Ночь в тоскливом октябре

— Ты можешь сказать, сильное кровотечение где-нибудь есть? — спросил я, — Артерия там поврежденная, что-то такое?

— Ничего такого.

— Уверена?

— Я просто... так, слегка кровоточит в паре мест.

— Ладно. Хорошо. Теперь, я думаю, нам лучше выбраться наверх и в более безопасное место, потом я найду телефон и...

— Моя сумка там осталась! — выпалила она, словно внезапно вспомнив.

— Уй, блин!

— И там все мои вещи.

Кивнув, я снял рубашку.

— Накинь это пока, — сказал я, — Я скоро вернусь.

— Нет. Лучше не надо.

— Мы не можем оставлять там твою сумку.

— Я могу заблокировать кредитки, и...

— Иначе они узнают, кто ты... где ты живешь.

Очень слабым голосом, она сказала:

— Но я не хочу, чтоб они с тобой что-то сделали.

— Я быстро, — сказал я, — А если кто-то нападет здесь — кричи, ладно? Ори как можно громче, и я сразу прибегу.

— Может, нам кого-то на помощь позвать?

Я лишь помотал головой. Нельзя было терять ни секунды — даже на объяснения. Шансы вернуть ее сумочку таяли стремительно.

Я резко развернулся и поспешил бегом к мосту.

Наверху никого не было.

Когда меня поглотила чернота тоннеля, я перестал бежать. Постарался вернуться назад во времени и повторить в точности тот маршрут, по которому мы шли вместе с Айлин.

Я никого не слышал.

"Наверняка они убежали, — сказал я себе, — Небось, уверены, что сюда уже мчится полиция."

Присев на корточки, я похлопал ладонью по земле. Нащупал влажную почву, камни и сухие ветки.

Кто сказал, что это правильное место?

Встав на четвереньки, я пополз. Пожалел, что не было перчаток. Не из-за холода, а из-за того, к чему приходилось прикасаться в темноте. Что-то было острым, что-то мягким, что-то твердым, что-то склизким.

Наконец, я нащупал подошву обуви. На ощупь и на запах это был довольно новый кроссовок.

Обтерев руки об джинсы, я продолжил искать в том же месте, и нашел остальное: второй кроссовок Айлин, ее джинсы, ее лифчик, ее сумку. Ее трусики и фланелевая рубашка отсутствовали.

Лучше убирайся отсюда, пока можешь.

Но мне нравилась ее фланелевая рубашка. Я не хотел, чтобы она ее лишилась, и я уж точно не хотел, чтобы ее трусы стали трофеем кого-то из этих.

Не особо надеясь, что у Айлин мог быть с собой фонарик, я пошарил рукой в ее сумочке. Ощупал бумажник, несколько разных цилиндров и маленьких коробочек, расческу, карманный блокнот, и еще несколько неопознанных предметов, завернутых в целлофан или бумагу. Но фонарика, увы, не было.

Порывшись глубже, я обнаружил целые залежи предметов на дне сумки: жвачки, монеты, начатые упаковки каких-то леденцов, пара презервативов в пластиковых обертках, россыпь ручек, карандашей и маркеров, пара сигарет и коробок спичек.

Вот оно!

Я извлек коробок, открыл картонный клапан, вытащил одну спичку и чиркнул. Спичечная головка вспыхнула, ударив ярким светом по глазам. На пару секунд я ослеп.

Вновь обретя зрение, я вскрикнул.

В слабом, неверном сиянии спички, моим глазам предстала босая нога на земле, буквально в паре шагов.

Глава 21

Нога не стояла.

Она лежала ступней вверх. Лодыжка и голень были покрыты волосами. Дальше колена, нога скрывалась в темноте.

Быстро оглядевшись, я не нашел больше никого в освещенном круге от горящей спички.

Спичка начала уже обжигать пальцы. Я загасил ее, зажег еще одну, затем поспешил подойти к лежавшему человеку. Он был голым. Лежал неподвижно на спине. Его волосы были длинными, нечесаными и грязными. Брови, усы и борода столь густы, что почти полностью скрывали все лицо. Спустя мгновение, однако, я обнаружил маленький чумазый нос. Затем нашел его глубоко-посаженные глаза с закрытыми веками.

Волосы на правой стороне головы слиплись и блестели от крови.

Это я его так камнем?

Вероятно, но не точно. Драка была совершенно беспорядочной. Невозможно знать, кто, кому и куда врезал.

Человек казался мертвым.

"Так ему и надо, — подумал я, — Он на нас напал. Вероятно, пытался изнасиловать Айлин."

Вот этим.

Его орган торчал вверх, большой и блестящий.

Или не только пытался, но и сделал?

Спичка опять начала обжигать. Я выкинул ее и зажег новую.

Незнакомец по-прежнему неподвижно лежал на спине.

Я принялся искать свой швейцарский нож. На нем почти гарантированно остались отпечатки пальцев, так что нельзя было оставлять его тут, рядом с покойником.

Но найти инструмент было нелегко.

Две спички спустя, я все-таки обнаружил его яркую красную рукоятку на земле возле раздавленной банки из-под "Будвайзера". Поспешил туда и поднял нож.

Спичка снова сгорела. Стоя в кромешной тьме, я раскрыл одно из лезвий. Затем взял нож в левую руку вместе с коробком. Правой рукой зажег новую спичку.

Слишком далеко, отсюда тела не было видно.

Что, если он встал и ушел?

А что, если встал, и идет сюда?

Я пошел в его сторону. Спустя несколько секунд, слабое свечение спички достигло волосатого мужика. Он все так же лежал на спине.

Я подошел поближе. Его глаза все еще были закрыты. Я поглядел на его грязную волосатую грудь. Никаких признаков дыхания.

"Наверное, мертвый", — подумал я.

Но у него стояк. Как у трупа может быть стояк?

Я понятия не имел. Наверное, такое возможно, но вряд ли.

Мне внезапно показалось, что его член стал больше, чем раньше.

Растет что ли?

— Ох бля! — пробормотал я.

Какие сны в дремоте смертной снятся, лишь тленную стряхнем мы оболочку...(1)

"Не психуй. — сказал я себе, — Значит он просто жив, вот и все."

Если жив, то ему надо бы помочь. Проверить серьезность раны. Вызвать скорую.

Но тут я вспомнил о том, что он с нами сделал.

— Да ну нахер... — процедил я.

Запалив новую спичку, я быстро поискал рубашку и трусы Айлин. Кругом валялось множество другой одежды: пальто, штаны, туфли. Даже пара шляп. Все выглядели ужасно грязными. Вещей Айлин, однако, нигде не наблюдалось.

Так быстро, как мог, я собрал вместе ее сумочку, туфли, джинсы и бюстгальтер, после чего поспешил прочь из-под моста.

Едва вздохнув с облегчением после выхода из тьмы, я тут же начал опасаться худшего, но уже насчет судьбы Айлин.

Нельзя было оставлять ее одну.

Другие могли до нее добраться, пока меня не было...

Я дошел до места, где оставил ее в тени деревьев, и ее там не оказалось. Внутри меня все похолодело.

Добрались все-таки.

— Эдди?

Ее голос раздавался с другого направления. Я резко мотнул головой вбок и посмотрел в сторону ручья. Однако, увидеть ее так и не смог.

— Ты где?

В нескольких метрах выше по течению, бледные очертания руки поднялись в воздух. Ниже, показалось лицо, казавшееся мутным серым пятном на фоне черной воды.

Я опустил на землю ее вещи и пошел к ней вдоль берега.

— Ты как? — спросил я.

— Не так плохо. Ну что, нашел?

— Сумочку и большую часть одежды достал. Рубашку не смог найти.

— Проблемы были?

Я присел на корточки в траве, где-то в метре от берега. Она была погружена в воду по шею.

— Подонки убежали, наверное, — сказал я, — Вероятно, решили, что мы первым делом вызовем полицию.

— Может, спустишься сюда помыться? — спросила Айлин, — И сообразим, что делать дальше.

Покачав головой, я сказал:

— Думаю, надо как можно скорее отсюда уходить. Тебя надо, наверное, отвести в университетский медпункт.

— Только не туда.

— В неотложку?

Она встала из воды, и на фоне темного ручья ее тело показалось особенно бледным и блестящим в лунном свете.

— Может, к тебе? — спросила она. Вода доходила ей примерно до пояса, — Мне как-то не очень хочется сейчас оставаться одной... по крайней мере, до утра. Если ты не против...

— Тебе, наверное, к врачу надо.

— Надо будет — пойду. Доберемся к тебе домой, там посмотрю при свете, насколько все серьезно. Если ты меня пустишь, разумеется.

— Конечно, пущу, о чем ты.

— Спасибо, Эдди. — она двинулась ко мне, рассекая воду, поблескивая серебром там, где луна освещала ее мокрую кожу. Я глядел, как колышется ее грудь. Соски казались крупными темными монетками. Ее пупок выглядел как маленькая черная точка. С каждым ее шагом, уровень воды опускался.

Увидев темный треугольник ее лобка, я подумал про того мужика под мостом.

Она сама расскажет, что сочтет нужным.

Когда уровень воды опустился до ее коленей, она задрожала и обхватила руками себя за туловище.

— Рубашку твою я могу себе оставить? — спросила она.

— Конечно.

Рубашка лежала на траве у моих ног. Я взял ее и передал ей. Она просунула руки в рукава.

— Ай, вот теперь лучше, — застегнув одну из нижних пуговиц, она выбралась из воды.

Я повел ее вдоль берега к тому месту, где оставил вещи.

— Супер, спасибо! — сказала она, поднимая сумочку и доставая из нее кошелек.

— Награда не требуется, — сказал я.

— Получишь ты награду, не сомневайся. Не могу поверить, что ты реально полез туда еще раз.

— Самому не верится.

— Мне так страшно тут было. Боялась, что они тебя схватили.

— Еще могут, — сказал я, — Я серьезно, нам не стоит тут задерживаться дольше необходимого. — я посмотрел в сторону моста. Он был вне поля зрения, скрытый густыми зарослями свисающих над берегом ветвей.

— Наверное, здесь нам ничего не грозит, ты как думаешь? — спросила Айлин.

— Как знать.

Она заглянула в свой бумажник.

— Я ничего не брал.

— Да знаю я.

— Они тоже, наверняка. Если б вообще нашли твою сумочку, то забрали бы ее целиком.

— Скорее всего. — она положила бумажник обратно.

— Я только спички у тебя стырил, — признался я.

Она поглядела на меня:

— Покопался у меня в сумке, все ж таки?

— Ради благого дела. Мне надо было посветить чем-то, — я вытащил коробок из кармана и кинул в ее сумочку, — Спасибо, кстати.

— Всегда пожалуйста.

Она присела на корточки, поставив сумку на землю, затем оглядела свою одежду. Вскоре, вновь посмотрела на меня.

— Ты там трусы мои случаем не находил?

— Они, похоже, в числе пропавших.(1)

— Ну, чудесно.

— Извини.

— Значит, один из тех... троллей... их забрал?

— Не обязательно. Я мог просто не найти.

— Надеюсь, что так, — сказала она, — Противно даже думать, что... — она потрясла головой, встала и просунула ноги в джинсы, — Мы, наверное, сумасшедшие... — пробормотала она, застегивая пуговицу на талии.

— Ага.

Она застегнула молнию и улыбнулась мне.

— Но это было что-то, да? В смысле, до того, как...

— Что-то с чем-то, ага.

— Я никогда еще... — она снова помотала головой, — Реально что-то невероятное.

— Да уж.

Она наклонилась и подняла с травы свой лифчик.

— Не хочешь это надеть? — спросила она

— Как-то не очень.

— Я тоже не хочу, — она засунула бюстгальтер в сумочку, затем села на землю и начала обуваться.

— Ты как себя чувствуешь, нормально? — спросил я.

— Довольно нормально, учитывая обстоятельства. Мы ведь живы, да? И не очень сильно пострадали. Могло быть гораздо хуже.

— Это уж точно.

— Знаешь, я прямо сейчас только одного хочу — поскорее добраться к тебе домой, принять долгий горячий душ, и потом напиться в хлам.

— У меня только полбутылки вина.

— По дороге возьмем чего-нибудь, — обувшись, она встала, — Ты не замерз еще?

— Только слегка.

— Бедненький мой, — она широко развела полы своей рубашки и шагнула ко мне, обвив руками. Жар ее тела просочился сквозь мою замерзшую кожу, — Ну, так получше? — спросила она.

— Весьма.

Глава 22

Поднявшись по насыпи, мы забрали наши вещи из-под парковой скамейки. Я повесил свою сумку за спину, на манер ранца, и понес книги и тетради Айлин в руках, прижимая их к груди. Так я чувствовал себя чуть менее голым, да и от холода помогало, хоть и немного.

Но было трудно игнорировать тот факт, что я был обнажен до пояса. А также исцарапан и окровавлен, что быстро стало ясно, когда мы ступили на освещенную фонарями улицу.

Айлин, искупавшись в ручье, не носила никаких кровавых следов. Ее лицо, однако, выглядело заметно побитым. Кроме того, ее волосы были мокрыми и растрепанными.

Дабы избежать встречи с охраной кампуса или с кем-либо из знакомых, мы пошли не сквозь университетский городок, а вокруг него.

Благодаря чему и наткнулись на Руди Киркуса.

Я знал Киркуса с первого курса. Мы с ним оба специализировались по английской литературе, так что проводили немало времени на одних и тех же парах. Кроме того, мы оба состояли в редакции университетского литературного журнала "Львиный рык". Заносчивый всезнайка с заоблачным самомнением, он считал себя, похоже, божьим даром для мировой литературы и образцом хорошего вкуса.

Этого парня было не сложно узнать издалека. Ростом под метр девяносто, очень худой, он вышагивал словно полковой барабанщик во главе собственного парада. Его униформу составлял вельветовый пиджак с кожаными заплатами на локтях, джинсы, голубая джинсовая рубашка, туфли и аскот. Он ВСЕГДА носил на шее шелковый галстук-аскот, без исключений.

И если б я увидел Киркуса издали, то потащил бы Айлин в противоположном направлении. Очень быстро. Но увы, он внезапно вывернул прямо перед нами из-за угла банка, где-то в квартале от кампуса.

— Огошеньки! — сказал он. Затем хлопнул меня по плечу, — Эдуардо, старина. И Айлин! Какими судьбами?

Киркус был уроженцем Сан-Франциско, но очень любил изображать стереотипно-британский акцент и манеры. Скорее всего, большую часть этих ужимок он почерпнул из старых фильмов про Шерлока Холмса с Бэзилом Рэтбоуном и Найджелом Брюсом (1).

— Как дела, Киркус? — спросил я.

— Идут-идут, дела-делишки, — кивнув, он сцепил руки за спиной и начал, в своей обычной манере, покачиваться с пятки на носок, и обратно. Склонив голову на бок, он поглядел на мою грудь, — Скажи-ка, старичок, а не прохладственно ли прогуливаться по улицам в ночную пору без рубашки?

— Попробуй сам, авось понравится. — сказал я ему.

Он наклонил голову в другую сторону, теперь переведя взгляд на Айлин и ее грудь. Если бы другой парень так нагло на нее глазел, меня бы это, возможно, взбесило. Но это был Киркус. Так что ее грудь, даже без лифчика под рубашкой, вряд ли представляла для него какой-либо интерес... Разве что как объект презрения.

— Однако! — воскликнул он, — А его рубашка на тебе. Интрига всерьез закручивается, н-да? — он покачнулся на носках, ухмыляясь.

— Понимаешь, как-то так получилось, что я выскочила из дома без рубашки, — сообщила ему Айлин, — А этот джентльмен любезно предоставил мне свою.

Киркус продолжал покачиваться вперед-назад, но его ухмылка исчезла, а одна бровь поползла вверх.