Сияние севера. Книга 1. Холод твоего сердца

Пока искал в темноте предметы гардероба, мозг немного включился, и он понял, что сейчас происходит отнюдь не землетрясение.

А что тогда?

Наконец загорелись лампы под потолком. Вспыхнули так ярко, что Горазд на секунду зажмурился. И прежде чем он успел открыть глаза, завыл ревун воздушной тревоги и голос по сети общего вещания потребовал: -Всем пилотам, немедленно занять места в своих машинах. Разрешается открывать огонь, без получения дополнительных указаний. Объявлена воздушная тревога первой степени. Всем пилотам немедленно занять места в своих машинах. Разрешается открывать огонь, без получения...

Горазд немедленно выбежал на улицу, но тут раздался близкий взрыв. Сброшенная сверху бомба разворотила угол ближайшего здания. Ощутивший, как его ноги отрываются от земли, Горазд только успел глубоко вдохнуть. А потом сильный удар в спину выбил весь воздух из лёгких

Очнулся Горазд несколько минут спустя, но за это время окружающая обстановка сильно изменилась. Обнаружившие свою ошибку драконы набросились уже на настоящий армейский городок.

Крыша общежития, откуда он выбрался, горела. Всё вокруг заволокло дымом. Вокруг куда-то бежали какие-то тёмные силуэты.

Пошатываясь, Горазд попытался встать и к его удивлению у него получилось. Он растерянно оглянулся, в попытке понять в какой стороне находится ангар с его мизгирём. Но душная волна плотного серого дыма с дерущим горло запахом химии накрыла младшего лейтенанта заставив закашляться.

Порыв ветра сдул дым и Горазд увидел, как дальше по улице двое солдат в ИТБ, но с не застёгнутыми шлемами, подняли ручные пулемёты и увлечённо стреляют куда-то вверх. Проступая из дыма и ночной темноты над ними показался дракон. Пулемётные очереди били ему прямо в грудь, но вместо того, чтобы прошить тело ящера насквозь, словно бы натыкались на невидимую преграду и сверкали рикошетами. Наконец, когда дракон навис уже прямо над головой у бойцов тяжёлой пехоты, раздался громкий мелодичный звон, будто разбилось большое стекло и очереди двух ручных пулемётов ударили уже прямо в тело ящера. Отлетели прочь крупные жёлтые чешуйки и из булавочных, для такой громадины, ран ударили тонкие струйки чёрной, кипящей крови. Секунду спустя струя пламени залила бойцов с головой. Пулемёты резко замолчали, а дракон снова начал набирать высоту, только усеянный шипами гибкий хвост, с костяным набалдашником на конце походя ударил по крыше соседнего здания.

Осознание факта увиденной чужой смерти, встряхнуло Горазда, и он побежал в направлении ангара. Вместе с ним в освещённой вспышками света темноте бежали другие танкисты, спеша укрыться за многослойной бронёй и следить за мелькающими в небе гигантскими чёрными тенями уже посредством боевых систем фиксации и ведения целей.

Ещё один близкий разрыв бросил Горазда вперёд. Уже в полёте тело само, каким-то чудом, вспомнило многочисленные тренировки и сгруппировалось. Перекатившись по земле несколько метров, он вскочил, собираясь тут же бежать дальше, но чуть было не запнулся о лежавшего рядом человека и остановился. Видимо другой боец упал неудачно. Обмякшее тело не реагировало ни на встряхивание, ни на похлопывание по щекам. Одет незнакомец в плотный зимний комплект. Показывающая принадлежность к родам войск нашивка какая-то странная, незнакомая. А, впрочем, в озаряемой вспышками полутьме толком разглядеть не получалось.

Лицо потерявшего сознание бойца закрывала маска из плотной ткани с прорезями для глаз и капюшон, сейчас сброшенный. Крови вроде бы не было, хотя это ничего не значило, может быть она не вытекала наружу, скапливаясь внутри плотной зимней одежды. Нащупав на ремне квадрат аптечки первой помощи, Горазд оглянулся, желая позвать кого-нибудь на помощь, но хотя вокруг было много людей, все они куда-то бежали или что-то тащили. Тогда он снял маску с незнакомца, собираясь достать личный медальон на цепочке положенный каждому солдату, чтобы сообщить врачам фамилию пострадавшего бойца. Под маской оказалось довольно миловидное лицо, а когда он закатал маску выше, чуть ли не на лоб, то из-под неё выпали длинные, мягкие волосы. Это была девушка.

Не то, чтобы женщин не брали в действующую армию. Всё же равноправие полов, за которое так долго ратовали феминистические организации, и всё такое прочее. Но встретить среди бойцов девушек было не так и просто. Во-первых, для них, как правило, существовали отдельные части. А во-вторых вся система воспитания в ведущей жестокую войну стране была построена так, что девушек детородного возраста старались всячески оберегать. Чтобы попасть на фронт, возжелавшая подвигов воинственная девица должна была пройти множество препон бюрократического и психологического характера. Особенно упёртые добивались желаемого, становились солдатами и умирали молодыми потому, что потери в действующей армии всё ещё оставались крайне высоки. Но большая часть всё же предпочитала работать в трудотрядах, растить по трёх-четырёх детей и трудится где-нибудь на сельскохозяйственных оранжереях в тылу. Подальше от фронта и в безопасности. В условной безопасности, так как с начала вторжения по-настоящему безопасных мест на планете не осталось. И даже островные государства Исландия и Гренландия всё равно воевали с оккупировавшими моря левиафанами и страдали от воздушных налётов и от террористических акций инфералов. Впрочем, пока в северной части крупных материков ещё существовали свободные человеческие государства, Исландией и Гренландией демоны занимались по остаточному принципу.

Глаза у девушки оставались закрыты. Горазд попытался достать её личный медальон, для чего ослабил ворот, нащупал цепочку и потянул за неё.

Пластинка медальона сверкнула в свете очередной вспышки откуда-то сверху. Рука девушки дёрнулась и перехватила ладонь Горазда сжимавшего нагрудный медальон. Казавшиеся чёрными, в освещаемой вспышками полутьме, открывшиеся глаза уставились на него как спаренное крупнокалиберное орудие. Горазд вдруг обнаружил, что его ладонь, продолжающая сжимать медальон, лежит прямо на груди неизвестной девушки.

Он убрал руки с её груди. При этом пришлось выпустить медальон и тот так и лежал поверх одежды, сверкая при каждой новой вспышке в небе.

-Вы в порядке, скажите что-нибудь? -попросил Горазд.

Девушка грязно выругалась.

Он помог ей сесть, мимоходом порадовавшись, что она не была ранена. Возможные ушибы не в счёт.

-Что происходит?

-Нападение с воздуха, -объяснил Горазд.

Она посмотрела на него как на идиота и конкретизировала вопрос: -Что сейчас происходит?

Горазд оглянулся. Пока он возился с девушкой, воздушный бой сместился в сторону от и теперь вспышки и взрывы гремели в значительном отдалении. Вокруг стало темнее, но темноту прорезали мощные лампы фонарей. Значит воздушное нападение успешно отбито и пришла пора восстанавливать порушенное и считать потери.

-Это ведь был мой первый бой, -подумал Горазд. -Первый настоящий бой, а я в нём не участвовал. Даже до машины не добежал.

Девушка продолжала выжидающе смотреть на него, ожидая ответа и Горазд произнёс очевидное: -Кажется мы победили.

-Победили?

-Ну, во всяком случае, не проиграли. Нападение отбито, мы живы.

Горазд подумал о том, что понятия не имеет о случившихся во время ночного налёта потерях и замолчал. Вместо этого он сказал: -Наверное мне нужно идти. Был приказ пилотам занять места в их машинах.

Девушка спросила: -Ты танкист? Проводи к четвёртому общежитию, там все наши остановились и профессор тоже. Я из научной группы. Меня Катя зовут.

Горазд мельком подумал: что ещё за научная группа, интересно? Зачем учёные вообще попёрлись на фронт?

Но если честно, то имя девушки его заинтересовало сейчас больше ответа на вопрос. Он торопливо представился: -А я Горазд. Пилот шагающего танка, танкист.

-Ничего себе имя, -удивилась девушка.

Провожать её к четвёртому корпусу не пришлось. Откуда-то из темноты уверенный голос окликнул: -Екатерина! Вот ты где.

В конус света от фонаря вбежал пожилой растрёпанный мужчина. Шапки он потерял и слишком длинные, для военного, седые волосы застыли на морозе в нелепых формах. Кончики волос успели покрыться налёт инея.

Не обращая на Горазда никакого внимания, мужчина бросился к девушке: -Екатерина, с тобой всё в порядке?!

-Да, профессор. Видимо заклинание огненного шара попало совсем рядом.

-Плазменного шара, -поправил профессор. -И не заклинание, а сверхъестественное воздействие. Пожалуйста, соблюдай правильную терминологию. То, что наша группа сейчас приписана к третьей танковой армии, ещё не повод уподобляться неграмотным солдафонам.

Горазд прокашлялся, но на него упорно не обращали внимания.

-Профессор, что с установкой, она в порядке? — не без некоторой взволнованной дрожи в голосе спросила его новая знакомая.

-В полном. Западная часть городка практически не пострадала, -заверил профессор, пытаясь увести девушку куда-то в темноту. Должно быть к той, таинственной установке о судьбе которой она так беспокоилась.

Но прежде чем уйти, Катя повернулась и поблагодарила Горазда: -Большое спасибо вам за помощь.

-Да-да, -добавил профессор. -Огромное спасибо за спасение моей сотрудницы. Без неё я оказался бы как без рук.

-Что вы, Антон Геннадьевич, -смутилась девушка.

-Нет-нет, я говорю совершенно серьёзно! Даже не думай попасть под шальное воздействие или погибнуть каким-нибудь другим способом. По крайней мере не в ближайшие два-три месяца. Я этого не потерплю! Не будь я профессором Непийвода.

Среагировав на знакомую фамилию, Горазд поднял голову, но знаменитый профессор и молодая лаборантка по имени Екатерина уже спешно уходили прочь.

Горазд попытался продолжить путь к ангарам с военной техникой, но его перехватил пробегавший мимо капитан и тут же направил на разбор пожара в соседнем здании. Там один мизгирь держал падающую крышу, а несколько десятков человек тушили последние очаги возгорания и разбирали остатки обгоревшей и поломанной стены. К ним Горазд и присоединился. Спустя два часа его нашёл Золотилов и, поругавшись сначала с ремонтниками, потом с руководившим ремонтными работами капитаном, он забрал Горазда. После чего вручил второму пилоту управление их собственным мизгерём и отправил разгребать образовавшиеся после ночного авианалёта завалы. Сам при этом совершенно беспардонным образом удобно устроился в ложементе первого пилота и вскоре заснул. Разрезая мономолекулярными ножами обрушившиеся перекрытия и откатывая в сторону каменные блоки, Горазд слушал выводимые первым пилотом рулады и отчаянно завидовал ему.

К утру завалы оказались разобраны и с ощущением честно выполненной работы Горазд вернулся в свою комнату общежития. К счастью она не пострадала не смотря на частично разрушенную крышу. Падая на кровать и засыпая прямо в полёте, Горазд вспомнил, что так и не удалось поужинать вечером. Но спать хотелось больше чем кушать, и он уснул, уткнувшись носом в подушку, сняв сапоги, но сил снять комбинезон пилота уже не хватило.

Глава пятая. Освобождение посёлка Вынгапуровский

Из труда 'Первая межмировая. Война вторжения' профессора Непийвода. Раздел 'Личности двух верховных главнокомандующих':

До вторжения, Леонид Сергеевич Башуров занимал должность полковника арктических войск Российской Федерации. Михаил Богданович Кравцов был адмиралом северного флота защищающего границы русской Арктики. Сложно переоценить роль обоих этих людей в создании укреплённых районов вдоль "пояса жизни" из крупных российских северных городов. Во многом благодаря их усилиям откатывающимся остаткам российских вооружённых сил удалось зацепиться и остановить демонов на самой границе пригодного для жизни пространства северной части России.

К третьему году войны оба они входят в новообразованный верховный военный совет, взявший на себя всю полноту власти в остающихся свободными землях Российской Федерации.

Кравцов выбран главой совета и исполняющим обязанности главнокомандующего. И пусть мы никогда не простим его предательства, следует всё же помнить о тех, без малого, пяти годах, когда Михаил Богданович Кравцов ещё оставался человеком, а не адской тварью. Когда он укреплял оборону, развёртывал сотни эвакуированных с захваченных земель южной и центральной России, заводов. Размещал сотни тысяч беженцев и лично курировал восстановление российской академии наук и создание большого исследовательского центра в Якутске.

Никто не знает на какой из крючков сумели поймать демоны несгибаемого адмирала. Неужели он поддался на их стандартные обещания вечной жизни и магической силы? На посылы полностью исцелить парализованную (адмирал попал под ментальный удар демона-лорда во время морского сражения) половину тела? На жизнь единственного сына Михаила Богдановича, пропавшего без вести и, возможно, попавшего живым в руки иномирных тварей? Этого уже никому и никогда не узнать.

Восьмой год войны вторжения. Год, когда начиналось заранее подготовленное совместное контранаступление всех остатков свободного человечества и когда оно провалилось из-за предательства верховного главнокомандующего, адмирала Кравцова.

Восьмой год войны стал самым сложным и самым тяжёлым, если не считать первых лет вторжения. Поднимая мятеж и проигрывая сражение за Мурманск, адмирал-предатель сбегает с большей частью флота на оккупированные демонами земли. Разоблачивший предательство соратника и близкого друга, Башуров сам занимает должность главы военного совета и верховного главнокомандующего. Другие члены совета выбирают его кандидатуру отчасти из-за того, что свою семью Башуров потерял ещё в самом начале войны. У него нет родственников, через которых можно попробовать надавить на стального генерала.

К слову, прозвище "стальной генерал" или "генерал сталь" Башуров заслужил задолго до того, как занял должность главнокомандующего. В начале оно означало его стальную волю и стальное самообладание, благодаря которым полковник арктических войск смог сохранить имеющиеся в его распоряжении силы в самые первые и самые страшные годы войны вторжения. Теперь же прозвище "стальной генерал" стало относиться и к проводимой им политике. Жестокой. Бескомпромиссной. Эффективной.

За четыре последующих года Россия смогла восстановиться от последствий предательства адмирала-инферала Кравцова. И быть может пришла пора снова попытаться отбросить демонов с завоёванных ими территорий. Потому, что "потом" для истаивающего в нескончаемой войне человечества уже может никогда и не наступить.

Древний дракон Горхан получил бой, которого так жаждал. Когда огромные металлические копья землян начали в клочья разрывать его младших собратьев, а небо расчертили очереди скорострельной противовоздушной артиллерии, он рванулся вниз, намереваясь рвать и терзать.

Яростный клич древней твари разорвал тёмное небо.

Волна тёмного пламени, сплетённого с магией смерти, прокатилась по земле внизу. Выжигая всё, что там ещё могло остаться после падания огненных стрел, бомб и огня более молодых драконов. Промороженная земля в миг растаяла, но не успела растечься жидкой грязью, как тут же спеклась в крепкий монолит на несколько метров в глубину от невыносимого жара.