусов, а угрожающий гранатой человек должен крепко держаться и за нее, и за кольцо! Причина, почему эта малышка была неумирающей классикой, была в исключительной безопасности и точности механизма подрыва. А эти... варвары этого банально не знали! Как?! Вы же благородные!
Я вздохнул и скормил девушке еще конфетку. Судя по усиливающемуся чавканию, она постепенно привыкает их есть. Частить нельзя.
Жерару я отплачу позже и сполна. Хитрюга клялся и божился, что ничего не понял, не видел, и вообще был притиснут к стене, но веры ему у меня не было ни на грош. Француз провокатор определенно молчал поначалу, чтобы насладиться зрелищем... и у него это получилось! А Распутин?! 'У нас княжество к западу от Урала, мы с людьми уже три века не воевали... Я токмо орудия по миазменным тварям знаю...' Притворился валенком!
Отбросив мысли о пурпурноволосой негодяйке, предавшей мое доверие и посягнувшей на честь, я новыми глазами посмотрел на Иеками Рейко. Миниатюрная, но совсем не кукольно хрупкая, как большинство японских девушек, не увлекающихся спортом. Огромные серые глазищи, сверкающие потрясающим детским наивом, кругленькое личико, странно короткие серые волосы и... бюст. Он для пятнадцатилетней девушки был чересчур выдающимся. Что же будет, когда она полностью вырастет, я не представлял...
Но такой бюст в моих глазах и плюс, и минус. Даже, как не странно, больше плюс — он работает прекрасным отвлекающим фактором. Если подарить Рейко оба моих 'Клатча', научив ими пользоваться, то она станет просто неоценимым спутником и партнером в местах и обстоятельствах, где требуется внезапная огневая атака или защита. То есть — везде. Девочка уже пару раз кидалась на меня с объятиями сзади по вечерам, поэтому я приблизительно уже представлял ее вес. Для 'Клатчей' — самое то.
— Эмба-кун! — воскликнула прожевавшая всё Иеками, горящая от желания поведать, как у нее прошел день.
— Иеками-сан, так больше не может продолжаться, — закатив глаза, выдал я, — Называйте меня, пожалуйста, Алистером!
'Эмба'... это слово рождало во мне жуткие ассоциации — старой, потертой жизнью, обрюзгшей прачки, родившей уже полтора десятка детишек...
Тишина? Почему? Она сама залезла мне в карман и стащила конфету?
Я посмотрел на Иеками — та сидела, прижав кулачки к подбородку и распахнув глаза настолько, что мне остро захотелось приставить к ним кончики пальцев — чтоб не вывалились. Впрочем, это я зря — просто немного нечеловеческой крови и у этих японцев гляделки в два раза больше чем у европейцев... Тем временем эти серые озера шока и неверия начали заполняться слезами, а карикатурно маленький носик наморщился. Пара секунд — и Рейко взвыла белугой, источая реки слез. Что за?
— Тыыы пееервый... кто разрешиииииииил звааа... — плакала коротышка как тройка-четверка полноразмерных девушек. Только громче. Я далеко не сразу понял, что это слезы радости.
К счастью, плотный квадратик ирисовой конфеты, сунутый в кривящийся ротик, сработал как кнопка перезагрузки компьютера. Рефлекторно среагировав на новую задачу, Рейко снова зачавкала, а у меня покраснели уши, когда я представил разницу в возрасте между нашими с ней душами. Даже если не считать сон в Пустоте и скидку на молодость тела в этом мире, то мне-то уже было более пятидесяти лет. Пусть я и чувствовал себя на пятнадцать.
Подчинившись ультимативному требованию мелкой звать ее тоже по имени и услышав, как она исковеркала моё, я, поддавшись непонятному мне самому импульсу спросил:
— Рейко-сан, а у вас разве нет друзей?
— Таких близких, как ты, Аристи — нету! — тут же показала она множество зубов, — Я разговариваю с парой девочек в классе! Хотела вас познакомить! Но тебя боятся! Ты разве страшный?
— Я совсем не страшный, — честно признался я в своем вопиющем недостатке.
— А ты правда бомбу в школу сегодня принес?!!
— Не совсем, дело было вот так...
Поговорив с той, кого признал другом, пускай и случайно, я отправился на один из стадионов, служивших по четвергам посадочной зоной частных дирижаблей. Мне должны были доставить определенный груз, предстояло поработать.
Спустя почти два часа я стоял на одной укромной полянке в парке, заросшей со всех сторон высокими кустами и низенькими деревьями. Вокруг меня собралось ровно двенадцать больших, сердитых и с подозрением настроенных существ.
— Ты не первый и не сотый из идиотов, решивших, что они могут подкупить комаину! — прорычала мне прямо в лицо огромная собачья пасть. Орущий на меня Комендант был не из моего общежития, но зато — самый большой и сильный из присутствующих. Двое Старших Хранителей до разговора пока не снисходили, предпочитая наблюдать с отстраненным видом.
— В следующий раз закажу маленькие ножницы, чтобы вы проредили шерсть в ушах, — начал огрызаться я, — Что тебе в слове 'подношение' незнакомо?
— Это взятка! — волосатый когтистый палец указал на составленные мной в пирамиду крупные глиняные сосуды, запечатанные бумагой с красными символами, — Взятка в особо крупных размерах! Ты хочешь нас подкупить?! Признавайся!
— Я клянусь, что это подношение духам, оберегающим мой покой, — терял терпение я, благодаря высшие и другие силы, что лишили этих комаину присущего собакам запаха, — Просто подношение в знак благодарности и уважения! Точка. Вы мне за него ничего не должны, ничем не обязаны.
— Ты тут неделю! — продолжал наезд огромный человекособак, — С чего такая щедрость?!
— Мне просто нравятся те, кто озабочен моей защитой, Хранитель, — отрезал я, — Это личности, делающие нужное и правильное дело! Дошло или озаботиться ножницами?!
— Мальчик не врет, — тяжко уронил один из Старших, — Но и всей правды не говорит. Мы примем подношение, оно от чистого сердца. Но это же не все, мальчик?
— Вы правы, уважаемый, — кивнул я, — Это не все.
...и рассказал им, в чем бы они могли мне помочь.
— Я же сказал — ВЗЯТКА! — радостно взвыл крупный волосатый параноик, торжествующе оглядывая остальных комаину.
Рука так и просится к лицу.
— Все, — решил я, — Будут тебе самые лучшие ножницы для ушей. Это освященное сакэ — подношение! А то, что я попросил — согласовано с директором Суга! Сможете достать и положить куда надо?!
Огромный седой дух собаки покачал гривастой головой, поцарапал нижней лапой траву, пожевал губами.
— А тебе нужна обязательно такая дрянь? — спросил он, с откровенно-невысказанной просьбой.
— А альтернативы есть? — развел я руками.
— Эх... нету. Ладно, выполним... раз директор Суга попросил, — вздохнул огромный пес, — Но с него самого — еще столько же освященного сакэ!
Глава 10
Если бы этот мир нуждался в описании, то я бы его назвал миром Эфира и Железных дорог. Рельсы были проложены везде, где можно, а там, где нельзя — строили специальные мосты с рельсами, по которым пускали подвесные трамвайчики. Самое смешное, что за такое изобилие чистого и качественного железа людям нужно было благодарить именно Шебадда Меритта, самого знаменитого и ужасного тирана. Узурпатор Эфира обожал развлекаться тем, что таскал железные астероиды со всей Солнечной Системы и держал их на орбите Земли, периодически шарахая по особо крупным группам неугодных. Хотя хроники описывали, что Меритт куда больше астероидов аккуратно опустил на поверхность, просто так, а может — и имея какие-то свои мотивы. Взять интервью у него было проблематично.
Я ехал в трамвайчике со своей обычной сигаретой в зубах и удовлетворенно разглядывал выданную Суга подвеску, в камне которой иногда поблескивали искорки. Всего одна ночь, а эффект от действий комайну уже есть! А еще настроение знатно повысилось из-за того, что со мной ехала моя трость — единственное, что позволили держать в комнате общежития, правда, проверив раз пять на наличие скрытого клинка.
— А его-то мы с собой зачем взяли? — раздался раздраженный голос красноголового Икари Кёйке. Спрятав брошь и подняв взгляд, я увидел, что японец смотрит на меня.
— В первую самоволку едут все мальчики класса, — дружелюбно проговорил везущий нас за пределы Гаккошимы третьекурсник. Ехали мы в ночи — приобщаться к запретному миру большого города.
— Могли бы его и оставить. Табаком воняет, — пробурчал красный, отворачиваясь. Это мне уже не понравилось.
— Кёйке-сан, я понимаю, что у вас есть причины относиться ко мне с антипатией. У меня они есть тоже — вы напугали наш класс, забодали и уронили старосту, навели панику... Именно благодаря вам я из невинной жертвы чуть не превратился в вредителя и террориста, — негромко произнес я, привлекая внимание всех мальчишек вагона, — Но я вас прошу, Кёйке-сан, не раздувайте свою антипатию ложью. Я развеиваю дым с помощью ауры в двух метрах над трамваем — запах табака вы ощутить сможете, только если встанете на крышу.
— Бодатель Старост, — фыркнул себе под нос Хасуда Кейджи, заставляя вагон начать хихикать. Это Кёйке более чем не понравилось. Я его понимал — сам бы взбесился, получив обидную кличку за то, что правильно бросился спасать невесту.
— Ну, он вообще-то единственный, кто что-то сделал, кроме Цурумы, — веско прогудел Распутин, закутанный в просторную рясу католического монаха для маскировки. Вагон опять согласно загудел.
— Если у тебя такой контроль ауры, то докажи! — с вызовом обратился ко мне Икари, — Попробуй сделать вот так!
Парень поднял руку, которая вся налилась зеленовато-серым цветом. Остальные ученики затихли и наблюдали, как свет потихоньку сжимается, уходя с предплечья и пальцем, становясь интенсивным пятном на мякоти ладони. Процедура заняла у Икари около минуты, а ее окончательный результат вызвал завистливые и ободряющие шепотки. Один только Кейджи не растерялся, показав красноголовому большой палец и сопроводив комментарием 'Крутой Бодатель Старост!'.
У меня получилось вызвать легкое красное свечение, вызвавшее хмык Икари, но скорость, с которой оно сжалось в светящийся кружок у меня в центре ладони, вызвала восхищенные вопли у всего вагона. Рраз — и он есть.
— Ну... ты крут в контроле. Очень, — нехотя признал Кёйке, но потом решился и куда энергичнее добавил, — Но я хочу тебе врезать! Хотя нельзя...
— Что-нибудь придумаем, — пожал плечами я, пощелкав пальцем белую лычку 'некомбатанта'. Мне тоже хотелось разрешить столь детский конфликт не менее детским мордобоем. С одноклассниками полезно иметь хорошие и ровные отношения, а сейчас я всю учебную неделю ощущал стойкий ледок в отношениях со всеми, кроме француза и руса. Ну... а между мной и пурпурноволосой Цурумой просто вырос айсберг.
Ехать было достаточно далеко, но с этого момента разговор пошел. Я вызвал искреннее удивление японских подростков, признавшись, что мечтаю стать еще слабее. Непонимание быстро сменилось чем-то вроде неистовства, когда я объяснил, зачем это мне нужно. С удивлением узнал, что силовые эфирные доспехи у молодежи Японии вообще что-то вроде жуткого фетиша. Рисунки, фигурки и газетные вырезки молодежь собирала со всей страстью юности. А за фотокарточку даже старого, убогого, отжившего времена войн турецкого 'Кут-43ц' можно было даже рассчитывать на серьезное одолжение в будущем. С нами иностранцами даже поделились страшными слухами, что один из аристократических детишек научил за фотокарточку основам какой-то простой техники. То, что я хочу в будущем пилотировать один из самых продвинутых доспехов, одноклассники восприняли как однозначное 'вау', здорово подняв мои акции в классе.
Вылезая из окна под отчетливо слышимое пение кушающих сакэ в ночи камаину, я ожидал от этого маленького акта группового побега из-под контроля чего угодно — проверки на вшивость, похода в ресторан всем классом, даже того, что третьекурсник бросит нас посреди ночного мегаполиса, заставив блуждать во тьмах не такой уж и большой компанией...
Того, что дюжина школьников и один обалдуй окажутся в логове якудза, местной мафии, я не ожидал совершенно.
— О, братишки! Добро пожаловать, добро пожаловать! — расплылся в сальной, но искренней улыбке щербатый пожилой бандит в расстегнутой рубахе на босую и татуированную грудь. Он сделал широкий жест в раскрытую дверь, — Проходите! Смотрите!
— Братишки? — презрительно пробормотал один из наиболее тихих и строго выглядящих учеников класса, поправляя свои очки указательным пальцем, — Твои?
— Ах! Не будь таким холодным! Заходи, смотри! — продолжал зазывать колеблющихся нас бандюга, — Но помни, что покупать можно только братишкам!
Как ни странно, синеволосый очкарик, совершенно не колеблясь, ломанулся вперед. Когда я через пару секунд услышал его вопль 'братишка!' то подумал, что понять эту страну не смогу. А если смогу, то в Англию меня потом просто не пустят обратно. Или запрут в одну из многих британских психиатрических клиник. Буду сидеть, завывать на японском и биться головой о прутья решетки.
Тихо и регулярно вздыхал паровой печатный станок за стенкой, пятеро татуированных бандюг с самыми зверскими рожами и оружием за поясами весело улыбались, наблюдая, как десять совершенно беззащитных детей, битком набитых деньгами, лазают между полками, издают восторженные и возбужденные вопли, с трясущимися руками разбирая и набирая... мангу.
Я с мучительным видом курил недалеко от входа. Надо же. Манга. Толстые неопрятные книжицы из грубой желтой бумаги, с простыми и эротическими комиксами. Запрещенные законом, дико популярные — статья дохода якудза наравне с алкоголем, азартными играми и продажной любовью. Причем, как бы не самая доходная статья!
Бездельничающие бандиты, предвкушающие крупный бакшиш, были совсем не расстроены тем, что двое гайдзинов стоят с хмурым видом, ничего не покупая. Они даже объяснили почему — первокурсники Гаккошимы сейчас хватали обеими руками такую желанную и запретную вещь, сколько с собой смогут унести, совсем не задумываясь о кооперации. Позже они поумнеют, начнут договариваться между собой, чтобы не покупать одно и то же, а пока — навар и так будет зашкаливать! И это еще мелочи, вот когда девочек приведут — тогда цех-магазин придется закрывать, а этим вот мужикам работать грузчиками, несущими набранное до трамвая.
Так оно и вышло. В общей сложности школьники оставили в пропахшем якудзой и типографской краской подвальчике более шести миллионов йен, но выглядели довольными донельзя. Отняв у француза один из купленных им блокнотиков, я мельком его пролистал, анализируя рисовку и диалоги. Если сравнить с моими воспоминаниями прошлой жизни, то стиль рисовки формы и лиц был на уровне 2014-го года. Еще один небольшой факт в копилку, в которой я собираю собственные подозрения о том, что 'социальная катастрофа', из-за которой Япония была закрыта восемьдесят лет, так же в себя включала творчество телокрада. А может быть, из-за него и случилась.
Во времена моей условно первой жизни истории про 'попаданцев' и 'вселенцев' были очень популярны. Человеческая душа перерождалась не теряя воспоминаний, или вообще вселялась в тело ребенка, а то и подростка. Здесь — это реальность, проблема и кошмар, не так уж и сильно отличающиеся от историй. Отжившая душа вцепляется в живое тело и вступает в борьбу, выталкивая основного жильца под притяжение Реки. Причем, что противнее всего — делает это почти сознательно. Получившие тело подростка-простолюдина убийцы чаще всего после этого приступают к попыткам улучшить собственные условия жизни, не считаясь с порядками, нравами, культурой и системой социальных лифтов. У каждого из телокрадов своя уникальная логика, эмоции, мировосприятие и даже особые возможности. Это же не всегда человеческие души...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
